Я лежала и думала о тех прикосновениях, что мне довелось испытать: ласки с внутренней стороны бедра, доводящие до исступления; зубы и поцелуи, оставляющие следы на поверхности груди в память о близости; теплые объятия, в которых так сладко спится. Хотелось еще, еще и еще. Флейта сказала мне на это: «Полегче, подруга! А то еще заимеешь Криса до смерти, а один Себастьян нас на дно утянет. Ты видела, сколько за раз в него умещается консервов?! Не прокормить! Уж не говоря о его нездоровой любви к снегоходу». Да, что-то мудрое в этом было.

Я приглушила свет лампы и, одевшись, выглянула в коридор. За дверью ванны слышался плеск воды. Преодолев желание войти туда и устроить второй раунд, я тихонько спустилась вниз. На кухне, как и в гостиной, было пусто. Отодвинув занавеску, я посмотрела в окно: снаружи доносились голоса.

В амбаре горел свет. Себастьян облокачивался на сиденье Кошечки и активно жестикулировал, разговаривая с Флейтой. Несмотря на зимнюю стужу, Себ стоял в одной рубашке. Но это было не самое страшное: его рука практически лежала на лице Флей, убирая светлые волосы, выбившиеся из традиционной косы.

Я сощурилась и, своровав с вешалки чью-то лыжную куртку, плечом толкнула входную дверь. От колючего ветра заслезились глаза. Я уже и не помнила, когда выходила на улицу в последний раз, проболев больше трех недель. Теперь даже мороз приносил давно забытое удовольствие. Прижавшись к перилам, я пригнулась, подглядывая.

Голоса зазвучали отчетливее.

– Твои татуировки… Давно они у тебя?

Флейта стянула с одной руки варежку и скользнула пальцами по его запястью, увитому силуэтами людей и сражений. В этом жесте не было ничего криминального, но было много интимного. Я вдруг почувствовала себя любопытной бесстыдницей, но сворачивать назад было уже поздно.

Себастьян криво улыбнулся, задирая рукав до самого локтя и обнажая продолжение картины.

– С поступления в колледж. Как вырвался от Сары, так сразу.

– Ты зовешь мать по имени? – удивилась Флейта, и, очевидно, во взгляде Себастьяна было что-то такое, что заставило ее немедленно сменить тему: – Тату на обеих руках?

– Да. И не только на них! Так я поощряю себя после удачных восхождений в горы.

Флейта задумалась, и ее худые пальцы поднялись выше. Когда она дошла до предплечья, Себастьян шумно выдохнул. Его шея покрылась мурашками.

– Это что, какая-то мифология?

– Кельтские легенды. Здесь, – он кивнул на нижнюю часть руки, – битва при Маг Туиред. Это ирландская сага о племени богини Дану. Сара была профессором истории в университете Анкориджа, поэтому у меня с детства всегда было больше книг, чем игрушек. Вот тут, – Себастьян переместил пальцы Флейты на другую руку. – Я думал оставить место для короля Артура, но не устоял перед Боудиккой.

– Это женщина с огненно-рыжими волосами на колеснице?

– Да, она была воительницей. Дала отпор Риму, отнявшему у нее мужа и земли. Ты, между прочим, похожа на нее. У тебя случайно не было предков из Ирландии?

Флейта изогнула брови и отстранила руку, натягивая варежку на заледеневшие пальцы. Даже обворожительная улыбка Себастьяна не спасла его от любовного провала.

– Нет, моя семья приехала из Швеции.

– А среди викингов были великие женщины?

– Понятия не имею. Я родилась в Нью-Йорке.

– Хм, а о Нью-Йорке ты какие-нибудь легенды знаешь?

Она закатила глаза и поежилась, оглянувшись на дом. Я тут же пригнулась еще ниже, сливаясь с тенью, чтобы остаться незамеченной.

– Пойду-ка я в дом, пока печь не остыла. Доброй ночи!

Я увидела, как Флейта попятилась, и ахнула в прижатый ко рту кулак, когда Себастьян не дал ей уйти. Он резко прижался своей щекой к ее щеке, а затем поцеловал в губы. Не знаю, что удивило меня больше – сам фактор неожиданности или то, Флейта отвечала ему. Они стояли долго: его руки – вокруг ее шеи и лица, а ее – на его груди. На улице сделалось так тихо, что я различала звук собственного сердцебиения.

Теперь я понимала, что это началось еще давно. Сложно было не заметить, как взгляд Себастьяна умасливался каждый раз, стоило ему и Флей очутиться в одной комнате. Себ чутко реагировал даже на ее просьбу передать соль: тут же тянулся за солонкой на самый край стола, даже если там сидел Крис и эта просьба предназначалась ему. Он часто шутил в ее адрес – мягче, чем в адрес мой, – а еще улыбался, как умалишенный, когда она не могла допрыгнуть до полки с книгами. На ферме Флейта только и делала, что читала. Тщательно отсортировала дешевые эротические романы от классики и энциклопедий, но читала и то, и другое. Когда Себ выбирался за припасами в город, он обязательно оставлял в своем рюкзаке место и для парочки новых книг. Их он торжественно вручал Флей под насвистываемую мелодию из «Звездных войн» (наверно, путая ее с праздничным маршем). Его притяжение к ней было очевидно, но в тоже время слишком прозаично и поверхностно, дабы воспринять всерьез и предположить, насколько глубокие чувства он успел взрастить к ней. Однако важнее было другое: когда же Флейта начала питать их к нему в ответ?

А потом она наконец-то оттолкнула его, и все начало проясняться.

– Не делай так больше, – выдохнула Флей, и я уловила в ее голосе ужас, отливающий дрожью и хрипотцой. – Ты же знаешь, что я не могу. У меня есть Тото…

– Да, которого здесь нет.

Себастьян наклонился к ней, и та забилась в угол, безуспешно пытаясь увернуться от попытки поцеловать ее вновь. Слишком маленькая, она едва доставала ему до подбородка.

– Себастьян, отстань…

– Уедем со мной, Элис, – прошептал он, и Флейта застыла. – Уедем сейчас.

– Ты с ума сошел?!

Я затаила дыхание. Элис… Флейта была единственной помимо Криса, кто оставался рядом со мной с самого МЗВ, и уж совсем единственной, кто еще ни разу не подрывал мое доверие. Но при этом я до сих пор не знала ее имени – ее настоящего имени. А вот Себастьян знал.

– Можем забрать Джейми, – принялся искать компромисс он, не встретив ее одобрения. – Я собрал припасы у причала, там есть лодка. Уплывем и укроемся в Клондайке…

– Зачем, Себ? Чем тебе не нравится жить здесь?

– Крис опасен.

Я передумала выходить и снова притихла. Флейта опешила не меньше моего.

– Да, он творил ужасное, но тебе ведь известна причина…

– И еще мне известно, что он обречен. Те, кто будет находиться рядом с ним, обречены тоже.

– Как ты можешь говорить такое?! Разве он не твой лучший друг? Aminche…

– Да, – признался Себастьян с горечью. – Но это не мешает мне мыслить трезво. Сама посуди! Ты думаешь, какие-то таблетки скроют от мира то, что сидит в нем? Я уже встречался с тем Крисом. – Он резко понизил голос и вдруг задрал рубашку. На плоском животе, перекрытом очередным тату, тянулся широкий бледный шрам. – Он собирался вырезать мою почку за то, что приревновал меня к моей собственной матери! Я едва унес ноги.

– Но потом он ведь пришел в себя и вы бежали, разве не так все было?

– Да, – неохотно кивнул тот. – Но в Прайде мы долго изучали его… дефект. Есть вероятность, что однажды Крис не сможет совладать с собой. Однажды он останется таким навсегда. Представляешь, что случится с теми, кто будет поблизости? Только представь, что он может сотворить с бедной Джем!

От упоминания моего имени мне подурнело, и я привалилась к перилам.

– После такого падения не выживают, – сказал Себастьян.

– Что?

– Крис упал с дерева днем. Не знаю, как он уцелел. Я не доктор, но… Однажды в горах я сорвался с высоты в полтора раза меньше, а меня и то оставили в больнице на месяц. Мы не можем знать, не повреждены ли у него внутренние органы. А если он скоро откинется?

Флейта покачала головой и раздраженно фыркнула, оттолкнув от себя Себастьяна.

– Мне надоело слушать этот бред! Если трусишь и хочешь сбежать – сбегай, только оставь меня в покое.

– Нет уж. Без тебя я никуда не поеду, Элис!

Флейта вскрикнула и забрыкалась, когда он поймал ее за ворот и притянул, насильно таща в сторону снегохода. Она замахнулась, ударяя Себа по лицу, но этого было мало. Он лишь выругался, снова скрутив ее.

– Эй!

Я не узнала собственный крик – окрепший за эти дни и гулкий, поднявший стаю сов в воздух. Меня окатило горячей волной от ярости. И, втиснувшись между Флейтой и Себастьяном, я со всей силы ударила его.

Крис учил меня драться. Правда, полушутливо, когда мы ждали возле печи, пока приготовится тунец. Я все еще была тяжело больна, а потому едва могла парировать его слабые игровые нападки. Но кое-что полезное я извлекла: отвести локоть и выбросить прямую руку вперед, не сжимая пальцы в кулак – бить надо нижней частью ладони, по носу или кадыку. Так будет больнее, а потому эффективней. И, судя по брызнувшей крови, Крис был абсолютно прав.

– Ты сломала мне нос! – выкрикнул Себастьян, закрывая покрасневшими руками лицо. – Совсем ополоумела?!

– Это ты больной! – воскликнула я, загораживая собой Флейту. – Ты хочешь ее похитить!

– Я хочу ее спасти!

Себастьян схватил со снегохода шапку и приложил ее к носу, останавливая кровь. Его черные глаза пылали в свете ламп. Раскрасневшийся, перепачканный, он смотрел на нас таким взглядом, что вопрос возникал только один: а сам ли он не болен?

– Я уже сказала тебе, что между нами ничего нет и не будет, – всхлипнула Флейта, стараясь звучать решительно. – Я никуда с тобой не поеду!

Себастьян хмыкнул и отнял шапку от лица. Его переносица опухла. Он смотрел на меня с ненавистью и явным укором. А еще… С сочувствием?

– Крис по уши в тебя влюблен, – произнес он. – Но, поверь мне, это не помешает ему утопить тебя в душевой, когда вы в очередной раз уединитесь.

Лицо у меня вспыхнуло. Я смутилась, но оттого сделалась лишь злее. Заметив это, Флейта схватила меня за руку и толкнула в сторону дома:

– Катись к черту, Себастьян!

Как только мы оказались внутри, Флейта захлопнула дверь и осела прямо на пол. Несколько минут мы молчали, переваривая случившиеся.

– Не осуждай меня. Ты ведь не понаслышке должна знать, каково это – влюбляться не в тех парней.

Я вздрогнула и растерянно заморгала, но, едва успела что-то сказать, как она продолжила:

– Я не собиралась предавать Тото. Мои чувства… Это ведь чувства. Я не могу контролировать их.

Голова пошла кругом снова.

– Так ты влюблена в Себастьяна?

– Нет. Или да… Не знаю! Это не имеет значения, потому что я люблю Тото.

– Некоторые способны любить сразу двоих… Есть такая штука, как полиамория.

– Час от часу не легче. Давай просто забудем об этом.

– Согласна. – Я отшвырнула на вешалку бесхозную куртку и двинулась наверх, но притормозила на одной из ступенек. – Думаешь, стоит рассказывать Крису?.. Не о тебе. О Себастьяне.

– Лучше не лезь. Это парни, сами разберутся, – посоветовала Флей и, расчесав пальцами длинные, распустившиеся волосы, расстегнула чемоданчик со своей флейтой. – Вряд ли Себастьян решится сбежать в одиночку.

Она всегда играла либо в моменты сильнейшей радости, либо сильнейшей грусти. Я догадывалась, о чем будет ее музыка в этот раз, и поспешила спрятаться наверху, пока Флейта не заиграла и всю ферму не накрыло ее переживаниями.

Когда я остановилась на пороге спальни, краем глаза заметила свет, текущий из щели приоткрытой ванны. Вода больше не журчала, зато можно было разглядеть запотевшее зеркало – Крис вышел из душа совсем недавно. Я закусила губу. Каковы шансы, что он не стал свидетелем той жаркой сцены во дворе? Способ узнать это был только один, и я вошла, вдруг обнаружив бодрый голос, напевающий с той стороны:

Крис был повернут к двери спиной, все еще полуголый и мокрый. Он неторопливо рылся в ящиках туалетного столика, перебирая пальцами свежее белье. Остановив свой выбор на белой майке, он стремительно влез в нее. Майка тут же впитала всю влагу с его кожи, пойдя пятнами на спине.

Голос его был слишком грубым и низким для пения, но красивым. Я с любопытством наблюдала за ним, медленно подбираясь ближе. От скрипа гнилых половиц, прервавшего его, у меня у самой ухнуло сердце. Крис смолк и, задвинув полку, повернулся. Чистый и домашний, он выглядел заметно лучше – более отдохнувший и даже счастливый. Его лицо радостно светилось, и я улыбнулась ему, заметив вместо колючей недельной щетины гладкие щеки, обработанные терпким лосьоном.

Не сводя с меня глаз, он закончил шепотом:

Крис оказался совсем близко. Одно слово – один шаг в мою сторону. Я запрокинула голову и, когда он встал ко мне вплотную, протянула руки, сминая его мокрую майку под пальцами. Крис наклонился, проходясь кончиком носа по линии моих бровей. Под его тяжелым, пронизывающим взглядом мне стало неловко. Он смотрел так хищно, что я физически почувствовала его голод – желание пригвоздить меня намертво к полу и раздеть.

– Ты совсем холодная, Джеремия, – шепнул он, взяв мое лицо в свои шершавые ладони. На нем декабрьский мороз нарисовал румянец. – Ты что, выходила на улицу?

– Я не…

Джеремия.

Никогда Крис не называл меня полным именем. Никогда. Разве что… Меня будто снова окунули в ледяную воду Ненаны – и вот я тону, захлебываюсь в собственной крови, что смешалась с рекой.

«Я слышу клацанье твоих зубов, Джеремия».

– Джереми, – Крис нахмурился и снова потер мои щеки. – Ты чего побледнела, малышка? Я не сержусь. Главное, чтобы ты снова не заболела…

«Малышка, ты же знаешь, что я не люблю играть в прятки. Ну же, выходи».

– Да, извини. Я не подумала об этом.

– Все нормально?

– Конечно!

Я не умела лгать, но голос впервые прозвучал убедительно. Я выдавила улыбку, и Крис поцеловал меня, подхватил на руки и, взгромоздившись на середину постели, усадил к себе на колени. Он долго смотрел мне в глаза, играясь кончиками пальцев с моими приоткрытыми губами. Я никак не могла понять, о чем он думает, – взгляд голубых глаз впервые напоминал лед, а не серебро.

Его губы впились в мою шею, будто он ужалил меня, как кобра. Я обняла его и засмотрелась на смятое полотенце из ванной, валяющееся на ковре. Оно было красным, но красных полотенец у нас не было – я точно помнила это. Кровь.

– Твой затылок! Рана снова открылась? – встревожилась я и прежде, чем Крис успел перехватить мое запястье, ласково погрузила пальцы в копну его темных волос. Я искала пальцами трещину, которую обрабатывала и вытирала еще час назад.

Но я ничего не нащупала.

– Крис, – шепнула я. – Ты принимал таблетки?

– Брось, – отмахнулся он, смеясь. – От кровоизлияния в мозг еще никакие таблетки не спасали. Моя самая неожиданная смерть из всех, если честно. Привет, кстати.

Я взвизгнула и подорвалась с места. Крис перехватил меня под ребра и с легкостью опрокинул на постель, нависнув сверху. Его колено врезалось между моими, проталкиваясь. Оба мои запястья легко уместились в одной его ладони. Он зажал мои руки под подушкой и примирительно погладил мой живот, до шеи задрав водолазку.

– Будь послушной девочкой, а не то… – прошептал он, сместив ладонь к моему бедру. Его пальцы болезненно надавили на повязку, и от боли защипало в носу. – Вы ведь уже делали это. В душе, в спальне… Чего ты такая недотрога? – Он обвел плотоядным взглядом мою голую грудь, и я протестующе зарычала, когда он несильно сжал и ее. – Ты же любишь меня, малышка.

– Вовсе нет! Я тебя ненавижу, больная ты мразь!

Крис хмыкнул и убрал руку.

– Ну а разве я не Крис? Что же различает нас? – спросил он, глядя на меня исподлобья. – Лишь то, в какой манере я общаюсь? Или что не лицемерю и не занимаюсь самообманом, внушая себе, будто мне не плевать на чужие жизни? Мы не разные люди, Джейми. Не верь им, – покачал он головой. – Мы – один человек. Я и есть Крис Роуз.

– Нет!

– И я нравлюсь тебе таким гораздо больше, признайся.

Я взбрыкнула, и Крис вдавил меня локтем в перину постели.

– Франки! Мертв! Из-за тебя! – гневно воскликнула я и извернулась, пытаясь впиться зубами в его ладонь. Крис снова засмеялся, ловко уворачиваясь от моих укусов.

– Да. Скажи спасибо своей сестрице, которая взорвала лагерь. Криса убило обвалившейся балкой лаборатории, когда он подслушивал ваш разговор, так что мне удалось развлечься с тем, к кому мы оба… немного ревновали. Считай, тебе повезло, что я не вышел прогуляться и во второй раз, когда твоя Джесс выстрелила нам в лицо. Погоди-ка… – Крис присвистнул и ехидно сощурился, не забывая попутно шарить рукой по моему телу. – Еще недавно ты винила в смерти Франки всего Криса, не вдаваясь в подробности его… многогранности. А сейчас что изменилось? С каких пор наша вина – только моя вина? Нет-нет… – Он зажал меня и приложился губами прямо к уху, чтобы я точно услышала: – Я твой Крис, и я убийца. Прими это. И я без ума от тебя. Все это есть и будет. Я не трону тебя, потому что ты моя, но для этого тебе придется усмирить свой характер. Договорились?

Он ухватился за шнуровку моих штанов и стянул их вниз до колен. Я закричала – от испуга и ярости, – и он поцеловал меня, затыкая, пока где-то позади не щелкнул затвор.

– Bonjour!

Крис отстранился и ослабил хватку. Жилистые пальцы, сдерживающие меня, разомкнулись, и я выскользнула из-под его тела, наспех поправляя одежду. Себастьян стоял в дверях, целясь из охотничьего ружья и закрывая плечом Флейту, что уже прижимала к груди собранный рюкзак.

– Я знал, что рано или поздно этим закончится, – прошептал Себастьян. Его руки чуть подрагивали, удерживая ружье на весу, пока Крис, не изменяя своей усмешки, слезал с кровати. – Прости меня. Ты правда мой друг, ты…

– Да ну? – Крис фыркнул. – Ты позволил Оливию сбросить меня с дерева, чтобы я стал таким. Ты ведь только этого и хотел, правда? Доказать всем свою правоту! Стать новым защитником. Ты сгорал от нетерпения, когда же это случится!

Мы с Флейтой молча переглянулись. Я тут же вспомнила рассказ Криса об их охоте, где было только море шуток про белок и ничего больше. Как много лжи там было? И где та ложь, которую не раскусил даже Крис?

Я посмотрела на Себастьяна и отступила от него.

– Убраться бы подальше от вас обоих, – прошептала Флейта разочарованно, вторя моим мыслям, и Себ дрогнул.

– Не я ведь его скинул! Я просто готовился. Посмотри на себя, – он упер дуло Крису в грудь, когда тот подошел слишком близко. – Во что ты превратился… Мы уходим, понял? Без тебя, Кристофер.

Роуз пожал плечами, и Себастьян попятился, вихрем срываясь вниз по лестнице. Суматошно последовав за ним, уже на лестнице я услышала рев заведенного снегохода, припаркованного у крыльца: Себастьян действительно подготовился к самому худшему. Флейта помчалась за ним, застегивая на ходу куртку, пока я делала то же самое.

– Ты не уйдешь.

Я остановилась на пороге и жадно глотнула ртом воздух. Криса переполняло самодовольство: я видела это через зеркало в прихожей. Он стоял на втором этаже и глядел на меня сверху, как с пьедестала, – с блаженством от осознания, что он прав.

Прикосновение к литым мышцам под одеялом, когда слишком холодно или страшно. Готовность искупить вину как первородный грех, который он не выбирал. Тушеный кролик на ужин и чай из сухих листьев. Поддержка, когда еще больно ходить, и обтирание лба спиртом, когда жар убивает меня изнутри.

Крис виноват во всем этом.

И не виноват одновременно.

– Иди с ним, – кивнула я Флейте, откладывая шарф обратно на обувной пуф. – Мне надо остаться.

Себастьян незамедлительно схватил меня и грубо встряхнул. За прошедший день меня хватали уже столько раз, что я едва сдержалась, чтобы не сломать ему нос. Снова.

– Таблетки уже не помогут, – рыкнул он. – Крис манипулирует тобой. Ты не видишь?! – Себ обвел его рукой, выжидающе сидящего на верхних ступеньках лестницы. – Он стал таким окончательно. Навсегда!

– С чего ты взял?

– Он еще никогда не был им так долго. И так… явно. Джейми, тебе нельзя оставаться с ним наедине. Ни в коем случае!

– Они и не остаются одни. – Флейта вдруг слезла со снегохода, где уже успела устроиться, и внесла рюкзак назад в дом. Голос ее звучал спокойно, но я могла только догадываться, чего ей это спокойствие стоит. – Извини, Себ, но я все равно не горю желанием ехать с тобой куда бы то ни было. Лучше я останусь с Джейми.

Такое заявление сбило с Себастьяна всю спесь. Он застыл на несколько секунд, поочередно глядя то на меня, то на Флейту, а затем фыркнул.

– Идиотки! Все, хватит с меня. – Он стянул с плеча ружье и швырнул его мне в ноги. – Это тебе пригодится. Например, вынести себе мозги, когда поймешь, какую ошибку допустила.

Свет фар Кошечки ослепил нас на несколько мгновений, а затем Себастьян выехал на фермерскую тропу и скрылся за холмом так быстро, словно за ним гнался дьявол. Открытая дверь выпустила из дома почти все тепло, и я поспешила закрыть ее, как замок клетки. Теперь только мы и зверь, которого не обуздать.

– Правильный выбор, малышка, – произнес Крис довольно и выпрямился, спускаясь по лестнице вприпрыжку. – Чем скорее мы пере…

Рывок. Я наклонилась, приняла стойку, прицелилась – и Крис смолк, рухнув навзничь под задымившимся дулом ружья, ткнувшимся ему в ребра. Ошметки плоти и кровь, что фонтаном ударила из области сердца. Она залила весь пол, пропитывая его одежду и мою кожу.

Флейта прижала ко рту ладонь, подавляя крик.

– Ты убила его, – выдохнула она, и руки тут же сделались ватными. Я опустила ружье и, обойдя тело, скинула его на диван, а затем сама рухнула следом.

– Да, – ответила я, вытирая с лица кровь. – Если это не поможет, то у нас хотя бы есть время подумать, что делать дальше. Заваришь чай? С двумя ложками сахара, пожалуйста.