Глава 7. Яробор

Гостя Яробор почуял сразу, как только тот вошёл во владения лесовика. Древнему богу порой приходилось отводить глаза нечаянно забредшим в поисках грибов да ягод путникам, но этот явно знал, куда идти. Шёл гость быстро и целеустремлённо, через буераки, мимо заболоченных озёр. Гость был не простым человеком. Колдуном он был силы немалой.

Этот ходок вывел Яробора из лёгкой дрёмы, в которую тот часто проваливался последние три сотни лет. Уснёт он, бывало, на целую зиму, как косолапый медведь, а по весне проснётся, обойдёт свой надел, да опять на боковую. Что может случиться нового и интересного на клочке сравнительно сухого леса посреди болот? Земли во владении невелики, всего десяток вёрст в длину да четыре в ширину. Справа топи, слева топи.

«И всё же, – думал Яробор, – что надобно этому незваному гостю? Силы в нём немало, но тягаться с той, что накопил я за свои сорок тысяч годков, даже живущим вне времени тяжеловато. Мало кого из разных духов и демонов можно найти ровней, разве только старшие боги, но тем до меня и дела нет».

В госте издали чуялась кровь древних колдунов. И можно было даже сказать, кого именно. Давным-давно среди его предков жил великий князь-чародей, прозванный Вещим Олегом. Не по прямой все же линии. Гость, скорее всего, был из ро́бичей – потомок сына рабыни, но кровь есть кровь, её не обманешь.

«Неудивительным оттого будет, – думал Яробор, – ежели в его роду время от времени рождаются провидцы невиданной силы».

Пришлый уже совсем близко подошёл, и делать нечего, иначе как встречать. Яробор легко спрыгнул со старой печи, накинул на плечи косматую медвежью шкуру, и шагнул к порогу. Дверь сама собой отворилась, выпуская своего хозяина из дому. Развешенные на тонких бечёвках грибы сдвинулись в стороны, и хозяин леса спустился по крыльцу, сев на нижнюю ступеньку.

А вот он и гость. Вышел из-за кустов малины, весь в необычную одёжу ряженый. Чудные сюртук да портки серого цвета, сорочка белоснежная с отогнутым и заглаженным воротом, с вишнёвого цвета тряпицей, намотанной вокруг шеи и завязанной узлом под сгибом ворота. На ногах чёботы странные, блестят, словно воском натёртые, был бы гость простым человеком, и штаны и обутки давно в грязи оказались, а так всё чистенькое, как с новья́. На запястье десницы, которую не иначе, как правой рукой и не звали, имелся браслет золотой со стекляшкой плоской. Яробор был лесной житель, слух у него чуткий, его ухо ловило тихое тик-тик-тик, идущее от украшения.

– Здравствуй, Яробор, – заговорил гость, – как бытие твоё?

– Смотри, сам не чахни, – ответом было незнакомцу.

Не понравился он лесовику. Сразу не понравился. Глазки колючие, улыбка лукавая – зубоскал, одним словом.

– Говорили мне, что ты, хозяин, не любишь путников.

– Отчего ж, не люблю? Они мимо проходят, и мне по сердцу это.

– Гонишь? – спросил гость ухмыльнувшись.

– Я ни имени твоего не знаю, ни того, с чем пожаловал. Сам суди. А уж про то, что я не звал тебя, можно и вовсе молчать.

– А как же в старой сказке? Сначала добра молодца накорми, напои, в баньке попарь, а потом и всё прочее, даже вон выгнать не стыдно, – с прищуром спросил человек.

– Так ты не добрый молодец, а я не девица красна. Взашей и так выгнать могу, без кушанья и баньки, – оскалился Яробор.

– Даже неинтересно, зачем я пришёл? – снова спросил гость.

– Ну, сказывай, сказывай, а то ведь не отстанешь, как банный лист, не отцепишься.

– Звать меня Павлом Белкиным. И я вот по какому делу к тебе. Война нынче идёт, – начал человек свой сказ.

– Война всегда идёт. То промеж людей, то промеж богов, а то и вперемешку, – перебив гостя, ухмыльнулся Яробор.

– Нынче всё не так просто, как ты сказываешь. Боги людям явились в открытую, с человечками не как с рабами, а как с равными общаются, – подложил пришлый.

– Дурные, стало быть, они, – отозвался Яробор, плюнув себе под ноги.

– Не в богах дело. Люди нынче силой большой стали, считаться с ними приходится. Да и враг у нас теперь с ними общий.

– Что за ворог такой?

– Напасть, доселе неведомая, взялась из ниоткуда, и сразу огнём и мечом принялась всех без разбору бить, и духов и смертных. Пришлось объединиться, – ответил человек.

– А я тут при чём? Я ворога этого в глаза не видывал, слыхом не слыхивал, – разведя в стороны руки, словно охватывая свои земли, спросил Яробор.

– Место у тебя хорошее. Оно прямо в тылу у ворога стоит. Вот и вспомнили про тебя. Хотят тут крепость поставить, дабы зло это пришлое окружить да извести.

Яробор запустил пятерню в густую чёрную бороду, что на целую пядь опускалась с худощавого лица.

– А какой мне в этом прок? Я ни с кем не в ссоре.

– Тебя старшим в этой крепости хотят сделать, – ответил гость.

– Меня? Старшим на моей же земле? Да вы, видно, совсем рассудком слабы! – процедил сквозь зубы хозяин лесной заимки.

– Велено мне передать: ежели не согласишься, тебя изничтожат, а на твою землю другого старшим посадят. Нужна им крепость эта. А коли добро своё дашь, возложишь сию ношу на свои плечи, то своего идола сможешь рядом с идолами первых богов на сей земле сотворить.

– Шутки шуткуешь?! Для кого идол будет?! Для лягв болотных али для белок таёжных?! Людей-то нетути! Это глупая задумка! А коли сгонят меня с моей вотчины, то буду исподтишка бить. В спину. Будут знать, как меня хаять! – повысил голос Яробор.

– Не ярись, хозяин, не пусты слова сии. Будет у тебя не просто крепость. Люди здесь будут службу ратную нести. Целых полторы тысячи, а то и поболе. И идол твой, хозяин, в чести будет.

– Стрельцов, говоришь, мне на постой отправят? И идол.

Яробор снова запустил пятерню в бороду. «Шибко складно гость говорит, и заманчиво, – думал он. – С людишками возиться было неохота, но ежели идол поставить, да ещё с первыми богами в ряд. Можно попробовать».

– Что ж, Павел, задумался я над словами твоими.

– Всю инфраструктуру построить поможем, – продолжил гость, сказав чудное слово.

– Инфра что?

– И саму крепость, и начинку к ней, чтоб удобства были, – пояснил человек с лесным прозвищем Белкин, уж не за шустрость ли?

– Словечко забавное. Что ж, добро даю, да только при условии, что всех своих помощников сам находить да созывать буду, – кивнул Яробор.

– Вот и ладно, да только без помощи нашей ты не сладишь с этим делом.

– Отчего же? Дьяка-писаря не смогу найти, что ли, аль приказчика?

– Времена не те, – улыбнулся человек.

– Поглядим, – ухмыльнулся Яробор, – люди всегда те же. Что тыщу лет назад, что сорок тыщ. А стрельцы-то когда будут?

– Стрельцы? Через пол седмицы от них голова будет, с ним обсудишь сей вопрос.

У гостя из-за пазухи потянулась тихая мелодия, как от гуслей деревенских, да дуды медной. Белкин достал небольшую тонкую не то шкатулку, не то зеркальце в чёрной оправе. С зеркальца свет лился, и картинки играли красками. Он провёл пальцем по стеклу, а потом приложил к уху, начав говорить с зеркальцем, словно с собеседником. Диковинная вещь, тем паче, что колдовства в ней не чуялось.

«Неужто людская придумка? Долго же я спал, – подумал хозяин леса. – Видать, стоит дельце, хоть новый мир погляжу».

– Да, слушаю, – буркнул Белкин тем временем, – Что значит, сервера заглючили? Я вам за что плачу? За игру в косынку, или за работу, хакеры хреновы? Чтоб через час всё в норме было, и передай Кузину, чтоб макет гарнизона на три-дэ-принтере распечатал к моему возвращению.

Гость опустил руку, да буркнул: «Прошу прощения», и снова потыкал в зеркальце.

– День добрый, товарищ генерал, хочу сообщить, что наша задумка в силе. Готовьте бригаду к передислокации.

Яробор сморщился от неведомых слов, молча ожидая дальнейших событий и сверля пришлого взглядом.

Вскоре гость раскланялся и ушёл, оставив после себя двоякое ощущение от своих речей. С одной стороны, суета людская, грязь скотных дворов, собачий брёх, а с другой, почёт и превознесение, капли силы людской, что можно собрать, да что так сладки.

Яробор сидел на крыльце, наклонив голову, и смотрел на поляну перед домом. Он размышлял: «Святилище-капище с идолами здесь обосную, чтоб на похвалу и молитвы прямо с печи отвечать. Лепота. Одна незадача: для капища жрецы нужны, не меньше трёх. А стрельцы, ежели на постой придут надолго, там и девки появятся, не сразу, разумеется, но появятся, поскольку брехня все эти запреты, мужик всегда девку себе найдёт. Сначала у воеводы и сотников заваляются на кровати, а после и остальные притащат. А где девки, там и чада малые. Корнями сядут люди, не уйдут никуда. У меня город свой будет. Крепость на двух холмах поставить потребно, оттуда и видать всё окрест, и чистую воду можно подвести. А со временем и посад с торжищем и ремесленной слободой под стенами крепости обживётся. К людям и мелкие духи подтянутся: домовые, дворовые, банные, овинники и прочие. Да-а-а, помощники нужны. Вот только кого взять? Кто жив ещё? Кто в другие края не подался?»

– Эй, дурни, хватит бездельничать. Подь сюды.

Из-под крыльца вынырнули три мордочки с чёрными носами и пуговками глаз. Анчутки внимательно поглядели на Яробора, бросив свои ежеденные и ежечасные передразнивания друг друга. Глуповатые они, да такое простое дело даже они осилить могут.

– Бегом бегите по окрестным землям. Созовите мне По́седня и Луго́шу.

– Сказать что? Да, что сказать? – наперебой стали спрашивать чертята-анчутки, отпихиваясь меж собой.

– Ничего не говорите им. Пусть идут и всё.

– А ну как не пойдут?

– Кто?

– По́седень тот же.

– Я этого старого бе́ра из-под коряги тогда за ногу вытащу, как мальца неразумного. Дело большое будет. Мне все нужны.

– Да, да, дело, дело, – запрыгали малявки и побежали в разные стороны.

Немного времени ушло на всеобщий собор. Анчутки глупы, но докучать всякому умеют, уж если решил старого косолапого разбудить, так лучше их никого не придумаешь. И остальных вскорости окликнут.

Затрещала малина, и седой бер, давно уж из лесного зверя ставший болотным демоном, вышел из зарослей. Он силён, да ленив. Ленно ему было обходить кусты, вот и попёрся напрямик. Топтыга уселся на поляне и молча уставился на Яробора, пожёвывая стебель кислого ревеня.

«Бер, он всегда бер, – думал хозяин лесной заимки, – пусть его человечки боятся, величая медведем да Михайло Потапычем, дабы ненароком не услышал, да не пришёл в гости зовущим. Я его не боюсь».

– Дяденька, – раздался звонкий голосок Луго́ши, – правду говорят, что здесь село будет? Что от старших богов посланник был, тебе службу предлагал?

– Откуда ведаешь? – подняв чёрную бровь, поглядел Яробор на худенькую девчушку, возникшую, словно из-под земли, которая в разговоре успевала запихивать в рот спелую ягоду.

– Сороки разнесли, – ответила та, утёрши красный от сока рот рукой. – А правда, что здесь сто тыщ народу будет? Это же не село тогда, а город стольный. А правда, что сюда купцы ходить на торжище будут, и войско несметное?

– Угомонись, – произнёс Яробор, проклиная любопытную лесную живность.

Нигде от них потаённого не скроешь. Всё выведают, всё вынюхают.

– Да, дядь Яробор, умолкаю, – отозвалась ручейница, – а правда, что у них зерцала говорящие?

– Да помолчи ты, – с беззлобной укоризной произнёс лесовик, а потом оглядел своих друзей-товарищей и начал сказ.

– Уж не знаю, что за напасть там приключилась, но, видать, шибко к стенке припёрло, раз крепость здесь задумали ставить.

– Крепость им подавай, – забурчал басом хозяин болота, ставший медведем, река там раньше была, да заилилась, застоялась, превратившись в зыбкую трясину, – для крепости гать-настил нужен, чтоб обозы могли прибывать, чтоб войска в дозор выступать могли, а здесь нет этого. Не бывать крепости.

– А ты на что? Уж не поверю, чтоб ты тропу потаённую не смог указать, – огрызнулся Яробор.

– Нет таких троп здесь, чтоб телеги таскать. Пеший токмо и может.

– Нет, значит, сотвори.

– Легко сказать, да тяжко сделать.

Яробор вздохнул, в очередной раз запустив ладонь в густую бороду. «Вот ведь язва он», – подумал хозяин заимки.

– Что смотришь с укоризной? – словно прочитав мысли, спросил По́седень, – я тебе не всесильный.

– Ежели поднатужишься, то сможешь, – ответил ему Яробор.

– От натуги пуп можно надорвать, – закряхтел бер.

– Даже если надорвёшь малость – не страшно. Я тебе за это рядом с собой идол поставлю. Я не жадный.

– Не нужен мне столб, – басовитым тягучим гласом ответил По́седень.

– Нужен, – ответил Яробор, – чтоб люди ведали, кто здесь хозяева, а то знаю я их, вмиг распоясаются.

– Время, говорят, другое, – снова заговорил старый бер, – люди изменились. К югу от нас Дубомир всё зверьё под себя подмял, и почти все сухие леса. Вверх по течению Топи город нынче стоит. Ежели сороки не брешут, в нём народу тьма по великому счёту.

Яробор промолчал, обдумывая сказанное. Тьма по великому счёту – это стало быть, цельный мильён. Велико число. Очень велико.

– Птахи перелётные молвят, что бой был страшный этой зимой, – добавил бер. – Земля кипела и ходила волнами, людишки в пар и дым за одно мгновение обращались. Тысячи и тысячи сгинули. И не токмо смертные, но и боги. Ты бы сам оглядел, что творится.

– И то правда, – кивнул лесовик, – надо сей град узреть.

– Дозволь я с тобой, дядька, – тут же взгоношилась Лугоша, – у меня и платьице есть добротное. Ну, дядька, дозволь.

Ручейница подскочила к Яробору и повисла на рукаве, преданно глядя в глаза. Одним ладом – свербигу́зка.

– Дядька, ежели нельзя в человечьем обличии, то я белкой-векшей обернусь али горностаем. Буду из котомки выглядывать.

– Пойдёшь, но только помни, от меня ни на шаг, – кивнув, дал согласие лесной бог. – Быть может, и у тебя хотение возникло в путь отправиться?

– Мне и здесь неплохо, – тихо качнул косматой головой старый седой бер, чья шерсть больше на мох выцветший болотный похожа была. – Я лучше зверьё созову. Из них потолковее избрать надо, тех, кому разум дарить сподручнее будет. За людом пришлым глаз да глаз нужен.

Яробор кивнул и встал со ступеней крыльца.

«Отправляться надобно, и чем скорее, тем лучше. Ежели не брехал Белкин Павка, – думал он, – то чудной образ у меня буде для нынешних поколений смертных, но и большого страха не будет, коль духи открыто средь них живут. Знай себе, помалкивай да поглядывай».