13. В ожидании rigor mortis

Одной из целей сценарного анализа является соотнесение жизненного плана пациента с историей психологии всей человеческой расы. Эта психология, очевидно, претерпела очень незначительные изменения со времен пещерных людей, перехода к оседлому образу жизни и великих деспотий Ближнего Востока. Джозеф Кэмпбелл в книге «Герой с тысячью лицами», которую можно назвать лучшим пособием по сценарному анализу, резюмирует это следующим образом: «Фрейд, Юнг и их последователи сумели со всей очевидностью показать, что логика, герои и сюжеты, присутствующие в мифах, живы и в наше время… Последнее воплощение Эдипа, оно же герой романа о Красавице и Чудовище, стояло сегодня днем на перекрестке Сорок второй улицы и Пятой авеню, ожидая, когда загорится зеленый свет». Кэмпбелл указывает, что если герой мифа достигает всемирного триумфа, то герой сказки – всего-навсего маленькой локальной победы. А пациенты – это пациенты, добавим мы, поскольку они не могут достичь даже самой незначительной победы, на которую нацелены, и, тем не менее, выживают. Они приходят к доктору, «которому известны все тайные тропы и волшебные слова. Он представляется им старым мудрецом из мифов и сказок, чьи слова помогают герою преодолевать все тяготы и испытания на пути к заветной цели».

Именно так воспринимает мир Ребенок пациента, причем история, которую рассказывает его Взрослый, никак не меняет этого мировосприятия. Очевидно, что все дети с самого начала человеческой истории сталкивались с одними и теми же проблемами и имели одинаковые средства их решения. Жизнь можно сравнить со старым вином, переливаемым в новые бутылки. Сначала бутылки делали из кокосов и бамбука, потом их сменили бурдюки из козлиной кожи, затем появилась глиняная, стеклянная посуда и, наконец, пластик. Но виноград, точно так же, как винные пары и осадок на дне сосуда, вряд ли претерпел хоть какие-то изменения. Итак, как говорит Кэмпбелл, характер приключений и черты главных героев сегодня такие же, как и много веков назад. Поэтому, если нам известны отдельные элементы сценария пациента, мы с немалой долей уверенности можем предсказать, к чему он в итоге придет, и, соответственно, уберечь его от грядущих бед и несчастий. Этот комплекс мероприятий называется превентивной психиатрией и направлен на «достижение прогресса». Более того, мы способны изменить его сценарий или вообще убедить отказаться от сценариев, что носит название лечебной психиатрии, которая ставит перед собой цель «вылечить пациента».

Ни теория сценарного анализа, ни просто терапевтическая необходимость не требуют, чтобы психотерапевт нашел именно тот миф или сказку, сюжет которых повторяет сценарий пациента. Но чем ближе он к этому подойдет, тем лучше. Если исторический фундамент будет отсутствовать вообще, велика вероятность ошибок. Отдельный эпизод из жизни пациента или его любимая игра могут ввести врача в заблуждение. Также опрометчиво делать выводы, обнаружив какой-нибудь символ животного происхождения, например волка. Итак, нужно соотнести жизнь пациента или жизненный план его Ребенка с соответствующей историей, которая передавалась из уст в уста на протяжении столетий или тысячелетий благодаря своей обращенности к глубинным слоям психики человека. Такое соотнесение дает, как минимум, ощущение того, что выводы психотерапевта имеют под собой прочное основание, и, если повезет, может подсказать, что нужно делать, чтобы предотвратить надвигающуюся катастрофу.

СЦЕНАРИЙ «В ОЖИДАНИИ RIGOR MORTIS»

Например, сказка может пролить свет на элементы сценария, которые другим способом выявить было бы нелегко. Одним из таких элементов является «сценарная иллюзия». Трансактный аналитик полагает, что психиатрические симптомы представляют собой следствие какой-либо формы самообмана. Но вылечить пациентов можно как раз потому, что их жизнь, как и недуги, основывается на игре воображения.

В сценарии, известном как «Фригидная женщина» или «В ожидании rigor mortis» (ORM), мать постоянно внушает дочери, что все мужчины – свиньи, но их жены не имеют права выступать против них. Если мать не старается подбирать выражения, девочка может додуматься до того, что она умрет, если испытает оргазм. Обычно такие матери – большие снобы, и они дают антисценарий, который снимет проклятие. Если дочь вступит в половые отношения с очень богатым человеком, таким как принц на белом коне, то ничего страшного с ней не случится. Даже не повстречав принца, она может вздохнуть с облегчением, когда наступит менопауза и ей больше не придется заниматься сексом. Такие ошибочные наставления она получает от матери.

Перед нами три заблуждения: оргатанатос, или фатальный оргазм; принц на белом коне; и блаженное освобождение, или очистительная менопауза. Но ни одно из них не является настоящей сценарной иллюзией. Девушка избавилась от оргатанатоса, попробовав мастурбировать и убедившись, что оргазм не смертелен. Принц на белом коне – это вообще не иллюзия, ведь она и в самом деле может повстречать богатого мужчину, точно так же, как выиграть на ирландских скачках или получить четыре туза в покере. Две последние вещи очень маловероятны, но и они иногда случаются. А блаженное освобождение – это не то, чего хочет ее Ребенок. Чтобы найти сценарную иллюзию, нам нужна сказка, которая соответствовала бы ORM.

ИСТОРИЯ О СПЯЩЕЙ КРАСАВИЦЕ

Разгневанная волшебница говорит Розе, что та уколет палец веретеном и тут же умрет. Другая волшебница меняет наказание на сон, который будет длиться сто лет. Когда девушке исполняется пятнадцать, она действительно, уколов палец, засыпает. В тот же самый миг все остальные обитатели замка тоже впадают в сон на целых сто лет. За это время многие принцы пытались прорваться через дремучий лес, который вырос вокруг замка, но никому это не удавалось. Наконец, когда срок заклятия вышел, в замок забрел принц, который сумел пробиться через заросли. Он находит принцессу, целует ее, она просыпается, и они влюбляются друг в друга. Вместе с ней просыпается весь замок, и в нем возобновляется прежняя жизнь, как будто ничего не произошло. Самой принцессе по-прежнему пятнадцать лет, а вовсе не сто пятнадцать. Она вышла замуж за принца, и, по одной из версий сказки, они жили долго и счастливо. По другой версии, счастливой жизни предшествовало множество испытаний.

В мифологии немало таких волшебных снов. Пожалуй, самый известный – это сон Брунгильды, которую оставили спящей на вершине горы в окружении огненного кольца. Через него мог прорваться только очень смелый человек, и таким героем стал Зигфрид.

Так или иначе, пусть и с небольшими изменениями, все, о чем рассказывалось в истории о спящей красавице, может произойти на самом деле. Девушкам случается колоть пальчики и падать в обморок, и они действительно засыпают в своих башнях, мимо которых иногда проходят принцы в поисках своих суженых. Но чтобы люди не старели на протяжении десятилетий – вот это иллюзия. Такое не просто невероятно, а совершенно невозможно. Именно эта иллюзия и лежит в основе сценария ORM: когда придет принц, Розе будет по-прежнему пятнадцать лет, а не тридцать, сорок или пятьдесят, и вся жизнь у них еще впереди. Это иллюзия отсроченной старости, младшая дочь иллюзии бессмертия. В реальной жизни Розе сложно втолковать, что принцы – это молодые люди и что к тому времени, как им исполнится столько же, сколько и ей, они уже давно станут неромантичными и обрюзгшими королями. Это самая неприятная часть работы трансактного аналитика – рассеивать иллюзии, лишать пациентов надежды на приход Санта-Клауса. Отыскав сказку, на основе которой пациент строит свой сценарий, психотерапевт заметно упростит свою задачу.

С ORM связана еще одна проблема. Иногда случается так, что Роза встречает-таки принца на белом коне. Однако, увидев его, она начинает чувствовать себя неполноценной и пытается найти в нем какой-нибудь недостаток, чтобы низвести его до одного уровня с собой. Но игра «Изъян» ему не по душе, он уже жалеет, что разбудил ее. Однако Роза может согласиться и на меньшее – скажем, отдать свою руку и сердце принцу на рыжем коне или даже обыкновенному продавцу из бакалейной лавки. Но в таком случае она будет чувствовать себя обманутой, и ее супругу придется несладко. Втайне она будет по-прежнему мечтать о принце на белом коне. Итак, ни фригидный сценарий, ни магический антисценарий не принесут ей счастья. Кстати, по сюжету сказки она должна бороться с матерью своего супруга, а также со злой колдуньей.

Важно досконально изучить данный сценарий, поскольку людей, которые так или иначе живут в ожидании rigor mortis, очень и очень много.

СЕМЕЙНАЯ ДРАМА

Есть еще один способ, позволяющий пролить свет на основные сюжетные линии в сценарии пациента. Нужно задать ему вопрос: «Как вы представляете себе спектакль о вашей семейной жизни?» Такие семейные пьесы обычно называют в честь греческих драм об Эдипе и Электре, в которых мальчик пытается заполучить мать, а девочка – выйти замуж за отца. Но сценарный аналитик должен также знать, как родители, которых мы для удобства будем называть Супидеей и Артселием, могут относиться к своим детям. Супидея испытывает половое влечение, явное или тайное, к своему сыну, тогда как Артселий без ума от дочери. Тщательное исследование почти всегда обнаруживает достаточно очевидные трансакции, свидетельствующие о том, что эти чувства вовсе не воображаемые. Взволнованные родители часто пытаются скрыть свои Детские чувства, играя с ребенком в «Ссору». Они становятся на позицию Родителя и сварливым тоном дают ему указания. Но иногда влечению все-таки удается выйти наружу, несмотря на попытки замаскировать его с помощью «Ссоры» и других средств. Самыми счастливыми родителями являются те, кто открыто выражает восхищение красотой своего ребенка.

Драмы о Супидее и Артселий, так же как драмы об Эдипе и Электре, имеют множество разновидностей. Когда дети подрастут, то друг сына может стать любовником матери, а подруга дочери – любовницей отца. Молодой Эдип может соблазнить любовницу отца, а юная Электра – заманить в постель любовника своей матери. Иногда семейный сценарий требует, чтобы один или несколько членов семьи имели нетрадиционную ориентацию, что весьма разнообразит сексуальную игру, позволив инцесты между детьми одного пола, а также предоставив членам семьи широкие возможности для обмена партнерами. Какие-либо отклонения от стандартных ролей Эдипа (сын, мечтающий о сексе с матерью) или Электры (дочь, испытывающая влечение к отцу), несомненно, окажут большое влияние на жизнь индивида.

Но в сексуальной драме есть и другие аспекты. Лесбиянка, которой изменила подруга, набросилась на нее и приставила ей к горлу нож со словами: «Ты позволишь мне нанести тебе эти раны, но ты не позволишь мне залечить их». Это, пожалуй, девиз всех семейных драм, источник всех родительских страданий, основа юношеского неповиновения и плач супружеских пар, морально еще не готовых к разводу. Раненый спасается бегством, а вслед ему раздается крик, который на марсианском языке звучит так: «Мэри, вернись домой! Я все прощу!» Именно поэтому дети привязываются даже к самым никчемным родителям: им больно, когда те их ранят, но им так приятно, когда их лечат.