Глава 6. Наказание

– Все в сборе? – спросил ректор, глядя почему-то на нас, спускающих по лестнице.

Да уж, ночные похождения не прошли даром. Едва мы услышали утренний звонок, означающий начало завтрака, то были вынуждены подскочить и напялить на себя первое попавшееся под руку. Не совсем, конечно, но растрепанными вышли из комнаты все втроем. А еще сегодня я снова буду ходить в черном платье, потому как не успела ничего сделать с тем, которое отмокало в тазике.

– Да, – согласился кто-то из толпы собравшейся вокруг моих художеств. Я с гордостью перевела взгляд на стену и умилилась, иначе не скажешь. Вот только, если бы не перечеркивающая череп полоса, то мою настенную живопись можно было назвать даже шедевром.

– Итак, – начал свою явно затяжную речь отец Ан’Шуата. – Нашей академии, по-видимому, объявили войну? Как вы думаете, так ли это?

От смеха чуть было не прыснула. Но только я. Кругом же царило напряженное молчание. А взглянув на свои грязные, испачканные краской руки, тут же прикусила губу, чтобы не взвыть на весь холл. Вот это подстава! Сжала пальцы в кулаки и убрала руки за спину. Я совсем забыла помыть руки!

На вопрос ректора так никто и не рискнул ответить. Потому отец Шуата задал следующий:

– Кто мне скажет, что означают эти художества?

– Может быть, это какой-нибудь символ столичных академий Ан’Рогу или Эн’Зизоль? – робко предположила какая-то из впереди стоящих девушек.

– Или же это просто чья-то злая шутка, – добавил Ан’Гуэр, подозрительно сощурив свои карие глаза с маленькой сеточкой морщинок на веках и по углам.

– А еще этот кто-то взял и оставил непонятно что: то ли сожженное, то ли расплавленное вот здесь, – говорящий ткнул пальцем в застывшую лужицу расплавленного металла. Невольно нашла взглядом Шу. И, что удивительно, наши взгляды встретились. Улыбнулась ему беззлобно. А он взял и отвернулся.

Обиделся?

– Что ж, если никто не хочет сознаться, то… – и тут ректор будто ударил меня под дых своими словами. – То прошу вытянуть руки вперед.

– Стойте! – выкрикнул вдруг Ан’Шуат. – Это я.

А я вновь сделала вдох, словно перестав дышать от страха после услышанного.

– Да? – как будто удивился ректор. Вот только играл он очень и очень плохо. – И ты один все это провернул? – не унимался его отец.

– Да, – вновь согласился мой экс-жених. А я невольно потупилась, чтобы взять и не встрять в разговор из-за проснувшейся так некстати совести.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– В таком случае, Эн’Айри Дрейкон, Эн’Раула Хоркин, Эн’Сиера Зальц, прошу вас подойти.

– Стойте! – выкрикнула я, опережая девочек, собравшихся идти к ректору. – Они не при чем. Это целиком и полностью моя задумка, идея, творение.

И все-таки я созналась…

– Вот как? А я думал лишь узнать у вас троих, где вы вчера пропадали во время поднятой тревоги. Но раз уж вы так любезно сознались, то так уж и быть, остальные свободны. А ты, сын, и вы, о, пылающая младшая Дрейкон, останьтесь узнать о своем наказании.

– Простите, а Шуата за что? – мне хватило наглости уточнить у Ан’Гуэра, своей добродушной физиономией скорее напоминающего милого, красивого котика. При моей Дракомутер я бы такое себе вряд ли позволила.

Удивительно, но ректор мне действительно ответил и ничуть не скривился. Этот лишь вздохнул и шире улыбнулся:

– Во-первых, за то, что соврал. Во-вторых, за то, что помог вам бежать через потайной ход. Что? Вы думали, я вас не увидел в окно своей спальни? А в-третьих… – на мгновение он замолчал, подбирая слова. – Да, за то, что во время своего дежурства позволил произойти такому вопиющему событию. Вам предельно ясно, о, пылающая Дрейкон?

– Предельно, – повторила я, виновато опустив взгляд. Ведь смотреть сейчас на Шуата как-то даже стыдно и ничуть не весело.

– Тогда, – и тут ректор сделал то, чего я не ожидала. Он пожал руку своему сыну, а другой – потрепал по волосам. – Молодец, растешь на глазах. Дам выручаешь, вину на себя берешь.

– Эм, – моему удивлению не было предела.

Заметив мое замешательство, Ан'Гуэр усмехнулся:

– Но, увы, это не отменяет наказания, Эн’Айри. Любой поступок должен быть оценен по достоинству, вам не кажется?

– Не кажется, – каким-то чудом ответила я, минуя вездесущую цензуру.

– Ха, так и знал. Скажите мне, о, любезнейшая студентка, – на предпоследнем слове он сделал выразительный такой акцент, – в чем заключается ваш протест? Это… – и он махнул рукой в сторону моих настенных художеств, – это вообще, что? Череп, роза – тут-то понятно и даже красиво получилось. Но вот зачеркивающая полоса наводит на мысль какой-то угрозы. Вы не угрожаете мне, нет? Эн’Айри Дрейкон?

– Э-это случайно получилось, – выдавила из себя непроизвольно. И, похоже, при этом по цвету была похожа на одну из красок сгоревшего чемоданчика Дракомутер. – Это не протест, а ностальгия. А линия получилась случайно, я чуть со стульев не упала.

– Во-от как? – задумчиво проронил директор, переместив свою руку теперь на плечо сына. – Надеюсь, ты помог этой леди не упасть со стула?

– Но откуда вы узнали? – вырвалось у меня непроизвольно. Хотела было подумать на болтливость своего экс-жениха, но нет, он так же, как и я, был крайне удивлен услышанному.

– У меня свои источники, мои дорогие студенты, – довольно улыбнулся тот, вновь окидывая взглядом мои художества, а после сжалился: – Я просто предположил. Только и всего. Что же до наказания, то я найду вашему таланту достойное применение, Эн’Айри Дрейкон, и Ан’Шуат вам в этом поможет.

– Мы можем идти? – от чего-то обиженно проронил Шу, чем меня еще больше удивил. По-моему, его никто не принуждал мне помогать. И вообще, судя по настроению его отца, наказание будет каким-нибудь простецким.

Но я оказалась не права.

– Две недели вам запрещается покидать территорию академии.

– Но фестиваль же?.. – воскликнул было Шу, однако острый, как бритва, взгляд его отца поставил отпрыска Райхонов на место, припечатав:

– И это еще не все. Я отправлю вас в нашу семейную усыпальницу, будете там и дальше расписывать черепами да розами стены и надгробные плиты. Да простят меня предки.

Я слушала и не могла поверить, еще секунду назад такой добрый и чуткий Ан'Гуэр стал мгновение спустя самым настоящим тираном.

– Но у меня нет больше красок, – попыталась вдруг оправдаться я.

Только в ответ лишь получила еще больше:

– Не беда. Сделайте. Вот вам и шанс проявить свои знания в алхимии, а заодно и оценку исправить. Все, свободны.

И на этом ректор, не дожидаясь, пока мы его покинем, взял и ушел сам. В столовую. А я не знала, куда себя деть, все еще смущаясь своему бредовому поступку.

Вопреки ожиданиям злобных комментариев, Шуат лишь горестно вздохнул со словами:

– Прости, мой отец не упустит шанса свести нас вместе.

Я пропустила его предыдущие слова мимо ушей и лишь уточнила:

– Так, получается, ты из-за меня пропустишь какой-то фестиваль?

Слегка скривившись, мой экс-жених ответил, правда, словно одолжение сделал:

– Получается, что мы пропустим фестиваль. Но я это сделаю, потому что сам решил ввязаться в твою авантюру. И только не надо чувствовать всякие там муки совести. Или их изображать. Подозреваю, в этой картине действительно кроется какой-то глубинный подтекст. Надеюсь, оно того стоило.

После этих слов яблоко от яблони недалеко упало. Точнее, Шуат недалеко упал. Короче, он так же, как его отец, развернулся и ушел в столовую. А я немного не поняла, что это было? Он таким образом огрызнулся, что ли? Или действительно успокоил, переживая за мои муки совести? А что, если у меня их нет? И я просто хотела узнать про фестиваль?

Ох. Вот так семейка. Не став больше терять время, я быстрым шагом устремилась в столовую, чтобы успеть позавтракать. Заодно расспросить подруг про фестиваль. Или всё же соседок? Сейчас, оглядываясь на произошедшее, поняла, что не ошиблась с определением наших с Раулой и Сиерой отношений. Оговорочка по Фрейду, да?

Видимо, так…