Глава 13

Засыпала я, свято уверенная, что без труда сумею отстоять свою позицию, а проснулась, чувствуя себя совершенно разбитой. Мне снились родители и Ленка. Мама плакала и крепко обнимала, а подруга корила за то, что не поехала с ней на ужасную практику и не переманила на себя половину популяции местных комаров, и та жрет теперь исключительно ее сладкую городскую кровушку.

– А если я не смогу вернуться? Что будет с ними?

– Я сделаю все от меня зависящее, – серьезно пообещала Сафьяна. – К тому же ты украла шестеренку.

– До сих пор не знаю, зачем сделала это, я ведь пользоваться ею все равно не умею.

– Как знать, может, еще и пригодится.

– Ладно, а зачем нам в Вардарбен? – спросила, уже чувствуя, что придется сдаться.

– Если где и остались бескорыстные, верные Армагару маги, то там.

– Я почему-то думала, там вообще магов не осталось. Технический прогресс, и все дела.

– Есть вероятность, что проверять это нам не придется. Пустынники – сильные маги, штормовики по большей части. Ты, кстати, знала, что именно из-за них этот дар считается неблагородным? Твоему принцу приходится несладко в среде своей чопорной семейки. Позор рода, можно сказать.

– Неожиданно. Хотя принц из Итана и так… Как из меня принцесса. И он не мой. Здесь вообще нет ничего моего, – нахмурилась я.

– Разумеется, – не стала спорить саламандра.

– Но разве штормовики – самые сильные из магов?

– Не в этом дело. Просто этот дар пустынникам весьма кстати, он помогает им ловить магические вихри, для всех прочих крайне разрушительные.

– Значит, магией они в самом деле не обделены?

– Да. Но главное даже не в этом. Они ищут портал в мир высших.

– Зачем? – удивилась я.

– Несогласные с чем-то не всегда отребье, Адриана. Такова их изначальная цель.

– Допустим. Но ты же век спала, откуда знаешь, что до сих пор ищут?

– Вот и выяснишь, – буркнула она.

Ну и что бы вы сделали на моем месте? Вот именно, пришлось идти.

Прощаясь с Варейкой, я вручила ей несколько монет. Лично ей, поверх тех, что отдала за ночлег и провизию. Сафьяна заверила, что этого ей с лихвой хватит для побега. Варейка, в свою очередь, подарила мне баночку своей заживляющей мази (которая, к слову сказать, действительно очень быстро сняла и боль, и воспаление).

– Удачи тебе! И пусть все получится, что бы ты ни выбрала, – с чувством сказала я и обняла девушку.

– Спасибо, Адриана. Жаль, не могу уйти сразу, может, пошла бы с тобой, – улыбнулась она.

– Мир маленький, – подмигнула я и… зашагала в неизвестность.

Столько, сколько ходила в Орте, я, пожалуй, не ходила за всю жизнь. Икры стали стальными, ступни покрылись мозолями, но я терпела бы все это с большей радостью, если бы знала, куда иду. Только вот понимание, зачем мне все это, упорно не приходило.

Погода благоволила, лес становился все более редким, и двигалась я достаточно быстро, однако ночь все равно пришлось провести под открытым небом. Опасаясь нападений, спала беспокойно и отрывисто, и с первыми же лучами рассвета продолжила путь.

Точного места предположительной встречи с кочевниками Варейка, конечно, не назвала, да на то они и кочевники, чтобы кочевать и никому расписание своих переходов не сообщать. Тем не менее после полудня (если верить высоко стоящему в небе солнцу) я действительно вышла к руслу засохшей реки. По крайней мере, Сафьяна заверила, что представший передо мной овраг – то самое и есть.

Идти вдоль и проверять, насколько далеко он тянется, я не стала. Уселась прямо здесь, пообедала и принялась ждать. Но, как известно, ожидание – самая противная и медленно тянущаяся в мире вещь, а потому уже через некоторое время я вспомнила свой главный жизненный девиз «В любой непонятной ситуации рисуй!» и с воодушевлением порылась в сумке.

«Моя прелесть» (новехонький альбом и карандашики) нашлась на самом дне, но целой и невредимой. Я выбрала подходящий, наиболее живописный ракурс, устроилась поудобнее и принялась за дело. Закончила набросок довольно быстро и с сожалением подумала о том, что не имела возможности запечатлеть дворец Скиры, и лучше бы красками, а по памяти уже вряд ли воспроизведу.

Огляделась и остановила выбор на мохнатом чуде, каких точно не водится на Земле. Над изображением Кушака корпела куда дольше, хотелось сделать его максимально достоверным, но при этом живым, а не мультяшным. Учитывая огромные ушки-локаторы, три глаза, шесть лап и общую няшность, задача оказалась не из легких. На Кушаке не остановилась и нарисовала еще и Сафьяну. Малявка согласно позировала, меняя позы и даже выпуская огненные язычки. Солнечный свет из ослепительно-белого успел стать теплым желто-оранжевым, вечерним, когда я наконец отвела душу любимым занятием и, притомившись, как-то незаметно задремала на ближайшем, покрытом жесткой сухой травой пятачке.

Мне опять снился дракон. Такой же теплый золотисто-оранжевый, как закатные небеса. Странное дело, но я привыкла к его визитам и была даже рада неторопливой беседе. В конце концов, с кем еще мне говорить? Браслет и древний ящер, живущий в кулоне. Да на Земле мне давно бы подыскали уютную койку в подходящей такому случаю клинике.

Я усмехнулась, а потом без зазрения совести пожаловалась:

– Мне кажется, я бреду в кромешной темноте. Не вижу ни цели, ни самого пути. Что я тут делаю? Зачем? Как можно так жить?

– А разве кто-то живет иначе? Даже если ты напридумывал себе множество планов, обязательно ли реализуешь их все? Можешь ли предугадать, какая встреча ожидает тебя за поворотом и как может одно-единственное с виду незначительное обстоятельство перевернуть твою жизнь? Все мы приходим в жизнь слепыми, все блуждаем, пока однажды нас не постигнет озарение истинного пути. Но помни: ценен сам путь, а не только его цель. Учись радоваться тому, что есть у тебя здесь и сейчас.

– Радоваться тому, что просто идешь? Неизвестно куда и зачем? Это трудно.

– Новому дню, солнечным лучам, каплям дождя, мимолетной улыбке, смеху, просто тому, что все еще жив. Разве это сложно?

– Не знаю. Здесь все иначе, непривычное, чужое.

– Ты сильнее, чем тебе кажется. Разум твой тянется к познанию, а в душе теплится живой огонек. Позволь ему разгореться.

Очертания Армагара вдруг смазались, и в мой сон ворвались громкие голоса.

– А ничего, аппетитные формы, а какие волосы – огонь!

– Смотри, как бы огненная кошечка не подпалила тебе крылышки, – загоготали в ответ.

– Долго еще будешь вспоминать ту бестию? Правильно Заил ее выгнал, только хвостом крутила.

– Красавица, не замерзла на земле-то спать? А то мы тебя быстро обогреем.

Я резко распахнула глаза и села. Ма-м-мочки, такой ли встречи с кочевниками я ожидала?..

Первое, что увидела, – чешуйчатые лапы с длинными загнутыми когтями. Их обладателем оказался страшенный зверюга – зеленовато-серый огромный ящер с вытянутой шеей и жутким языком с раздвоенным кончиком, то и дело высовывающимся из пасти.

С трудом отведя взгляд от доисторического чудища, я заметила-таки двоих громадных мужчин, стоящих рядом. Жгучий брюнет со смуглой кожей и глубоким шрамом на скуле и рыжий детина в отороченной мехом безрукавке, которая будто специально привлекала внимание к его бугристым накачанным рукам.

Я сглотнула и невольно попятилась, едва не сорвавшись в овраг, на краю которого задремала.

– Ну-ну, не съедим же мы тебя, – усмехнулся брюнет и подался вперед. На что Кушак тут же бесстрашно выскользнул у меня из-за спины и, загородив собой, угрожающе засвистел.

Мужчины было засмеялись, но, когда их ящер стал фыркать и беспокойно перебирать лапами, нахмурились.

– Разве не с нами ты искала встречи, красавица? – спросил рыжий. – Поблизости ни дорог, ни городов. Как ты здесь оказалась?

– Пришла, – ответила честно. – Только уже не уверена, что стоило.

Сафьяна, как всегда это делала в ответственные моменты, молчала, а я тысячу раз успела пожалеть, что поддалась и согласилась на дурную затею идти к кочевникам. Кто из нас двоих, спрашивается, был прав на их счет?!

– Испугалась, значит? Неужели не слышала, что ни один пустынник не обидит женщину?

– Что-то не особо похоже на правду, – вырвалось у меня.

Мужчины переглянулись.

– А я тебе говорил, – хмыкнул рыжий и снова обратился ко мне: – Я Бар, это Тельн, и мы не тронем тебя. Мы вообще заметили тебя случайно, решили, драконий вереск вырос в такой суши, а тут девчонка с костром на голове.

Я вспомнила, как сама в начале своего пути по Орту перепутала это растение с языками пламени, и кивнула.

– Ну так что? – спросил темноволосый Тельн. – Идешь или нет? Мы и так из-за тебя задержались.

– Я направляюсь в Вардарбен.

– Мы ей все-таки не нравимся, – усмехнулся этот великан и добавил уже серьезнее: – Тебе повезло, что мы отстали и не рискнули срезать нестабильной норой. Следующий караван не скоро пойдет этой дорогой. Если вообще пойдет.

– И куда идет тот, который вы нагоняете? – уточнила я. Сразу признавать, что попала впросак, не хотелось.

– Это решает ведущий. Караван может остановиться на неопределенный срок, а то и свернуть с намеченного пути, но первоначальный совпадает с твоей целью. И даже со всеми задержками это будет куда быстрее…

– Я согласна, – кивнула и наконец встала. Подобрала вещи и вопросительно посмотрела на мужчин.

– Прошу! – усмехнулся рыжий и указал на ящера.

Честно, я едва не передумала, но быстро взяла себя в руки. Не сожрет же он меня, в самом деле…

Двигался ящер нереально быстро, даже несмотря на то, что нес теперь еще одного седока. Я цеплялась за края седла, первое время едва дышала от страха и смотрела исключительно в спину впереди сидящего Тельна. Впрочем, в сгустившихся сумерках и на такой скорости что-либо разглядеть все равно не удалось бы. Зверь же, судя по всему, отлично видел в темноте, не боялся ни жара пустыни, ни холода ночи и с легкостью перепрыгивал через поваленные деревья, валуны и даже глубокие расщелины в земле, пару раз преграждавшие нам путь. Не успело толком рассвести, а мы уже нагнали караван, с которым, как оказалось, я разминулась совсем чуть-чуть. А ведь могла и не встретиться вовсе…

Повезло? С этим я пока не разобралась.

Пустынники, похоже, никуда не спешили и ночевали с полным комфортом. Я насчитала как минимум три больших шатра и несколько палаток поменьше. Крупные мохнатые звери, отдаленно напоминающие мамонтов (только без бивней и хоботов), были привязаны в отдалении. Там же я заметила еще двоих жутких ящеров, мирно дремавших в сухой траве.

– Заил встал? – спросил Бар у паренька, ухватившего «нашего» ящера за поводья.

– Или не ложился, – хмыкнул тот в ответ. – Я ему не нянька.

– Да, всего лишь чересчур языкатый племянничек, – отозвался громила едва слышно и махнул мне: – Пошли! Решать, что делать с тобой дальше, будет ведущий.

– Но…

– Балласт мы с собой не таскаем. Но у тебя есть все шансы стать приятной частью нашей компании.

Ох как не понравилась мне его ухмылка! И эти намеки. Ну, Сафьяна, я тебе еще все выскажу!

Перед тем, как зайти в шатер к главному, я несколько раз глубоко вдохнула и медленно выдохнула, но внутреннюю дрожь унять не сумела. Вляпалась, я опять куда-то вляпалась. Я вообще только этим теперь и занимаюсь.

Мужчина сидел в даже на вид удобном дорогом кресле с красивыми резными подлокотниками. Смуглый брюнет в идеально белой рубахе с глубоким V-образным вырезом и песочного цвета шароварах. Его глаза, не просто карие, как у Итана, а почти черные с хитрым, лукавым блеском и скоплением мелких морщинок по краям прожигали меня пытливым, заинтересованным взглядом и в то же время неведомо чему ухмылялись. Я же смутилась, как школьница, и совсем онемела. Пустынник, очевидно, принадлежал к тому типу мужчин, уверенных в себе, харизматичных и успешных, к обществу которых всегда так стремилась Ленка и которых откровенно побаивалась я. Не чувствовала себя ровней, терялась, теряла дар речи. Ну почти. Нет, не сейчас. Не сейчас.

– Здравствуйте. Я Адриана, – представилась я, бесстрашно шагнув вперед.

– Заил, – чуть склонив голову, произнес мужчина. Потом указал мне на кресло напротив себя и, задумчиво сложив ладони перед подбородком, попросил: – Ну что ж, Адриана, поведай мне свою историю.

Я нахмурилась, и взгляд кочевника тут же сделался еще более цепким. Будто я книга, расшифровать которую он пытается.

– Я направляюсь в Вардарбен, – повторила то, что уже говорила Бару и Тельну.

– Это не похоже на историю.

– Мы с вами недостаточно близко знакомы, чтобы я делилась своими секретами, – нашлась я, в действительности не представляя, как выпутываться из этой ситуации. Что я могла ему рассказать? Ничего!

– Значит, секреты, – усмехнулся пустынник. – Предлагаешь мне принять в караван ту, которая, кроме своего имени, не может сообщить о себе ничего?

– Я ровно так же ничего не знаю о вас.

– Справедливо. Но не мы искали встречи с тобой. Что же привело тебя? Стремление избежать нежеланного брака? – Я не смогла сдержать удивленного вздоха. – Поиски достойного мужа? Жажда приключений?

– Замуж я не стремлюсь, – пробормотала я на всякий случай, но Заил меня как будто не услышал.

– На деревенскую ты не похожа, хоть и одета довольно бедно. На запуганную тираном отцом беглянку тоже. Кто же ты? Я чую в тебе магию.

А вот последние его слова мне совсем не понравились.

– Ничего такого. Мне нечего рассказать, потому что я никто. Не сбежавшая принцесса, не выдающийся маг, никто. Я просто ищу свое место в этом мире, лучшую долю, предназначение. Этого недостаточно?

Заил встал, прошелся взад-вперед и каким-то совершенно непостижимым образом вдруг стянул у меня с колен сумку!

– Эй! – выкрикнула я возмущенно, вмиг растеряв всю учтивость.

– Тише, – усмехнулся кочевник. – Если не можешь рассказать ты, возможно, расскажут твои вещи? Да, негусто для перехода через пустыню.

– Вам не говорили, что неприлично рыться в чужих вещах?!

– Ты первая. И не хотелось бы прерывать наше знакомство по причине твоей трагической гибели посреди засушливой степи.

– Что?!

– Одной, без воды и снаряжения, выжить здесь тебе будет весьма трудно, а я пока не вижу ни одной причины, чтобы взять тебя с собой. Так что, вернуть?

Он демонстративно протянул мне сумку. Я насупилась. Мобильник, кошелек, связка ключей с фонариком и прочие земные штучки вряд ли убедят его проводить меня в Вардарбен, но что мне терять?

Как ни странно, ничего из вышеперечисленного Заила не заинтересовало, а вот альбом… Он листал и рассматривал его так долго, что я успела заскучать.

– Это твое? – наконец подняв на меня глаза, спросил он.

– Да, – пожала я плечами.

– Необычный дар.

– Разве? – ляпнула я.

Заил приподнял бровь.

– Я не встречал столь искусных художников, хотя собирал работы самых выдающихся из них. Кто научил тебя?

– Опять вопросы? Вы отведете меня в Вардарбен или нет? Я долго шла к вам, не бросайте меня, пожалуйста.

– И что же ты можешь предложить мне?

– Предложить? – Да, ничего не скажешь, план трещал по швам. Об этом я как-то не подумала. – У меня есть деньги. Не знаю, много ли это. Там, в сумке.

– Деньги меня не интересуют. Что-то еще?

– Вы издеваетесь? Варейка сказала, ваши мужчины сами приходили в деревню и предлагали уйти с ними. А когда я…

– Так ты все-таки ищешь мужа? Если так, это все меняет. В моем гареме давно не было новых жен, а я люблю разнообразие.

– Что?! – Я вскочила и, яростно шипя что-то неразборчивое, выдернула свои вещи из его рук. – Да вы! Ну, Сафьяна…

– Твой темперамент мне по душе, – сквозь смех произнес Заил. – Но успокойся. Ты хоть и красива, но не в моем вкусе. Да и жены растерзают меня, если приведу в гарем еще одну. Я позволю тебе остаться, если ты согласишься рисовать для меня и пообещаешь сохранить в тайне то, что, возможно, узнаешь здесь.

– Хорошо, – кивнула я. – Но только если вы пообещаете, что я, оставшись с вами, ненароком не окажусь чьей-нибудь десятой женой.

– Ну что ты, – снова рассмеялся мужчина. – Так много жен не выдержит даже самый закаленный пустынник.

После разговора с Заилом я еще долго пребывала в недоумении. Этот мужчина вызывал бесконтрольную, какую-то чисто физиологическую симпатию. К концу нашей аудиенции я не только совсем перестала бояться его, но и странным образом начала воспринимать как… потерянного и вновь обретенного давнего знакомого. Того, кому можно доверять.

– И как это понимать? – шепнула в пустоту, обращаясь не к Сафьяне даже – к дракону.

Чешуйчатые молчали, зато Кушак нежно прижался и тоненько просвистел что-то приятное.

– Он ведь не опасен? – с подозрением глядя на зверька, спросила крупная женщина средних лет с покрытой платком головой и поманила за собой. – Пылью, должно быть, даже исподнее покрылось, а? Здесь можешь помыться и, раз уж гардеробом ты не богата, девочки тут собрали тебе на первое время во что переодеться. Я, кстати, Маника.

Я с удивлением уставилась на большую лохань, полную горячей воды, и горку одежды, лежащую рядом на скамье. Сама не заметила, как очутилась в палатке, очевидно, предназначенной для омовений.

– Я Адри. Спасибо, – только и выдохнула я, но Маника, похоже, успела уйти и меня не слышала.

– Чудеса, – пробормотала себе под нос и принялась осматривать оставленные тут же банные принадлежности. Кусок ароматного мыла, склянка с каким-то маслом, что-то похожее на шампунь – в другой. Живем!

Спустя, наверное, целый час я наконец ощутила себя по-настоящему чистой и свежей, и уже за одно это готова была расцеловать гостеприимных кочевников. А уж когда меня накормили! Довольная улыбка сама собой расползалась на лице, и переживать о чем-либо отчаянно не хотелось, только спать.

– Покажу тебе кибитку, в которой сможешь вздремнуть по дороге. Шатры уже собирают.

– Да утро ведь, спасибо! – сонно отозвалась я и поплелась за Маникой.

Большие шатры исчезли в мгновение ока. Не знаю, как такое возможно, но уже через каких-то полчаса от лагеря остались лишь следы кострищ. Даги, те крупные мохнатые «мамонты», несли на себе лишь по одному с головы до ног укутанному в плотную ткань седоку, а за собой тащили крытые тентами кибитки на колесах, в которых размещались весь скарб кочевников, женщины и дети. Детей, к слову, было немного, но пару-тройку подростков я заметила. Заил верхом на ярко-зеленом ящере стоял во главе каравана, двое незнакомых мне мужчин на другом ящере – в конце, а Бар с Тельном на своем звере шли сбоку.

– Разве колеса не увязнут в песке? – спросила я девушку, забравшуюся в ту же кибитку, куда определила меня Маника.

– Наши – нет, но и до песка еще далеко, – ответила она и отвернулась, явно не желая продолжать разговор.

– Ясно, – пробормотала я и подложила под голову свою взбухшую от засунутого в нее старого платья сумку.

Вот так, я путешествую по чужому миру в окружении чужих, не всегда дружелюбных людей, и здесь у меня нет ровным счетом ничего. Ни друзей, ни имущества, ни хотя бы какой-то уверенности в завтрашнем дне. Опять накатила тоска. А ведь никогда не считала себя пессимисткой!

Улыбнувшись этой мысли, я погладила пристроившегося рядом Кушака и вскоре заснула.

Видение дракона обрадовало и наполнило душу неожиданным теплом. Я грелась в исходящем от него золотистом сиянии, буквально впитывая невесомые крупинки света. Уютно, безмятежно. К волшебным снам я успела привыкнуть и в то же время каждый раз торопилась ощутить дарованное сполна, опасаясь, что оно исчезнет. И ведь исчезнет.

– Жалеешь о сделанном выборе? – спросил дракон.

– Нет. Просто мне надоело брести в темноте, чувствовать себя слепым котенком.

– Ты все поймешь. Примешь. Я надеюсь.

– Я тоже. На мне опять платье с чужого плеча, – грустно улыбнувшись, провела по темно-синей ткани, которая и во сне смотрелась довольно потрепанной.

– Ты все сделала верно. А платье – это всего лишь платье. Будут и другие.

– У меня здесь нет ничего своего.

– Так уж устроено, что в другой мир, как и в следующую жизнь, мы можем взять с собой только одно – самих себя. Накопленные знания, умения и даже любовь к тем, кого обрели. Эти нити не обрываются. А еще у нас есть воспоминания. Даже за чертой они остаются с нами и при должном уровне развития могут открыться и в новом теле, да-да, и тебе, не гляди так изумленно. А уж сейчас при тебе и тело, и память. – Армагар горько усмехнулся и ненадолго замолчал. – Все остальное – лишь сор, внешние условия, вещи, которые делают нашу жизнь комфортнее, но так ошибочно возводятся на пьедестал. К тому же… синий тебе к лицу.

– Да уж, – сказала я и рассмеялась, в самом деле испытывая облегчение. Плевать на платья, изношенные до дыр балетки и отсутствие перин. Он ведь прав, все это время от меня ускользало что-то неизмеримо более важное, и сейчас мне казалось – я почти поймала это, еще не видела, но уже смутно ощущала. Как порыв весеннего ветра, шелест чьих-то крыльев… Что-то волшебное на самом краю восприятия. И уже точно знала главное – я здесь не просто так.