Порядок в делах

Большинству людей нравится себя хвалить; или, как минимум, рассказывать о себе. Только порой люди не могут найти подходящий повод для этого. Или подходящие слова. Ведь ты такой огромный и сложный, а слова такие маленькие.

Одна из моих профессий – я имею в виду даже не журналистику, которой давно не занимаюсь, а именно что её подраздел: колумнистику – то есть, возможность писать на заданные темы, – предоставляет отличную возможность рассуждать о себе, драгоценном.

Меня порой спрашивают, каким образом я достигаю порядка в делах. Или: «Захар, как вы всё успеваете?». О, это отличная тема, об этом было бы любопытно поговорить, распустив крыла и сделав вдохновенное и многозначительное лицо.

Я мог бы рассказать, каким образом мне удаётся вести две телепрограммы, одновременно управлять двумя СМИ, одновременно строить собственный хутор под Москвой, одновременно проводить пару фестивалей в год, одновременно сочинять большие художественные романы, одновременно сниматься в кино, иногда даже в главных ролях, одновременно гастролировать по всему миру с лекциями и выступлениями, одновременно иметь насыщенную и полную скандалов жизнь в социальных сетях, одновременно записывать музыкальные альбомы с моей группой, а так же совместки с рэп-исполнителями, и, конечно же, выпускать время от времени с ними скандальные клипы, одновременно вести колонки в нескольких изданиях, одновременно, что самое важное, воспитывать четверых прекрасных детей, и, в довершение ко всему, до недавнего времени жить и служить в Донецке, будучи советником руководителя воюющей страны, главой гуманитарного фонда, ежемесячно помогавшего сотням людей, управлять батальоном спецназа, созданным на свою голову мной же самим, – и в рамках этой жизни иметь вдвое больший свод задач, проблем и дел, чем тот, что приведён выше, – но, наверное, я не стану продолжать и множить сущности, так как список донецкой работы попал бы сразу под несколько международных статей о создании незаконных вооружённых формирований, терроризме, контрабанде и прочих жутких грехах, в которых нет никакого смысла признаваться самому, если тебя даже не спрашивают.

Я мог бы, подбоченившись, но сделав при этом несколько усталый вид, рассказать о том, что никогда в жизни не испытывал депрессий, кризисов младшего, среднего и старшего возраста, и даже не знаю, что это такое: и, значит, время, которое могло бы тратиться на выходы из этих состояний, было потрачено мной на более полезные занятия.

Я с удовольствием рассказал бы, что в мире есть очень мало вещей, которые могут меня всерьёз и надолго раздражать, или заставить переживать. И лицо моё при этом по-прежнему было бы усталым и снисходительным.

Я посетовал бы на то, что люди тратят невозможное количество человеко-часов на ненужные рефлексии, на разборки, на психозы, на телефонные разговоры; кстати, да, я терпеть не могу говорить по телефону, это кажется мне ужасной тратой времени, я, как правило, не беру трубку, если мне звонят, и заранее сообщаю всем, что мне лучше писать письма или смс – это, не поверите, ускоряет работу, дисциплинирует собеседника и предоставляет тебе возможность дать максимально точный ответ или отказ.

Я непременно похвалился бы, что у меня нет похмелья, хотя мой образ жизни периодически требует лёгких алкогольных подзаправок.

Ещё я никогда в жизни не принимал наркотики, и мне, в связи с этим, не приходилось лечиться от наркотической или алкогольной зависимости, или иметь дело с правоохранительными службами.

Кроме того, благодаря отцу и матери, и тому, что треть своей жизни я был служивым, вынужденно изнуряя своё тело спортом, у меня до сих пор успешно функционировали все органы; более того, как выглядит кабинет стоматолога, я в свои годы едва помню, потому что последний раз был там с молочными зубами.

Я не веду ночной образ жизни – и, будучи влюблённым в своих многочисленных и верных друзей, никогда в жизни не позволял себе вести дружеские беседы не то что до пяти утра, а элементарно даже до часу ночи: как правило, в полночь я ухожу спать, отлично зная, что мой организм поднимет меня в самом лучшем случае в восемь утра, но чаще в 6:30. Я не разу в жизни не спал до одиннадцати утра, и даже если я еду за рулём всю ночь – а такое бывает, – я ложусь спать утром на час-полтора. Всю жизнь в новогоднее утро я встаю самым первым в своей семье, в своей компании, а иногда мне кажется, что и во всём городе.

Когда я встаю, я сразу начинаю работать; и если я пишу – то пишу быстро.

Военная служба заставляла меня проводить совещания – и если я их проводил, то опять же быстро.

Если я снимался в кино – я старался записывать всё с первого дубля, и до сих пор это, как правило, получалось. Если я записывал музыкальный альбом, я старался и здесь всё делать с первого дубля – все свои голосовые партии в последнем нашем альбоме я записал за сутки, выкроив их по дороге из Ижевска, где договаривался о создании своего нового гуманитарного фонда, в Донецк.

Не скажу, что всё совершаемое мной получается хорошо, – результаты, увы, бывают разными, – я не самый лучший телеведущий, я не Роберт Де Ниро и не Олег Янковский в кино, я точно не Игги Поп в музыке, и так далее, – впрочем, писатель я хороший, и батальон у меня был дельный, и некоторые другие вещи у меня тоже получались неплохо.

Я хотел бы рассказать вам подробно и в красках, что я быстро и мало ем, и чем именно питаться – мне всё равно, а это тоже экономия времени; что я с детства не лежал в ванной, и вообще не понимаю, что́ взрослый мужчина может делать с собой в ванной комнате в течение часа, если на всё это вполне хватает нескольких минут; я терпеть не могу ходить по магазинам и что-то себе выбирать – всю свою одежду я покупаю раз в год в двух магазинчиках, известных мне, и беру её на глаз, не примеряя.

Ещё я не волочусь за женщинами – и это очередная ошеломительная экономия.

Моя жизнь устроена так, хотел бы рассказать я вам, что все, кто желает иметь со мной дело, – подстраиваются под мой график, и готовы встречаться там, где я скажу, и в течение максимум получаса. А те, кто не может подстроиться под мой график, – не встречаются со мной, и дела мы с ними не имеем.

Ещё я очень быстро езжу на машине, и, к примеру, когда я мчусь, как оглашенный, из Москвы до Ростова, чтоб оттуда перебраться в Донецк, за всю дорогу меня обгоняют две или три машины, и то лишь в те моменты, когда я притормаживаю, завидев заправку.

В общем, я мог бы долго ещё так понтоваться, но, наверное, пришло время сказать правду.

Последние полгода я почти не видел своих детей, – и воспитанием их, и всем моим хозяйством, и двумя собаками, и школами, и детскими садами, и секциями – занималась моя жена.

Я не писал минувший год книг, потому что мне было некогда.

Я не снимался в кино.

Я закрыл обе свои телепрограммы.

Я не сочинял музыки, не разъезжал с лекциями, не проводил презентаций.

Я многое сделал со своим батальоном. Но я отлично знал, что занимаюсь этим, только пока за всем остальным присматривают Господь и моя жена.

У меня были какие-то сбережения, и это позволило жить моей семье, а мне самому находиться в Донецке – где я, вопреки многочисленным слухам, не зарабатывал ничего, кроме двадцатитысячной майорской зарплаты, которую тут же отдавал в фонд помощи нашим искалеченным в боях бойцам.

В какой-то момент у меня совсем кончились деньги, и я понял, что катастрофа близка, – надо было искать клад, или всё бросать, занявшись чем-нибудь, что приносит доход.

Мне нужно было в тот раз съездить в Москву, на день: утром прилёт из Ростова, ночью обратно. Как обычно, на этот день я назначил уйму встреч, чтоб запустить хоть какие-то процессы, – и все провёл; встречи, однако, не сулили никаких скорых доходов.

Несколько раз в тот день мне писал смски некий неизвестный человек, который тоже хотел повидаться – по причинам, которые никак не хотел излагать более подробно; я отнекивался, ссылался на занятость, – но у меня было короткое выступление вечером на книжной ярмарке, куда он пришёл, напомнив о себе, и всё-таки предложил посидеть вместе, в ресторане, хотя бы минут пятнадцать.

Нехотя, слегка замотанный, я согласился.

Мы сели в ближайшем заведении, выпили по рюмке коньяка; мужик оказался крайне любопытным типом, и то, что он успел рассказать о себе за пятнадцать минут, мне показалось очень умным и содержательным.

Никаких совместных дел он, впрочем, не предлагал – просто оплатил наш коньяк, и, когда я стал прощаться, достал небольшой, но увесистый пакет и передал его мне: подарок. Пожав плечами, я взял этот пакет, кинул в сумку и улетел в Донецк.

В своём донецком доме я лёг спать, и, проснувшись, занялся разнообразными делами.

Потом, наконец, я вспомнил о пакете – раскрыл его, и увидел там деньги. Я пересчитал их и понял, что могу год ничего не делать, и все мои близкие будут счастливы, потому что они тоже будут обеспечены всем необходимым.

Я написал своей жене смс и спросил совета: что делать.

Отдай всё нуждающимся, – спокойно и через пять секунд ответила мне жена.

Почти всё, как и велела мне жена, я раздал нуждающимся, и только минимальную часть оставил себе; в итоге у меня был целый месяц, чтоб реанимировать какие-то свои дела.

За всем, говорю, присмотрел Господь и моя жена. И ещё вот этот крепкий, отличный мужик, который пришёл и отдал незнакомому человеку несколько миллионов рублей – просто так.

Жизнь волочит меня на себе, и всё, что у меня получилось до сих пор – случайность и явное доказательство того, что за нами присматривают.

Что мы не одни.

А то, что я сильно давлю на педали своей машины, мало психую и быстро справляюсь с алкогольным опьянением, – это всё ерунда и детский сад, даже рассказывать о таком не стоило.

Просто редактор сказал мне, что в статье должно быть семь тысяч слов.

Вот – семь тысяч слов. Сдачи не надо.