Глава 16

— Так этот барон – маг воздуха пятого уровня? – уточнил я у Борута. Мы всей нашей компанией сидели за обедом в школьной столовой, и Борут, в ответ на мою просьбу рассказать о Стахоорсе, выкладывал известную ему информацию.

– Да, и у него еще есть младший брат. Говорят, редкостный разгильдяй и гулена, но маг третьего уровня. Специализируется на огненной стихии.

– Кругом одни маги, — сокрушенно поведал я, ни к кому не обращаясь.

— На самом деле, магов очень мало, – солидно произнес Жюль.

— Как – мало? – я удивленно посмотрел на него. — Да куда не плюнь, попадешь в мага! За моей тетей ухаживает маг пятого уровня, этот барон — маг пятого уровня, — начал перечислять я, — у меня в школе одни третьи-четвертые уровни учились. Даже, вроде, Дана и Нокс, — кивнул я в сторону мелких, -- третьего уровня. Кругом одни маги, а я всего лишь нолик, – со злостью в голосе закончил я свою мысль.

– Я лично не знаком ни с одним сильным магом. А сильный маг – это выше третьего уровня, – пояснил мне Жюль, – так что не вижу смысла жаловаться. Я единичка, Борут – единичка. Мы мало чем отличаемся от нолика, – он пожал плечами и потянулся за печеньем, утратив интерес к разговору.

Я вопросительно посмотрел на Борута:

– Так что, магов, правда, мало?

– Конечно. Это тебе так повезло, не удивлен, что у тебя выработался комплекс неполноценности, в таком-то окружении, – ответил он. Видя, что это меня не убедило, решил объяснить подробнее:

– Смотри, у нас в городе живет около пятисот тысяч человек, если брать еще и сельскую местность, то общее население – чуть больше миллиона.

– Это я знаю. И что?

– Сколько у нас школ магии в городе?

– Вроде три? – задумался я, роясь в воспоминаниях Семи, – да, три.

– В эти школы берут учеников от второго уровня. Каждый год в свет выходит около ста магов. Из них десяток – четвертого уровня, человек тридцать – третьего уровня. Это обученные маги, те, кто в дальнейшем на самом деле будет считаться магом. Получается – максимум пятьдесят человек на миллион населения. И то – не все выживут на войне, не у всех получится достигнуть полной медитации.

– Да, это я знаю. Нам рассказывали, что состояния полумедитации достигают почти все троечки к 18-20 годам. Двоечкам на это надо больше времени. А полной медитации достигает максимум половина троечек и четверок, и то годам к тридцати-сорока.

– Ну вот! Цифры не врут! Это тебе так везет, что ты почти на каждом шагу встречаешься с магами, а на самом деле – все совсем по-другому.

– Что вы все о магах? Дворян, знаете ли, тоже мало! – совершенно неожиданно вклинилась в наш разговор Агата. – Моя старшая сестра мне все уши прожужжала, что за женихом ей придется ехать в столицу.

– Да что сегодня за день такой? – удивленно воскликнул я. – Как – дворян мало? У нас полная школа, и в каждом баронстве есть дворянский квартал!

– Мало, мало, – поддержал Агату Борут, глядя на меня, как на юнца, – на данный момент дворян в нашем герцогстве не более пяти процентов.

– Почему так? Ведь дворянство не слишком сложно получить? – удивленно произнес я.

– Да, если задаться такой целью, и потратить на это половину своей жизни, то герцогское дворянство получить просто, – согласился со мной Жюль.

– Кому нужно это ваше герцогское дворянство, – фыркнула Агата.

– Дворяне и маги – опора государства, – поучительно произнес Борут, – но, по статистике, именно они чаще всего гибнут на войне.

– Тут я не соглашусь, – покачал головой Жюль, – просто их потери более заметны.

– Ну да. Ты, наверно, прав. У меня нет цифр по простолюдинам. Но буквально пятьдесят лет назад процент дворянства к остальному населению составлял гораздо большую цифру – пятнадцать процентов! А сейчас не более пяти.

Все умолкли, обдумывая эту информацию.

– Слушай, а почему твоя сестра и Нокс не учатся на магов? – обратился я к Боруту и, повернувшись к девчонкам, уточнил у них, – вы же троечки?

В ответ они дружно закивали головами:

– Я третий уровень уже два года, – подтвердила Дана

– А я год. Догнала рыжую, – солидно произнесла Нокс, кивнув на подружку.

– Они девчонки, – произнес Борут, – школу закончат – родители найдут им магов для обучения. Сложно угадать, родится маг в семье или нет. У меня отец единичка, я единичка, мама у нас нолик. Дана тоже был единичкой до десяти лет. А потом раз – и троечка.

– Понятно. У меня обратная ситуация. Отец был четверкой, мама троечкой, и они не сомневались, что я стану магом. Отдали в магическую школу, а тут вот… не вышло!

– Ну и не грусти, – хлопнул меня по плечу Жюль, поднимаясь из-за стола. Пора было идти на занятия.

– Да я уже вообще не переживаю. Я еще найду свой путь! – оптимистично ответил я, заработав заинтересованные взгляды ребят и девчонок…

Под ногами радостно скрипел лед, вспарываемый лезвиями коньков. Над катком шумел ветер, подталкивая меня в спину. Мне наконец-то удалось приноровиться к конькам, которые специально для меня притащил Жюль. Я, набирая скорость, несся по краю замерзшего пруда. Над катком парили осветительные шары, изо рта клубами вырывался пар. Я наслаждался удивительной возможностью второй раз прожить свое детство. Все проблемы отступили, оставив меня наедине с упоительным чувством детского восторга. Да, тринадцать лет – это уже не детство, но в такие моменты ты ни о чем не думаешь. Ты просто катишься по льду, уворачиваясь от людей, и забываешь обо всем.

Ребята уже давно меня звали с собой. Оказывается, они пару раз в неделю приходят на этот каток. Сначала мое тело не соглашалось слушаться меня. Ноги разъезжались, равновесие постоянно терялось. Но опыт! Я в своем детстве достаточно много времени провел на коньках, и мне хватило буквально получаса, чтобы заставить это тело слушаться меня.

– Что ж ты скрывал свои таланты? – с трудом догнав меня, спросил запыхавшийся Борут.

– Сам не ожидал, что быстро вспомню. Я давно не катался, а тут видишь!

– Такие вещи не забываются, это как инстинкт, – поддержал меня Жюль.

– Смотрите, там Луиза с подружками, и Агата там же. Поехали к ним? – махнул рукой разгоряченный Борут, и первым устремился в сторону девчонок.

Несмотря на достаточно высокую стоимость посещения катка – 3 акта, народу все прибывало и прибывало. На сцене заиграл оркестр, добавляя веселья катающимся. Я ухватил Луизу, которая не очень уверенно держалась на коньках, и, слегка приобняв, не слушая ее визгу, понесся с ней по кругу. Вслед за нами устремились Борут с Агатой, и даже Жюль схватил какую-то девчонку и, радостно хохоча, принялся нас догонять.

Все закончилось веселой кучей-малой. Догнавший нас Жюль использовал нечестный прием: он срезал дорогу и, не сумев остановиться, свалился мне под ноги. Я полетел на лед, придерживая Луизу, чтобы она не расшиблась, тут же Борут влетел в нас, а за ним и другие посетители катка. Радостно смеясь, я помог выбраться своим и мы, слегка утомившись, отправились поближе к оркестру. Там, прямо на льду, было кафе со столиками, вокруг которых сновали официанты на коньках. С этой стороны катка на берегу пруда росли большие черные ели, которые отлично укрывали маленький закуток от ветра.

Вечером меня за мою безответственность отчитывал Семи. Я с улыбкой смотрел, как он ходит по комнате и ворчит:

– Нельзя быть таким! Как ты можешь развлекаться, когда над тобой нависла смертельная опасность?

– Слушай, ну нельзя же быть таким занудным в тринадцать лет!

– При чем тут возраст?

– Давай, я попробую тебе объяснить? – начал я и, дождавшись кивка Семи, продолжил, – да, мне тридцать пять лет. И последние пять лет я только и делал, что работал и строил бизнес. Ты не поймешь, но я мечтал вернуться в беззаботное детство. И вот судьба дала мне такой шанс. Мне грустно упускать это время, и жить взрослой, серьезной жизнью. Боюсь, больше такой возможности не представится. А ты тут постоянно нудишь.

– Я не нудю, – насупился он, – просто… мне, наверно, даже немного завидно. У меня не было друзей, не было никаких развлечений. Только упорная учеба и злобная тетка. А тут появился ты – и у тебя совсем другая жизнь. С друзьями и развлечениями. Почему так? Это несправедливо!

Я подошел к нему и, погладив по голове, обнял Семи.

– Извини, я не подумал, что тебе от этого может быть больно. Я бы с радостью поменялся с тобой местами, но не знаю, как это сделать.

– Это ты меня прости. Зависть – недостойное чувство. На самом деле, мне тут очень хорошо и комфортно. Просто ты так весело все рассказываешь…

– Мы что-нибудь придумаем! – я похлопал его по спине. Семи вывернулся из моих объятий и сел на стул:

– Да не надо ничего придумывать. Не переживай за меня. Так, минутная слабость. Лучше будь посерьезнее.

– Договорились. Завтра я иду заряжать амулет, а в субботу собираюсь в гости к тете. Там наверняка будет Ромуал. Договорюсь с ним насчет накопителей.

– Отлично, тогда давай еще потренируемся писать вязь?

Оставшееся время я тренировался под присмотром Семи, болтая с ним ни о чем. Он взял себя в руки, и мы снова стали хорошими друзьями. Все-таки повезло мне с ним.

Посещение магической лавки я решил не откладывать, и прямо из школы направился на площадь. Открыв тугую дверь, зашел в лавку. Леонид оторвался от бумаг и взглянул на меня. На его лице промелькнула тень узнавания – и сразу появилась улыбка. Он поднялся мне навстречу и, подойдя, кивнул, приветствуя:

– Семюсель, рад тебя видеть.

– Я тоже, – слегка кивнув, ответил я. За моей спиной скрипнула дверь, и в лавку зашел еще один посетитель. Заметив желание Леонида подойти к нему, тот замахал руками, мол, сам разберусь, занимайтесь своими делами. Леонид пожал плечами и повернулся ко мне:

– Итак, ты решил купить накопитель?

– Пока нет, с деньгами не очень хорошо. Для начала мне хотелось бы, чтобы вы зарядили амулет, – произнес я, снимая с шеи подарок Юрия.

Леонид взял амулет в руки, надел маску и посмотрел на него.

– Он у тебя совсем разряжен, – он осуждающе покачал головой и снял маску, – нельзя так запускать артефакты. Еще пару месяцев, и вязь сотрется. А там неплохое заклинание. Весьма не дешевое.

– Сколько будет стоить зарядить его?

– Обычной энергией – порядка двухсот актов. Если хочешь, могу зарядить чистой «воздушкой», но это чуть дороже. Где-то триста актов.

«Блин. Как же это дорого», – про себя выругался я.

– Давайте пока обычной, – решил я, прикидывая в уме свои финансы.

– Хорошо, сейчас сделаем, – он достал из-под стола кубик накопителя и положил на него мой амулет. Я перешел в состояние полумедитации, и смог наблюдать, как энергия тоненьким ручейком втекает в мой артефакт. Рунная вязь начала светиться и помигивать. Я почувствовал, как замедлилось время, и ощутил дуновение ветра. Леонид недоуменно поднял голову, потом продолжил вместе со мной наблюдать, как наполняется амулет. За спиной хлопнула дверь. Я оглянулся. В зале было пусто. Ушел посетитель.

– Готово, – сказал Леонид и снял маску, когда вязь амулета перестала помигивать и засветилась ровным ярким светом. – Сто пятьдесят актов, – произнес он и отправил мне счет на Ибри. Я оплатил его, привычно нажав на кнопку оплаты.

– Спасибо. Как деньги появятся, зайду к вам за накопителями.

– Хорошо, – улыбнулся мне Леонид, – я тебя не тороплю. Как получится, заходи.

Я попрощался с ним и потянул дверь на себя. Только сделал шаг на улицу, заправляя амулет под одежду, как дверь окрасилась красным цветом, и улицу огласил громкий вой сирены. В недоумении я остановился на пороге. В этот момент трое мужчин в форме стражей набросились на меня. От первого удара меня внесло обратно в лавку, и я врезался в стену.

– На нем амулет защиты, – крикнул один из стражей.

– Сейчас разберемся, – ответил другой, и запустил в меня огненный шар. Я, как в замедленной съемке, видел, как шар набирает скорость и врезается в меня. Защита выдержала. Но если бы я не опирался спиной о стену, меня бы сбило с ног. За первым шаром последовал второй, затем третий. После третьего попадания я почувствовал, что защита спала. Страж тоже уловил этот момент и, резво подскочив ко мне, сильно ударил кулаком в живот. Я согнулся от боли, и второй удар – в лицо – свалил меня на пол.

Мне не дали разлеживаться. Грубые руки подняли меня и подвели к стойке, за которой стоял ошарашенный Леонид. В голове все плыло, перед глазами стоял кровавый туман. Я видел, как один из стражей вытряхнул мой рюкзак на стойку. Тетради выпали небольшой кучей, карандаши раскатились по полу, и вслед за ними из рюкзака вывалились два кубика накопителей.

– Это ваши? – обратился один из стражей к Леониду. Тот взял кубики в руки и озадаченно повертел их.

– Да, мои, лежали на витрине. Но они не заряженные. Просто образцы.

– Хищение налицо, – строго произнес один из державших меня. – Мы забираем его. Заявление оформите завтра.

Другой страж сорвал с меня амулет и осмотрел его.

– Амулет без знака мастера, тоже, наверняка, ворованный, – заключил он, убирая его к себе в карман.

– Подождите, он скорее всего просто старый. Знак мастера держится лет десять, или пять перезарядок, – попробовал возразить Леонид.

– Разберемся, не мешайте нам выполнять нашу службу, – грубо ответил один из стражей.

Меня выволокли на улицу и затолкали в машину. Двое стражей сели со мной на заднее сиденье, прижав своими могучими телами. Третий разместился рядом с водителем. Ужасно болела челюсть. Дышать было тяжело, я чувствовал, что удар в солнечное сплетение не прошел бесследно. При любом движении болели ребра. Я мечтал потерять сознание и пережить эту боль. Попытка уйти в магическую медитацию не принесла успеха. Какая медитация, когда все тело болит?

Минут через пятнадцать мы доехали до небольшого, явно казенного, здания. Там меня передали с рук на руки другим людям в похожей форме. Те молча сопроводили меня в отдельную камеру, в которой и заперли.

Мне понадобилось примерно полчаса, чтобы хоть немного прийти в себя. Я начал колотить в дверь. Кричать не мог: судя по всему, у меня была сломана челюсть. Да и стучать в дверь было тяжело – каждый удар отдавался в моем теле, принося очередную волну боли.

– Чего тебе, – хмуро заглянул в окошко охранник.

– Я – несовершеннолетний, вы не имеете права меня задерживать, – с трудом проговорил я, морщась от дикой боли в челюсти. – Вызовите целителя, и сообщите моей тете!

– Ага, сейчас. Несовершеннолетний он, – хмыкнул охранник, – у несовершеннолетних нет Ибри. Нечего мне тут заливать.

– Посмотрите на нем мои данные, у вас же есть доступ.

– В это здании все Ибри заблокированы. Завтра придет следователь, разберется. А сейчас не шуми, – он присмотрелся к моему опухшему лицу. Не знаю, чего уж там увидел, но, слегка поморщившись, добавил, – ладно, целителя сейчас позову. Жди.

Окошко захлопнулось, и я остался один. Камера, в которой я оказался, выглядела, как камера в любом из обитаемых миров. Узкая койка стояла вдоль стены, за ней – маленькая полупрозрачная шторка, высотой примерно в метр, скрывающая унитаз и умывальник. Я с трудом лег и попытался выровнять дыхание. Так и лежал, омываемый волнами боли, пока не открылась дверь. В комнату вошел неряшливый мужичок. Вид у целителя был такой, будто его только что разбудили. Всклокоченные волосы, мятая одежда и весьма недовольное лицо.

– Что у тебя? – обратился он ко мне безразличным, хриплым голосом. Я показал ему рукой на свою челюсть. Совсем не так я представлял себе целителя. Ну, хоть такой. Надеюсь, он свое дело знает.

Целитель поводил руками у меня перед лицом. Я попытался войти в состояние полумедитации, чтобы понаблюдать за ним магическим зрением, но даже это мне не удалось.

– Эк тебя. Да-а. Двойной перелом челюсти, – хмыкнул он, радуясь непонятно чему. – Сейчас усе сделаем, да, – он достал из кармана тонкую пластинку медицинского амулета и достаточно болезненно вжал ее в мое лицо. Я ощутил, как постепенно немеет челюсть, и боль отступает. Раньше я сталкивался с зубной болью – это просто кошмар. Но двойной перелом челюсти оказался куда болезненнее. – Полегчало? – спросил целитель и, дождавшись моего кивка, поднялся.

– Еще вот, – с трудом проговорил я и показал рукой на ребра.

– Ща, глянем, да, – он провел рукой в районе солнечного сплетения. – Ерунда, сильный ушиб, ну, может, ребра сломаны. Ща, – он достал вторую пластинку и вжал ее в мое многострадальное тело. Подержав пару минут, убрал в карман. – Усе, пошел я, – кивнул целитель мне на прощание, и вышел из камеры.

Немного полежав, я понял, что боль отступила. На смену пришла злость на самого себя. Я встал и начал мерить шагами комнату. От стены до стены. Девять шагов в одну сторону – и девять в другую. Иногда я останавливался и бил кулаком по стене.

– Проклятый идиот, – ругался я на самого себя сквозь зубы, – совсем расслабился. Жизни спокойной ему захотелось. Пожить, как все, ни о чем не думать. Идиот! Слабак! Тряпка! – злился я, распаляясь все сильнее. – Ты не Семи! Ты взрослый мужик. Какого хрена ведешь себя, как мальчишка? Сколько можно! Возьми себя в руки. Совсем обленился. Опять влип. Потому что идиот, – голова плохо соображала, оставались только злость и желание действовать. Но место и время были явно не подходящими. Устав заниматься самобичеванием, я упал на кровать и провалился в беспокойный сон.