Брюс Маккечни, владелец Кланларича, сидевший на берегу озера Лох-Мерс, глубоко затянулся гаванской сигарой и окинул взглядом свое обширное поместье. Его высокая, величественная фигура внушала благоговение тем, кто его знал. Безупречного вида норфолкская куртка и мягкая охотничья шляпа были сделаны из одного и того же дорогостоящего твида. Бриджи для верховой езды шились по спецзаказу на Сэвил-Роу, а кожаные краги были слегка отполированы, для сочетания с ботинками «Аргайл». Черты его лица выдавали жестокость. Поджатые, почти бескровные губы, тонкие усы, крючковатый нос, похожий на клюв хищной птицы, и, самое главное, близко посаженные бледно-голубые глаза, почти полностью лишенные ресниц. Возраста он был неопределенного, светлые, почти белые волосы маскировали любые намеки на седину, если таковые имелись. Даже гости, останавливающиеся в Кранлариче, местные и зарубежные бизнесмены, знали о его несносном нраве и испытывали дискомфорт в те дни, когда он решал поохотиться или порыбачить с ними.

Джок Рауз, всем видом показывающий смирение, вытащил на берег маленькую гребную лодку и повернулся к поджидающему его работодателю.

— Ну и? — проворчал Маккечни, не удосужившись даже вынуть сигару изо рта.

— Озеро полное, сэр. Забито под завязку всеми видами рыб, какие вы только можете представить. Прибыли целые косяки форели.

— Отлично. — Несмотря на очевидное удовлетворение, помещик не позволил себе улыбнуться. — А еще рано. Думаю, в следующем сезоне мы сможем предложить лучшую рыбалку в Соединенном Королевстве.

— Но почему? — Егерь озадаченно развел руками. — У нас всегда была хорошая рыбалка, но такой еще не было.

— Несомненно, слухи о подводных ядерных испытаниях, проведенных русскими за Полярным кругом прошлым летом, были правдой. А еще есть сообщения о рекордных уловах трески. Война за треску забыта просто потому, что внезапно всем стало ее хватать. Говорят о рекордном весе рыбы, будто произошла какая-то мутация. Подводная живность, спасаясь, мигрирует на юг в поисках убежища. А что может быть лучше тишины и покоя озера Лох-Мерс, а, Рауз?

— Это, конечно, вполне возможно, сэр, — согласился егерь, — но…

— Что тебя беспокоит?

— Среди камней на восточном берегу появилось… несколько крабов, сэр, и, ну… и они не похожи на обычных крабов, если вы понимаете, о чем я.

— Нет, я не понимаю, о чем ты, Рауз! — рявкнул Маккечни. — У них по пять клешней, крылья или что-то столь же особенное?

— Нет, сэр. — Егерь нервно переступил с ноги на ногу. — Ничего подобного, сэр. Просто они большие. Слишком большие. Ужасно большие. Даже в свете того, что вы говорите, это невероятно. Боже, что-то тут не так.

Брюс Маккечни какое-то время молча смотрел на Рауза. Обычно красное лицо егеря было бледным, грубые ручищи заметно тряслись.

— Тебе бы лучше их мне показать, — тихо произнес помещик, вынимая сигару изо рта и осторожно стряхивая пепел. — Поплывем на лодке. Пешком в обход идти долго.

Джок Рауз кивнул и, отвернувшись, принялся двигать лодку обратно к воде. Каждое движение было медленным и неохотным. Внезапно он вспомнил случай пару дней назад, избиение Фредди Ло, браконьера, и слова этого типа про чудовищ. Увидев в тот день огромных крабов, Джок больше не смеялся над словами старика. Ло, несомненно, что-то видел.

— Помните, я рассказывал вам, как мы поймали старика Ло, сэр? — сказал он, когда они отталкивались от берега.

— О да, — ответил Маккечни так, будто вопросы браконьерства его больше не интересовали. — А что с ним?

— Ну, он болтал что-то про чудовище в ручье. Мы не обратили на его слова особого внимания, но, возможно… возможно, доля правды в них была.

— Маловероятно. — Помещик посмотрел на большую форель, метнувшуюся прочь от носа лодки. — Ты отлично знаешь, Рауз, как эти местные приукрашают слухи. В «Благородном олене» снова стали пускать сплетни насчет моего брата.

— Сплетни? — На этот раз Рауз забыл добавить «сэр» и в его голосе послышалась нотка неповиновения. — Вы знаете, как и я, что случилось.

— Ты убил его, Рауз. Столкнул со скалы. А еще разобрался с парочкой других типов, которые встали у меня на пути.

— Действуя по вашим указаниям… сэр.

— Хватит, Рауз. Я мог бы прикончить тебя, если б захотел, поэтому не забивай себе голову. Насчет указаний, это всего лишь слова. Свидетелей нет. И доказать это будет крайне сложно.

— Я просто высказываю свою точку зрения.

— Не надо. И не проси у меня больше денег, потому что ты их не получишь. Я ясно выражаюсь?

Егерь кивнул, и они замолчали. Слышно было лишь, как весла рассекают темную, глубокую воду. Каждый был погружен в свои мысли. Джок Рауз вспоминал Джеймса Маккечни, порядочного и доброго человека. Вспоминал ту роковую поездку на оленью охоту, когда уговорил бывшего помещика задержаться допоздна, чтобы подстрелить оленя на самых высоких горных вершинах. Низко висящее облако скрыло сцену убийства, раздался лишь приглушенный крик. Еще одной похожей ночью мольбы Макферсона остались неуслышанными, когда болото засосало его. И Фергюсону он держал голову под водой, пока тот не утонул, а тело отвез на лодке в центр озера и сбросил. Прошла почти неделя, прежде чем труп вынесло на берег.

Брюс Маккечни, в свою очередь, думал о молодой женщине, дочери хозяина «Благородного оленя». Кроме изящного молодого тела, у нее были и другие достоинства. Она была «ушами» помещика в деревне. Маккечни гадал, как долго он сможет заставлять молчать простой народ. В таких отдаленных местах жители либо любят, либо ненавидят помещика. Они должны знать свое место так же, как их предки во времена феодализма. Возможно, запрещение выпаса на болотах было ошибкой, но если распугать куропаток, то богатые клиенты не будут из года в год приезжать сюда. Похоже, золотой середины быть не могло. И тут начинает происходить все это — появляются косяки рыб, гигантские крабы…

Его размышления были прерваны скрежетом дна лодки о камни. Они добрались до восточного берега. Помещик поднял голову. Там, у подножия Криффела, в полутора милях от озера, стоял большой белый дом. Его дом с видом на его землю. Всё его. Кристина думала, что ей достанется половина. Ни за что. Она всего лишь его шлюха, и ничего больше.

— Ну, и где эти крабы, Рауз?! — рявкнул он.

— В данный момент не вижу ни одного, сэр. — Егерь прикрыл глаза от полуденного солнца, осматривая берег.

— Ты же не выдумал их? — с сарказмом в голосе спросил помещик.

— Я никогда ничего не выдумываю, сэр.

— Тогда пошли на берег и посмотрим.

Маккечни выбрался из лодки и, отойдя в сторону, стал ждать, когда Джок Рауз вытащит ее из воды. Над головой кричали чайки, и где-то затянул свою одинокую песню кулик. Но крабов нигде не было видно.

— Обычно их можно встретить среди камней у края воды, — заявил Рауз, будто пытаясь убедить себя так же, как и работодателя. Егерь не был уверен, хочет ли видеть каких-то там крабов. Внезапно он пожалел, что вообще их упомянул. Страх и отвращение медленно охватили его. Он снова вспомнил слова Фредди Ло. О боже, старик и правда мог говорить правду…

Брюс Маккечни шагал прочь, держась края озера и разглядывая неровную почву у себя под ногами. Он был озадачен. Там определенно происходило что-то странное: Джок Рауз был не из тех, кто дает волю воображению. А главное, на следующей неделе прибывает охотничья группа. Сейчас помещику такая реклама ни к чему. В любом случае Брюс Маккечни должен был удостовериться: либо в Лох-Мерсе есть гигантские крабы, либо их там нет. Он лично это выяснит.

Рауз шел, спотыкаясь, вслед за Маккечни. Последний был в хорошей физической форме, и Раузу оставалось лишь поспевать за ним. Он выругался себе под нос. И тут егерь увидел краба.

Тот неподвижно лежал среди больших валунов. Помещик не заметил его, поскольку из-за окраски существо сливалось с окружающей средой. Но теперь краб начинал вставать на дыбы, в паре ярдов от Джока Рауза. Он угрожающе размахивал клешнями, крошечные, полные ненависти глаза пристально смотрели на егеря, на жуткой морде было выражение коварства и даже превосходства. Он знал, что преградил человеку путь, и чувствовал его страх.

Рауз остановился, уставившись на краба, и открыл рот, но вместо предупреждающего окрика лишь сглотнул, выпучив глаза от ужаса и недоверия. Тварь была крупнее овчарки, почти вдвое больше тех, которых он видел накануне: при его приближении они разбежались, но этот явно не собирался отступать. Даже когда Рауз стоял и смотрел на краба, тот направлялся в его сторону зловещими неровными движениями.

Внезапно Рауз издал пронзительный крик, вырвавший егеря из паралича чистого ужаса, в который его вогнали злобные красные глаза. В панике он повернулся и принялся карабкаться по скользкому склону скалы. Но его ноги не находили опоры. Рауз начал медленно сползать, все ближе к кошмарной твари, которая стремительно приближалась, размахивая в воздухе огромными клешнями, мощные челюсти открывались и закрывались в предвкушении…

Чик-чик-чики-чик.

— Господь всемогущий! — Брюс Маккечни услышал крик, повернулся и замер, увидев происходящее в ярдах пятнадцати от него. Это был один из тех немногих раз, когда он испугался. Помещик охотился на крупных зверей в Кении, принимал участие в забое тюленей, потрошил кенгуру в Австралии. Вся его жизнь была посвящена охоте, но внезапно он почувствовал, что на этот раз сам стал добычей.

Огромный краб сидел на беспомощном егере, закрывая собой верхнюю часть его тела. Помещик мог лишь догадываться, что происходит. Очередной крик резко оборвался. Нога, дико дергавшаяся в воздухе, вдруг безжизненно упала на землю. Раздался хруст, похожий на тот, который Маккечни слышал во время визитов на скотобойню. Так хрустят ломающиеся кости. Это было преднамеренное, садистское убийство.

Чик-чик.

Маккечни резко развернулся. Этот звук раздался у него за спиной, совсем близко. Забыв про Рауза, помещик отпрянул, но не поддался панике. Он едва слышно выдохнул, когда увидел их. Три, четыре — и еще один появился из воды. Пять гигантских крабов. Не такие большие, как тот, который только что прикончил свою жертву, но вполне способные лишить одним своим видом рассудка даже самых здравомыслящих и смелых людей. Некоторые убежали бы, охваченные паникой. Другие оказались бы неспособны двигаться, стояли бы, ничего не соображая, и покорно ждали конца. Но только не хозяин Кранларича.

Он оглянулся на чудовищного краба-убийцу. Тот повернул к нему морду, залитую кровью из разорванной яремной вены жертвы. Из пасти краба свешивался кусок человеческого кишечника, и тварь жадно проглотила его.

Маккечни почувствовал, как к горлу подступила желчь, и понял, что его вот-вот вырвет. Но тем самым он потеряет время и неизбежно разделит участь егеря. Ненадолго замешкавшись, Маккечни наконец обрел хладнокровие.

— Вы, ублюдки, — произнес он вслух, пытаясь усилить смелость с помощью ругательств, — грязные чертовы переростки!

Крабы остановили наступление, будто поняли его слова. Пять чудовищных ракообразных были уверены в том, что уже заполучили свою добычу, и готовились прикончить жалкого человечка. Возможно, они будут драться между собой из-за кусков мяса. Маккечни воспользовался этой задержкой. Озеро преграждало путь к отступлению в южном направлении, за спиной был большой краб. Другие пять почти окружили его, но в смыкающемся кругу смерти еще был разрыв в три или четыре ярда, и Маккечни бросился к единственному выходу.

Он ни за что не поверил бы, что такие громоздкие на вид существа способны двигаться быстро. Когда Маккечни попытался прорваться через брешь, они стали замыкать ее. Одна клешня шаркнула его по ноге, другая коснулась руки. Он слышал, как крабы шипят, сперва в предвкушении, затем в отчаянии от того, что могут лишиться жертвы. Ракообразные были уверены, что человек уже принадлежит им, а теперь, когда он прорвался за круг, стали понимать, что потеряли его.

Пока Маккечни прыгал через камни, два краба бросились в погоню. Помещик слышал, как они приближаются, но не оглядывался. Если он поскользнется, ему грозит неминуемая смерть. Однако по ловкости Маккечни уступал лишь величественному оленю, который каждый вечер появлялся на вершине горы за главным домом. Помещик бежал, не спотыкаясь, прыгал и преодолевал все препятствия, пока не достиг луга. Только тогда он остановился, тяжело дыша, и посмотрел назад.

Видно было лишь двух крабов, тех, которые преследовали его, и они спешили обратно в сторону озера. Остальных и след простыл, даже самого крупного.

— Господи. — Маккечни вытер лоб тыльной стороной ладони. — Откуда взялись эти твари?

В это сложно было поверить. Два отступающих ракообразных изменили направление и остановились. До ушей помещика донесся треск. Лодка. Они увидели ее, восприняли как угрозу своим водным владениям и несколькими ударами мощных клешней разбили. Через пару секунд лодку было не узнать — гора дров, которую вороватые местные растащат по домам топить очаги.

Маккечни увидел, как последний краб вошел в озеро и скрылся под водой. Все твари исчезли.

Усевшись на валун, он достал из нагрудного кармана кожаный футляр, взял из него длинную сигару и сунул в рот. Зажег едва дрожащими пальцами спичку и набрал полные легкие дыма. Кризис миновал. Изначальный страх прошел. Маккечни снова был помещиком, местным правителем гор и болот. Твари из водных глубин угрожали его владениям, но не захватили их. Он был полон решимости. Крабов необходимо уничтожить. Своими силами. Но сейчас ему нужно время, чтобы все обдумать.

Когда Маккечни поднялся на ноги, солнце уже село за Криффел. Теперь помещик знал, что должен сделать. Он, вероятно, оказался единственной живой душой, которой было известно о существовании в озере Лох-Мерс этих огромных тварей. Возможно, тот браконьер, Фредди Ло, видел их, но вряд ли кто-нибудь обратит внимание на старого пьяницу. С ним всегда можно будет разобраться, если возникнет такая необходимость. Джок Рауз был мертв. Маккечни не собирался возвращаться, чтобы посмотреть, что осталось от егеря, но было логично заключить: если крабы еще не съели свою жертву, то они вернутся после наступления темноты и поглотят все, что осталось. Рауз исчез без следа. Его

отсутствие можно будет объяснить тем, кто начнет задавать вопросы. Жители деревни не станут сетовать по поводу его отъезда из Кранларича. Родни у него не осталось. В любом случае работа егеря небезопасна: они появляются и исчезают. Джок уехал куда-то в поисках лучшей должности — Маккечни улыбнулся этой мысли. Смерть егеря принесет ему пользу. Теперь никто не расскажет о судьбе Джеймса Маккечни, и над головой уже не будет висеть угроза шантажа. Огромные крабы оказали ему услугу.

И все же придется сделать так, чтобы эти твари не попались на глаза другим людям. Он прекрасно понимал, что произойдет. Лох-Несс — классический тому пример. Приедут ученые с батисферами и другим оборудованием, чтобы обыскивать дно озера, прибудут тысячи экскурсантов и расселятся в палатках по всему Кранларичу. Созданная им охотничья империя будет разрушена в одночасье. Охоте и рыбалке придет конец. Это не должно случиться. И не случится, если Брюс Маккечни будет делать по-своему.

Обратный путь обещал быть долгим, и все же помещик свернул с прямой дороги домой. Когда Маккечни добрался до маленького полуразрушенного коттеджа, что ютился в рощице, наступили сумерки. Это была резиденция старшего егеря, где и жил Рауз. На поросшей травой дорожке у входа стоял старый фургон «Остин-А35». Помещик улыбнулся. Проблем не будет.

Дверь была не заперта, и Маккечни вошел внутрь и зажег масляную лампу, стоящую на столе. В доме пахло нестираным бельем и несвежей стряпней. Он методично начал выносить к фургону разное добро: одежду, старые фотографии, книги по естественной истории. К счастью, у Рауза оказалось мало личных вещей, и задача была выполнена менее чем за час. Маккечни вошел обратно в дом, проверил, не забыл ли чего-нибудь, задул лампу и вернулся к фургону. Аккумулятор был старый, и помещик выругался, когда стартер стал вращаться слишком медленно, но двигатель наконец завелся. Потея, Маккечни выехал задним ходом на узкую лесную тропу и направился вверх по холму.

Сланцевая дорога была крутой и извилистой, и местами ему приходилось переключаться на первую передачу. Фары он включать не стал: их могли увидеть из деревни. Маккечни хорошо знал местность и, двигаясь на малой скорости, наконец прибыл к месту назначения — маленькому плато прямо над болотами. С облегчением вздохнув, вылез из машины и встал перед ней.

Земля впереди шла под легким наклоном ярдов тридцать, а затем заканчивалась крутым обрывом футов пятьдесят высотой. Из-за темноты видно было плохо, но помещик хорошо знал, что находится на дне пропасти — Кранларичская топь.

Он вернулся к фургону, открыл ближайшую дверь и сунул внутрь руку. Нащупал рычаг ручного тормоза и отпустил его. Фургон сдвинулся вперед примерно на фут, остановился, а затем покатился вниз по склону, набирая скорость.

Маккечни услышал скрежет днища о камни, после чего последовало жуткое затишье. Через несколько секунд до его ушей донесся глухой всплеск. Болото с голодным урчанием проглотило свою жертву; его аппетит был таким, что оно поглощало и живых существ, и неодушевленные объекты с одинаковой жадностью.

Наконец снова наступила тишина, и помещик, громко вздохнув, отправился в обратный путь. Ночная работа принесла ему удовлетворение.

Большой кабинет мало менялся, переходя от одного хозяина Кранларича к другому. Стены украшало несколько пар рогов, а также множество старинного огнестрельного оружия — кремневые, пистонные винтовки и кавалерийские пистолеты. Из широкого эркерного окна за елизаветинским столом из красного дерева открывался панорамный вид на низовье озера Лох-Мерс, болото и горную гряду Криффел, вершины которой теперь были скрыты туманом. Однако день обещал быть обычным, так как сквозь клубящиеся серые испарения уже пробивались, отражаясь в воде, слабые солнечные лучи.

Сидящий в кресле за столом Брюс Маккечни поднял голову, медленно и методично сложил вчерашний выпуск «Файнэншел таймс» и посмотрел на стоящего перед ним маленького темноволосого мужчину в брюках-гольф.

— О да, Джо, — слабо улыбнулся помещик, — я просто решил сообщить тебе, что ты получаешь повышение.

— Повышение, сэр? — Мужчина разинул рот от удивления.

— Да, Джо, — сказал Маккечни, закуривая первую за день сигару. — Ты повышен по службе. С этого момента ты главный егерь поместья Кранларич.

— Но… но… — Джо Кинлет недоверчиво выпучил глаза. — Но… что насчет… что насчет Джока?

— Джок Рауз уехал, — медленно произнес Маккечни, внимательно наблюдая за реакцией молодого человека. — В егерской профессии такое не редкость. Скажу откровенно, он был не самым лучшим егерем. Прошлый охотничий сезон говорит сам за себя. И с ранней охотой на куропаток дела шли отвратительно. А все в основном из-за плохой организации. Вереск сжигался спустя рукава, и есть еще сотня других вещей, которые я мог бы упомянуть. Достаточно сказать, что вчера вечером у нас с Джоком произошел серьезный разговор. Я сказал ему, что Кранларичу будет лучше без него, поэтому он загрузил в фургон свои вещи и уехал. Теперь дело за тобой, Джо.

— Да, сэр! — радостно ответил Кинлет. — Я сделаю все от меня зависящее, сэр.

— Отлично. В понедельник прибывает охотничья партия. Двое стрелков, Райленд и Барретт, наши завсегдатаи. Они знают, чего ожидать — высокий уровень охоты, который мы здесь поддерживаем. Я не хочу их разочаровывать. И, э-э… еще одно. Ограничь охоту на уток болотными прудами. Думаю, нам придется рассматривать озеро как своего рода заказник, если хотим, чтобы утки прилетали к нам в течение всего сезона.

— Но… но… — заикаясь, произнес Джо Кинлет. — Мы всегда стреляли уток на озере Лох-Мерс. Оно достаточно большое, чтобы служить в том числе и заказником. И там есть гуси, сэр. В это время года они всегда начинают прилетать из Пертшира. Многие из постоянных клиентов хотят пострелять не только куропаток на болотах, но и гусей на озере.

— Это приказ, Джо. — Брюс Маккечни со стальным блеском в глазах посмотрел на своего нового старшего егеря, этот взгляд хорошо знали все, кто работал в Кранлариче. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь ошивался вблизи озера, пока не дам дальнейших распоряжений.

— Слушаюсь, сэр. — Джо Кинлет кивнул и побрел к двери. — Я позабочусь об этом, сэр.

Брюс Маккечни встал и подошел к окну. Солнце пробилось сквозь туман, и теперь воды Лох-Мерса представляли собой захватывающее зрелище. Помещик плотно сжал губы и содрогнулся. Через несколько минут он отвернулся и раздавил остатки сигары в большой хрустальной пепельнице.

— Проклятые крабы! — Он ударил по столу кулаком. — Вот же незадача! Они выбрали именно мое озеро. Боже мой, как долго я смогу их скрывать?