1941 год наоборот. Как 22 июня 1944-го вермахт и Красная армия поменялись местами
В коллективной памяти и русских, и немцев операция «Багратион» осталась в тени, заслоненная Сталинградом и Курском. Несмотря на то что именно ее немецкий историк Йенс Венер называет «крупнейшим поражением за всю военную историю Германии вообще», — и по факту так и есть, — интерес к ней не слишком велик, ибо бытует мнение, что к лету 1944 года исход войны был уже предрешен. На самом деле это далеко не так.
Да, после побед Красной армии на Волге и Курской дуге Германия уже не могла выиграть войну. Однако у нее оставались неплохие шансы ее не проиграть. Для этого немцам нужно было выполнить два условия: на западе отразить вторжение союзников во Францию или хотя бы блокировать их десант на приморском плацдарме, не позволив вырваться на оперативный простор, а на востоке — истощить людские ресурсы СССР, разменяв занятую территорию на кровь советских солдат.
Призрак позиционного тупика
И то и другое Третьему рейху пока неплохо удавалось. Высадившиеся во Франции 6 июня 1944 года англо-американцы немедленно увязли в позиционных боях в нормандском бокаже. Динамика советско-германского фронта по итогам 1943-го — начала 1944 года на карте выглядела куда лучше, но соотношение потерь ужасало. Да, до десятикратного, как в 1941-м, дело не доходило, но и после Курской битвы Красная армия безвозвратно теряла втрое больше солдат, чем вермахт.
На то были причины как субъективные, так и объективные, но тем не менее потери Красной армии были втрое больше, а мобилизационный потенциал СССР превосходил немецкий лишь вдвое. «При таком соотношении потерь когда-то все же должен наступить конец», — рассуждал Гитлер в марте 1943-го, еще до Курска. Под концом подразумевалась «ничья», когда обескровленная Красная армия бессильно упрется в оборонительные позиции немцев, не дойдя до границ Рейха.
Эти надежды подпитывались успешной обороной «белорусского балкона». С октября 1943-го по март 1944-го Западный фронт провел здесь 11 наступательных операций с неизменным результатом: нулевым продвижением и громадными потерями. В памяти многих ветеранов эти бои остались как самые тяжелые за всю войну. «7 ноября в бой пошло 1600 человек, вышло из боя 45 активных штыков; 15–16 декабря полк начинал боевые действия в том же составе, а в строю осталось всего 28 активных штыков. Поле сражения покрыто телами наших воинов, полито их кровью и засыпано горячим металлом», — вспоминал генерал Колодяжный, служивший офицером штаба 599-го стрелкового полка.
Становым хребтом обороны группы армий «Центр» был мощный артиллерийский огонь, буквально топивший атакующих в ливне металла. «Хотя мы и имели на направлении главного удара численное превосходство над противником в артиллерии малых и средних калибров, но враг выпускал за одно и то же время в два раза больше снарядов, чем мы. В артиллерии контрбатарейной борьбы немцы превосходили нас в полтора-два раза…» — писал в мемуарах генерал Толконюк, в то время начальник оперативного отдела 33-й армии.
Ситуация неприятно напоминала позиционный тупик Первой мировой, а точнее, кампанию 1916 года. Тогда успешно начавшееся на юге наступление Брусилова в итоге захлебнулось, потому что фронты в Белоруссии и Прибалтике не выполнили свою задачу по прорыву германской линии обороны.
В какой-то момент Сталин даже предложил махнуть рукой на «бесперспективное» белорусское направление и главный удар летней кампании 1944 года нанести в Западной Украине. Заместитель Верховного главнокомандующего маршал Жуков и начальник оперативного управления Генштаба генерал Антонов отговорили его: ведь немцы именно этого от Красной армии и ожидали.
В итоге именно Жуков с маршалом Василевским были назначены координаторами новой наступательной операции в Белоруссии, получившей название «Багратион». И лучшие оперативные умы Красной армии не подкачали. Начавшееся 23 июня 1944 года наступление (а фактически разведка боем шла уже 22-го) стало для вермахта настоящим землетрясением, своеобразной сейсмограммой которого может служить график ниже.
Как же удалось Красной армии добиться решающего успеха именно там, где она полгода терпела поражения?
Русские и немцы в противофазе
Во-первых, хорошо перетряхнули кадры, которые решают если не все, то очень многое. Западный фронт разделили надвое для улучшения управления, назначив командующими восходящих звезд Красной армии — Черняховского и Захарова. Появились и новые командующие армиями, корпусами, дивизиями.
Во-вторых, взятая оперативная пауза позволила накопить снаряды, пополнить войска личным составом и техникой, в том числе новейшими танками Т-34–85, провести детальную разведку немецкой обороны, особенно артиллерийских позиций. Если раньше резервы бросались в бой практически «с колес», то теперь пехота месяцами училась наступать на полигонах, воспроизводящих реальные условия местности. У танкистов на рекогносцировку участков атаки выезжали все, вплоть до командиров танков и механиков-водителей.
В-третьих, была достигнута неслыханная до сих пор скрытность. Полное радиомолчание, выдвижение войск только ночью, с выключенными фарами и фонарями. Важно, что Жуков умел не только отдавать соответствующие приказы, но и контролировать их выполнение. Его офицеры по ночам летали на По-2 над марширующими колоннами, и горе тому командиру, чью часть они «засекали» хотя бы по огонькам цигарок: тут же следовал надолго запоминающийся фирменный жуковский «пистон».
Наконец, была проведена успешная операция по дезинформации немцев. Подброшенные им советской разведкой планы наступления на Украине они проглотили тем охотнее, что и сами ожидали подобных действий от Красной армии.
Более того, успешная до сей поры оборона группы армий «Центр» породила излишнюю самоуверенность у германского руководства. И если советская Ставка накачивала войска в Белоруссии людьми, техникой и кадрами, то у немцев шел обратный процесс. Многие лучшие командиры в качестве поощрения отправились на более «актуальные» участки фронта, а на замену им часто присылали давно отвыкших от реалий Восточного фронта людей из теплых местечек вроде учебных частей или армии в Норвегии.
В то время как группа армий «Северная Украина», ожидая главного удара Красной армии, насыщалась танками, у ее соседа группы армий «Центр» в резерве оставалась одна 20-я танковая дивизия. Отсюда же на Украину отправился 505-й батальон «тигров», этой грозы советской бронетехники. А после того как одна истребительная группа была переброшена в Италию, на весь 900-километровый фронт ГА «Центр» осталось всего 32 «мессершмитта» — сущие слезы. Имевшиеся тут в изрядном количестве бомбардировщики годились для бомбежек объектов в глубине СССР, но для обороняющейся пехоты были малополезны.
Нельзя сказать, что командование ГА «Центр» не видело этих слабых мест в своей обороне и не пыталось их компенсировать. Но на все предложения отвести войска на несколько километров, чтобы заставить русских ударить по пустому месту, фюрер отвечал стереотипным «ни шагу назад».
Косплей 1941 года
План Жукова и Василевского, координировавших наступление четырех фронтов, предусматривал нанесение нескольких мощных ударов, чтобы раздробить оборону группы армий «Центр», устроить локальные котлы под Витебском и Бобруйском, а затем бросить в образовавшиеся бреши танковые соединения. План сработал.
На сей раз артподготовка наших войск полностью подавила артиллерию противника. Оставшаяся без ее поддержки немецкая пехота на участках атаки была просто сметена валом огня и железа. Скудные немецкие резервы расползлись по частям, так и не сумев закрыть сразу несколько широченных дыр, пробитых в обороне 9-й и 3-й танковых армий. После того как в прорыв вошли танкисты, темпы советского наступления оказались ошеломляющими для противника — по 20 километров в день.
В Белоруссии один в один повторялись картины лета 1941 года: расстреливаемые с воздуха вереницы автомашин, брошенные орудия и танки, блуждающие по лесам окруженцы, длинные колонны пленных, — только тянулись они теперь не на запад, а на восток. Немецкие бомбардировщики пытались атаковать прорвавшиеся танки с бреющего полета, как советская авиация в июне 1941-го, и с тем же результатом, — самолеты быстро закончились, а танки катились дальше. Как и в 1941-м, под Минском образовался огромный котел, только теперь в него попала 4-я немецкая армия.
У Красной армии тоже не все шло как по маслу. Немцы успели перебросить под Борисов 5-ю танковую дивизию из ГА «Северная Украина». Здесь она встретила введенную в прорыв советскую 5-ю танковую армию генерала Ротмистрова и попортила ей немало крови в прямом и переносном смысле. За медленное продвижение Ротмистров был снят с командования и на фронте больше не появлялся. Но красных стрел, рвущихся к Минску со всех сторон, было на оперативной карте штаба ГА «Центр» слишком много. Чтобы переломить ситуацию, немцам нужны были по меньшей мере еще три-четыре такие дивизии. А их под рукой не было.
Не было их в том числе и потому, что в эти самые дни 2-я, 21-я и Учебная танковые дивизии, а также 1-я, 9-я, 10-я, 11-я и 12-я танковые дивизии СС отчаянно рубились с англичанами под Каном в Нормандии. Именно там летом 1944-го лучший танковый ас Германии Михаэль Виттман ловил в прицел «кромвели» и «шерманы» вместо «тридцатьчетверок», там горели «пантеры» и «тигры», так необходимые немцам в Белоруссии. Сгорел в своем танке и Виттман. Фактор Второго фронта заработал в полную силу, мы помогали ему, а он — нам.
Минск был освобожден 3 июля. А 25 июля, воспользовавшись тем, что англичане сковали танковые дивизии противника, американцы на своем участке прорвались у Авранша и вышли на оперативный простор. Теперь и во Франции немецкий фронт посыпался как карточный домик.
Совокупный результат летних кампаний Антигитлеровской коалиции отражен на приведенном выше графике: безвозвратные потери без малого миллиона солдат вермахта по итогам III квартала поставили крест на любой осмысленной «стратегии за Рейх» (в IV квартале у немцев уже не было точных данных за декабрь, иначе немецкий столбик и там был бы выше русского). Отныне поражение Германии было вопросом времени.
Впрочем, в Берлине это поняли еще до того, как стали известны конкретные цифры. 20 июля 1944 года немецкие заговорщики привели в действие долго готовившийся план «Валькирия», подложив Гитлеру бомбу и попытавшись совершить государственный переворот. Других альтернатив безоговорочной капитуляции они не видели.
Опубликовано: Republic, 22 июня 2019 г.
