Глава 48

Настя

Я отворачиваюсь от зеркала и сталкиваюсь нос к носу с Дрю, который входит в женский туалет, расположенный в самой дальней части театральной студии. На этом уроке у преподавателей драмкружка обычно бывает планерка, к тому же, как я выяснила, в этом туалете почти всегда пусто. Поэтому это мое любимое место.

– Полагаю, мы тут одни, – говорит Дрю и, развернувшись, запирает дверь на замок. – Знаешь, я тебя везде обыскался, пришлось обойти четыре туалета, прежде чем тебя найти. Я уже всерьез начал опасаться за свою жизнь.

– Да неужели, Дрю? – шепчу я едва слышно: мне все равно, что он запер дверь и поблизости никого больше нет.

– Я скучаю по тебе, – выдает он, точно это вполне веская причина.

– Ничего, переживешь.

– Ты тоже скучаешь по мне. Признайся, Настюха-Плюха.

Он прав. Я до ужаса соскучилась по нему.

– И вообще, что это за прозвище такое? Настюха-Плюха. Такое ощущение, будто я обосралась.

Дрю окидывает взглядом мои джинсы, словно проверяет мое предположение.

– Я пришел, чтобы вытащить тебя из той пропасти, куда ты спряталась ото всех.

– Ты пришел, чтобы попросить меня об одолжении, так что не тяни резину, выкладывай. Мне не нравится разговаривать здесь.

– Мне нужно, чтобы в эту пятницу ты меня сопровождала.

– Нет, нет и еще раз нет. Погоди. Секунду. Нет.

– А если я скажу «пожалуйста»?

– А если я скажу «нет»? – Тогда Дрю пытается заигрывать со мной, но выглядит это нелепо – мы с ним слишком далеки от флирта. – Мне необязательно торчать с тобой всю ночь. Скажи им, что мы встретимся после вечеринки. Они купятся.

– Не купятся – после ваших с Джошем отношений. Никто не поверит, что я на такое способен.

– Ты на все способен.

– Только не на это, и все это знают. Единственный в мире человек, кого я не стану дурачить, – это Джош.

– Речь сейчас не о нем, так что хватит все время вставлять его имя и пытаться втянуть его в наш разговор.

– Он все равно присутствует в нашем разговоре, называю я его имя или нет.

В ответ на мой сердитый взгляд Дрю в защитном жесте выставляет руки. Я не стану говорить о Джоше.

– Ладно. Я только одно хочу сказать: я-то думал, это у меня имеются склонности к саморазрушению, но по сравнению с вами двумя я выгляжу совершенно нормальным человеком.

– Он в порядке?

– Я больше чем уверен, что он вовсе не в порядке, но ты это наверняка знала еще до того, как спросить.

– Что он тебе рассказал?

– Нет уж. В эти игры я не играю. Ты сама установила правила. Никаких разговоров о Джоше. – С этими словами Дрю взбирается на столешницу возле раковины и удобно устраивается на ней, будто у себя дома на кухне. – Вернемся к делу. Ты мне нужна не для того, чтобы все считали, будто мы вместе. А чтобы держать меня в узде. Если не пойдешь, я стану расхаживать по дому и спрашивать у каждого встречного, где она. А потом, скорее всего, наговорю о ней кучу гадостей, только бы лишний раз произнести ее имя или привлечь ее внимание. – Он и сейчас не называет ее по имени, хотя и без того понятно, о ком идет речь. – Ты должна спасти меня от самого себя. А заодно спасешься и сама от беспросветной скуки и одиночества. Все в выигрыше.

Своего выигрыша в этой ситуации я не вижу. Скорее предпочту прибить скобами язык к губам, чем отправлюсь на эту вечеринку. Я усаживаюсь на столешницу рядом с Дрю и тяжело вздыхаю. Он – следом за мной.

– Мне просто необходимо стать прежним, – говорит он. – Раньше я был таким крутым парнем, а она превратила меня в неудачника.

– Если действительно этого хочешь, вперед. Можешь начать прямо сегодня вечером. Уверена, ты без труда найдешь себе спутницу, готовую сопровождать тебя на обратном пути к безудержному разврату.

Дрю молчит, поскольку мы оба знаем, чего он лишился на этом пути. Он так себя за это и не простил. Я не знаю, есть ли тут другое решение, но все же постараюсь предложить ему вариант.

– А ты не хочешь пригласить другую девчонку? Только по-настоящему? Попытаться построить с ней нормальные отношения? Да, с Тирни ты знатно накосячил, но попробуй извлечь из этого урок и в следующий раз сделать все правильно. – Совершенно идиотское предложение с моей стороны. Если бы он призвал меня учиться на своих собственных ошибках в истории с Джошем и использовать это знание в отношениях с другим парнем, я бы свернула ему челюсть. Но сейчас лучшего решения у меня нет. – Как насчет Тессы Уолтер? – предлагаю я.

Дрю мотает головой.

– У нее безумный взгляд.

– Мэйси Синглтон?

– Слишком громко смеется.

– Одри Лейк?

На этот раз он награждает меня свирепым взглядом, словно я предложила ему пойти на свидание с антихристом.

– Она же говорит «немаловероятно». – Будь Дрю Лейтон женщиной, он бы ни за что не смог такое простить.

– Так почему бы тебе не попробовать снова сойтись с Тирни? – Она ведь единственная, кто ему нужен. Я могу перечислить ему хоть всех девчонок из нашей школы, но он все равно в каждой найдет недостаток.

– Я не могу просить ее о прощении. Иначе перестану ее уважать. Потому что я его не заслуживаю.

Я тоже не заслуживаю. Но не настолько лицемерна, чтобы спорить с ним.

– Может, вообще пропустить вечеринку? Тебе же необязательно туда идти. Ты все равно не пьешь. Зачем тратить впустую время на кучку пьяных идиотов? – Это правда. Я не сразу обратила внимание, а заметив, стала постоянно наблюдать. Дрю, как только появляется на вечеринке, сразу берет в руку стакан и ходит с ним весь вечер – все думают, будто он пьет, но это не так.

– Значит, заметила, да? – произносит он, восхищенный моей проницательностью. – Ты первая.

– Думаю, на то есть причина. – Я жду, что сейчас он начнет говорить что-то о необходимости садиться за руль, но слышу совсем другое.

– Кара Мэттьюс, – отвечает он, словно это все объясняет, хотя и понимает, что мне это ничего не дает. Я жду от него продолжения. – Я даже не помню, как это произошло. В тот день Тирни долго разносила меня в пух и прах и была полностью права. Права по поводу всего, что сказала в мой адрес, за исключением одного: мне на нее не плевать. А в остальном – истинная правда. В тот вечер я так накачался, что мог перепихнуться с кем угодно на той вечеринке. Я смешал Тирни и все, что было между нами, с грязью, но даже не помню этого.

– Думаешь, если бы ты не напился, никогда бы так не поступил?

– Вовсе нет, – честно отвечает он. – Скорее всего, поступил бы точно так же. Но хотя бы знал об этом. Если я и собирался налажать, то, по крайней мере, это был бы мой осознанный выбор.

Я его прекрасно понимаю. Возможно, боль, которую Дрю причинил себе, не доставляет ему удовольствия, но зато это был его выбор. Однако его преследуют не только эти мысли. Его мучает вопрос. Что, если существовала малейшая возможность того, что он мог поступить иначе? Если бы он не накачался, все могло бы обернуться по-другому и сейчас он был бы вместе с Тирни, а не сидел в женском туалете, терзаемый упущенными возможностями.

Дрю покорно пожимает плечами:

– Если в следующий раз я решу погубить всякую надежду на счастье, то, во всяком случае, буду помнить об этом.

И ненавидеть себя станет гораздо проще.

* * *

Я могла бы сказать, что понятия не имею, как согласилась на эту авантюру, но это будет ложью. Ведь я тоже соскучилась по Дрю. А еще меня порядком тошнит от себя. Уж лучше выпить безвкусного пива и потусоваться с людьми, которым я не нравлюсь. Все равно на вечеринке никто не станет ненавидеть меня больше, чем я уже ненавижу саму себя, так хоть какое-то разнообразие.

К нашему появлению в доме Кевина Леонарда уже полно народу. Музыка орет на всю катушку. Интересно, как долго это будет продолжаться, прежде чем соседи вызовут полицию? Надеюсь, они все-таки это сделают, поскольку тогда я смогу уйти: я уже жалею о своем решении. На самом деле я не против всех этих людей. Даже лучше чувствую себя среди большой толпы, а вот от шума мне становится не по себе. Мне нужна тишина, чтобы услышать приближающуюся опасность.

По дому я передвигаюсь, неотступно следуя за Дрю и крепко держась пальцами за петли его ремня, чтобы не потеряться. Сам просил меня всюду его сопровождать.

Первым нам встречается Дэмиен Брукс. Терпеть его не могу, но мне он хотя бы знаком.

– Дрю! – Уже по одному слову становится ясно: он пьян. – Вот блин. Знаю, первым она была с тобой, но я и подумать не мог, что ты вернешься к ней после Беннетта. А ты смельчак! – Дэмиен одобрительно смеется. Дрю вторит ему. Как будто меня здесь вообще нет. Постойте. Я-то как раз тут, чего не скажешь, судя по тому, как они общаются между собой. Хорошо, что мне наплевать.

Но тут Дэмиен округляет глаза, будто только что открыл атом или понятие о самоудовлетворении.

– Так вы, пацаны, все это время были с ней по очереди?

А может, и не наплевать. Во всяком случае, самую малость. Потому что я больше не желаю слушать эту чушь. Хватаю Дрю за руку и тащу его прочь. Наверное, его тоже достал этот разговор, поскольку он не сопротивляется.

Следующей нам попадается Тирни. Снайпер, против которого я сегодня выступаю живым щитом. На самом деле, она мне нравится, жаль, что приходится ограждать от нее Дрю. Я не осуждаю ее за желание ненавидеть Дрю, хотя это не значит, что она его ненавидит. Мне вдруг хочется, чтобы они уже разобрались между собой, но не успеваю я об этом подумать, как мое лицемерие отвешивает мне пощечину.

Мы пробираемся к кухне, расположенной в дальней части дома. Там Кевин Леонард разливает пиво из бочонка в окружении толпы людей. При виде Дрю они тут же принимаются скандировать его имя, точно он для них божество. Хотя, будь я одним из этих бестолковых парней, тоже считала бы его божеством. В считаные минуты наши стаканы наполняются теплым пивом, и мы покидаем кухню.

Спустя час и четыре с половиной выпитых бокала отстойного пойла я уже подпираю спиной стенку. В это время Дрю болтает с какой-то девицей в крошечном блестящем топике, которая бесстыдно флиртует с ним прямо у меня на глазах. Верный себе, Дрю по-прежнему держит в руке тот самый полупустой стаканчик, который ему налили в самом начале вечера. Не скажу, что я совсем пьяна, но устала и хочу домой. Однако выпила достаточно, чтобы мой мозг больше не атаковал меня критической тирадой о том, какая же я идиотка. Напротив, он нашептывает мне, что было бы неплохо позвонить Джошу. Ведь сейчас самое время набрать этому идеальному, потрясающему, замечательному парню, которого я облила дерьмом; глядишь, мне еще выдадут золотую медаль за эгоизм. Но мне не удается как следует обдумать эту мысль, потому что я вынуждена вернуться к своим обязанностям.

В нашу сторону направляется Тирни. При виде нее девица в блестящем топе быстренько уходит. Да, Тирни, она такая. Никто не желает связываться с ней. Я уже порываюсь обнять ее, сказать, какая она кру-у-у-утая – видимо, я все-таки пьянее, чем думала. Сказывается то, что я сегодня ничего не ела. Ошибка новичка.

Я отступаю в сторону, чтобы поставить свой недопитый стакан на весьма уродливый столик (да, теперь я замечаю такие вещи); больше мне пить ни к чему. Как только оттащу Дрю от Тирни, мой долг будет исполнен, тогда можно будет уговорить его отвезти меня домой.

Но когда поворачиваюсь, Дрю уже там нет. Как и самой Тирни.

Тогда я начинаю рыскать в толпе в поисках кого-нибудь из них. Мне кажется: где один – там и второй. Но я не могу повсюду выкрикивать их имена и спрашивать у каждого, не видел ли их кто. Поэтому стараюсь держаться ближе к стене, подальше от всеобщего хаоса, когда ко мне подходит Кевин Леонард.

– Как тебе вечеринка? Нравится?

Что? Он ждет от меня какого-то ответа? Я с глупым видом показываю ему большой палец вверх и пытаюсь продолжить свой путь. Теперь Дрю Лейтон передо мной в неоплатном долгу. Я уже начинаю мысленно составлять список того, что хочу. Пока что он состоит всего из одного пункта, но Дрю выполнить его вряд ли под силу.

– Хочешь заняться со мной сексом? – предлагает Кевин. Такого желания в моем списке не было. Я пытаюсь обойти этого придурка с его непомерным эго. Он явно пьян в стельку, я же с каждой минутой становлюсь все трезвее. Мне очень хочется домой, а еще как следует надрать задницу Дрю. Даже не знаю, что из этого больше. А тем временем Кевин Леонард продолжает болтать:

– Можем подняться ко мне в комнату. Я перегородил путь на второй этаж. Так что никто не узнает.

Я буду знать, осел. И потом до конца своей жизни буду пытаться стереть это воспоминание из памяти.

– Ну идем же, детка. – А вот и ответ на мой вопрос. В жизни парни все-таки называют девчонок «детками». Жаль, я не в настроении рассмеяться, да и времени придушить его нет. – Пожалуйста.

Он считает, мне нужны его хорошие манеры? Ну, раз ты сказал «пожалуйста», я так уж и быть передумаю и соглашусь перепихнуться с тобой. Просто ждала, когда ты проявишь благовоспитанность, чтобы приступить к делу. Я как можно решительнее мотаю головой и иду дальше. К счастью, он быстро сдается и не следует за мной.

Тем не менее Кевин подает мне отличную мысль: если в ближайшие десять минут я не отыщу Дрю, то не стану больше дожидаться, пока мне снова сделают непристойное предложение. Я найду другой способ попасть домой.

Однако следующие десять минут, как и предыдущие, не приносят результата. Я даже ради забавы жду еще десять минут, прежде чем окончательно признать поражение. Слоняюсь по первому этажу: народ уже начинает расходиться, так что становится не так людно, но музыка по-прежнему бьет по ушам и мозгам. Тогда отправляю Дрю сообщение с вопросом, где он, в ответ – ничего. Шлю еще одно: я поднимусь наверх и постараюсь найти того, кто сможет меня подвезти. И снова не получаю ответа.

Несколько минут я кручусь у подножия лестницы. Как только Кара Мэттьюс на кухне берется за пивной кальян, я, пока все увлечены этим зрелищем, ныряю под импровизированную преграду Кевина и пробираюсь на второй этаж, где смогу воспользоваться телефоном.

Пусть я и навеселе, но даже после нескольких выпитых стаканов пива не забываю проявлять бдительность. Проверяю, не идет ли кто за мной, а потом, пройдя по коридору налево, прокрадываюсь в одну из спален. Внутри не отхожу от стены, пока не нащупываю рукой выключатель. В комнате пусто. Музыка по-прежнему орет, и до меня доносятся приглушенные скандирования имени Кары. Я достаю телефон, понимая, что по факту могу позвонить только двум людям. Один из них Джош, только не знаю, можно ли ему звонить. А второй – Клэй, которому придется отправлять сообщение, хотя я могла это сделать внизу. А сюда я поднялась по одной причине: мне хочется позвонить Джошу.

Я набираю его номер и жду, но он не поднимает трубку. Звонок не сразу переключается на голосовую почту, и поначалу идут просто гудки. А как только включается запись, я нажимаю «отбой». Оставлять ему голосовое сообщение слишком унизительно. Я вызываю клавиатуру, чтобы написать Клэю и узнать, не заедет ли он за мной, но не успеваю набрать первое слово, как дверь открывается.

На пороге стоит Кевин Леонард.

– Так и знал, что ты передумаешь, – произносит он заплетающимся языком – уверена, ему это стоило больших усилий. Я собираюсь снова помотать головой, но он уже останавливается передо мной. Я не убегаю, не говорю «нет» и не отталкиваю его. Потому что в действительности мне все равно. Если я хочу окончательно себя погубить, то вот он мой шанс. Джоша больше нет, как и всего, что у меня забрали с тех пор и что я отвергла сама. Для меня не существует Джоша Беннетта. Не существует и всего остального.

Вот и все, о чем я успеваю подумать, прежде чем язык Кевина врывается в мой рот. От него несет кислым пивом, я, наверное, сама пахну не лучше, и вообще все происходящее просто отвратительно, но я того заслуживаю. Одной рукой он лапает мою грудь через платье, а другой хватает за бедро. Мои руки безвольно висят по бокам, я закрываю глаза и позволяю ему делать со мной все, что заблагорассудится. Он уже начинает стаскивать с меня трусы, но останавливается, чтобы сначала избавиться от платья. Задирает его вверх, и я ощущаю холодный воздух на внутренней стороне бедер и животе, как напоминание о том, что мной также нужно попользоваться и выбросить.

И вот его рука – уже у меня между ног; ощутив его пальцы там, я начинаю давиться рвотой прямо ему в рот. Пожалуй, с меня хватит – я не подписывалась на такие мучения.

Я отрываюсь от его губ, сбрасываю с себя его руку и одергиваю платье. Если и существует самое дно, то сейчас я его достигла. Я могу врать себе. Могу врать Джошу. Но от правды не убежишь. Переспав с ним, я нисколько не погубила себя, даже если после этого разрушила все. Говоря ему об этом, я знала, что это ложь, как и знаю теперь. Я не жалею ни об одной минуте, проведенной с Джошем. Но жалею о каждой секунде, последовавшей потом. Жалею о том, что разбила ему сердце. Что отправила нас обоих прямиком в ад.

Если я позволю Кевину Леонарду сделать свое дело, если я позволю это самой себе, то прямо здесь и сейчас растопчу то последнее, что осталось хорошего во мне. И возможно, никогда себе этого не прощу. Я не смогу выбраться из этой пропасти, потому что во мне больше нечего будет любить. Впервые за свою никчемную, поганую жизнь я не могу на это пойти. И что самое важное – не пойду.

Я толкаю Кевина в грудь. Не сильно. Но решительно. Мотаю головой. Нет. Стараюсь принять виноватый вид. Я и чувствую себя виноватой. Но должна ли я испытывать неловкость в подобной ситуации? Правила мне неизвестны. Я одергиваю платье еще ниже, но этого, кажется, недостаточно.

– Настя, что за хрень?

Я еще раз качаю головой. Произношу одними губами: «Я не могу», – мне нужно, чтобы он понял. И он, по-моему понимает, но не придает этому значения.

– Ты что, всерьез решила кинуть меня со стояком на моей собственной вечеринке?

Я даже не успеваю нагнуться и подтянуть трусы, потому что он снова хватает меня и впивается губами. Дважды мне повторять не нужно: я наступаю ему на ногу и бросаюсь к двери. Но она заперта, у меня дрожат руки, и я не могу заставить пальцы двигаться быстрее. Мне удается справиться с замком, однако времени повернуть дверную ручку не хватает. Надо было двинуть ему сильнее, но я не думала, что это понадобится. Лишь хотела дать ему понять, что между нами ничего не будет, и выиграть время, чтобы выскочить из комнаты. Только этого оказалось недостаточно. Он ловит меня за руку, разворачивает к себе. Я стискиваю его мизинец и выгибаю в обратную сторону. У меня нет намерения калечить его, я просто хочу выбраться отсюда. Вот и все. До меня доносится хруст его пальца, в тот же самый миг он замахивается и бьет меня по лицу. Движение рефлекторное, и он вряд ли осознает свои действия. Его кулак со всей силы обрушивается на мою щеку, отчего я теряю равновесие и падаю, ударяясь лицом об угол тумбочки возле кровати. Чувствую, как из раны рядом с глазом течет кровь, смахиваю ее. Быстро переворачиваюсь на спину и собираюсь пнуть его ногой, дабы выиграть драгоценные секунды, но он хватает меня за щиколотку и оттаскивает от двери.

К этому времени мои трусы уже сползли к коленям. Из-за паники к горлу подкатывает желчь, у меня перехватывает дыхание.

Все происходящее кажется мне кошмаром. А он смеется так, словно для него это игра.

– Ну ладно тебе. Ты сама сюда пришла, намекнула, что хочешь трахнуться со мной. Так хотя бы отсоси. – Все это он говорит без злобы. Кажется, будто уговаривает меня.

Если раньше я и считала неправильным использовать грязные приемы в борьбе, то теперь точно изменила свое мнение. Фигово то, что у меня никогда не получалось хорошо защищаться из положения лежа, и на деле все оказывается не так легко, как на тренировке, где ситуация у тебя под контролем. Совсем нелегко. К тому же мешает выпитое пиво, несмотря на мое внезапно протрезвевшее сознание.

Да и куботана у меня с собой нет. Он остался в сумочке под сиденьем в машине Дрю, там же, где и перцовый баллончик – я не знала, как прицепить его к платью. Не думала, что этот вечер мы с Дрю проведем порознь и он мне понадобится. Ключевые слова здесь – «не думала».

Но дело в том, что я не желаю применять эти орудия против Кевина Леонарда. Я просто хочу выбраться отсюда. Такое ощущение, будто я запустила череду взрывов и теперь пытаюсь их перегнать.

Меня нисколько не удивляет, что, только загнав себя в такую дерьмовую ситуацию, я вдруг решаю окончательно не уничтожать остатки своей жизни. Ведь я та еще идиотка. Наверное, судьба преподносит мне то, о чем я высказывалась вслух, но так и не осмеливалась осуществить. Разрушить себя раз и навсегда.

Щека в месте удара горит, кровь из раны затекает в глаз. Я пытаюсь оставаться в сознании, поскольку боюсь в любую секунду перенестись из этой комнаты туда, где растут деревья, где кровь и грязь забивают рот. Иначе я потеряю контроль. Окончательно перестану сопротивляться. Тогда Кевин Леонард сможет сделать со мной все что захочет, а я позволю ему, потому что меня здесь уже не будет.

Но сосредоточиться почти невозможно, когда твой мозг разрывается между двумя действиями: не потерять сознание и дать этому отморозку отпор. Он как раз нависает надо мной, пригвоздив мои руки и ноги к полу, и атакует губами мой рот. Я не могу пошевелиться. Я полностью обездвижена. Вжимаюсь в него всем телом, чтобы у меня была возможность откинуть голову назад и нанести ему удар – это мой единственный шанс. Я целюсь в переносицу, но промахиваюсь и попадаю лбом в его лоб. Это ошибка, но он настолько пьян, что ему и этого достаточно.

От удара моя голова вспыхивает болью, а потное тело Кевина наваливается сверху, придавливая меня своим весом – это тяжесть всех неправильных решений, принятых мною за последние три года.

– Твою ж мать! Да ну тебя. – Из уголка его рта стекает струйка слюны.

Из него разом выходит вся драчливость – наверное, до его затуманенного алкоголем сознания наконец доходит, что происходит. Он смотрит на меня так, будто только теперь видит кровь, заливающую мое лицо и пол его комнаты. Он отстраняется, но я не успеваю повернуться и высвободиться, когда дверь внезапно распахивается, и передо мной, лежащей на полу, под Кевином Леонардом, возникает лицо Дрю Лейтона.

– Какого хрена, Лейтон? – выпаливает Кевин. В его голосе больше смущения, чем злобы, однако я нисколько его не оправдываю – как и не оправдываю себя. Пока он пытается слезть с меня, я, пользуясь случаем, изгибаюсь и высвобождаюсь из-под него.

Минуту или всего лишь секунду Дрю пребывает в оцепенении. На его лице отражается уйма эмоций – все не разобрать. Смятение, отвращение, злость, вина, страх, ужас. Неужели у меня все настолько плохо с лицом?

Кевин едва держится на ногах. Я, пошатываясь, выпрямляюсь, голова до сих пор кружится от удара. Не успеваю я моргнуть глазом, как Дрю ударяет Кевина по лицу, и тот снова падает. Я гляжу на Дрю – его всего трясет. Есть что-то неправильное в том, что Дрю Лейтон дерется. Ему-то полагается быть веселым, дерзким, беззаботным парнем. В нем же нет ни капли жестокости. Жаль, что он это сделал. Жаль, что стал свидетелем этой сцены. Звучит, конечно, безумно, но кажется, будто он только что лишился невинности.

Я вижу перед собой Дрю: со сбитыми костяшками пальцев и с выражением полнейшего уныния на лице – точно это мне следует его утешать. Но я не могу. Теперь, когда все закончилось, мой уровень адреналина спадает, и мне хочется как можно быстрее убраться отсюда. От меня воняет Кевином Леонардом, и мое тело начинает бить дрожь.

Чтобы не упасть, я приваливаюсь к стене, пока Дрю поднимает с пола мой телефон и, сунув его в карман, переводит взгляд на меня. Выругавшись себе под нос, он натягивает рукав рубашки и пытается тканью стереть с моего глаза кровь.

– Идти можешь? – шепчет он.

Выражением лица даю понять, что могу и не стоило задавать этот вопрос. Ничего не говорю. Мы поворачиваем в сторону двери, и тут я сознаю, что мои трусы по-прежнему болтаются вокруг щиколоток. Я замираю, уставившись на них. Дрю оборачивается, чтобы узнать причину задержки, следует за моим взглядом к ногам. Все мышцы его тела напрягаются, когда он понимает, почему я не двигаюсь с места. Еле сдерживается, чтобы снова не выругаться, пока я наклоняюсь и натягиваю трусы, не в силах посмотреть ему в глаза.

– Держись рядом со мной, ладно? – Слова даются ему с трудом, словно он испытывает сильную боль. Крепко стискивает мою руку, сдавив костяшки пальцев, и ведет вперед, стараясь своим телом оградить меня от посторонних глаз. В коридоре я замечаю Тирни Лоуэлл, провожающую нас взглядом, и быстро отворачиваюсь. Закрываю лицо волосами, прижимаюсь к спине Дрю, как будто я совсем никакая, и иду так сквозь толпу к двери, пока мы не выходим на улицу. Возможно, я и есть никакая.

Мое лицо опухло, его заливает кровь, но мне все равно. В первый раз за все время я принимаю решение больше не губить свою жизнь, но даже не могу себя за это похвалить, так как с его принятием опоздала на пять минут.

Во всяком случае, никто не скажет, что это решение было случайным.

* * *

– Ты в порядке? – спрашивает Дрю только после того, как мы садимся в его машину и отъезжаем от дома Кевина. Ненавижу этот вопрос уже много лет.

– В порядке, – отвечаю я. – Твоя рука… – Мой взгляд останавливается на его разбитых костяшках. Раны на пальцах, железной хваткой сжимающих руль, кровоточат еще сильнее.

– Насрать на руку, – рявкает он на меня, и я инстинктивно отшатываюсь назад: никогда не слышала, чтобы он повышал голос. – Прости. Пожалуйста, прости. – Он въезжает на парковку какого-то ночного магазина и глушит двигатель. Вся ситуация какая-то дебильная – именно так и говорит Дрю три или четыре раза.

– Что случилось? – Тон его голоса дает понять, что ответ, на самом деле, ему не хочется слышать.

– Просто дурацкая ситуация вышла из-под контроля.

– Ты так думаешь? – резко спрашивает он.

– Ты злишься на меня? – недоумеваю я.

– Нет, я злюсь на себя.

– Почему?

– Потому что это я виноват в том, что ты оказалась в той комнате. В кои-то веки соизволил проверить телефон, а там – сообщение от тебя. Я думал, ты сидишь наверху и ждешь, а обнаружил тебя на полу под Кевином Леонардом. – Он медленно и тяжело вздыхает, наблюдая за тем, как на вывеске магазина моргает буква «Р». – Джош меня убьет.

– Джошу все равно.

– Ты знаешь, что это неправда, так что не надо. Сегодня я не намерен с тобой спорить. – Его слова звучат так тяжело, что я буквально чувствую, как они давят на меня.

– Если бы ты знал, как я поступила с Джошем, тоже бы меня возненавидел бы. Так что ему плевать, и я его за это не виню.

– Ты права. Я не знаю, как ты поступила с Джошем. Я понятия не имею, что у вас происходит, потому что никто из вас мне ничего не говорит. Но точно знаю одно: ему совсем не плевать, если кто-то может тебя обидеть.

Я опускаю защитный козырек и разглядываю в зеркале свое лицо: кровоподтек, рану возле глаза. Пока все не так уж плохо, но щека и лоб уже начинают опухать, так что к завтрашнему дню вид у меня будет кошмарный.

– Его штаны не были спущены, – произносит Дрю, обводя пальцами эмблему на руле.

Я киваю, хотя он не смотрит на меня.

– Значит, он не…

– Нет, – отвечаю я. Мне больше не хочется говорить о Кевине Леонарде. – Кто-нибудь еще видел?

– Сомневаюсь. Если только Тирни, но она искала нас, так что… – Он замолкает на полуслове. – Вряд ли остальные обратили внимание.

Мы сидим молча, словно загипнотизированные мерцающей вывеской о лотерее.

– Я не должен был тебя оставлять.

– А что у вас с Тирни? – спрашиваю я, игнорируя подразумеваемое извинение.

– Не знаю. – Встряхнув головой, он поворачивает ключ в замке зажигания. – Тебе надо к лицу приложить лед.

Дрю не говорит, куда мы едем. И даже не спрашивает, куда меня отвезти. Он просто направляется туда, куда, по-видимому, необходимо нам обоим. Домой к Джошу.

Когда мы подъезжаем, дверь гаража закрыта, но у нас обоих есть ключ от дома. Дрю отпирает дверь, толкает ее и пропускает меня вперед. Я вхожу в дом, он – следом за мной. Очутившись в темной прихожей, мы не сразу понимаем, что за звуки до нас доносятся.

И только спустя минуту я жалею, что у меня нет с собой тысячи монеток: я бы на них всех загадала, чтобы у нас не оказалось ключа от входной двери.