Глава 17

Маша

Это был самый отвратительный момент в моей жизни.

Только что, совершенно ничего не подозревая, я стояла на веранде, рядом с Бумбой, Цезарией и Ванькой, а потом раз!.. – и сижу верхом на динозавре.

Конечно, я не вдруг поняла, что болотно-коричневое, бугристое и твердое – это доисторический рептилоид. Который, кстати сказать, мирно топтался на холмике, объедая чахлые листочки с какого-то колючего кустика.

Первым делом поразило обилие трупов и я решила, что на Бумбу упала бомба… Ядерная, например. И ведь все признаки налицо: черная, сплошь усеянная телами равнина, в небе ворочаются тяжелые синюшные тучи… И тишина.

Хорошо, что Ванька меня за плечики придержал. Иначе свалилась бы я с этого гадского динозавра прямо в кровавую лужу.

– Успокойся, – ласково рявкнул на ухо напарник. – Ничего страшного не случилось. Все живы, все здоровы. А это, – он обвел окрестности жестом опытного работника косы. – Издержки перепроизводства. На сдачу.

Я даже не стала гадать, чем и за что пришлось платить, если на сдачу дали… Вот это.

– Война, да? – спросила я, когда ценой нечеловеческих усилий отлепила язык от гортани. Голос предательски дал петуха, но Ванька милосердно сделал вид, что не заметил. – Это… всё, что осталось от Бумбы?

– Успокойся, – повторил напарник как-то, я бы сказала, слишком назойливо.

– Да я абсолютно спокойна!.. Я спокойна, как ледяной айсберг! Как могильный памятник! Чугунный всадник!

– На, выпей, – напарник протянул пузырёк, от которого за километр несло валерьянкой.

– Да не буду я ничего пить, – пузырек шлепнулся под ноги динозавру. – Пока не объяснишь, что происходит…

– МыуехалиизБумбыподралисьсЛинглесуиАнубисомапотомзаключилиперемирие, – выпалил Ванька, пока я не опомнилась. – А ты в это время была лягушкой.

Какое-то время ушло на раскладывание информации на составляющие. Потом – на осмысление.

– Лягушкой? – переспросила я, изо всех сил надеясь, что излучаю ледяное спокойствие.

– Бвана превратил. Чтобы тебя Цезария не съела. Уж очень ты её допекла.

Шок обрушился, как водопад из горячего влажного белья.

– Да что я такого сказала-то? И вообще. По какому праву…

– По праву учителя, – коротко и флегматично пояснил Ванька.

– Ты хочешь сказать, что наставник, на законный основаниях, в любой момент может…

– Да.

– А как же…

– А никак.

Я несколько раз моргнула.

– Но я думала, что всё это шутки. Думала, это вы меня так троллите. Ну, как новичка…

– Зато теперь ты прошла боевое крещение, – утешил Ванька. – Довести учителя до такого изумления, чтобы в лягушки загреметь – это, знаешь ли, уметь надо.

Я только помотала головой, отказываясь принимать действительность.

– Посмотри на это так: бвана тебя спас от участи, куда горшей, чем быть лягушкой, – на посошок порадовал Ванька.

В желудке предательски забурчало. На ум почему-то пришли стрекозиные крылышки. Как они хрустят на языке…

– Вы меня чем кормили?

– Как это чем? – широко улыбнулся главный спец по земноводным, мой напарник. – Мухами и личинками майских жуков.

Наверное, он думал, что я упаду в обморок. Фигушки! Не на таковскую напал, чтобы личинок с мухами пугаться. Да мне и не такое есть приходилось. На голодный желудок лучше не вспоминать…

Так что я просто отвернулась и попыталась осознать новую реальность.

Собакой я уже бывала, и даже неоднократно. Если подумать… Если ХОРОШЕНЬКО подумать, собака не так уж сильно отличается от лягушки.

Разве что количеством шерсти и длиной ног… Так длинным ногам только радоваться надо, верно я говорю?..

Посмотрев на ладошку, я попыталась вспомнить: так она выглядела до превращения, или не так? Воздух поплыл, в ушах по-комариному запищало, а рука будто покрылась зелеными чешуйками. Меня бросило в холодный пот: были у меня перепонки между пальцев, или не было?

Мама! Мамочка-а-а… Не помня себя, я зашарила под майкой. Там, на крепкой шелковой ленточке, хоронился подарок княгини Ольги: маленькое ручное зеркальце. Вытащив его, я уставилась на своё отражение. Чёрт, ничего не видно… Только громадные влажные глазищи, распяленный до ушей рот… Дак это ж я реву! Ну отлично. Только истерики для счастья не хватало.

Пришлось сделать глубокий вдох, затем еще один. Вытереть рукавом глаза и щеки, и только после этого заглянуть в зеркальце вновь.

Ничего нового я в своей внешности не обнаружила. Те же злые зеленые глазищи. Тот же курносый, как у терьера, нос. Те же оттопыренные уши. Даже веснушки на месте, закопай их комар. А что кожа холодная да мокрая – реветь меньше надо. На голове, правда, чёрт-те что, но зато я точно не лягушка: у земноводных волос поменьше.

Съесть хотела, говорите? Боевое крещение, говорите? Ну-ну…

Встав на спине динозавра – не очень устойчиво, но вполне безопасно – я огляделась, стараясь уделять поменьше внимания горам трупов.

Сет, кстати, помахал вполне дружелюбно. Рядом с ним тёрся лысый молодец с пирсингом по всему телу, так тот вообще поклонился, прижав правую ладонь к сердцу… Я кивнула в ответ.

Шеф, стоя неподалёку, разговаривал со смутно знакомым дяденькой в смешной малиновой тюбетейке… Так это же Роман-заде! Он встретил нас в Каирском музее и выпроводил на реку.

Я прищурилась.

Если разобраться, наши злоключения начались именно с него. Но Базиль беседовал с музейным экспонатом вполне корректно, без изъявлений вражды. Ладно, оставим это на потом…

Кстати, а где Гамаюн?

И тут мне снова сделалось плохо. Гамаюн… Счётная машина, которая всё видит и ничего никогда не забывает. Железный ящик злословия, мстительных подколок и ядовитых насмешек.

Почувствовав, как щеки наливаются тяжелым румянцем, я закрыла глаза. Всё. Жизнь моя кончилась, толком даже не начавшись. Придется наложить на себя руки во цвете лет.

Вот если б шеф превратил меня в менее мелкое и позорное существо… В львицу, например. Или в пантеру.

Красиво. Солидно. И все уважают…

Но злой рок в лице наставника превратил меня в земноводное. То есть, подарил этой гангрене неиссякаемый запас шуток на всю оставшуюся жизнь…

И кольнула еще одна, ох какая неприятная мысль: неужели лягушка – и есть отражение моей внутренней сущности?

– Как здесь оказался динозавр? – повернулась я к Ваньке.

Таракан всегда говорил что я, в теории, больше тактик, нежели стратег. На практике это означало, что разбираться в высоких материях мне быстро надоело и захотелось сосредоточится на чём-то более конкретном. Например, на нашем средстве передвижения.

– Пушок – тираннозавр. А оказался он здесь, потому что Линглесу взорвал Астон-Мартин.

– …?

– Долгая история, – смутился напарник.

– А мы, я так понимаю, никуда не торопимся.

– Еще как торопимся, – прокричал от подножия рептилоида шеф. – Мы должны срочно встретиться с Линглесу.

– Встретиться? – саркастически переспросила я. – Может, вы даже знаете, где его искать?

– Я – нет. А вот Гамаюн… – он огляделся. – Гамаюша!

Мне тоже было интересно, где эта гангрена шляется… И я, по примеру шефа, завертела головой. Почти сразу глаза ослепил солнечный зайчик, пущенный металлическим пером.

Ворона обнаружилась на самой большой куче мертвечины. Она сосредоточенно что-то выковыривала клювом.

Ну конечно!.. И как я сразу не догадалась? Мы же на поле битвы. Там, где очень много потерянных хозяевами голов, вываленных без присмотра кишок и прочих деликатесов.

А что, как всем известно, вороны любят больше всего? Правильно. Больше всего эти милые птички любят подгнившие глазные яблоки… А здесь этого добра – на батальон ворон хватит. И еще останется.

Почувствовав, что слюна во рту сделалась густой и кислой, я отвернулась.

– Гамаюша, лети сюда! – ласково позвал шеф и птица, сорвавшись с кучи падали, тяжело полетела к нам.

– Что старому хозяину надо? – спросила она, приземлившись на холке динозавра.

Клюв птицы был измазан в чем-то, до омерзения похожем на засохшую кровь. На когтях налипла черная липкая субстанция. А пахло от неё… Желудок мой сделал сальто и приземлился вверх ногами. Ну, если вы понимаете, о чем я…

Худой мир лучше доброй ссоры – так говорят. Но я думала вот о чем: если меня вырвет при всём честном народе, и это после того, как все видели меня в зеленой коже в пупырышках… Словом, лучше отвлечься на свару.

– Пшла отсюда, гнусная тварь, – толкнула я ворону.

Та, не ожидав такого коварства, плюхнулась спиной в грязь.

– От земноводной слышу! Мух наелась и уже умная?

– Да я хотя бы падаль не жру. Мухи – это чистый белок.

– Не ссорьтесь девочки, – перебил шеф на самом интересном месте. – О своём, о девичьем, потом пошушукаетесь. А сейчас мне нужны твои несравненные способности, мудрая птица.

Я фыркнула. Да у меня в мизинце больше мудрости… Ладно. Надо всё-таки сдерживаться. Говорят, частые превращения для здоровья не очень полезны.

Ворона тут же надулась. Гордо выпятив грудку, она прошлась туда-сюда перед наставником, демонстрируя удаль и готовность к делу. Трехпалые лапки громко чавкали по грязи.

– Какие сведения вам требуются, хозяин? – вопросила она голосом Пифии. – Посчитать звезды на небе? Сказать, сколько песчинок в пустыне Гоби? Вычислить код ДНК древней ископаемой рептилии?

– Поработаешь компасом.

Ворона так и села.

– Компасом?

– Ты железная, легко намагнитить. Я должен определить направление.

– Но хозяин, – заныла Гамаюн. – Вы же знаете, как я этого не люблю… Я после намагничивания север с югом путаю. К тому же, я недавно плотно поела…

– Ничего, потерпишь, – шеф наставил на неё указательный палец. – АХАТ, ШТАЙМ, ШАЛОШ!

Птица поднялась в воздух, и вопреки всем законам тяготения, застыла без единого движения, вытянувшись, как стрела. Точнее, как упитанный дирижабль в металлической оболочке.

Она начала вращаться. Сначала неторопливо и важно, затем – всё быстрее, пока не слилась в единый сверкающий диск. Раздался пронзительный вой, какой бывает при работе циркулярной пилы.

Поднявшись до едва терпимых высот, вой превратился в комариный писк, от которого зачесался мозг, затем он понизился и замедлился – диск постепенно перестал вращаться и вновь стал Гамаюн. Она застыла, нацелившись клювом куда-то за горизонт и указывая, видимо, направление.

Шеф удовлетворенно кивнул.

– Наши догадки подтвердились. Все дороги ведут к Килиманджаро, – произнес он.

– Там всё началось, значит, там и закончится, – кивнул Роман-заде.

– Рано или поздно, – пробормотал шеф.

– Так или иначе, – дополнил Роман-заде.

Тон магистров мне не понравился.

– Почему на Килиманджаро? – спросила я.

– Помнишь, Цезария рассказывала про своего мужа? – спросил шеф. – Так вот: их деревня была в том районе… Ариман, став магом, спровоцировал извержение – разбудил вулкан после миллионолетнего сна.

– Но зачем?

– Чтобы выковать кольцо, конечно, – сказал Роман-заде. – Только жар вулкана мог справиться с огнем в душе умирающего мага.

– Из расплавленной магмы, из предсмертных криков родичей, из горя своих детей выковал он кольцо, – сказал Базиль.

– Чтобы всех отыскать, воедино собрать и единою черною волей сковать… – мрачно пробормотал у меня над ухом Ванька.

Я закатила глаза. Ох уж мне эти маги…

– Так надо бросить его обратно в вулкан.

А что? Идея, по-моему, очень здравая.

– Сначала его нужно найти, – мягко напомнил шеф. – Затем – отобрать у Линглесу. А он, смею заметить, не захочет с ним расстаться ни за какие коврижки.

И все посмотрели на меня.

– Что?

– Даже не скажешь своё коронное: – А давайте его убьем? – удивительно похоже передразнил наставник.

– И в мыслях не было, – возмутилась я.

Нет, ну конечно было… Просто достало, что все считают меня убийцей. Захотелось временно побыть белой и пушистой. Как лягушка.

– Цезария упоминала, что рано или поздно Ариман поглотит Линглесу, – задумчиво сказал Ванька.

– Уже, – кивнул Роман-заде. – Именно это и хотел передать Товарищ Седой.

– Постойте, вновь перебила я. – Ванька рассказывал, что бы с ним дрались буквально только что. Несколько часов назад. Когда он успел?

– Дурное дело нехитрое, – пожал плечами шеф. Но голос у него, в отличие от жестов, был предельно серьезен. – Возможно, в битве с нами Линглесу и утратил остатки контроля над кольцом.

– И теперь придется иметь дело с Ариманом?

– Если б вы отыскали его раньше… – вздохнул Роман-заде.

– А кто советовал нам вообще валить из Египта? – возмутилась я. – Откуда нам знать, может, вы на стороне Аримана!

– Маша, – осадил шеф.

– А что сразу Маша? Может, он нас специально отвлекал…

– Обратно в лягушки захотела?

– Ваша напарница в чем-то права, – вдруг сказал Роман-заде. – Я и вправду не хотел, чтобы вы расследовали это дело, – он многозначительно посмотрел на Базиля.

– Из-за моего отца? – поднял бровь шеф.

– Нет. По совершенно другой причине…

– Сейчас это не важно, – быстро сказал Базиль. – Всё равно у вас кроме меня никого нет.

– У Аримана – тоже.

– У волшебника Аримана всё по-честному, без обмана.

– Вы зря шутите, майор М'бвеле, – укорил Роман-заде. – А нам с Товарищем Седым приходится всерьез опасаться…

– Не надо всерьез, – рассмеялся шеф. – Сами подумайте: я старый больной человек. У меня даже мании величия нет…

А я вдруг очень сильно, почти до слёз пожалела наставника. Вот стоит он рядом с громадным тираннозавром, такой весь седой, усталый… Под глазами – фиолетовые тени, пальцы дрожат…

Он мне сейчас напомнил Бабулю, в последней стадии перед превращением в Зверя. Сил почти не осталось, и держится человек на одном только честном поросячьем слове… Потому что по-другому – просто не может.

Надо бы помягче с шефом, – решила я. – Поласковее, почутче…

С указательного пальца Базиля слетела синяя ветвистая молния.

– Едрена вошь! Чуть любимый мозоль не откусил! – гигантский шакал, подобравшийся непростительно близко, исчез в ослепительной вспышке.

И тут миленький пушистый коврик у меня под задницей дернулся. Взвизгнув, я подскочила на метр.

Честно говоря, никто мне на нём сидеть не позволял, просто спина у Пушка была жесткая, я всю попу уже отбила, а коврик тут просто лежал, на него никто и не претендовал больше. Вот я и подумала, что особого вреда не будет, если я на нем посижу… А он взял, и ожил.

– Что это? – я не заметила, как оказалась на загривке у Ваньки. Переизбыток впечатлений, вот нервишки и пошаливают. То в лягушку превращают, то на тираннозавре катают, то коврики оживают… Тут всякий может умом тронуться.

– Это Т'чала, – ответил напарник, терпеливо отдирая меня от своей головы. – Он слишком устал во время битвы, вот и решил поспать. А ты его разбудила.

Нет, я точно пропустила слишком много. Надо как-то наверстывать.

Ягуар сел, культурно обернув хвостиком передние лапки и зевнул во всю пасть.

– Хороший котик… – промямлила я. – А какие у нас зубки…

Нет, я люблю кошек. Вот бабки Арины Родионовны кот Матвей, например, – почти что мой самый лучший друг…

Я еще раз посмотрела на Т'чалу. Ягуар ответил равнодушным взглядом сытого хищника, подмигнул и мягко канул под брюхо Пушка.

Наверное, всё дело в размерах…

В-общем, разобравшись, кто прав и что делать – прав, разумеется, был шеф, он же лучше всех знал, что делать – мы решили двинуть к Килиманджаро.

Единственное "но": между долиной Гизы и знаменитым вулканом пролегало более трех с половиной тысяч километров…

Ванька коротенько пересказал мне последние новости, так что хлопать ресничками, как сломанная кукла, я перестала. Но размах мероприятий впечатлял.

Нас навестил Линглесу. Накричал кучу угроз и сгинул, только его и видели.

Анубис с Сетом передрались, как помойные шавки.

Роман-заде тоже оказался богом, только подпольным. Апопом, который, насколько я помню, любил являться в виде гигантского змея или тучи гигантских кузнечиков, и отвечал за мрак, инфернальный ужас и другие развлечения Подземного царства.

Ванька воскресил самое древнее и могучее существо всех времен и народов. Куда там драконы! Всем доморощенным волшебникам, что воображали себя Гэндальфами в Нарнии и Гарри Поттерами в Средиземье, и не снилось, какими бывают настоящие, жившие на Земле в древние времена, твари. Воображения не хватало.

Ворона до икоты обожралась мертвечины и теперь дрыхла на загривке у Пушка.

А вот Т'чала…

Когда он показался из-за хвоста тираннозавра, я ойкнула, покраснела и отвернулась. Кроме татуировок, на очеловеченном ягуаре ничего не было. Ничегошеньки.

А он еще и скалился! Глаза свои блудливые щурил и подмигивал…

– Ванька, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста пусть он что-нибудь наденет! Иначе я за себя не отвечаю.

Я почувствовала, как напарник просунул руку в Навь, пошурудил там и вытащил назад. Через минуту спросила:

– Ну что?

– Можно смотреть, – разрешил он.

На Т'чале были шорты. Широченные – так что не возьмусь гадать, на чем они держались.

***

– Как ты думаешь, к Килиманджаро мы скоро пойдем? – спросила я. Хотелось поскорее увидеть знаменитый вулкан. Писатель Корней Чуковский, в книжке про доктора Айболита, его широко рекламировал.

– Пушка жалко, – откликнулся напарник, похлопывая ящера по толстой, как три быка, шее. – Я к нему привязался…

– Так давай на нем и поедем, – пожала я плечами. – А чего? Другого транспорта у нас всё равно нет. Ты, я и шеф… Троих-то он точно увезет. Еще и для вороны место останется.

– Т'чала едет с вами, сестра, – вот он стоит у передней лапы Пушка, почесывая тому под коленкой, а в следующий миг – сидит рядом со мной, сверкая наглой рожей и голым пузом с татуировками.

– Ну хорошо, ну четверых… – я передвинулась от ягуара поближе к Ваньке. – А Сет здесь останется?

Не терпелось куда-нибудь отсюда убраться. Хотя та часть чудовищ, что Ванька привел за собой из Нави, уже рассыпалась прахом и благополучно упокоилась, оставались еще вполне себе реальные крокодилы, совы и шакалы. Дохлые. Под палящим египетским солнцем равнина смердела, как самая большая помойка в мире. Да и выглядела не лучше…

В общем, наша с Ванькой идея пришлась ко двору. Мы отправились к Килиманджаро на динозавре.

Сет с Анубисом остались зачищать плацдарм, Роман-заде обещал по-быстрому смотаться в Бумбу, пересказать последние новости и заручиться поддержкой самого короля – если в ней возникнет необходимость. А мы…

Мы отправились к легендарному вулкану.

Ах да, одна поправочка. Идти решили через Навь. Так было короче.