Глава 28

Ядерный удар по ценностям: эвакуации не будет

Они хуже вас! Они другие!

Они молятся чужим богам!

Они не уважают вас!

Их женщины смеются над вами!

Их мужчины собираются напасть первыми!

Все равно войны не избежать!

Обратите против них свое оружие!

Покажите свою силу и доблесть!

Заставьте их бояться вас!

Заберите их деньги!

Заберите их женщин!

Заберите их территорию!

Прославьте себя в веках!

Из пособия для начинающих поставщиков оружия и боеприпасов

– Андрей, да у тебя крутой фотоаппарат!

– Да, решил не экономить.

– «Кэнон»?

– Есть такое дело.

– Любишь фотографировать?

– Обожаю! Пришлось учиться, разбираться, как это делается. Ведь это настоящее творчество… Для меня это очень важно. Запечатлеть красоту, которую видишь. Показать друзьям. Оставить на память детям, – Андрей отвлекся от заснеженной скалы терракотового цвета. – Хочется унести хотя бы часть этого с собой.

А вокруг действительно было, что унести с собой. Свободный горный ветер гулял по заснеженным склонам Гуамского ущелья. Он то срывал белые гроздья снега с еловых лап, то купался в небольших, пронзительно холодных водопадах, то ласкал белые буруны горной реки Курджипс.

– А я считаю, что все это – фуфло! Вместо того чтобы наслаждаться красотой, ты смотришь в эту дорогущую штуку. И получается, не видишь ничего вокруг, кроме плоской картинки в объективе. Я предпочитаю иметь свободные руки и смотреть на мир глазами без шор. Потому что домой ты все равно ничего не заберешь. У друзей тысячи своих таких же фоток. Они им на хрен не нужны. А детям тем более они не понадобятся, у них своя жизнь, – Сергей, страдающий от серьезного ожирения мужчина, выпустил эту тираду, словно… ну, пусть будет «очередь из пулемета». Он умолк, пытаясь справиться с одышкой, но, тем не менее, глядел на товарища с вызовом.

Глаза Андрея широко открылись. Сказать, что он растерялся от такой поддержки друга, – не сказать ничего! Создалось ощущение, что кто-то хорошо знакомый попросил открыть рот, а потом туда плюнул.

Стало обидно и мерзко. Потом в душе появилась какая-то злость. Захотелось послать «друга» куда подальше, а то и дать по кумполу

– Милый мой! Смотри, какая красота! – подошла Алена, беременная третьим ребенком жена Андрея. Она светилась от счастья и широко открытыми глазами смотрела по сторонам. Они обнялись.

– Папа! Папа! – подбежали двое сыновей и, как обычно, заполнили собой все вокруг. – Дай фотки посмотреть! Дай я поснимаю! Ну, папа!

Андрею расхотелось устраивать разборки. «Вот придурок», – раздосадованно подумал он про себя и начал показывать сыновьям фото.

Мальчишки что-то рассказывали взахлеб, переспрашивали. Тыкали пальцами. Показывали куда-то.

Так хорошо, как с женой и детьми, Андрею не было ни с кем и никогда.

«Зачем я только взял с собой этого дятла?» – он еще раз взглянул на Сергея, который с недовольным видом посматривал по сторонам.

– Как красиво! – Алена искренне радовалась, наслаждаясь удивительным местом. Они как раз заходили на старый железнодорожный мост, заваленный снегом. Снизу, пенясь, встречались две горные реки, а заснеженные ярко-зеленые можжевельники густо покрывали почти отвесные склоны ущелья.

– Вам нравится тут? – Сергей как будто с трудом поднес свое тучное тело к заржавевшим перилам.

– Очень! Здесь чудесно! – Алена разулыбалась, поглаживая живот руками.

– Но вообще, если честно… Это ж деревня деревней. Мухосранск какой-то. Сервис на нуле. Взяли по триста рублей с носа, прокатили на полусгнившем паровозе. Никакой техники безопасности! В туалет, простите, негде сходить, – Сергей брезгливо поморщился. – Туалет – дырка в полу над обрывом! Не Швейцария, в общем, не Альпы.

– Не знаю… – Алена не нашлась, что ответить.

– Милая, пойдем! – Андрей уже махал рукой, а рядом с ним вовсю резвились сыновья. Они по очереди терзали фотоаппарат, пытаясь сделать снимки того, что было под мостом.

Чувствуя себя полной дурой и деревенщиной, Алена поспешила к семье.

День проскочил как один час. Столько радости, веселья, любви, ощущения единства семьи… Сергей вернулся на станцию, потому что выдохся: ожирение давало о себе знать. После этого Андрею вообще стало хорошо. Они дошли по узкоколейке на дне ущелья до поселка Мезмай. Чистый горный воздух, холодный до жжения снег. Стремительные речки, маленькие водопады. Орлиная полка. Сами орлы высоко в небе… День определенно удался. Часам к четырем они вернулись на станцию, стилизованную под сруб. Тут в тепле можно было дождаться поезда и поесть горячего борща и вкуснейших пирожков.

Сергей встретил их любезной улыбкой и стал расспрашивать о том, куда они ходили. Отвечали ему, правда, сдержанно.

– По вам прям видно, как вы друг друга любите, – Сергей снова любезно улыбнулся.

Они сидели за большим деревянным столом внутри «вокзальчика».

– Да, конечно! – Андрей с гордостью посмотрел на сыновей, играющих в углу с котом, и обнял Алену. Та, дожевывая пирожок, с радостью закивала. И улыбнулась, поглаживая себя по аккуратному животику.

– Мне сорок лет, я люблю жену, своих детей. Быть с ними – это лучший отдых. У нас очень хорошая семья, – проговорил Андрей.

– А как ты определяешь качество семьи? Ну откуда знаешь, что твоя семья хорошая? – Сергей снова улыбнулся.

– У меня двое сыновей. И скоро будет третий, – они тепло переглянулись с Аленой. – Я считаю, что дети – это показатель, все ли в порядке с семьей. Если есть детки, значит, есть и любовь.

– То есть ты хочешь сказать, что у многодетных алкоголиков тоже семьи хорошие? Ну знаешь, где бывает по пять, шесть детей. Они ползают грязные и голодные среди бутылок и мусора… – Сергей неприязненно посмотрел на Андрея. – Нам с женой уже по сорок лет, детей нет и уже, скорее всего, не будет. Правда, в этом есть и свои плюсы. Я бы сошел с ума от всего этого шума. И я думаю, что у нас семья будет получше, чем у некоторых… – Сергей выразительно поглядел на Андрея. – А вам, ребят, взрослеть пора. Сюси-пуси… Ведете себя, ну ей-богу, как дети!

В этот момент к станции подошел поезд и издал пронзительный гудок.

Андрей бросил взгляд на побледневшую Алену. На своих любимых сыновей. И ему на секунду захотелось двинуть мерзавцу с левой в челюсть, а потом добавить прямым в нос. После первой чеченской он до сих пор имел проблемы с избыточной агрессией. И вот сейчас это состояние возвращалось. Покраснело лицо, выступили желваки на скулах, исказился рот.

Сергей понял, что его сейчас, похоже, будут бить, возможно, даже убивать. Он побледнел, отодвинулся назад и как-то сдулся.

Андрей рассмеялся. Он на секунду представил их схватку. Она скорее напоминала бы не драку, а изнасилование, причем изнасилование немолодой тучной женщины. Алена увидела реакцию мужа и тоже прыснула.

– Что-то не то с вами сегодня, Сергей, – она поднялась из-за стола и позвала сыновей. – Это, наверное, горный воздух вам в голову дал.

– Точно. Это все из за воздуха, – Андрей тоже встал. И, не попрощавшись с Сергеем, взял сыновей за руки. Алена отряхнула штаны младшего от пыли и улыбнулась мужу. Все вместе они перешли через заснеженные рельсы. Люди усаживались в поезд. После долгого, полного красоты дня им хотелось домой. Там ждали семьи. Их близкие и любимые люди.

Описание модели

Итак, разрушение ценностей. «Что это?» – спросите вы. Оглянитесь, друзья! Это же вокруг нас. То, что мы с вами «кушаем» ежедневно, даже не понимая, что это – деструктивные внушения. Ослабить, подточить, заблокировать, разрушить… чтобы потом возглавить, командовать, оставить рядом с собой, сделать зависимым. Да бог еще знает для чего… Люди, которые делают эти деструктивные внушения, как правило, не понимают, что разрушают и себя, и других. Но им частенько уже все равно. Помните? Тело – в хлам, судьба – в дерьмо, вместо золота – зерно.

Человеку уже терять нечего. Сорок лет – детей нет. Любви тоже нет. Тело страдает ожирением. Любимого дела – и не было вовсе. Смысл не только отсутствует. Там, как ВКонтакте, значится статус: «Не задумывался об этом».

Боль от бессилия, от бессмысленности прожитой жизни. Чужая судьба давит на грудь, как камень. Ни встать, ни вздохнуть, только спину согнуть… Стремление обелить собственное ужасное положение порождает таких демонов, что многоуважаемый неврастеник Данте Алигьери с его описанием адских страданий просто нервно курит в сторонке. Чего уж там… Не очень здоровый человек был. С гениальным даром поэта и психикой, траммирован-ной католицизмом.

Почти каждый человек, который не в состоянии оценить глубину и объем места, в которое сам себя засунул, интуитивно начинает использовать эту деструктивную поведенческую модель.

Разрушение ценностей… В общем, как это делается. Сначала видишь то, чего у тебя нет, но чего тебе очень хочется. Например, фотоаппарат. Потому что мечтал фотографировать, но сам не в состоянии.

Что ж, объект найден. Теперь нужно начать интенсивно завидовать. Имеет смысл еще при этом жалеть себя. Мол, я такой (-ая) уникальный (-ая), распрекрасный (-ая), а у меня этого нет. А что он? Ничтожный человечишка, во всем хуже меня, а у него фотоаппарат есть, семья и дети есть, и здоровье отменное…

И вот когда ты довел себя до апофеоза страдания и осознания несправедливости бренного мира. Пора запускать деструктивное внушение. Можно хорошенько перечитать мемуары Иуды, особенно том четырнадцатый, ну, там, где он описывает светлую радость от того, что заложил Иисуса Христа по сходной цене.

Сначала такое создание начинает любезно расспрашивать вас о чем-то. Подмазывается, ждет, когда вы откроете душу и покажете, где у вас там духовные ценности. Творчество, дети, семья, Родина, верность, любовь… А потом смачно туда харкает, а то и пытается справить остальные свои непотребные нужды. Передать своих паразитов и тараканов, чтобы они размножились и у вас. Дабы стали вы по образу и подобию его.

Причина

Как мы уже говорили, в корне всего этого поведения лежат неспособность подтвердить свои собственные ценности, жить с ними в контакте и потеря смысла жизни. Мне, мол, ценности разрушили, и я тебе тоже разрушу. Меня кастрировали, теперь и ты клади на разделочный стол свое хозяйство, чтобы мне обидно не было. Причиной всего этого является ограничивающее, полное запретов воспитание родителей, обычно передающееся по наследству. Из детей, которым запретили мечтать… да что там мечтать – даже «синицу в руках» подержать, часто вырастают придушенные взрослые, которые прямо-таки не могут спокойно смотреть на чужое счастье.

Защита

Ухо надо держать востро. Оберегайте свои ценности. Не надо открывать душу просто так. Насуют туда такого… что потом можете вообще не отплеваться.

Читатели задают вопросы: «А если меня спрашивают? Мне неудобно не отвечать человеку.» Отвечайте на здоровье! Только – правильно. Вопросом на вопрос.

– Тебе нравится фотографировать?

И:

– А зачем ты спрашиваешь?

– А зачем тебе это знать?

– А что тебя побудило задать такой вопрос?

Можно все три по кругу. Ответы слушать необязательно. Опа! И человек уже ни к кому не пристает, сам со своим внутренним миром разбирается, ищет там связи и логику…

А что делать, если все-таки яд был впрыснут? Типа: «много детей – признак отсутствия мозгов» или «семья нужна только трусливым людям».

Тут лучше бы отреагировать простой и надежной моделью боевой психолингвистики. Называется она обращением к авторитету. На практике выглядит примерно так:

– Это твое мнение, я слышал еще что-то похожее от парочки человек. Но вот у великого Милтона Эриксона было восемь детей. И он говорил прямо противоположные вещи. Думаю, этот гений, который за свою жизнь вылечил более тридцати тысяч человек, знал, о чем говорит.

И пожалуйста, помните, друзья: если позволять – кому угодно! – глумиться над вашими ценностями, то очень скоро можно обнаружить, что жизнь потеряла и краски, и вкус. Ведь ценности – это не просто так. Не затертое слово из уроков литературы в средней школе. Ценности делают нас счастливыми. Дают нам почувствовать то, что иным способом мы почувствовать не можем. Можно сказать, что они делают нас в полном смысле слова живыми и в полном смысле слова – нами. Путешествия, достижения, любимый человек, с которым лучше всего на свете, признание вашего творчества, детки, которые появятся на свет, счастье и радость… Это стоит отстаивать, за это стоит драться! Ценности – это ваши мечты, которые обязательно сбудутся!