Глава 17. Разговор с лесом

Весь вечер и следующий день потратили на переезд и благоустройство нового лагеря в трёх километрах от старого, пострадавшего от взрыва «теннисного мяча» при ликвидации атаковавшего лагерь монстра. Не раз обсудили и сравнили обе ситуации с нападениями чудовищных тварей – в лагере и в чёрном лесу. Сошлись на едином мнении, что монстров породил и послал «на разведку боем» (термин Максима) чёрный лес, усиливающий своё влияние в мире Заповедника.

Для переселения снова выбрали чисто российский уголок природы – с небольшим озерцом в центре, окружённым «берёзами», «соснами», «ивами», «ракитами» и «орешником», который на самом деле подарил землянам крупные – с воробья – вкусные орехи.

– Отличная вещь! – заявил присоединившийся к отряду Мирон Мерадзе, по совету Максима сбривший ножом чёрную щетину со щёк (а то ты похож на моджахеда, Вику пугаешь). – Теперь бы ещё хлебушка добыть.

– Я найду вам замену, – пообещал Костя, выглядевший героем в собственных глазах после сражения в чёрном лесу. – Если вы меня отпустите. Я вообще считаю, что природа нашей Земли каким-то образом отпочковалась от природы Заповедника, поэтому здесь мы встретим все аналоги флоры, какие только существуют на нашей планете.

– А может, наоборот, Заповедник отпочковался от Земли, – подковырнул ботаника Редошкин.

– Масштаб не тот, – не согласился Костя. – Заповедник намного больше Земли, если судить по уходящему в бесконечность горизонту. Это вообще какая-то плоская штуковина, не имеющая радиуса кривизны как планета.

– Может, это всё-таки Юпитер?

– Если бы это был Юпитер, мы бы уже задохнулись, потому что атмосфера Юпа состоит из водорода, гелия и метана. Да и сила тяжести на этом газовом гиганте во много раз больше земной. – Костя хихикнул. – Вероятнее всего, нас забросило не просто на планету, а в другую вселенную, имеющую вид бесконечного леса.

– Воображение у вас, мистер, весьма впечатляющее, – сказал Мерадзе, ещё не привыкший к эскападам ботаника. – Надо же такое придумать!

– А я считаю, что Костя недалёк от истины, – поддержала коллегу Вероника. – Лес действительно такой большой, что вполне способен заполнить собой всю вселенную. Правда, товарищ майор?

– Выводы будем делать после детального исследования нашего прибежища, – сказал Максим. – На повестке дня пока одна задача: война с чёрным лесом, с его вассалами и диверсантами.

– Хотелось бы вернуться домой, – проворчал Редошкин.

– Само собой, будем решать и эту проблему.

– Как? – полюбопытствовал Мерадзе.

– Уверен, что дома тоже ломают над этим голову и скоро заберут нас отсюда. Один раз у них это получилось, получится и ещё раз. Поэтому с острова глаз не спускать, будем следить за ним постоянно. Сержант, второй дрон в твоём распоряжении, отвечаешь за наблюдение.

– Есть.

– А мне что делать? – спросил Мерадзе, косясь на Веронику. Было видно, что девушка ему нравится.

– Твоя задача – охрана лагеря. Будешь запускать второй беспилотник и следить за манёврами противника, после того как Жора использует его для наблюдения. У нас остался ещё один выстрел ПТРК и две ракеты ПЗРК. Ну, и трофеи инопланетные – «мячи» и шесть «фаустпатронов».

– И ещё кольт, – напомнил Костя.

– Что за кольт? – поднял брови Редошкин.

Максим подосадовал, что в пылу событий забыл о личном оружии инопланетянина. Вытащил револьвер из багажника аэробайка.

– Изъяли у пришельца-кентавра в чёрном лесу. Три патрона, если это патроны, конечно, остались в барабане.

– Давайте испытаем, – загорелся Костя, когда все осмотрели инопланетный кольт.

– Не сейчас, – отобрал у него револьвер Максим.

– На катере остались пулемёт и автопушка, можно я их сюда приволоку? – спросил Мерадзе.

– Автопушка без блока управления и электропитания бесполезна, пулемёт можно использовать, на катере остался цинк с патронами для него.

– А я пошастаю по округе, – объявил Костя. – В исследовательских целях. Жалко мой комп на последнем издыхании, а подзарядить нечем.

– Записывай свои наблюдения, – сказал Редошкин.

– На чём? У нас и бумаги нет.

– На бересте, – рассмеялся сержант.

– Скажете тоже, – опечалился молодой человек.

– Я даю дельный совет. Писали же когда-то на бересте наши предки? Да и египтяне на папирусе. Если лес и в самом деле продуцирует все виды земных растений, то и папирус где-нибудь найдётся.

– Спасибо, – с удивлением и благодарностью в голосе проговорил Костя, приняв слова Редошкина за чистую монету, хотя Максим был уверен, что сержант пошутил.

– А к чёрному лесу полетим? – робко спросила Вероника.

– Обязательно, только позже, завтра утром. Хочу проверить одну идею.

– Поделитесь?

Мужчины, собравшиеся заняться выполнением поручений командира, приостановились.

– Попробую подняться в космос, – признался Максим. – Мы поднимались до высоты больше десяти километров, так как градиент падения давления воздуха здесь намного меньше, чем на Земле.

– В горах маски нужны уже на высотах больше четырёх километров, – подтвердил Мерадзе.

– А здесь можно было дышать и на десятикилометровой высоте, и температура не такая низкая – всего под минус двадцать по ощущению. Вот я и намереваюсь посмотреть на Заповедник из космоса.

– Я с вами! – подняла руку девушка.

Он покачал головой.

– Нет, Вика, я полечу один. Во-первых, ни один комбез тебе не подойдёт, они велики для тебя, а я полечу в «хамелеоне» и с маской. Во-вторых, аэробайку будет легче подниматься на большую высоту, потому что не придётся тащить больший вес.

– Я вешу всего пятьдесят восемь килограммов.

Максим улыбнулся.

– Поняла, – разочарованно согласилась девушка.

Максим посмотрел на Мерадзе.

– Лейтенант, ботаник не должен отлучаться надолго.

– Понял, командир.

– Я сам себе начальник! – гордо выпрямился Костя.

– Молчи уж, начальник, – поморщилась Вероника.

Сборы не заняли много времени.

Максим влез в свой «хамелеон», убедился, что аккумулятор костюма ещё дышит, снабжая электронику энергией (красная искра индикатора показывала девяностопятипроцентную истраченность заряда), приторочил к седлу винтовку, влез на седло.

– Ждите, парни.

– Возьми «мячик», – посоветовал Редошкин. – Или лучше «фаустпатрон».

– Вряд ли четырёхкрылый дракон летает так высоко, – отказался Максим. – А кроме него тут нет другой агрессивной живности.

Аэробайк бесшумно и плавно поднялся в воздух.

На высоте трёхсот метров майор остановил аппарат, оглядывая лесную «семью», в которой они устроили лагерь, убедился, что никто вокруг рощи не рыщет с подозрительными намерениями, и врубил форсаж.

Рощица с поляной и озером в центре провалилась вниз, превращаясь в зеленоватую крапинку на фоне жёлто-зелёно-голубой шкуры леса. Унеслись вниз облака, собиравшиеся к вечеру в пелену дождевых туч. Ярче засияло уходящее к ночи солнце – бледно-жёлтый дынеобразный пузырь, ласкающий кожу лица тёплыми лучами. Небо над головой налилось синевой, стало фиолетовым, потом почти чёрным. Температура воздуха упала.

Компьютер костюма предложил включить обогрев, но Максим пока терпел, предполагая, что выше станет ещё холоднее. Когда внизу под аппаратом сошлись облака, лес перестал быть виден как растительная система, состоящая из отдельных деревьев, превратился в единую мутную структуру, в которой ничего нельзя было разглядеть.

Горизонт со всех сторон аэробайка отодвинулся, но так и остался светлой туманной полосой, слегка отделяющей твердь (которая в данный момент была больше похожа на слой мха) от небес. Вскоре это «мшистое пространство» стало казаться колоссальной чашей, так как по мере подъёма аппарата поднимались к небу и уходящие к горизонту дальние края необычного объекта, в центре которого располагался лес.

Максим ожидал, что на какой-то высоте давление воздуха упадёт до нуля и ему придётся возвращаться. Но километр следовал за километром, а воздух всё не кончался. Если на двадцатикилометровой высоте на Земле его давление равнялось одной сотой нормального давления на уровне моря, то здесь аэробайк миновал, по расчётам пилота, и двадцать километров, и тридцать, и сорок, а давление воздуха хоть и упало в разы, но всё ещё позволяло дышать. Да и температура упала не до вакуумных значений. Максим ощущал её как пятидесятиградусный мороз где-нибудь на Чукотке.

Зато сильно уменьшилась сила тяжести. На двадцатикилометровой высоте она упала вдвое по сравнению с земной, а на высоте около сотни километров исчезла вовсе! И Максим, потеряв вес, остановил подъём. Оглядел небосвод.

Стало казаться, что в сгустившейся фиолетовой тьме проявился светлый муаровый рисунок, напоминающий интерференционную картину световых волн. Мало того, светило Заповедника, сместившееся от прежнего дневного положения на тысячи километров западнее, оказалось центром муарового фрактала, и по мере его удаления рисунок муара медленно, но заметно изменялся, смещаясь вместе с ним.

– Феноменально! – выговорил майор любимое словечко Кости, почти не слыша своего голоса.

Захотелось поскорее вернуться назад, в лагерь, тем более что отсутствие гравитации вызывало тошноту. Всё время приходилось уговаривать себя, что аэробайк никуда не падает, а висит в странном космосе чужого мира.

Конечно, Максима тренировали на работу в невесомости, но кратковременно, испытывая вестибулярный аппарат, и в данный момент организм терпел отсутствие привычной силы тяжести с трудом.

И всё же он заставил себя поднять ещё выше. Остановил мотоцикл, лишь почуяв, что мир переворачивается. Поначалу не понял, в чём дело, заметив, что небо и земля меняются местами. Теперь он не поднимался в космос, а опускался в бездонную темень, охваченную интерференционным узором слабо светящихся жил. Остановив аэробайк, он наконец понял, что произошло.

Появилась сила притяжения! Но не по направлению к покинутой тверди, а по направлению к интерференционному небу, куполом накрывшему равнину – «чашу» Заповедника.

– Отпад! – повторил Максим ещё одно словечко-паразит ботаника.

Подниматься (опускаться?!) дальше расхотелось окончательно. Феномен смены вектора силы тяжести требовал анализа и объяснений. Гравитация небес могла усилиться настолько, что антигравитационный движок воздушного мотоцикла не вытянул бы его обратно, и вернуться пилот не смог бы. Поэтому Максим развернул аппарат и направил его в обратную сторону, инстинктивно ожидая, что небеса не отпустят «космонавта».

К счастью, тревоги оказались напрасными.

Чаша Заповедника стала превращаться в равнину, горизонт ушёл в бесконечность, появились облака, и через час после старта аэробайк спикировал на поляну в лесу, где его ждали переселенцы.

Рассказ путешественника по космическим просторам произвёл на всех глубокое впечатление.

– Я же говорил: это не планета! – заявил Костя, как всегда игнорируя право старших первыми высказаться на затронутую тему. – Планеты такими не бывают! Космос выглядит абсолютно по-другому! Солнце является звездой, а тут оно представляет собой какой-то узел интерференции, излучающий свет.

– Можно подумать, что ты летал в космос и знаешь, как он выглядит, – иронически заметил Редошкин, – раз так авторитетно объясняешь, каким он должен быть.

– Я не летал, – отмахнулся возбуждённый ботаник, – но летали другие, и вообще мы все знаем, что такое космическое пространство. Здесь же это пространство совсем другое, наполненное воздухом, хотя и разреженным. Товарищ майор утверждает, что Заповедник с лесом стал виден как чаша, а небо над ним, с интерференционным муаром, выглядит как купол. Это значит, что вселенная Заповедника, куда нас забросило, является замкнутым сферическим объёмом, хотя и очень большим.

Мужчины переглянулись.

– Ты хочешь сказать, что мы находимся внутри сферы? – наморщила лоб Вероника.

– Да! Именно! Её радиус огромен, возможно даже, он больше радиуса нашей Галактики. Были бы у нас телескопы, мы бы определили. Но это точно шар! И лес растёт на его внутренней поверхности.

– И каким же образом нас кинуло внутрь шара? – скептически поинтересовался Мерадзе.

– Произошёл пробой между вселенными, нашей и Заповедника, только и всего. Может, они столкнулись каким-то образом, может, произошёл фазовый переход, о чём теперь часто пишут космологи. Я читал, что наша вселенная как минимум дважды проходила через фазовые сдвиги, до и после эры инфляционного расширения.

– Какого расширения, извините? – не понял лейтенант.

– Инфляционного, то есть сверхбыстрого.

Мерадзе посмотрел на Редошкина, и тот проворчал:

– Он у нас профессор, набит знаниями под завязку. Нет такой науки, в которой он не разбирался бы.

– Правильно, товарищ сержант, – сказал Костя без каких либо сомнений в голосе. – Я много чего знаю.

– Не понял, каким образом могут сталкиваться целые вселенные, – сказал Мерадзе. – Ну, там, планеты или звёзды сталкиваются – это можно представить. Но чтобы сталкивались вселенные…

– Да очень просто, – хмыкнул Костя. – Такие столкновения происходят в четвёртом измерении, а то и в последующих. Наш космос трёхмерен, но в нём есть и куча других измерений, невидимых.

– И где они прячутся?

– Они свёрнуты в мельчайшие объекты – струны, которые образуют вакуум. Ну, это отдельная тема.

– Всё, товарищи бойцы и примкнувшие к ним гражданские лица, – встал Максим. – Всем спать, ночь уже. Первым дежурю я, вторым Мир, последним Дом.

– Я могу, – сказала Вероника.

– А у вас был тяжёлый день, мадемуазель, отдыхайте.

Привыкшие выполнять приказы командира группы бойцы разошлись по шалашам.

Костя затеял было обсуждение теорий суперструн, но Вероника тоже скрылась в своём жилище, Максим слушал ботаника вполуха, и Костя в конце концов пошёл спать.

Зато через четверть часа появилась девушка. Смущённо улыбнулась под взглядом майора, поддерживающего слабый огонь костра.

– Не спится… Можно я посижу с тобой?

– Давай, – согласился он. Встал, постелил инопланетную простыню поверх деревянной колоды, которую в его отсутствие приволокли откуда-то Мерадзе и Редошкин.

Сам сел напротив.

Вероника тоже села, обхватив колени руками.

– Холодно? – спросил он. – Принести курточку? Скоро дождь пойдёт.

– Не надо, я так посижу. – Лицо девушки озарили отсветы огня, оно стало грустным. – По дому скучаю… Как ты думаешь, нас найдут?

– Обязательно! – подтвердил он уверенно. – Вернёмся домой, будет о чём рассказать друзьями и детям. Кстати, ты замужем?

– Поздно спрашиваешь, – улыбнулась она. – Я не замужем, и детей у меня нет, только папа, мама и брат. Отсутствие замужества и детей было непременным условием зачисления в экспедицию.

– Странно, такое впечатление, будто вас отправляли на заклание.

– Иногда мне самой кажется, что так и было. Все женщины экспедиции были в разводе или не замужем.

– Ничего, всё уже позади.

Вероника кивнула.

– Да, нам повезло, что вас направили спасать наших. Но я никогда не могла даже представить, что случится.

– Мы все вернёмся домой.

– А ты женат?

Он улыбнулся, подбрасывая в костёр сухой корень.

– Та же ситуация. В нашем отряде только один человек женат, это командир бригады ССН полковник Савельев. Иметь семью для людей нашей профессии не рекомендуется.

– А сколько тебе лет?

– Тридцать один год.

– И ты никогда не… – Вероника запнулась.

– Не был женат? Или не встречался с другими женщинами?

Она прикусила губу.

– Извини, бестактный вопрос.

– Всё нормально. Ты права, мы с тобой по сути даже не знакомы по большому счёту. Нам, конечно, дали инфу о вас при сбросе группы в Баир, поэтому я знаю, что тебе двадцать шесть и ты не замужем, и что твой дядя – президент России.

– Вас только из-за этого послали… в Африку?

– Ты догадлива. Наше командование решило сделать президенту сюрприз, а получилось, что ты до сих пор вместе с нами у чёрта на куличках.

Вероника покраснела, улыбнулась.

– Можешь не верить, я очень рада… что я с тобой.

Он встал, обошёл костёр, сел рядом с девушкой, обнял за плечи.

– Я тоже рад. Никогда не думал, что встречу такую девчонку за бог знает сколько километров от России и вообще от Земли.

– Судьба, – едва слышно шепнула она. – Пусти, а то кто-нибудь увидит.

– Да и пусть видят. Жора знает о наших отношениях, Мир – человек тактичный, ну а мнение Кости меня не волнует.

– Он высказал одну идею…

Максим выпустил девушку из объятий, пересел.

– Ботаник набит идеями как гранат зёрнами. Хотя, надо отдать ему должное, мыслит он нетривиально. Так что он там высказал?

– Что нам вдвоём будет легче разговаривать с лесом. Мы… в общем… стали близки… – На щёки Вероники снова легла краска. – И могли бы…

Максим тихо рассмеялся.

– Ботаник не дурак, всё подмечает. А что, неплохая мысль! Действительно, почему бы не попытаться поговорить с лесом вдвоём? Получим удвоение энергетики, общий интерес, женскую мягкость… может сработать.

– Но как это сделать?

– Чем проще, тем надёжней. Настроимся… – В голову толкнулась откровенная мысль: лучше всего при интимной близости, но он отбросил эту мысль. – Знаешь, что, во время своих скитаний по лесу в начале эпопеи я набрёл на гигантский дуб высотой, наверно, метров в двести. В его стволе запросто уместится хорошая церковь. Мне даже показалось, что он является центром управления лесом, неким царём, обозревающим своих подданных. Подойти к нему я не смог – не пустила какая-то сила. К тому же на меня набросились жуки.

– Жуки? – удивилась Вероника.

– Насекомые, похожие на наших жуков-дровосеков, величиной с твою ладонь. Я отступил на всякий случай. Почему бы не слетать к нему и не попробовать через него установить прямой контакт с лесом?

– Думаешь, это возможно?

– Обычно лес сам начинает контакт, посылая видения и сны. Не ждать же, когда он решит внушить мне какую-то мысль.

– Я не против. Утром полетим?

– Зачем ждать? Разбужу Жору, чтобы он подежурил, пока мы будем отсутствовать, и отправимся. Ночи здесь светлые, не то что на земных югах.

– Не заблудимся?

– Обижаете, рядовой Соловьёва.

Вероника засмеялась, вскочила.

– Оденусь потеплее.

Пока она шуршала в шалаше, ища куртку, Максим поднял Редошкина, объяснил ему ситуацию.

– Везёт же тебе, командир, – с завистью пробурчал сержант. – Такую девочку заарканил!

– Полегче, Дом, – не обиделся Максим. – Обычно везёт дуракам, если вспомнить статистику, а я вроде бы к этой категории не отношусь.

– Извини, не хотел…

– Забей. Вернёмся через час-полтора. Держим ушки на макушке.

Появилась Вероника в дутой серебристой, инопланетной куртке, смутилась под взглядом Редошкина.

– Я готова.

– Не блуданите, – сказал сержант вежливо.

Пара уселась на воздушный мотоцикл, и тот взлетел.