Глава 11. Их было двое
Глаза Кости горели восторгом, азартом и жаждой действий, и Максим почти простил ему природную безбашенность и пофигизм во всём, что не касалось его интересов и ботаники.
– Значит, их было двое! – объявил он своё мнение, имея в виду пилотов яйцевидной ракеты, когда Максим закончил рассказал о полёте к чёрному лесу.
– Может быть, и больше, – заметил Редошкин, уплетая остывшие жареные грибы; как оказалось, он успел проголодаться, хотя путь в оба конца занял у разведчиков всего полтора часа.
– И на кого этот труп был похож? – не унимался Костя.
– На труп, – издал смешок сержант.
– Это понятно, я имею в виду он гуманоид или какой-нибудь рептилоид?
– Мы не спускались к нему, там уйма шмелей.
– Ну что же вы? – расстроился молодой человек. – Хотя бы узнали, как выглядят инопланетяне. Я их ни разу не видел.
– Их никто не видел, – засмеялась Вероника. – Если не считать тех, что показывают в голливудских ужастиках.
– У него были видны руки и ноги, – добавил Редошкин. – Похожи на рычаги. Причём ноги, скорее всего, были лошадиными.
– Кентавр?!
Максим покачал головой.
– Мифические кентавры были четырёхногими, а этот был двуногий.
– Может, плохо смотрели?
– Может, – согласился Максим.
– В мифологии разных народов мира были разные миксантропы, в том числе сатиры – существа с козлиными ногами.
– В следующий раз полетишь со мной. Мне нужна консультация, из каких растений состоит чёрный лес. Лианы мы узнали, но остальное – жуткий набор колючих геометрий.
– Конечно, я вас просвещу, – с ноткой превосходства проговорил Константин. – А гранаты вы испытывали?
Он кинул жадный взгляд на кучку белых пушистых шаров, выложенных Редошкиным из багажника аэробайка.
Максим и Редошкин переглянулись.
– Возможно, это вовсе и не гранаты, – сказал Максим. – Они больше похожи на теннисные мячи.
– Только слишком тяжёлые для мячей, – добавил Редошкин с сомнением.
– Тем более надо проверить.
Максим заколебался, однако находку действительно стоило тщательно осмотреть и испытать, и он кивнул.
– Попьём компотику и поэкспериментируем.
Ходоки к чёрному лесу привели себя в порядок, выцедили по кружке компота, вызывающего восхитительное чувство удовольствия от жизни, и у Максима поднялось настроение.
Заметив это, Костя не преминул показать свои знания.
– Что значит эндорфины! – изрёк он, также выпив кружку ягодного напитка. – Местные ягоды набиты ими под завязку. Недаром спортсмены – бегуны на длинные дистанции – чувствуют второе дыхание: это всего лишь результат выброса эндорфинов в мозг!
– Академик, – проворчал Редошкин, тем не менее с удовольствием опорожнив вторую кружку.
Взяли два «теннисных шара», вышли на край рощицы, прикрывающей лагерь.
– Давайте я брошу! – предложил Костя.
– Встаньте за деревья, – скомандовал Максим ему и Веронике. Повертел в руках шары. – Здесь два штифтика. Как думаешь, для чего они предназначены?
– Красный – взвод типа предохранителя, – сказал Редошкин. – Чёрный – взрыватель.
– Согласен. Вопрос только в том, как быстро срабатывает этот взрыватель. Нажмёшь – он и взорвётся в руке.
Редошкин тоже повертел в пальцах «теннисный мяч».
– По логике вещей метатель должен уцелеть, поэтому взрыватель не должен срабатывать мгновенно. Гранату надо успеть добросить до противника.
– Логично, и всё же риск надо исключить.
Редошкин посмотрел на Костю дурным глазом.
– Пусть он и бросит, раз ему так хочется.
Вероника прыснула.
Костя без всякого испуга протянул руку.
– Запросто!
– Убери крюк!
Максим кинул взгляд на девушку, и та оттащила ботаника от разозлившегося сержанта.
– Нам приказали спрятаться за деревья.
– Я вам не рядовой срочной службы, – огрызнулся Константин.
– Жмём? – спросил Редошкин, подождав, пока отойдёт пара некомбатантов.
Максим прислушался к своему внутреннему голосу. Тот молчал, наверно, находился в раздумьях.
– Присоединись к ним, проконтролируй, чтобы этот анархист не высунулся не вовремя.
Редошкин отошёл к спутникам. Посоветовал оттуда:
– Попробуй нажать сначала одну кнопку и бросить.
Максим так и сделал: вдавил красный бугорок на шаре, упруго поддавшийся под нажимом, бросил подальше.
Пролетев метров двадцать, шар упал в траву и остался лежать.
– Точно, это предохранитель, – прокомментировал Редошкин. – Давай дальше я бросать буду.
– Стой на месте.
Максим осторожно поднял шар, отметив его мягкую шерстистость и переливающуюся внутри жидким ядром массу. Все чувства обострились, лежащий в ладони «теннисный мяч» показался оживающим хищным зверьком, готовившимся укусить человека, и майор, нажав на чёрный бугорок, метнул шар изо всех сил в стоявшую одиноко посреди «секвой» округлую псевдоракиту.
– Ложись! – крикнул Редошкин из-за «мангра»».
Максим упал в траву.
Не долетев до ракиты, шар начал «кипеть», выбрасывая струйки белёсого дыма или пара, а потом вдруг взорвался с оглушительным треском как перегретый сосуд, превращаясь в гигантский клубок прозрачно-зелёных молний. Молнии ударили во все стороны, достигая ближайших деревьев, стоящих в двадцати и больше метров от эпицентра взрыва. Одна из них пронеслась над лежащим Максимом, породив волну чудовищного холода.
Вскрикнула Вероника.
Что-то восторженное прокричал Костя.
Молниеносный катаклизм закончился.
Стало тихо. При этом Максим всем телом почуял неслышимый ментальный вопль: это лес отреагировал на разряд «теннисного мяча».
Максим осторожно поднял голову, разглядывая изменившийся «полигон».
От ракиты, достигавшей высоты пятнадцать метров не осталось ничего, даже пня. Трава вокруг неё превратилась в слой пепла. Стволы «секвой» почернели, изъязвлённые порами диаметром с человеческую голову. Выглядело это место так, будто здесь долго бушевал пожар. Хотя никакой жары и открытого пламени взрыв шара не породил. Наоборот, на землю обрушилась волна дикого холода, и если бы Максим находился к эпицентру взрыва ближе метра на три, он попал бы в зону ударного воздействия мороза.
Он встал.
Вышли из-за укрытий и ошеломлённые масштабом испытаний «мяча» спутники.
– Ни хрена себе! – поскрёб в затылке Редошкин.
– Феноменально! – рассмеялся Костя с дрожью в голосе.
– Ужасно! – проговорила Вероника с отвращением.
– Ничего ужасного, – возразил ботаник. – Это обыкновенная граната, только разряжается молниями.
– Не просто молниями, – покачал головой Редошкин. – Такой волны холода не даёт ни один взрыв. Хорошенькими контрабандистами, наверно, были пилоты яйца, классным оружием торговали.
– Мы не знаем точно, – сказал Максим, – торговали или нет. Может, просто перевозили как курьеры или обыкновенные работяги-пилоты.
– Обыкновенные курьеры не перевозят одновременно оружие и ширпотреб вроде одежды и обуви. Абсолютно уверен, что это были контрабандисты.
– Кому они везли оружие здесь? – спросил Редошкин с сомнением. – Деревьям, что ли?
– Во-первых, повторяю для забывчивых: мы не знаем ничего про лес и что его окружает. Может, это действительно Заповедник, как говорит товарищ майор, и где-то за его пределами, может, в десятках тысяч километров, существует нормальная цивилизация, представителям которой и везли оружие наши кентавры.
– Кентавры были четырёхногими, – робко напомнила Вероника, взглядом ища поддержки у Максима.
– Да какая разница? – отмахнулся Костя. – Я уже предлагал идею, что ракета кентавров попала сюда таким же путём, как и мы – из другого мира, из параллельного измерения. Так что равноправны оба варианта. Будете спорить?
– Кто же отважится спорить с таким специалистом? – язвительно проворчал Редошкин. – Кстати, если ты такой умный и разносторонний, ответь, какой взрывчаткой была наполнена граната?
– Скорее всего, это плазма, – не смутился Костя.
Редошкин посмотрел на Максима.
– Как тебе идея?
– Вполне, – усмехнулся майор. – Мыслить креативно этот товарищ умеет.
– А что если произошёл микроатомный взрыв и нас сейчас круто сквозануло радиацией?
– Счётчиков радиации у нас нет, – сделался серьёзным Максим. – Но что-то меня успокаивает, что к атомным гранатам этот мячик не относится.
– Лес успокаивает? – развеселился Костя.
Максим промолчал.
– Будем второй мяч испытывать? – спросил Редошкин.
– Нет, одного раза достаточно. Будем знать, что у нас теперь есть плазменные гранаты, взрыв которых накрывает площадь в триста квадратных метров.
– А я бы и второй мяч испытал, – заикнулся Костя, – чтобы убедиться.
Внезапно из-за леска, в центре которого прятался лагерь поселенцев, вывернулась туча бабочек и вихрем обрушилась на замерших людей.
– Твою курносую! – удивился Редошкин, отмахиваясь.
Начал махать руками и Костя.
– Стойте смирно! – гаркнул Максим. – Не отбивайтесь! Они не кусаются! Лес просто хочет убедиться, что мы не собираемся его жечь и уничтожать.
– Ага, – оскалился Костя, – эти бабочки даже шмелей уконтропупили.
– Тихо!
Все застыли, позволяя крупным, но хрупким созданиям кружиться вокруг и касаться лица, головы и рук крыльями и усиками.
Костя хихикнул:
– Щекотно, блин!
Бабочки, словно дождавшись этих слов, дружно взметнулись вверх, образовали кильватерную колонну и умчались прочь.
Редошкин расслабился.
– Не люблю, когда меня щекочут… что это было, командир?
– Лес погрозил нам пальчиком, – рассмеялся Костя, – чтобы мы не вели себя как слон в посудной лавке.
– Ты абсолютно прав, парень, – задумчиво проговорил Максим, прислушиваясь к затихающему в голове гулу. – Лес очень подозрительно и нервно реагирует на энергетическое воздействие, включая рубку кустов, а мы только что уничтожили целое дерево.
Все посмотрели на чёрную плешь, образовавшуюся на месте ракиты.
– И это возбудило его интерес к нам, – добавил Максим. – Бабочки – универсальный инструмент изучения возникающих экстримов, а при необходимости и элемент активной защиты.
– Отлично сформулировано, товарищ майор, – одобрительно сказал Костя. – Даже я не сказал бы лучше.
Редошкин закатил глаза.
Вероника осуждающе покачала головой.
– Ты невыносим со своим комплексом превосходства.
Костя поднял брови, не понимая, в чём он провинился.
– А чо я сказал? Я же первый предположил, что здешний лес является если и не разумной, то псевдоразумной системой, способной, несмотря на отсутствие обслуживающего персонала в лице птиц и насекомых, поддерживать комфортный экологический режим.
– Почему псевдоразумной? – полюбопытствовал Редошкин.
– Потому что он мыслит не так, как человек.
– Ну, человек тоже ещё не дорос до стадии полноценной разумности, да, командир?
– Это уж точно, – согласился Максим.
С неба послышался зудящий звон.
Все подняли головы.
На группу землян опускался небольшой отряд шмелей численностью в полсотни экземпляров, поводя носами из стороны в сторону.
– Только их здесь не хватало! – процедил сквозь зубы Редошкин.
– Это всего лишь разведка, – пренебрежительно заявил Костя.
– Как они нас находят? Отсюда до чёрного леса не меньше трёхсот километров.
Максим оценивающе последил за маневрами «разведгруппы»» четырёхкрылых созданий, не вписывающихся в отлаженную экосистему Заповедника. Было ясно, что чёрный лес воспринял появление людей негативно, как угрозу своему существованию, и начал следить за ними, проверив их боевой потенциал.
– Неси соляру.
– Ок! – обрадовался Редошкин, убегая.
– А вы нарвите тростника подлиннее, с метёлками.
Вероника бросилась к зарослям кустарника на опушке рощицы.
– Может, мы их гранатой? – предложил Костя азартно.
– Рви тростник!
Рой шмелей в нерешительности завис над местом проведения испытаний «теннисного мяча», не зная, за кем из разделившихся людей следовать.
Максим пожалел, что не взял мачете. Потом вспомнил о втором теннисном мяче, поднял его из травы. Ну что, мальчики в полосатых пижамах, рискнёте атаковать?
Прибежал Редошкин: в одной руке «котелок» – тот, что поселенцы использовали для варки чая и компота, на треть заполненный соляркой, в другой – два мачете.
– Держи, командир.
Шмели расплылись зонтиком над ними, продолжая наблюдать за действиями людей.
Редошкин крутанул над головой лезвие мачете.
– Что задумались, братва? Ждёте подкрепления?
– Помоги ребятам собрать тростник.
Редошкин метнулся к рощице, где возились Вероника и Костя.
Отделившаяся от роя струйка шмелей сопроводила его до цепочки «мангров».
Максим опустил теннисный мяч и мачете, надеясь на мирное разрешение ситуации. Но у посланцев чёрного леса были другие намерения.
Стоило троице землян с пучками «камыша» появиться из леса, как с десяток шмелей спикировали на них как американские беспилотники на мирных жителей.
Редошкин приостановился, закрутив мачете. Но с неба свалилась ещё туча насекомых, и дело приняло нешуточный оборот.
Вероника взвизгнула, отбиваясь от шмелей пучком тростника.
Максим бросился к ней, хватая «котелок» с топливом.
– Становитесь спина к спине! Камыш!
Вероника сунула ему пучок метровой длины тростника с пушистыми жёлто-коричневыми головками на концах.
Максим макнул в котелок торец пучка, щёлкнул зажигалкой, взмолившись в душе, чтобы та сработала.
К счастью, газ ещё не кончился в немецком изделии, и выросший стебелёк синего огня поджёг пучок камыша.
Максим прицелился и точным ударом вонзил вспыхнувший шар камыша в рой шмелей.
Контратаки они не ожидали.
Больше двух десятков диверсантов мгновенно потеряли крылья и попадали на землю полосатыми гусеницами. Остальные дружно стартовали в небо, не понимая, что произошло.
Не давая агрессивной стае опомниться, Максим поджёг ещё один пучок камыша, обмакнув его в солярку, и метнул вверх как своеобразное огненное копьё.
На землю полетели ещё два десятка обгоревших насекомых, которых с азартом начал давить ногами Костя.
– Вот вам! Вот вам, собаки бешеные!
Рой шмелей поднялся выше.
Максим, готовый поджечь и метнуть ещё один огнемётный пучок, приостановился.
Редошкин перестал изображать из себя барона Пампу из романа Стругацких «Трудно быть богом».
– Понравилось, ребята?! Приходите ещё, встретим хлебом-солью!
– И соляркой, – со смехом добавил возбуждённый Костя.
Изрядно поредевший рой начал спиралью подниматься в небо и исчез.
Редошкин посмотрел на Максима.
– Это называется разведка боем. Долго мы ещё будем терпеть эти вражеские закидоны?
– Готовим свой рейд, – сказал Максим.
