Глава 6. Кто и что помогает преодолевать препятствия

К своим тридцати трем годам я уже стал привыкать к резким переменам в жизни. Этот поворот был третьим, и я его принял спокойно. Тем более что жена меня понимала и была инициатором переезда. А уехать мы решили куда-нибудь на Север. Я не витал в облаках романтики песен того времени: возраст уже был не тот. Моими помыслами прежде всего двигала ответственность за свою семью. В Армавире, кроме негативного шлейфа от неудачного первого брака, у меня не было перспективы в получении своего жилья, ведь мы жили у моих родителей. Понимал и то, что нашим детям очень скоро понадобится не только любовь мамы и папы, но и более осязаемая помощь.

Утром последний раз зашел в свой кабинет, чтобы забрать личные вещи и трудовую книжку. Окинул его взглядом и подумал: «Здесь моя карьера закончилась. Вечером отправляюсь в путь. Пока не знаю куда, но точно – за лучшей долей».

Весь день прошел в хлопотах: в горкоме снялся с партийного учета, в паспортном столе выписался, чтобы отрезать путь назад. Постарался успокоить родителей. Вечером заехал в детскую больницу, где Люба лежала с обеими девочками. В окне палаты был приглушенный свет. «Наверно, дети спят», – подумал я и тихонько постучал. Она открыла окно и вопросительно на меня посмотрела.

– Всё сделал, – негромко сказал я. – Как дети? Может, отложить мой отъезд до их выздоровления?

– Мы же решили! Езжай, за детей не беспокойся. Им уже лучше! – твердость в голосе жены меня успокоила.

Простившись, я отогнал машину в гараж. Рюкзак с вещами был уже упакован. К полуночи добрался в аэропорт Минеральных Вод, в пять утра держал в руках билет на Красноярск. Это было хорошим началом моих приключений, ведь там находится контора по вербовке в Норильск.

После обеда я зашел в бюро по трудоустройству. Там посмотрели мои документы и сразу отказали: в Норильск набирали только на рабочие специальности и со стажем. Первая неудача только раззадорила меня: не суждено стать норильчанином, посмотрим, что «скажет» Якутия.

О городе Нерюнгри, что находится на северной точке малого БАМа в Южной Якутии, я случайно узнал за неделю до отъезда, там была Всесоюзная ударная стройка по освоению крупного угольного месторождения. Новый город строился с нуля, уже более пятидесяти тысяч населения. Зарплаты высокие и бамовские льготы – за три года люди получали право на приобретение автомобиля.

По неопытности добирался на перекладных пять суток. Сначала самолетом, потом в пассажирском поезде на сидячем боковом месте. Когда освободилась вторая полка в купе напротив, на восемь часов провалился в крепкий сон. Познакомился с попутчицей.

– А вы к кому едете? – спросила Ольга.

– К сожалению, у меня в Нерюнгри нет ни одного знакомого, да и узнал-то об этом городе буквально неделю назад. Несмотря на это, намереваюсь найти здесь работу и обосноваться.

– Трудно вам придется. Без жилья и прописки устроиться на работу практически невозможно. Очень много желающих.

Спустя сутки поезд прибыл на станцию Беркакит (в двенадцати километрах от Нерюнгри). Автобус отправлялся через двадцать минут. Камеры хранения для моего рюкзака на вокзале не оказалось, так что договорился оставить его у Ольги.

Через полчаса вышли из автобуса. Открывшаяся панорама просто заворожила: несколько рядов красивых двухэтажных домов из деревянного бруса буквально утопают в зелени сосен. И всё это припорошено снежком. Совсем небольшой морозец, кружатся снежинки.

К реальности вернули громкие возгласы. Оля обнималась с отцом.

– Папа, это мой попутчик, Николай. Я пообещала ему пристроить у нас дома его рюкзак, – она вопросительно посмотрела на отца.

– Иван Иванович Шипин. Если пообещала, значит, поможем! Какими судьбами к нам? – поздоровавшись, задержал мою ладонь.

– Да вот собираюсь обосноваться в ваших краях, если, конечно, удастся найти работу, – ответил я.

– А кто по специальности? – участливо спросил он.

– После техникума на Дальнем Востоке и в армии работал по специальности механика-холодильщика. Потом море. Начинал судовым мотористом, был рефрижераторным механиком. Из института вышел машиностроителем.

– Так ты мореман? – перебил он меня. – Наш человек! Оставляй свой рюкзак, всё будет нормально, – и быстрым шагом направился к остановке.

Этот и следующий день последовательно обходил все предприятия и конторы. Требовались в основном горные специалисты. Но основной вопрос, который задавали в отделах кадров: «Жилье есть? А прописка?» Первым посетил главное предприятие – угольный разрез «Нерюнгринский», благодаря которому и образовался город. На входе висело объявление: «Прием на работу закрыт». Зашел в профсоюзный комитет к председателю, объяснил ситуацию. Он отнесся с пониманием, повел меня к замдиректора по кадрам. Помочь не смогли, но обнадежили: «Перебейся до Нового года. В январе будет набор ИТР (инженерно-технических работников. – Прим. автора), возьмем обязательно!»

Легко сказать: «перебейся». В городе две гостиницы, и те ведомственные, устроиться на ночлег вообще не вариант. Ночевал сидя на жесткой вокзальной скамейке. Второй день принес тот же печальный результат. Уже после обеда, сидя в теплой столовой, читал газетные объявления. Практически всё просмотрел, но взгляд остановился на небольшой заметке: «В Тынде торжественно открыли крупный мясокомбинат». Значит, там будут нужны специалисты холодильных установок. Решение принял сразу и поехал на вокзал за билетом. Купил на поезд, который отправлялся в полночь. Теперь надо съездить в старый город за рюкзаком.

Уже темнело, когда я позвонил в квартиру. Дверь открыла Оля и сразу с порога:

– Ты куда пропал, мы уже хотели в милицию обращаться!

– Не поверишь, искал работу! Я тебя предупреждал, что вернусь за рюкзаком, когда определюсь, – устало промолвил.

– Ну и как?

– Не получилось! Поэтому и пришел за своим скарбом. В полночь на поезде уезжаю в Тынду. Может, там смогу устроиться.

– Отец просил тебя не отпускать, что-то говорил о своем стройуправлении. Он вот-вот будет, – жестом показала мне проходить.

Минут через двадцать пришла ее мама:

– Так это пропавший Николай? Ну здравствуйте! Людмила Васильевна, – улыбнулась она, протягивая мне руку.

Вскоре пришел и отец:

– Нашелся пропавший? Где был, что вы́ходил?

– Всё вхолостую. Не суждено здесь «якорь бросить». Попробую в столице БАМа зацепиться. Спасибо вам большое.

– Погоди, – он положил свою руку на мое плечо, усаживая опять на стул. – В нашем стройуправлении механик не может уехать в отпуск на материк – замены нет. Ты как раз и подойдешь. Ночевать останешься у нас. Теперь давайте ужинать.

Не успели сесть за стол, как вошел видный мужчина в расстегнутой дубленке. На лацкане его пиджака красовался депутатский значок.

– Вадим Васильевич, – протянул руку и посмотрел на меня глазами один в один как у Людмилы Васильевны, так что я понял: это ее брат.

Пока накрывали на стол, новый знакомый подробно меня расспросил о прежней работе, о специальности, о семье, о причинах покинуть благодатную Кубань и поменять ее на суровую Якутию. Отвечал как на исповеди, без всяких прикрас.

В СУ-7 меня тоже не приняли. Строители всегда с настороженностью относятся к тем, у кого нет соответствующего опыта работы.

Мою судьбу взял в свои руки Вадим Васильевич. Неделю возился со мной, как со своим близким родственником. И это при его колоссальной занятости. А был он представителем Минспецстроя СССР и координировал работу более тридцати строительных организаций общей численностью более двадцати тысяч человек. К тому же к Новому году им тогда предстояло сдать в эксплуатацию крупнейшую в Европе обогатительную фабрику.

Еще одна насыщенная неделя – и я слесарь 5-го разряда в ремонтном цехе разреза «Нерюнгринский». В моем паспорте появилась местная прописка.

Вечером дождался окончания ненормированного рабочего дня Вадима Васильевича, чтобы поблагодарить и спросить его, почему он и его родные приняли такое неподдельное участие в моей судьбе. Вадим Васильевич вместо ответа рассказал свою историю.

– Восемнадцать лет назад я, молодой горный инженер, вместе с женой и маленьким ребенком больше недели добирался к новому месту работы в поселок Айхал, расположенный на самом севере Якутии. Оказалось, место уже больше года занято, решить судьбу сможет только директор, который вернется из командировки не раньше чем через неделю. Лететь обратно не вариант: вертолет будет только через три дня. Выхожу в коридор и объясняю ситуацию жене, оба на грани отчаяния. Вдруг подходит бородатый мужик и протягивает нам ключ:

– Слышал о вашем непростом положении! Мы с бригадой сейчас выезжаем по зимнику в Анабар на два месяца. Запомните: балок № 27 в пятом ряду. Живите, пока не обустроитесь!

Мы стояли огорошенные, с ключом в руках, кивая и бормоча что-то в знак благодарности. Бескорыстная помощь – обычная черта северянина. Кто не располагает такими человеческими качествами, здесь надолго не задерживается…

На следующий день мы с Вадимом Васильевичем встречали с материка его жену Татьяну. Указывая на мужчину, скромно стоящего в стороне, она сказала:

– Вадим, это мой попутчик, ему нужно помочь устроиться на работу.

Теперь я всё понял!

Следующие полгода, пока не приехала моя семья, новые друзья скрашивали мое одиночество. Никогда, ни при каких обстоятельствах, ни разу они не напомнили о том, что для меня сделали. С такой же теплотой они приняли мою жену и детей.

Эти ЛЮДИ стали для меня образцом бескорыстной помощи и искреннего участия в человеческих судьбах. На их примерах мы старались воспитывать уже в наших детях такие же доброту и отзывчивость!