Глава восьмая
в которой герой кое-что доводит до ума
Вами выполнено задание "Крепи оборону Пограничья!"
Награды за выполнение задания:
4000 опыта;
1500 золотых.
— Традицией моего рода всегда было то, что Мак-Магнусы непременно платили по своим долгам, — медленно произнес король. — Не обижайся, брат мой, я не хочу тебя обидеть, но вот плата за эту твою работу. И за твою, Кролина, тоже.
Лоссарнах снял перстень сначала с одного пальца, потом с другого и протянул их нам. Надо полагать, это и были драгоценности из сокровищницы клана, обозначенные в наградах.
— Я не в обиде, — Кро быстренько прибрала один из них, я взял оставшийся. — Так что с топором-то делать?
— С топором, — Лоссарнах смотрел на черное оружие так, как женщина лет тридцати смотрит на кусок торта, перед этим дав себе зарок не есть сладкого, пока не влезет в "контрольные" джинсы. — С топором. Да. Надо его отнести в подвал замка.
Вам предложено принять задание "Схоронить на века".
Данное задание является седьмым в цепочке квестов "Сим топором я буду править".
Условие — отнести топор Дуллаха в подземелья замка Лоссарнаха Мак-Магнуса и там передать его тем, кто будет отныне его стражей.
Награды:
3000 опыта;
1000 золотых;
Предмет экипировки (рандомно);
Получение следующего квеста в цепочке.
Судя по награде, ничего особенного здесь не предвиделось. И очень хорошо, поскольку у меня есть большое желание сегодня с этим квестом закончить. Хотя — кто эти "те"?
— Подвал — не самое надежное место для хранения этой хреновины, — усомнилась Кролина. — Нет, амбарный замок и пьяненький сторож — это здорово, но…
— Там будет стража для этого оружия, — заверил ее король. — И такая стража, что никто не сможет ее пройти.
— Это прекрасно, — одобрил его слова я. — За этой штукой не только мы охотились, Мак-Пратты тоже хотели ее заполучить.
— Именно поэтому я и хочу, чтобы ее берегли хранители рода Мак-Магнусов, — король понизил голос и огляделся по сторонам.
— Что-то мне подсказывает, что эти хранители не из мира живых, — понимающе подмигнула ему Кро.
Боги, боги мои! Куда ни плюнь в последнее время — все в неживых попадаешь. Если год так начинается, то чем же он закончится? Моей скоропостижной гибелью? Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Слово материально, мысль тоже. Услышит еще кто-нибудь сверху — и все, карачун мне.
— Когда мой пращур, славный Трой Мак-Магнус, надумал возвести здесь этот замок — король обвел рукой двор — то он призвал к себе на помощь не только каменщиков и камнетесов. Он призвал еще одного сильного колдуна из западных земель, для начертания защитных знаков на стенах и всего такого. Помимо этого, колдун провел один очень древний и запрещенный в ряде королевств обряд, это был обряд призыва хранителей рода. Для этого Трой в ночь нарождения новой луны выкопал на фамильном кладбище останки трех отважных мужей из рода Мак-Магнус…
— Все-все — замахал я руками — Дальше даже не рассказывай, и так все понятно.
— А я бы послушала, мне такие байки нравятся — возмутилась Кро — Атмосферные вещи, чистый фан.
— Чистый — что? — не понял король.
— Фольклор — пояснил я ему — Сказки, предания, тосты…
— Какие тосты? — удивился Лоссарнах — Нет у нас никаких тостов. Нет, может быть где-то высоко в горах…
— Подытожим — я понял, что надо это дело закруглять — В подвалах замка есть три сильно немолодых и, возможно, дружелюбно настроенных к нам духа, которые могут принять на ответственное хранение этот топорик и беречь его до конца времен. Наше дело — сходить к ним и сдать его. Все верно?
— В принципе — да, — кивнул король. — Правда, насчет дружелюбия я ничего не говорил. У них, похоже, и при жизни был преотвратный характер, а с веками он становился все хуже и хуже. Мой дед как-то раз наведался к ним, так вернулся пьяный в хлам, злой как собака, а борода у него после этого мало того, что поседела, но еще и уменьшилась вдвое. Собственно, он-то нижний ярус подвалов и отгородил от остальной части железной дверью, чтобы никто туда не лазил, и оттуда к нам никто не просочился. Железо — оно призраков держит надежно.
Теперь мне стало казаться, что награда за задание не слишком соразмерна труду, который я на него положу. Знаю я местную нежить, те еще занозы в пятках. А эти ведь еще и клаустрофобию могли заработать, столько лет взаперти просидев.
— Вот ключ от дверей, — покопавшись в карманах, Лоссарнах протянул нам потемневший от времени бронзовый ключ. — А вот клановый знак рода Мак-Магнус, без него они вам не поверят.
Король снял с шеи золотой амулет, который я заметил еще при знакомстве в Вольных ротах.
— Ты его береги, брат, и верни мне обязательно, — попросил он меня. — Эта вещь переходит в нашем роду от отца к сыну, реликвия.
— Не боись, — пообещал я. — Верну.
— Сейчас пойдем? — бодро спросила Кро, вся искрящаяся от предвкушения новых приключений.
— Вот какой ты аккумулятор, — попенял я ей. — У тебя в попе веселье играет, а я дяденька уже немолодой, у меня силы уже не те. Все эти холмы, нежить…
— Не прибедняйся, — Кро убрала топор в сумку. — Не так уж ты там и переламывался. Нет, улетел, это неприятно — но и не смертельно. В каком-то смысле. Тем более — ты был отмщен.
— О, спасибо что напомнила, — я щелкнул пальцами и спросил у короля: — Нам дорогу в это славное место ты покажешь или кто другой?
— Могу и я, — Лоссарнах почесал затылок. — Но, если честно — я подвалы замка не люблю. В детстве я там заблудился как-то, и потом еще был случай, когда мы с друзьями на спор бочку вина из Мейконга выдули. Отец тогда про это пронюхал…
И король, видимо инстинктивно, потер свой зад. Надо думать — сильно покойный Мак-Магнус осерчал, от души.
— Разделяю подобные чувства, ваше величество, — влезла в разговор Кролина. — Но нам там бродить тоже не слишком хочется. Может, есть кто-то, кто нас проводит прямиком к этой железной двери?
— Само собой, — король повертел головой и заорал: — Майло! Сюда иди! Ма-а-а-айло!
Очень сильно немолодой горец, который беззаботно курил трубку, сидя около сарая, встрепенулся, уставился на короля и ткнул себя пальцем в грудь.
— Ты, кто же еще, — надсаживая глотку, подтвердил Лоссарнах. — Иди сюда.
Горец напялил на себя шляпу, выбил трубку о камушек рядом и степенно направился к нам.
— Он служил еще моему отцу, — сообщил нам король, когда степенный старец наконец до нас добрел. — Это Майло, он все тут знает.
— Ась? — вышеназванный товарищ приложил ладонь к уху.
— Я говорю, — лицо короля покраснело от натуги, он орал Майло прямо в ухо, — что ты все знаешь тут.
Его ладони описывали круги, показывая монументальность знаний этого почтенного старца.
— Да, девки у нас красивые, — подтвердил Майло. — Очень! Твоя-то, та, что ты с собой припер, она тошша. А вот наши — ого-го!
— Их надо отвести в подземелье, — перешел к делу король, показывая на нас рукой. — К запертой части!
— Ненастье? — Майло уставился на небо. — Какой же тут ненастье? Зима! То снег идет, то солнышко светит.
— Кро, может сами поищем? — я с недоверием смотрел на беззубо улыбающегося нам Майло. — Сдается мне, что это выйдет быстрее, чем с этим старым пн… С этим ветераном.
— Рано, рано, — подтвердил Майло. — Я всегда встаю рано.
Мы с Кро переглянулись, и я спросил у короля:
— Где хоть в них вход, в эти подземелья?
— Так вон, под лестницей, — Лоссарнах закрыл рот Майло, который что-то порывался нам сообщить, и ткнул пальцем в сторону главной лестницы. — Прямо под ней, в воротах двустворчатых. Удачи вам, ребята! А то, может, я еще кого поищу вам в проводники?
— Иногда мне кажется, что разработчики над нами издеваются, — бурчала Кро, шагая за мной.
— А может, просто шутят? — предположил я. — Вот такой незатейливый юмор, вот такой Майло. Им кажется, что и нам будет смешно. В конце концов, мы же могли сейчас еще покрутить нашего королька и вытрясти из него провожатого? Тем более что он сам это предлагал.
— Королька, — хихикнула Кро. — Не скажу, чтобы ты был прямо вот сильно верноподданным.
— Я со скептицизмом отношусь к идее монархии вообще, — объяснил ей я. — Хотя она гораздо дешевле демократического государства вроде нашего, с этим не поспоришь.
— Это почему? — удивилась девушка.
— Едоков при монархии меньше, царский двор — он компактней парламента, — пояснил ей я, останавливаясь у почтового ящика. — И состав его постоянный, я бы сказал — оседлый. А эти паразиты в Думе каждые четыре года меняются, причем уже насосавшиеся халявы товарищи ее покидают, а вместо них приходят оголодавшие. Циркуляция, однако. Погоди-ка, мне пару писем надо отправить.
Я не люблю дразнить собак, это дело неблагодарное и небезопасное. Но в данном случае, это следовало сделать. Да и не дразнение это, а, скорее, некий импульс для дальнейшего развития событий. Поглядим, что мне ответят.
"Добрый день, Мюрат.
Увы и ах — частенько бывает так, что у игроков пересекаются зоны интересов, и только слепая судьба решает, кому улыбнется удача.
В этот раз повезло мне, так бывает. Но не печалься — раньше или позже и на твоей улице перевернется грузовик с карамельками.
Отдельное спасибо за то, что сдержал свое слово и вернул мне руны, которые некогда позаимствовал у меня. Пусть это и не именно те руны — но все равно приятно.
С радостью вернул бы тебе остальные вещи — но доступа к ним по ряду причин у меня не было, и ты в этом сам виноват, нечего было мечом махать.
С прошедшими тебя праздниками.
P.S.
Жаль, жаль, что ты сделал такой выбор. Мы ведь были почти друзьями…"
— Да, Кро, — отправив письмо, я просмотрел поступившую на мой адрес почту и повернулся к девушке. — Как, ты говоришь, звали того малого, с которым Трень-Брень хороводится?
— Вроде Тём? — неуверенно пожала плечами она. — Но у меня нет уверенности в том, что он и на самом деле существует. С нее станется и с воображаемым существом дружить. Или с косточкой от персика. Она мне как-то рассказала о том, что в двенадцать лет три месяца болела какой-то экзотической хворью и была изолирована от общества. Так она знаешь, с кем дружбу свела?
— С тараканом? — предположил я.
— Да кабы, он хоть живой, — Кро фыркнула. — Со скрепочкой из "Worda". Как мне было сказано — она прикольная и с глазками.
— Н-да, — в принципе, верю. Ой, вот у кого-то горе в семье, принес же аист такое в кулёчке. — Но тут все нормально, этот крендель существует на самом деле.
— И? — не поняла Кро — Он что-то от тебя хочет? Мутная тема?
— Не бери в голову, — отмахнулся я. — Нормально все.
Штука в том, что этот Тём ответил и высказал полную готовность встретиться со мной, там и тогда, когда мне это будет удобно. Похвальное упорство. Главное, чтобы потом кто-то из нас двоих не пожалел об этой встрече.
"Мое почтение, Тём.
Рад, что Вы по-прежнему полны стремления пообщаться со мной и приветствую это.
Буду ждать Вас завтра, часов шесть пополудни в духане Кривого Ибрагима, что в городе Селгаре.
Посидим, покушаем, может, даже и споем — это же Восток, а мы с вами не враги. Наверное.
P. S. — Обычно я занимаю стол на втором этаже — там уютнее".
Раньше мне было с ним встречаться не резон — на сегодня у меня другие планы, а завтра утром я уж точно не смогу. Завтра утром у меня работа. Кстати — надо еще узнать у моих работодателей, что они думают по этому поводу. Я удаленно работать не хочу. И в четырех стенах мне сидеть надоело, я тут скоро свихнусь.
Ладно, это все и еще кое-что я выясню после того, как из игры выйду, а стало быть, только после того, как закончу топорный квест. В смысле — квест с топором. О, каламбур, и неплохой. Пять копеек.
Ворота в подземелья замка были открыты, обе створки. Тут, в Пограничье вообще в большинстве мест коммунизм — народ не слишком-то запирается. Но некоторая логика в этом есть — свои воровать не будут, а чужие дверь так и так вынесут — плечом ли, топором…
— Меня всегда забавляло то, что, независимо от размера надземного строения, подземелье под ним будь здоров какое, — сообщила мне Кро, заглядывая за дверь. — И еще в них всегда все видно. Нет в этом здорового реализма. Или факелы понатыкают вечногорящие, или слизь по стенам какая будет.
— Не всегда, — не согласился с ней я, вспомнив некоторые свои похождения. — Пошли помаленьку, чего ждать?
Но, надо признать, определенный резон в ее словах был — и помещение под замком было немаленькое, и факелы тут тоже наличествовали, они горели неугасимым огнем, нарушая все возможные нормы противопожарной безопасности.
Воздух в подземелье был неожиданно сухой и теплый, без примесей гнили или тления, которые обычны для подобных помещений.
— Пошли по правой стороне — сразу сказала Кро — Раньше или позже придем куда надо.
— Резонно, — признал я, и мы двинулись вдоль каких-то стеллажей с коробками, огромных размеров бочек, надо думать, с элем или вином, титанических размеров окороков, висящих на толстых веревках.
— И чего народ осады опасался? — Кро качнула один окорок, владельцем которого при жизни, наверное, был мамонт. — С таким количеством припасов тут можно год жить.
— Да ну ее, эту осаду — я трижды сплюнул — Не хватало еще.
— А я бы вписалась, — не согласилась со мной Кро. — Не поверишь — ни разу в ней не была. Штурмовать — штурмовала, а вот обороняться не довелось.
Как ребенок, честное слово.
— Слушай, я тут тебе одну вещь сказать хотела, — немного заискивающе произнесла Кро. — Только ты сразу не ори, хорошо?
— Ну? — насупился я. Такое начало фразы мне не слишком понравилось.
— Эти четверо — они честно расплатились, — Кро решила начать издалека. — И на тебя они полный комплект снаряжения заслали. Но вот какая штука…
— Какая? — совсем уже помрачнел я.
— Он на восьмидесятый уровень, — вздохнула девушка. — Нет у них меньшего, они и этот-то еле нашли. Зато вещь козырная, я уже заценила.
Тьфу ты! Пусть это будет самая большая проблема в моей жизни.
— Плохо, — тем не менее попенял ей я. — Ладно, восьмидесятый — так восьмидесятый, что уж теперь.
Надо будет его при оказии у нее забрать. Это дело такое — подальше положишь, поближе возьмешь.
Мы шли и шли, держась правой стены и время от времени натыкаясь на разные забавные вещи, которые нас забавляли или даже удивляли. Например — на чучело огромного медведя с еле различимой намалеванной на нем цифрой "100" или на немаленьких размеров ложку, к которой почему-то была приделана пружина. Мало того — именно на ней ложка и свисала с потолка.
— Сюрреализм, — прониклась Кро, толкая ложку пальчиком. — Это сколько ж надо было выпить?
— Может — квестстартер? — предположил я. — Может, это не просто ложка, а какая-нибудь… Ну, я не знаю… Мега-ложка?
— Бред, — и Кролина двинулась дальше.
Назир, как видно, тоже ничего подобного никогда не видел, он как-то криво усмехнулся, тоже качнул странное устройство, покачал головой и поспешил за нами.
Попадались нам и двери, но они все были не те. Одна из них, окованная сталью, была открыта и вела куда-то вниз, другая закрыта, но тоже явно была не тем, что мы искали — она была деревянная. И ключ к ней не подошел, я попробовал на всякий случай ее открыть.
— Надо будет потом здесь отдельно пошариться, — заметила Кро, побарабанив пальчиками по темному от времени дереву. — Чую, много тут всякого интересного есть.
Она выдала было напоследок заковыристую дробь, и даже отпрыгнула в сторону, когда с той стороны двери кто-то повторил ее в точности так же.
— Это кто? — я чуть ли не впервые увидел, что Кролина испугалась. — А?
— А я откуда знаю? — мне страшно не было, но неприятная дрожь по спине пробежала.
С той стороны кто-то еще пару раз тихонько стукнул по двери и затих.
Тихонько прошуршали сабли, которые извлек из ножен максимально сконцентрировавшийся ассасин. Он явно насторожился.
— Вроде все, — тихонько сказала Кро. — Пошли отсюда, а?
Как раз в этот момент дверь сотряс мощный удар — тому, кто был с той стороны, попусту барабанить надоело. Судя по всему, ему захотелось более тесного общения и, возможно, перекуса.
— Пошли-пошли-пошли, — Кролина явно не была намерена ждать, что окажется крепче — дверь или тот, кто был с той стороны. — Ну его нафиг. У нас дело есть.
И она припустила по коридору, сообщив напоследок тому, кто пытался выбраться наружу:
— Ну, подожди, неведома зверушка, я к тебе еще вернусь.
И ведь вернется, я ее знаю.
Дверь, которая нам была нужна, нашлась минут через пять, когда я уже начал жалеть, что не прихватил с собой хотя бы глухого Майло. Лучше такой проводник, чем никакого.
— Она, — уверенно сказала Кро, хотела была постучать пальчиком по тускло блестящему металлу, но передумала.
— Она, — согласился с ней я, обозревая массивную кирпичную арку над дверью. — На совесть сделано, сразу видно.
— Ни туда, ни оттуда, — Кро присела на корточки. — Вот и замочная скважина. Давай, открывай.
Я почесал затылок.
— Слушай, а не переоцениваем мы себя? — поделился я с девушкой своими опасениями, которые меня одолевали с момента спуска в подземелье. — Может, надо было с собой народу побольше прихватить? Ну, не из клановых, конечно, но есть же бухгалтера Юра, рыцари…
— Нас трое, — неожиданно сказал Назир. — Мы справимся. Там же неживые, если их можно одолеть — мы их одолеем. А если нет — то неважно, сколько нас будет.
— Не слишком внятно сказано, но смысл верный. — Кролина подмигнула снова замолчавшему ассасину.
— Не знаю, не знаю, — я всунул ключ в замок. — Ладно, зола. В самом пиковом случае нас там положат, что не слишком-то и критично — вещи наши отсюда никуда не денутся. Вернемся с народом и заберем их. И все тут по кирпичику разберем.
— А? — Кро глазами показала на Назира.
— Да и ладно, — если честно, ассасин был хоть и полезен в определенном смысле, но порядком мне поднадоел тем, что все время мотался за моей спиной. До чего ведь дошло — если мне надо было куда-то смотаться одному, то приходилось чуть ли не прятаться от него. Это — ненормально.
Ключ трижды провернулся в скважине, замок щелкнул, и я толкнул дверь от себя.
— Лестница, — сразу сунула нос внутрь Кролина. — Вниз ведет.
— А ты хотела, чтобы она вела наверх? — съязвил я. — Понятное дело, что вниз. Погоди, дай я дверь прикрою, от греха.
Надо заметить — лестница оказалась длинной. И крутой, в одном месте я чуть не навернулся.
— Интересно, а что будет, когда она кончится? — Кро вгляделась в темноту пролета. — Как думаешь?
— Кукольный театр, деревянный парнишка, свихнувшийся на поисках клада, и экс-шарманщик, который варит баранью похлебку, — иногда Кролина задает вопросы, совершенно не имеющие ни то, что логического, а даже просто хоть какого-то практического смысла. — Призраки там будут, в каком-то антураже. И нам с ними придется как-то договариваться о сотрудничестве.
— Я про антураж и говорю, — возмутилась Кролина. — Он тут не повторяется. Собственно, это мне и нравится в игре.
Надо отметить — частично Кро оказалась права. Частично — это потому, что антураж оказался совсем уж нестандартным. Но не скажу, что мне это понравилось.
Перво-наперво, как лестница кончилась, мы услышали громкую ругань. За поворотом бранились, отменно сквернословя, два старика, судя по голосам. Один обвинял другого в том, что тот жульничал, тот умело отбрехивался.
— Ты кидаешь с подвывертом, — доносилось до нас. — Я тебе сейчас нос откушу!
— Попробуй!
— А вот и попробую!
Что-то грохнуло, зазвенело и затрещало.
— Это точно призраки? — засомневалась Кролина. — Я как-то раз на Гоголевском бульваре видела, как дедушки-шахматисты спорили. Очень похоже было на вот это.
Я ничего ей не ответил, поскольку уже давно пришел к простому выводу — здесь может быть все. Вообще все, ну, кроме, пожалуй, только ядерного оружия. Хотя… Великий Дракон был, скорее всего, его местным аналогом.
Да и вообще, я особо и не сомневался уже в том, кем вся эта круговерть придумана и почему она такая, какая есть. И если я все-таки прав — то это будет забавно. Кто-то это мог счесть страшненьким, кто-то невозможным, особо мнительные и эмоциональные люди могли, путаясь в ногах, побежать в храм божий свечки ставить. А как по мне — пустое все это, если уж я ввязался в эту свистопляску — буду крутиться в ней, выбора уже нет. Понять бы только до конца — зачем это все нужно? И каково мое место в этой пищевой цепочке.
Впрочем, это все лирика. Надо глянуть, кто это там, за поворотом, сопя и матерясь дерется.
На полу валялись, тузя друг друга в прозрачно-синие бока, два призрачных бородатых старика, третий сидел за столом и ухмыляясь смотрел на них.
Дело происходило в небольшой каморке, в которой кроме стола, трех стульев и большого деревянного сундука больше ничего и не было.
— Не жуль, — пыхтел тот из старцев, который был сверху. — Не жуль, старый ты хрыч!
— Сам жухала, — отозвался его противник и на редкость метко плюнул ему в глаз. — Вот!
— Это точно прославленные воины Мак-Магнусов? — Кролина присвистнула. — Не слишком похожи.
— А? — все трое стариков произнесли это в унисон и уставились на нас, причем даже тот, которым протирали пол.
— Здрасьте, — помахал я им рукой. — Не помешали?
— О как, — тот, что временно побеждал в драке, вытер глаз, отчего тот засиял сильнее. — Гости сверху. Неожиданно. Вставай, Трум, считай, что вничью закончили, у нас появилось дело поважнее.
— Потом додеремся, — согласился его противник и как-то туманно-плавно перетек из состояния "лежа" в состояние "стоя".
Все три старца уставились на нас, причем смотрелось это привычно-жутковато. Их глаза, синие, без зрачков, буровили нас, костистые маски лиц двигались, судя по всему, обозначая улыбку, бороды топорщились, драные саваны не скрывали кости, находящиеся под ними.
— Мельчает народ, — наконец сказал один.
— Дохловаты, — согласился второй.
— Лангет, — подытожил третий, тот, что не дрался. — Или антрекот.
— Эй-эй, — возмутился я. — Какой лангет? Тоже мне, шеф-повара. Мы по делу к вам.
И я показал нехорошо щерящимся старикам амулет Лоссарнаха.
— Так ты Мак-Магнус! — всплеснул руками один. — Так это совсем другое дело!
— Родич! — вытер глазницу рукавом другой. — Вот счастье-то.
— Давай обнимемся! — подытожил третий.
Вот это все мне уже совсем не понравилось. Тон у них был больно глумливый и слишком уж радушный.
— Уважаемые, — сделал я шаг вперед. — Я так понимаю, что не сильно вы рады нас видеть, но мы — тут. И мы пришли по делу.
— Ну как же — не рады? — ощерился тот старик, что не дрался. — Ох, как рады, родственничек, ох, как рады. Мы этого давно ждали.
— И теперь встретим вас как полагается, со всем нашим удовольствием, — подтвердил его сосед. — Как ты там говорил, Слаг? Антрекот?
— Какие "родственнички"? — Кролина повертела пальцем у виска. — Вы на нас посмотрите. Если он, — она показала пальцем на меня, — еще как-то сойдет за гэльта, то со мной такой номер не пройдет. А уж про этого я и не говорю — он вообще с Востока.
Назир, который уже давно стоял с саблями в руках, обозначил улыбку, от чего его глаза стали еще уже.
— Н-да, — старики переглянулись. — И то правда. Не сильно вы на гэльтов похожи.
— Вот-вот, — продолжила Кро. — Я понимаю, есть вам за что зло на родню таить, насвинячили они вам, но это когда было-то?
— Те, кто вас тут закрыл, давно умерли, — поддержал ее я. — Причем некоторые вообще не своей смертью.
— Род прервался? — уточнил один из стариков. — Ты не Мак-Магнус, мы это сразу почуяли. А вот амулет — наш, я его помню.
— Почему прервался? — я усмехнулся. — Последний из рода жив, правда, он на некоторое время покидал Пограничье, но сейчас вернул себе этот замок, вернул земли и титул.
— А чего сам не пришел? — возмутился все тот же старик. — Непочтительно это по отношению к нам.
— Опасается, — засмеялся я. — Он еще помнит, как к вам сходил его дед.
— А-а-а-а, — старики переглянулись. — Это которому мы бороду проредили. Весело было!
— Так что род жив, — подытожил я. — Пока.
— Сынок, — деды закхекали. — Мы намеков не любим. Мы от них раздражаемся. Не надо всего этого "пока" и так далее, ты прямо говори — что к чему. Поверь, от этого зависит все — и то, что тебе нужно от нас, и то, выйдете ли вы отсюда живыми вообще.
— Как скажете, — согласился. — Мне так даже проще. Кро, покажи дедушкам предмет разговора. Вон на стол положи его.
Кро подошла к столу, сдвинула с центра кожаный стаканчик и игральные кости, из-за которых, видимо, и вышла свара между дедами, и грохнула на него топор, который казался здесь просто сгустком тьмы.
— Тьфу ты, пакость какая, — сплюнул тот старик, которого называли Слаг. — Накой ты сюда это приперла, девка?
— Вот оно чего, — Трум глянул на нас. — Никак снова карусель завертелась, коли эта дрянь на белый свет опять вылезла?
— Завертелась, отцы, — подтвердил я. — Война наверху.
— Война! — безымянный для нас до сих пор старик захохотал. — Да у нас в Пограничье всегда кто-то кого-то убивает.
— Да нет, настоящая война, — пояснил я. — Не междоусобица, а такая, в которой либо мы, либо нас. В смысле — вас. Ваш род. Без вариантов.
— Ты сам чьих будешь? — Слаг подошел ко мне и уставился мне в глаза. — Каких кровей?
— Линдс-Лохэн я, — не стал отводить их я, хотя в голубое мертвое марево смотреть было неприятно.
— Это те, которые рыбоеды из Эринбуга? — уточнил он, дождался моего кивка и повернулся к своим друзьям. — Так себе клан, но не совсем пропащий.
— А все равно неуважительно, — безымянный старик задрал бороденку вверх. — Наследник мог бы сам прийти, попросить о помощи, а не присылать своего человека.
— Мог, не мог, — Слаг провел рукой над топором Дуллаха, на его черной поверхности появились синие отблески. — Это не главное. Зря вы нам принесли это оружие, зря.
Вот теперь мне стало неуютно.
— Больше некуда, — по возможности твердо ответил ему я. — Вы, хранители рода Мак-Магнусов — последний оплот. Не на кого нам больше положиться.
Мне было уже предельно ясно, что это задание не на того, кто кого перехитрит, а на то, кто кого переубедит.
— Как и всегда. — Слаг сел на стул. — Сначала нас сделали хранителями, не сильно интересуясь нашим мнением, потом вообще закрыли в этом закутке. А теперь…
— А теперь к вам пришел я и прошу вас помочь, — перебил я его. — И я готов принять любое ваше решение. Скажите мне — забирай эту дрянь и уходи, — и я уйду. И дверь даже закрывать не стану. Мой король…
— Король? — старики переглянулись — Кто король?
— Лоссарнах, ваш потомок, — пояснила Кролина. — Война-то идет за корону. Ваш род — первый претендент на нее.
— В Пограничье нет королей, — осклабился безымянный старик.
— Не было, — возразил ему я. — Но — будут. И если вы нам поможете, то скоро оно будет под рукой Лоссарнаха Первого, урожденного Мак-Магнуса.
— А если нет? — Слаг зябко потер руки, глядя на топор.
— Как его будут звать — не знаю, — честно ответил я. — Но он будет из рода Мак-Праттов.
— Мак-Пратты, — брезгливо сморщился Трум. — Они же овец это самое…
— И у баб их ноги волосатые, прямо как у троллей, — поддержал его безымянный до сих пор дед. — Я помню…
— Цыц, — стукнул ладонью по столешнице Слаг. — Значит, так… Как тебя зовут, парень?
По всему выходило, что не стоило ему называть свое имя, я отлично помнил советы Барона. Но это был не тот случай. Да и потом — они на этом свете, а не на том.
— Хейген, — без запинки ответил я. — Хейген Линдс-Лохен.
— Так вот, Хейген, — Слаг встал. — Мы берем на сохранение эту вещь. Но перед тем как вы положите ее туда, куда я вам укажу, вы должны кое-что узнать. Это очень важно.
— Я слушаю, — с достоинством произнес я.
Не знаю, что он мне скажет, но главное, похоже, сделано. Впрочем, как бы сейчас нас еще куда-то не послали, за какой-нибудь надобностью, такое запросто может быть. Некоторые задания и вправду как цепочки — цепляются как колечки, одно за другое, конца-края им нет.
— Этот топор будет храниться здесь, в нашем подземелье, — веско и медленно произнес Слаг. — И никто отныне не сможет его отсюда унести, никто, кроме человека нашей крови, человека из рода Мак-Магнусов. Более того — любой, пришедший сюда и не являющийся Мак-Магнусом по крови, не выйдет отсюда, кем бы он ни был, с чем бы он сюда ни пришел. Черный топор Дуллаха не покинет этих стен, но!
Слаг поднял указательный палец вверх, и я понял, что без геморроя не обойдется.
— Это слово и дело будут иметь силу только до того времени, пока этот замок принадлежит нашему роду и пока над ним развевается знамя нашего рода. Если замок падет, если наши потомки его покинут, если род прервется — мы не сможем хранить эту вещь. Мы мертвы, но мертвы не до конца, и когда крепость падет, то нас можно будет изгнать из этого мира. Скажи нашему потомку — пока он не сдастся там, наверху, до тех пор мы будем твердо стоять тут, внизу. Ты понял, меня Линдс-Лохэн?
— Предельно, — ответил ему я. — Это все?
Надеюсь, этим хрычам не понадобится что-то вроде закладной жертвы? Но, если дело дойдет до этого, отдам им Назира. Его не жалко.
— Все, — как-то очень просто сказал Слаг. — Вон сундук, кладите эту дрянь туда.
— А он открыт? — уточнил я.
— Накой тут замок? — безымянный старик засмеялся. — Здесь кроме нас нет никого.
— А теперь, коли кто и придет, так уже отсюда не выйдет, — поддержал его Трум.
— Антрекот, — Слаг оскалился — Или лангет.
— Кро, топор бери, — я подошел к сундуку и с трудом открыл его тяжелую крышку. — Сюда его клади.
А сундук был забавный. Блестело там золото и огоньки драгоценных камней, меч какой-то лежал, судя по рукояти — непростой. Но трогать это было нельзя. А — жаль.
— Бумс, — по-детски улыбнулась Кро, и топор, звякнув о золото, упал в сундук.
Вами выполнено задание "Схоронить на века".
Награды за выполнение задания:
3000 опыта;
1000 золотых.
— Избавились наконец-то, — не удержался я.
Вам предложено принять задание "Легенда под замком".
Данное задание является восьмым и последним в цепочке квестов "Сим топором я буду править".
Условие:
Рассказать Лоссарнаху Мак-Магнусу о том, что сказали хранители рода, и о том, что топор Дуллаха отныне под их защитой.
Награды:
2000 опыта;
1000 золотых.
— Да, пакостная вещь, пакостная. — Слаг верно истолковал мою реакцию. — А что ты хотел? Его такие времена породили, что хуже некуда. Какое время — такие и вещи. Да, о вещах. Я так поглядел — вы вроде люди неплохие, потомку моему служите, сюда не побоялись прийти…
— Не то что потомок! — снова сварливо вклинился в разговор безымянный дед.
— Да, — согласился Слаг. — Так вот — из сундука возьмите себе по вещичке, на память о нас. Чего они тут зря лежат? А так — вам послужат.
А вот и предмет экипировки из награды. Почему бы и нет?
Я запустил руку в сундук, следя за тем, чтобы не коснуться топора, от греха. В результате я вытащил шлем. Везет мне на них.
Кро достались сапоги, с ними в руках она смотрелась забавно. Рандом, что тут говорить?
— А теперь идите, — вот теперь я верю, что этот Слаг был не просто воином. В нем было нечто величественное, это было в постановке ног, в том, как он держал голову. — Идите, и не забудьте замкнуть за собою дверь на замок. Навсегда.
Вот это его пожелание я выполнил с большой радостью. И подземелья я не люблю, да и старички-то по сути страшненькие. Это нам повезло, обошлось. А если бы я где-то ошибся… Чую, добром бы это не кончилось.
— К королю? — уточнила Кро, копаясь в сумке.
— А то к кому же, — ответил ей я. — Пошли.
— Да вот еще, — Кролина достала свиток портала. — Опять по стеночке, по стеночке? Хрен с ними, с полутора тысячами. И имей в виду — я никакого задания сейчас не получила, финальное — только для тебя. Но я честно с тобой прошла этот путь, и ты так же честно расскажешь мне, что получишь в награду за цепочку. Звучит по-хамски, но я девчонка прямая, ты это знаешь.
— Прямая, прямая, — улыбнулся я. — Давай, юзай свиток.
Насколько я помнил, ничего особенного за это дело там не давали. Пара предметов, что-то еще, по мелочам.
Король за это время переместился в зал приемов, где мы его и нашли.
— Лоссарнах, — от порога сообщил ему я. — Мы все выполнили. Все, о чем ты нас просил.
— Они согласились? — подался вперед король.
— Да, — ответил я веско. — Но есть кое-что, что ты должен знать.
И я передал ему слова хранителей, максимально точно и чётко.
— Свой замок я второй раз не оставлю, — насупился король. — Мне бы еще первый раз искупить перед собой и людьми.
Вами выполнено задание "Легенда под замком".
Награды за выполнение задания:
2000 опыта;
1000 золотых.
Вами выполнена цепочка квестов "Сим топором я буду править".
Награды:
8000 опыта;
7000 золотых;
Титул "Вернувший легенду";
Открытие деяния "Тайны Пограничья";
Пожизненное право главы клана Линдс-Лохенов требовать любой помощи у клана Мак-Магнусов;
Пожизненное право главы клана Линдс-Лохенов на престол Пограничья в том случае, если мужское колено рода Мак-Магнусов прервется.
Примечание.
Последнее право будет действительно только в том случае, если игровой сценарий "Корона Пограничья" завершится победой партии Мак-Магнусов.
А предметы? Хотя, наверное, потом вручит. А забавные права я получил. По факту, при определенных обстоятельствах, я теперь имею право на престол. Не приведи Господь!
Вами получен уровень 75!
Доступных для распределения баллов: 5.
Уровень. Долгожданный и нужный. Во-первых, теперь я могу начать пользоваться мечом Карамора, который мне подарил дедушка Хассан, во-вторых, надо будет посетить мастера-наставника, у меня там уже пара умений набежала, а то и поболе. Как раз завтра буду в Селгаре, непременно к нему наведаюсь.
Вами открыто деяние "Тайны Пограничья".
Для его получения вам необходимо узнать пять тайн из прошлого Пограничья, тех, о которых либо не говорят, либо говорят только шепотом и только те, кто знает куда больше, чем кто-либо другой. Прогресс в выполнении задания — вы узнали историю топора Дуллаха, тайны и предания, связанные с ним (осталось узнать еще четыре тайны).
Награды:
Титул "Докопавшийся до сути";
+ 2 единицы к интеллекту;
Подробные комментарии можно посмотреть в окне характеристик в разделе "Деяния".
— Так, — король слез с трона, стоящего на возвышении, и подошел к резному шкафу, что находился в углу помещения. — Я не могу тебя оставить без награды, уж не обессудь.
— Да ничего, не обижусь — не стал скромничать я. — Награждай.
Король протянул мне цепочку, на которой висел кулон в виде многолучевого солнца, и боевой топор, лезвие которого было спрятано в искусно инкрустированный… Хрен знает, как это называется. Чехол, наверное.
— Это предметы из сокровищницы моего рода. Даже Коннор не посмел наложить на них свою лапу, — неожиданно торжественно сказал он. — Я хочу, чтобы они отныне стали наследными сокровищами твоего рода.
— Спасибо, — принял я у него вещи. — Спасибо.
А зачем что-то говорить? И так все ясно. Цепочка кончилась, одной проблемой меньше.
Кро вся извертелась, дожидаясь, пока мы пообнимаемся с Лоссарнахом, пока похлопаем друг друга по спине.
— Ну, чего, чего там? — нетерпеливо тыкала она меня пальцем в живот, когда мы вышли в коридор. — Ну?
Вещи оказались так себе, причем все. Шлем вообще оказался самый обычный, из тех, что вендоры продают, кулон с цепочкой я отдал Кро, он был универсальный, годился любому классу, но в основном поднимал ловкость и интеллект, а топор… Топор я решил оставить себе. Пользоваться я им не собирался, но как подарок или предмет обмена он вполне мне мог пригодиться.
Топор Светлого озера
Этот топор некогда принадлежал одному из пяти братьев-героев, которые совершили массу подвигов и погибли, защищая от нашествия орков жителей маленькой деревеньки под названием "Светлое озеро".
Урон 899-1021 единиц.
+ 82 к силе;
+ 57 к выносливости;
+ 17 % к возможности нанести противнику кровоточащую рану;
+ 15 % к возможности получить от 100 до 300 единиц жизни при удачной ответной атаке;
+ 8 % к шансу того, что противник пропустит удар;
— 50 % ко времени перезарядки умения "Перебить ноги" (при условии наличия его у игрока).
Ограничения к классовому использованию предмета — только воины.
Прочность 1000 из 1000.
Минимальный уровень для использования –78.
Ничего так топор. Прямо скажем — очень ничего, особенно на фоне остального. Сам не стану им махать, но — пусть будет.
— Жиденько, — отметила Кро, вертя в руках цепочку. — Могли бы чего получше дать.
— Что дали — то дали, — фаталистично заметил я. — Ладно, я офф. Ты помнишь, куда мы вечером идем?
— Ты про наших диверсантов? — уточнила Кролина. — Помню. Давай тогда у входа в замок встретимся, часов в восемь вечера?
— Понял, принял, — я щелкнул ее по носу и вышел из игры.
Вики в квартире не было, зато была записка, уведомляющая меня о том, что она отправилась сгонять набранный у мамы вес в тренажерный зал. И ведь не лень ей?
Но вообще, мама — это правильно. Надо своей позвонить, совсем я про нее забыл. Как там мои старики, на иностранных югах, — подумал я, беря со стола телефон.
Глава девятая
о суете и кое-каких мелочах
— А еще тут море! — кричала мама в трубку, предполагая, что расстояние подразумевает плохую связь.
Мамы — они такие, в некоторых вещах все одинаковые. Неважно, что у тебя уже волос седых полголовы, пузо скоро станет размером с бочку и за спиной выжженная земля. Ты все равно маленький Харитоша.
— Что-то ты носом шмыгаешь? Простыл?
— Ты тепло оделся? А носочки?
— Ты поел? Не ври! Точно?
— Ну, что ждать от этой твоей…
Все мужчины от десяти до ста знают этот священный набор фраз. Он нас так раздражают, пока мы их слышим. И как их не хватает, когда их некому становится говорить.
— А отец-то, отец, — маму переполняли эмоции. — Боюсь, как бы не спился тут! Холодильник-то в номере постоянно пополняют, да еще и бесплатно. Он как это понял, так и все, из номера три раза в день выходит, на завтрак, ужин, и еще днем таскается в этот… В снек-бар. Обед для него это святое, ты же знаешь. А так все в номере, ловит момент, когда холодильник сам пополняется. Пока не получается. Я ему говорю — это человек приходит, докладывает, но он мне не верит.
Дорвался батя. Перевернулся на его улице грузовик с карамельками. То есть — цистерна с пивом. Он всегда на это надеялся — и вот, воспоследовало.
— И чего мы раньше за границу не ездили? — тем временем продолжала мама — И вовсе тут не погано, врала все Серафима. И здесь люди приветливые, и еда хорошая. По-русски, правда, не понимают, но кто без недостатков?
У-у-у-у… Выпустили джинна из бутылки, вкусила матушка заморских благ. До этого она не признавала отдыха вне дачи, а вот теперь что-то сдвинулось в ее мироощущении.
— Когда обратно-то? — улучив паузу в рассказе, спросил я у нее. — Проводить вас не удалось — так хоть встречу.
— Совсем забыла о главном рассказать! — охнула матушка и засмеялась. — Улетать-то нам послезавтра надо было, только вот теперь уже ни к чему это!
— Это как так? — насторожился я.
— Тут конкурс был. Да, сыночка, представляешь — тут каждый день в отеле что-то происходит, то есть — каждый вечер. То спектакль покажут, то туземцы пляшут, здоровенные, татуированные, в перьях, то караоке — да много всякого. А позавчера лотерея была, вроде фантов. Так я выиграла еще три недели проживания здесь! Бесплатно! На двоих!
О как. Свезло матушке, и я даже не хочу гадать, во сколько именно денег это везение обошлось "Радеону". В конце концов, пусть хоть моим старикам будет хорошо от того, во что я влип. Они это заслужили.
— Так что мы тут еще надолго, — маму переполняли эмоции. — Я-то сначала даже расстроилась, подумала, что Серафима меня заставит вернуться, работа же. Даже решила ее послать куда подальше, а она, представляешь, сама говорит, мол, "не думай даже, такое везение раз в сто лет бывает". И отца тоже без звука отпустили, за свой счет, правда. Вот ведь — все один к одному! Везение — да и только.
Кто бы спорил — все один к одному. Хотя — глянул бы я, как они с Серафимой договаривались. Серафима — это мамина начальница, я ее с детства помню. Тетка железобетонная, внешне на дубовую чурку похожа, да и внутренне тоже, точно знающая, что она всегда права, а остальные всегда не правы. И принципиальная до жути. Хотя — принципы принципами, а деньги всем нужны.
— Ты как? — мама перешла от одного вопроса, к другому. — Как Викочка?
"Викочка". Звучит-то как жутко!
— Все в порядке, — заверил я ее. — Мам, мне пора, я позвоню еще!
— Мы вам сувениров купили, — порадовала меня матушка. — И еще тебе майку!
Майка — это святое. А еще кружка, пивная, с туземками на обложке, батя постарается. Ну да и ладно, пусть будут, коли им в радость. Главное, что мне не перепадет магнитика на холодильник. Я — сын, а такие магнитики, они для тех знакомых, на которых денег тратить жалко, а подарить что-то надо, чтобы не сказали потом: "Вот жлобы, за бугор ездили, а привезти нам ничего не привезли".
У меня таких дома уже полный пакет. В основном — из Анталии и Хургады. Я при известном желании могу даже с гордостью называть это коллекцией.
— Жду не дождусь, — заверил я маму, и на этом мы распрощались.
Ну и хорошо. Им там славно, у них там шоу, ужины и полный холодильник топлива, — а у меня здесь работа. Даже — две. Потому надо идти в высокие сферы, решать производственные вопросы по им обоим. Или обеим?
Я влез в джинсы и натянул на себя свитер, рассудив, что костюм — это уж слишком, не на прием иду. Застегнув браслет часов, с которыми уже почти сроднился, и немного поразмыслив, я еще надел на палец перстень, подаренный мне Стариком. А почему бы и нет?
Внизу, в холле, была рабочая атмосфера, что меня немного удивило. Шумели машины, которые мыли мрамор пола, бегали сосредоточенные клерки и клеркессы с папками, в костюмчиках и с жутко серьезными лицами.
Странно, сегодня вроде выходной еще, им всем по домам надо сидеть, испытывая то самое мерзкое чувство, которое посещает любого служивого человека в последний день отпуска или длинных праздников. В субботу-воскресенье все проще, там дней немного, этой свинцовой тоски нет. А вот после новогодних или майских праздников… Про отпуск я и не говорю.
Это чувство нереализованных возможностей и несделанных дел, о которых так приятно думалось в вечер последнего рабочего дня, это ожидание мерзкого и почти забытого за время отдыха звука будильника, это ощущение того, что вроде вчера еще эти славные деньки только начались — а уже все.
Нет, есть какая-то категория работников, которые даже рады тому, что праздники кончились, но их мало и среди своих собратьев по офису они, как правило, проходят под категориями "Больные, несчастные люди" и "Ей-то чего, все равно у нее никого нет", а потому их в расчет брать не следует.
Так что вся эта суета меня одновременно удивила и насторожила. "Радеон" — то славное место, где любое отклонение от правил может означать вообще все что угодно. И не всегда это может быть чем-то приятным.
Я посмотрел на деловито снующих сотрудников и направился к ресепшн — там, я так думаю, можно будет раздобыть какую-то информацию, хотя бы первичную.
Увы и ах — меня там ждал облом. На этот раз он принял вид панны Ядвиги, окончательно пришедшей в себя после запоя, помывшейся, накрасившейся и причесавшейся. И в недраных чулках.
Впрочем, характер у нее остался тем же самым, это было слышно шагов за семь до стойки.
— Евгения, вы накрашены как шлюха, — распекала она одну из девушек, очень даже миленькую блондинку, в которой ничего такого я лично не усмотрел. Хотя вгляделся с интересом. — Почему вы вообще накрашены, я же сказала — сегодня никакого макияжа? Штраф — минус десять процентов от оклада.
— Как сурово, — мне стало жалко девушку, у которой губы уже ходили ходуном. — Ну зачем так-то уж?
Спина Ядвиги напряглась. Звучит жутковато — но так оно и было на самом деле. Она мне напомнила тетиву, которую натянули и вот-вот спустят. А еще я вспомнил слова Азова (или Валяева), мне ведь вроде не советовали с ней сталкиваться.
— Господин Никифоров, — как-то мяукающе произнесла Ядвига. — Вам, я погляжу, у ресепшена как медом намазано?
— Так в большом мире все пути ведут в Рим, а в этом здании — сюда, — по возможности миролюбиво произнес я.
— Пусть ваши пути лежат мимо, — не оборачиваясь, посоветовала мне полячка. — Это в ваших интересах.
— Да не вопрос, — согласился я. — Евгения, вы прекрасно выглядите, поверьте. Если уж тут кто-то и похож на… кхм… женщину с не очень хорошим поведением, так уж точно не вы. Вы для этого слишком юны и прекрасны, а нравственное падение — это участь более зрелых женщин. Как правило. Даже если это падение в лужу.
Зачем я это сказал — сам не знаю, куда разумнее было бы просто пройти мимо, как мне и посоветовали. Но так меня выбешивала эта представительница Речи Посполитой своим гонором, так мне жалко девчонок стало…
— Намеки, намеки, — женщина наконец-то повернулась ко мне, и я ей поневоле залюбовался. Нет, кто бы что ни говорил, — а женщины Польши прекрасны. Эти глаза, эти брови… А если они еще и в гневе — то это можно сравнить с ураганом, который не разбирает дороги и не знает жалости, но вызывает сильнейшие чувства своей мощью и неукротимостью. — И все в спину. Вы же только так и умеете, да, пан Никифоров?
Последняя фраза была сказана с нарочитым акцентом, видимо, для усиления смысла. Впрочем, его-то я и не уловил. Ну да, насвинячил я за последний квартал преизрядно, спора нет, но этой-то я где дорогу перешел, чтобы ТАК меня ненавидеть? Может, она на то место, что Вежлева заняла, метила? Или еще что-то я сделал, да сам и не понял, что натворил? А может, в ней течет и татарская кровь, может, она моей бывшей родня? Поляки вроде с татарами дружили… Или наоборот — воевали?
— Не понимаю, о чем вы говорите, пани Ядвига, — невозмутимо сообщил ей я. — Нет у меня такой привычки.
— У него нет такой привычки! — звонко рассмеялась женщина и тряхнула головой, от чего ее иссиня-черные кудрявые волосы колыхнулись как волна. — Вы слышали это? Он так не делает никогда!
— Ничего такого я не говорил, — решил я кое-что уточнить. — "Никогда" — это слишком сильное слово, я вообще стараюсь им не пользоваться. Я его не люблю.
— Я погляжу, тебе все слова не слишком подходят, — перестала хохотать полячка. — "Люблю" — это слово тоже не из твоего лексикона, оно тебе не идет. Тебе вообще следует молчать, потому что ты не более чем жалкий, мелочный и пакостный червяк, который зачем-то вылез из той кучи дерьма, где просидел до этого всю жизнь. Вернись туда, где твое место, и молись, чтобы про тебя забыли те, кому ты принес несчастья этим своим поступком.
— О как, — я слегка оторопел. Надо ведь как-то на это все реагировать — а как? Был бы тут мужик — дал бы я ему за такие слова снизу вверх в челюсть, или в грудину пробил. Но с ней ведь так нельзя, она же — дама? Тут даже вариант "сама дура" не пройдет, это и впрямь будет мелочно выглядеть. Да и потом — надо понять, какое такое горе я принес и кому, сдается мне, что это тема такая, очень непростая. Это очень важно, куда важнее, чем равноценный ответ с кучей гадостей. — Может, просветите, пока я не уполз в свою кучу — кто это мне так навредить может? И кому я несчастья принес?
Увы, увы — но Ядвига уже взяла себя в руки, это было видно по ее глазам.
— Пошел прочь, — бросила она мне, сузив глаза. Было видно, что она уже жалеет об импульсе, который сподвиг ее наговорить мне разного всякого.
Ну, извините, ясновельможная пани, я все-таки вас еще попровоцирую. Из всей местной публики вы, пожалуй, пока сама уязвимая. Хоть правду говорите иногда, остальные меня таким не балуют.
— Желание такой красавицы для меня закон, — по возможности сально улыбнулся я и причмокнул губами. — Все только для вас.
Если бы в данный момент на нее поставили чайник — возможно, он закипел бы. Скрипнули зубы, сжались кулаки — и ничего. Не бахнуло. Жаль. Стало быть — и вправду, пойду я, здесь пока ловить нечего.
— Удаляюсь, удаляюсь, — я изобразил нечто вроде шарканья ногой и пропел: — Ах, пане, панове…
Не знаю, что именно не понравилось гордой полячке — может, факт того, что я своим москальским языком треплю великую речь ее родины, а может, и мои паршивенькие вокальные данные. Ради правды — медведь, который мне наступил на ухо, был большим и злобным. Певца, по крайней мере, он во мне прикончил на корню.
— Такие песни не для тебя… — Ядвига явно собралась выдать еще какую-то замечательную гадость, но тут я машинально поправил волосы, на пальце тускло сверкнул черный камень перстня, и этот блеск уловила ехидно улыбающаяся женщина. Впрочем, улыбка тут же сползла с ее полных, безукоризненно очерченных губ.
— Даже так, — процедила она. — Н-да, ты не червяк, погорячилась я. Другое слово тебе подходит, но я, пожалуй, лучше промолчу.
Она повернулась ко мне спиной, и я понял, что этот разговор закончен. Ну и ладно, будут другие дни и другие разговоры. Я подожду. Я терпеливый.
Да и должок за мной остался. Я добро и зло одинаково помню, я уже про это говорил. И красавице этой слова добрые не забуду, отплачу ей при случае той же валютой, возможно даже с процентами.
Если честно — ее слова меня совершенно не задели. Моя профессия такова, что если на все такое обижаться или пускать подобное в душу, в сердце — кранты тебе. Или сопьешься, или свихнешься.
Недовольных тем, что ты делаешь как журналист, на самом деле не так и много. Но фигня в том, что эти недовольные свои эмоции на тебя выплескивают, а вот те, кто тебя одобряет — нет. Недовольные тебе звонят, пишут и даже приезжают набить морду, а все остальные про тебя даже не помнят. Что не помнят — фамилию и то не знают. Ты для них "тот чувак, что прикольно написал в газете".
В результате и выходит, что все это надо воспринимать как часть профессии — и все. Или валить из нее. Да и потом — мне-то чего, я от слов этих даже не чихну. А Севастьянову вон череп пробили за то, что он подпольное казино раскрыл. Где слова — и где дырка в голове?
Так что пускай шумит. Жалко только, что она на самом интересном месте остановилась.
И плюс будут еще неприятности с Азовым из-за этой канители. Я не слишком-то хороший человек, местами совсем сволочь, да и эту змеюку мне совершенно не жаль, но я сам никогда не стучал, и тех, кто это делает, не люблю. Это где-то на генном уровне.
Тут, понятное дело, не банальный "стук", тут другое, причем изрядно, но элементы и признаки банального доноса все равно здесь присутствуют. И самое главное — надо бы ее сдать со всеми потрохами, поскольку как минимум две девочки с ресепшн в момент разговора превратились в видеокамеры на стройных и длинных ножках, то есть самое позднее через час-полтора Азов все будет знать. А то и еще раньше. А ещё чуть позже задаст мне резонный вопрос:
— А чего это ты мне, милый друг, о столь забавной беседе не поведал?
И мне придется выпутываться, врать, изобретать — и в результате приходить к тому же знаменателю? Причем — ради кого?
Но — не хочу я этого делать. Значит — придется выкручиваться.
Блин, выбешивает меня это. В этом "Радеоне" я все время делаю не то, что хотел бы, просто постоянно. Меня как будто нарочно провоцируют на те поступки, совершать которые не в моих правилах.
Ладно, какие правила игры задали, по тем и плясать будем. Когда ничего изменить в данный момент нельзя — делай то, что можешь. Глядишь, и переменится чего.
Все это я прогонял в голове, когда шел к лифту, а потом в нем ехал. Кстати — долго ехал, он то и дело останавливался, сотрудники корпорации входили в него, выходили из него, вид у них был озабоченный, многие были погружены в чтение бумаг. Чего происходит-то?
Что приятно — все они здоровались со мной. Уж не знаю — из вежливости, или по какой другой причине, но это мне польстило.
Лифт остановился на нужном мне этаже, двери его бесшумно разошлись в стороны, и я подавил разочарованный вздох. Елиза тоже вышла на работу, а я так надеялся, что это будет не так. Я ее побаивался.
— Максим Андрасович занят, — вместо приветствий заявила она мне.
— Честь ему и хвала, — порадовался за него я. — Добрый день, Елиза Валбетовна.
— На вашем месте, Никифоров, я бы не была столь категорична в суждениях, — заметила секретарь. — И что за внешний вид? Вы все-таки к руководству пришли.
— Что есть — то и ношу, — обеспокоился я. Что значит "на вашем месте"? Нет, от этой змеи очковой можно ждать любых подвохов и провокаций, но все-таки?
— На ваше жалование можно купить хороший костюм, и не один, — обличительно произнесла Елиза. — Если же вы излишне скуповаты — хотя бы из бумазеи.
А что такое "бумазея"? Надо будет посмотреть в сети.
— Выходной, — зашел я с другой стороны. — Имею право ходить, как хочу.
— Меня всегда поражало, Никифоров, что вы на редкость ненаблюдательный и безответственный тип, — продолжала препарировать меня Елиза. — Все здание знает, что к нам кое-кто едет, и только вы, да еще, пожалуй, бестолковка Генриетта не в курсе происходящего. Как так можно?
— К нам едет ревизор? — предположил я.
— Тот случай, когда, ткнув пальцем в небо, человек умудряется попасть практически в нужный ответ, — вздохнула Елиза — Ладно, пустой это все разговор. К Максиму Андрасовичу нельзя, я не шучу.
— Да и не надо, — замахал руками я. — Мне бы к Никите…
О, блин. А какое у него отчество? Я его то ли забыл, то ли вообще не знал никогда.
— К Валяеву, короче, — решил не мудрить я. — Он, надеюсь, не занят? Или он тоже у Макса?
— Максима Андрасовича, — отчеканила Елиза, которая, судя по всему, была не в настроении. Елки-палки, мужика бы ей. С вот таким вот ростом, с вот таким вот… Этим самым. Чтобы она помягче стала.
— Ну да, ну да, — согласился я. — Максима Андрасовича. Так он там или у себя?
— У себя, — неохотно ответила секретарь. — Пытается сделать невозможное.
— Хлопнуть одной ладонью? — предположил я. — Или продеть верблюда в игольное ушко?
— Это хоть как-то реально сделать, а вот то, чем занимается он… — Елиза махнула рукой. — Идите уже, Никифоров, пока я добрая.
Это если она сейчас добрая… Какова же Елиза Валбетовна в злом состоянии? Хотя, если вспомнить то, что папа ей на инициацию маску Тонтон-Манхутов подарил, то хорошего в этом точно нет.
— Так кто приезжает? — вкрадчиво спросил я у нее, приблизившись к ее столу. — Ну, мало ли, может и впрямь сбегать, переодеться…
— Никифоров, — Елиза глянула на меня поверх очков. — Те, кто к нам сегодня или завтра пожалуют, с вами разговаривать точно не станут, у них другая миссия. Но это не означает, что по этажам руководства следует шлындать в таком затрапезе. Никифоров, вам должно быть стыдно. Идите прямо, кабинет Валяева там.
Стыдно, блин, у кого видно. Вот до чего вредная тетка! Но — точно ничего не скажет. Ну и хрен с ней, все равно узнаю, что к чему. Наверное.
Забавно — сколько времени я уже в "Радеоне" ошиваюсь, а в кабинете Валяева ни разу так и не был. Все мои встречи с ним проходили или в кабинете Зимина, или в коридоре, или вообще у меня — сначала дома, потом здесь. А вот у него — ни разу.
Я прошел по коридору, как и было сказано — прямо, в результате чего уперся лбом в дверь, довольно похожую на ту, что вела в кабинет Зимина, но другого цвета и другого, если так можно выразиться, фасона. Если у Зимина дверь темно-коричневая, с искусно сделанными узорными вставками, то здесь я узрел идеально отшлифованное дерево кроваво-красного цвета, без каких-либо изысков, ну, если только не считать дверной ручки, которую венчала очень красиво сделанная голова какого-то животного, причем совершенно непонятно какого.
За дверью что-то шуршало, падало и звенело, время от времени до меня доносилась приглушенная ругань.
"Может он там не один, с гражданкой какой?" — предположил я и напряг слух. А что, с этого греховодника станется, он такой.
Но — нет, глухо матерился только Валяев, никаких других голосов слышно не было. Боги мои, что ж он там такое делает?
В кабинете что-то грохнуло, и вслед за этим взвыл Валяев.
Я дернул ручку, плюнув на правила приличия, рванул дверь на себя, шагнул в кабинет и застыл на месте. От удивления.
Зрелище было еще то. Огромный кабинет, куда больше, чем у Зимина, был буквально завален всяким мусором. На полу лежали груды хлама, среди которого были обертки от шоколада, мумифицированные корки апельсина, пустые сигаретные пачки, несколько женских кружевных трусиков и другая всякая всячина.
Мебель, которая состояла из огромного письменного стола, нескольких кресел, широченного кожаного дивана и столика на резной ножке, была хаотично отодвинута по углам, дверцы шкафов были распахнуты, и среди всего этого на одной ноге прыгал хозяин кабинета.
— Никит? — опасливо посмотрел я на Валяева, не зная точно, чего можно ожидать от человека, который навел в своем кабинете такой хаос, а теперь прыгает посреди этого на одной ножке. Алкоголь иногда творит причудливые вещи в мозгу людей, которые в нем не знают меры.
— Чего таращишься? — сварливо ответил тот. — Вот эта сволочь мне на ногу упала! Больно, блин!
Он опустил ногу и ткнул пальцем в медный бюстик, валяющийся на полу.
— Никогда его не любил, — мстительно заявил Валяев, цапнул бюст с пола и забросил в картонную коробку, стоящую неподалеку, которая тоже была уже наполовину заполнена каким-то мусором. — Там ему самое и место. Нечего мне на конечности падать!
Я подошел к коробке и вгляделся в медное лицо того, кого недолюбливал Валяев.
— А кто это? — спросил я у него.
— Стихоплет один, — фыркнул тот. — Весьма и весьма посредственный. К слову, и острослов из него был тоже не ахти, к тому же он не верил в то, что за любую шутку следует награда, соответствующая ей. А зря.
Он отставил ногу назад и произнес что-то на итальянском языке, по крайней мере, мне показалось, что это был именно он.
— Ну, разве не бред? — закончив речь, Валяев уставился на меня.
— Понятия не имею, — честно признался ему я. — Мне этот язык неизвестен.
— Вот и плохо, языки надо знать, — укоризненно покачал головой Валяев. — А если завтра война? Если враг нападет? А ты его языка не знаешь.
— Да на кой черт итальянцам наши осины? — усмехнулся я. — Так чего ты там процитировал?
— А, да, — Валяев сел на край стола, придвинутого к окну, и достал из кармана сигареты. — "И нету права на существование тому, в ком заодно сплелись для злого дела ум, сила, ярость воедино". Ну, разве не чушь?
— Не знаю, — я еще раз про себя повторил услышанное. — По-моему — интересная мысль. Слушай, а все-таки — кто это?
— Какая разница, он все равно давно умер, — Валяев закурил. — Чего приперся?
— По делу, — я тоже вытянул из кармана сигареты. — С чего начать — с тех вопросов, которые там, в игре, или с тех, которые тут?
— Не пугай меня, — Валяев глянул на мой перстень. — Какие у тебя дела могут быть тут? Ну, из тех, что связаны со мной.
— Так завтра трудовые будни начинаются, — чиркнул зажигалкой я. — На службу мне ехать надо.
— Тьфу ты, — Валяев вздохнул как-то облегченно. — Это ко мне таперича отношения не имеет вовсе никакого. У нас кто главный по обороне от внутреннего врага? Азов. Вот к нему ты со своими просьбами и пожеланиями и ступай.
— Никит, ты пойми меня правильно, — примирительно сказал я. — Раньше…
— То было раньше, — оборвал он меня, затушил сигарету о подошву ботинка, сделанного из аллигатора, который некогда плавал в болотах Флориды или Тайланда, и хлопнул в ладоши. — А теперь — все. У меня своих дел выше крыши. К Азову, к Азову. Но твой благородный порыв я оценил. Какое второе дело?
— Игровое, — выпустил облачко дыма я. — Тут вот какая ерунда выходит. Чтобы продвинуться дальше по квесту с печатями, основному для меня, как ты помнишь, мне надо посетить Обезьяний храм, что на Юге. А я этого сделать не могу. Я там уже был.
— Ну да, он же одноразовый, как тот шприц, — почесал подбородок Валяев. — Это хреново. Это наш косяк. Недосмотрели мы.
— Косяк — не то слово, — подтвердил я. — Не знаю, кто из вас недосмотрел, но в единую, по сути, цепочку заданий врезать два посещения одноразового места — это сильно не по уму.
— Это жизнь, — Валяев насупился, он никогда не любил здоровой критики в свой адрес. — Бывает.
— Это да, — решил не прессинговать я, от греха подальше. — А вообще — это лечится? Насколько там все хреново? Очень или так себе?
— Да как тебе сказать, — Валяев заложил руки за голову и потянулся. — Не то, чтобы очень, но я так прямо тебе сейчас не отвечу. Мне надо посоветоваться с народом, который в этом понимает получше меня. Да, представь себе — и такое бывает.
— А мне тогда как? — я почесал затылок.
— А ты ищи выходы на Странника, — вызверился Валяев. — Это тоже для тебя главное задание. Если ты про это и думать забыл, — то мы — нет. Почему ничего для этого не делаешь?
— Делаю, — даже как-то обиделся я. — Но ты не забывай — я не един во многих лицах. Нечего было на меня клан этот непутевый вешать, я на нем знаешь как плотно подвязан?
— Знаю, — кивнул Валяев. — Но это тебя не освобождает от остального. Грамотнее планируй своё время, верно расставляй приоритеты… И вообще — вали отсюда. Мне дальше прибираться надо. А то опять начнется — "грязью заросли", "никакого понимания об аккуратности" …
— Никит, а чего случилось-то? — вкрадчиво спросил я, туша сигарету. — Приезжает кто-то важный? Или Старик дозором решил обойти свои владенья? С инспекционными целями, типа "тумбочки к осмотру"?
— Не беспокойся, те, кто приезжают — они не по твою душу заявятся, — Валяев хмыкнул, как будто сказал забавную шутку. — Это наша головная боль. Но, на всякий случай, не ходи на этот этаж в ближайшие дня два. Не стоит этого делать. А по храму — я тебе сам завтра позвоню, не волнуйся. Придумаем что-нибудь. Любая система существует для того, чтобы находить способы как ее обойти, это ее основное предназначение. Даже если ты ее создавал сам.
— А если меня позовут сюда? — уточнил я. Что-то мне не понравились его слова относительно приезда невесть кого. Как-то они меня напрягли. — Мало ли.
— Тогда перстень вот этот не снимай с пальца, — очень серьёзно посмотрел на меня Валяев. — Но — не позовут, не волнуйся. Накой ты им нужен?
Не позовут — и очень хорошо. Не знаю, кто сюда пожалует, и знать этого не желаю. Не тот это случай, когда следует слишком любопытничать.
Валяев тем временем помахал мне ладонью, как бы давая понять, что аудиенция закончена и полез в шкаф, откуда последовательно начали вылетать совершенно разномастные вещи, вроде левой боксерской перчатки, пачки влажных салфеток, шнура от компьютера и тому подобного.
— Пока, Никит, — бросил я окурок в кучу мусора на полу, предварительно его затушив. — Спасибо тебе.
— Ага, — из-за дверцы шкафа показался сам Валяев, с коробкой из-под пиццы в руке. — Не вопрос.
Он открыл коробку и достал оттуда розовые трусики, которые больше были похожи на связанные между собой веревочки.
— А, так вот они где лежат, — удивленно сообщил мне он. — Лерка тогда их обыскалась. О, смотри-ка ты!
Он достал из коробки давным-давно зачерствевший ломоть пиццы и, хрустнув, откусил от него приличный кусок.
— Фу, — непроизвольно сморщился я.
— Чего "фу"? — возмутился Валяев. — В дороге и жук — мясо. Да и чему тут портиться? Тесто — хорошо. Сыр — замечательно. Она как галета стала. Да вот, кусни, если хочешь.
Я не стал ничего отвечать этому проглоту. Я просто покинул его кабинет, доставая на ходу телефон — с Азовым надо поговорить. К нему у меня тоже два дела.
Азов, как выяснилось, был на первом этаже, что меня порадовало. В этих коридорах "Радеона" заблудиться проще простого, да еще и сотрудники на меня глазеют, как на жирафу какую-то. В любых компаниях, даже очень крупных, как правило, все про всё знают, а потому и про меня многие слышали. Опять же — новогоднее представление на помосте тоже, видимо, не было тайной за семью печатями, присутствовавшие там уже поделились увиденным с теми, кого там не было. Деталей-то никто не знает, но вот то, что меня на это лобное место отвел лично Старик, а потом еще и выпивал со мной, а Зимин стоял на разливе — это видели все.
Работа у меня, по большому счету, публичная, но быть в центре внимания я все-таки не люблю. Ну это дело нафиг.
Ядвиги в холле уже не было, надо полагать, что, раздав ценные указания, она покинула место нашей с ней баталии. Оно и к лучшему — мне лично вторая серия словостолкновений прямо сегодня не нужна, я свои козыри на потом приберегу, чтобы пустить их в ход в нужный момент. Есть у меня пара мыслей по поводу того, что могло выступить катализатором такого ко мне отношения со стороны этой женщины. Не знаю, какая из них верная, но при оказии проверю непременно.
Азов обнаружился неподалеку от ресепшен, в закутке, около одной из колонн. Он стоял и беседовал с прехорошенькой девушкой в униформе "Радеона", та что-то ему рассказывала, помахивая наманикюренными пальчиками руки.
Хотя — что значит "что-то"? Ясно, о чем речь шла, тут даже гадать не надо. Глаза и уши в действии. И язык, тот, который без костей. Воистину — каждый сам кузнец своего счастья.
— Она просто вне себя была, — донеслось до меня. — Я думала, она ему сейчас в рожу вцепится, правда-правда, Илья Павлович!
Я по возможности тихонько подошел к девушке со спины, подмигнув Азову, и спел прямо в очаровательное розовое ушко с золотой капелькой-сережкой:
Но вглядись, и ты увидишь,
Как весёлый барабанщик
С барабаном вдоль по улице идёт.
Девушка подпрыгнула на месте, обернулась, и мы буквально оказались в ситуации "глаза в глаза".
— Барабаним? — задушевно спросил я у нее.
— Я? — бедняжка явно перепугалась. — Я ж ничего, я ж только чтобы вам проблем не было. Илья Павлович!
— Успокойся, Лидочка, — Азов сделал страшные глаза, глянув на меня, и погладил девушку по плечу. — Харитон Юрьевич у нас шутник. Или ты этого рева испугалась, что у него песней зовется? Так мне тоже не по себе стало, этакую страсть слушать.
— Лидочка, я очень ценю вашу заботу обо мне, — я прижал руки к сердцу. — Низкий вам поклон.
Девушка изобразила что-то вроде книксена, пискнула нечто непонятное и опрометью побежала на пост.
— Ты чего мне информаторов распугиваешь? — нахмурился Азов. — А если бы она тут от страха померла?
— Не сгущайте краски, — попросил его я. — Не так уж и скверно я пою. Да и не распугаешь всех ваших информаторов. Как напугать целое здание?
— Скверно ты поешь, — Азов усмехнулся. — Ты поешь преотвратно. Причем — не только песни. Вот скажи мне — почему эта птичка-невеличка мне поведала про твой конфликт со Свентокской, причем случилось это уже минут как пятнадцать-двадцать, а ты позвонил только сейчас? Чего ждали, о чем думали?
— Фига себе у нее фамилия, — поразился я. — Не выговоришь. Свентокская.
— Фамилия как фамилия, — уже не притворно нахмурился Азов. — Итак — причина?
— Я у Валяева был, — а чего не сказать ему правду? Тем более, что так оно и было. — От него — сразу к вам.
— Значит, сначала все следует рассказать Валяеву, который отвечает за игровой процесс и, с недавнего времени, не имеет совершенно никакого отношения к вопросам безопасности, а только потом мне, — уточнил Азов. — Оригинально.
— Ничего я ему не рассказывал, — примирительно сообщил я безопаснику. — Я к нему по игровому моменту ходил. Они там раздолбаи, а мне в игре выкручиваться приходится.
О как. Значит, репрессии все-таки последовали. Дали Валяеву по шапке, и, надо думать — неслабо дали.
— А ты мне часом не врешь? — вроде бы и шутливо Азов это у меня спросил, вот только чего меня так мороз по спине продрал?
— Смысл? — пожал плечами я. — Мне все эти ваши шпионские игры даром не нужны, они мне… — я покрутил пальцами, как бы показывая, какой мощности я употребил бы слово для описания данной ситуации, если бы не был так хорошо воспитан. — Что до этой… Хе! Свентокской. Нет, ну бывают же фамилии, а? Так вот — что до нее, так там все просто. Сдается мне, что вздорность характера помножилась на личную стервозность, недосып и недо… Отсутствие мужчин, короче. А тут еще я со своими шутками, вот и сорвало башню у тетки.
— Прости за банальность, но я сам решу — у кого чего сорвало, — невежливо сообщил мне Азов. — Так ты чего хотел узнать у меня?
И я снова начал объяснять, что завтра первый рабочий день, что мне очень надо быть в редакции, и что через три дня должен выйти в свет первый в этом году номер еженедельника.
— Надо — так езжай, — удивил меня Азов. — Двух бойцов я тебе дам. Что, опешил?
— Есть маленько, — не стал с ним спорить я. — Не ожидал.
— А я люблю вот такие парадоксы, — Азов потрепал меня по плечу. — Но чтобы часы-маячок все время были на тебе!
Я поднял кисть правой руки и потряс ей в воздухе, демонстрируя вышеназванный предмет.
— Молодец, — Азов сказал это как-то рассеянно, он вглядывался во что-то или в кого-то за моей спиной, видимо, у входа в здание что-то происходило. — А почему сегодня? Завтра же должны были прибыть?
— Кто? — спросил я и попытался развернуться.
Не успел. Азов схватил меня за плечо, подтащил к лифту, забросил в кабину и скомандовал:
— Дуй наверх. Нечего тебе тут сегодня делать, понятно?
— Да не вопрос, — я подпрыгнул, и меж закрывающихся дверей лифта увидел несколько человек, которые стояли в холле и слушали Старика, привычно поигрывавшего своей черной тростью.
