Глава 13

Предназначение

«Что, если у Земли есть память?

И информация не стерлась в пыль веков?

Что, если то, где мы живем, все знает?

Обрушившись дождем эмоций вместо тысяч слов…

***

Там, где война войною крыла,

Куда войска держали смертоносный курс,

Сквозь полотно времен ты не забыла

Наш крик и плач, и нашей крови вкус…

***

Ты, словно одержима паранойей,

Тоскою наполняешь сердце пустоты.

Что, если у Земли есть память, и человеку жить отрадно

Любви, где было больше, чем войны…»

***

– Антон, тебе удобно?

– Да, я вполне готов. Только расскажите мне еще раз, что с ней происходит. Там столько людей, я боюсь ошибиться.

Тетя Маша вновь раскрыла красный блокнот и принялась читать:

– Пациентка Лариса Анатольевна поступила с приступами суицидального характера, причиной которых явились навязчивые слуховые галлюцинации. Преимущественно больная слышит плач новорожденного так реально, как если бы она находилась с ним в одном помещении. Реже детский плач перетекает в навязчивый женский шепот, который невозможно разобрать на слова и предложения. Назначено лечение антипсихотическими препаратами. Через неделю после их приема психическое состояние пациентки ухудшилось, галлюцинации усилились, приобретая агрессивный характер. Громкость детского плача возросла, а из женского бормотания начали выделяться фразы прямого угрожающего характера «умри», «сгинь», «гори в аду».

Тетя Маша захлопнула папку и, подвинув стул к кушетке, села рядом со мной.

– Ее палата на третьем этаже. От лестницы в левое крыло и до конца, – закончили мы в унисон. – Специально перевела в одиночку и в самый конец, чтоб тебе было удобнее найти, – пояснила она. – Ты готов?

– Угу, – промычал я и закрыл глаза.

Строгий голос посчитал от десяти до одного, и я погрузился.

Открыв глаза, я очутился в затемненном кабинете городской психиатрической больницы. Выкрашенные стены, словно в изумрудной подсветке, сообщили мне, что я удачно вышел в астрал. Больничная кушетка с белоснежной простыней превратилась в непокрытую металлическую каталку, и я сел на ней, свесив голые ноги. Внизу, на разбитом кафеле стояли клетчатые тапочки, и, завязав махровый халат, я просунул в ни ноги. Зафиксировав взгляд на круглых часах, я обнаружил стрелки ровно на пяти.

«Убийство по неосторожности? – пришла спонтанная мысль. – Что ж, все может быть!»

Обходя немногие островки с разбитой плиткой, я вышел в коридор. Тут было непривычно пусто. Одна из железных продолговатых ламп повисла на длинных искрящихся проводах, преградив пусть к лестнице. Я припал спиной к стене, осторожно обходя опасность. Сквозь бугры цемента заблестели редкие темные лужи, в которые я тут же угодил двумя ногами, скрываясь от раскачивающейся лампы.

«Ай, ч…», – чуть не обронил я.

Ноги захлюпали в промокших тапках, когда я, наконец, подошел к широкой лестнице. Со стен свисали тонкие пласты отошедшей зеленой краски, а в темном углу снова подтекала облупившаяся ржавая труба.

«Сегодня слишком сыро, интересно почему?!»

Теперь мы практиковали выходы в астрал довольно часто. В подавляющем большинстве случаев пациенты моей тети видели нечто, незримое глазу, что вызывало ненормальность их поведения. Выйдя на нужный уровень, я вполне был способен разглядеть их визитеров и отправить их с миром. Даже санитары уже не удивлялись моему здесь появлению, лишь каждый раз подшучивая надо мной. Для каждого блуждающего духа, находилось напутственное слово, а если оно не помогало, я применял умелую ложь. У меня была сотня сценариев в запасе и еще сотня всевозможных доводов. Я, словно профессиональная гадалка, нащупывал вопросами больное место человеческой души, обнадеживая лживыми обещаниями. Но какой бы ценой не давались уговоры, моей целью оставалось – вырвать духа из замкнутого круга череды предсмертных событий.

Я поднялся на этаж выше, стараясь не трогать слизкие перила, до которых добралась плесень. Здесь было полно воды и меня, наконец, перестал волновать тот факт, что я минуту назад промочил ноги. Я свернул налево и понял, что теперь только вплавь. Вместо пола сверкала черная водная гладь, зловеще отражая лунное свечение сквозь решетки высоких окон. Я осторожно спустился с лестничного уступа, вскоре оказавшись по пояс в воде.

«Да, что тут произошло? Такого ещё не было!»

Коридор был лишен дверей, и лишь вдали виднелся одинокий вход в палату. Я шёл, осторожно нащупывая рыхлое дно. Полы халата всплыли, затрудняя движение, а тапки то и дело норовили соскользнуть со стоп. Я почти добрался до места, лишь на мгновение задержав свой взгляд на этой черной глади. Полтора года назад мои руки дрожали, нерешительно застыв над гнилым пнем в Гленамар.

«Удивительно, во мне не осталось ни капли страха перед этим местом».

Я был уверен, что ни один из уровней загробного мира не изменился с того времени, но видел насколько изменился я сам. И мне явно нравились эти перемены.

Из раздумий вырвал нарастающий детский плач. Подойдя ближе к палате, я с немалым удивлением обнаружил, что её дверь напоминает автобусную. Ее складывающиеся створки застыли в полузакрытом состоянии, преграждая мне путь. Я заглянул в небольшую щель – на сидении из кожзаменителя сидела молодая женщина. Она нервно качала небольшой сверток, в тщетной попытке успокоить малыша. Под её ноги поступала вода, подбираясь к ребенку всё ближе и ближе. Вдруг женщина вскочила на кресло, сгибаясь, словно незримая автобусная крыша не дает ей встать в полный рост. Я непомниал, что происходит, но уже спустя несколько секунд меня прибило к двери мощным потоком темной воды. Я зацепился за край автобусной двери и снова заглянул в стремительно наполняющуюся водой комнату. Несчастная подняла малыша, как можно выше и, повернувшись к двери, истошно закричала:

– Забери его! Спаси моего ребенка!

Я понял, что обращение не было адресовано лично мне, но кроме меня спасать здесь было его некому. Уровень воды поднимался, а дверь явно заклинило. Я рванул её с силой, пытаясь опереться ногами о дно. Но ржавая раскладушка никак не поддавалась.

– Дверь заклинило, – заорал я, уже через мгновение глотая воду. – Прыгай и отдай ребенка мне!

– Я не могу, – вскоре раздался ответ, – я не умею плавать!

– Дети умеют, дети умеют плавать. Прыгай и отдай мне малыша, обещаю, он не умрет.

Я погрузился под воду и увидел переполненное ужасом лицо молодой грузинки. Она сжимала в руках свой бесценный сверток, и я протянул к ней свои руки, еле выдерживая натиск закрывающейся двери. Вдруг я ощутил в руках мягкие ткани пеленок, и пробирающие трупным холодом женские руки. Прижав сверток к груди, я вдруг понял, что твердо стою на ногах. Коридор совсем высох, в отличие от моей одежды. Раскрыв мокрые ткани, я, разумеется, не обнаружил в них никакого младенца. Это были скорее тщательно запеленованные тревоги и страхи молодой матери, от которых я успешно её избавил.

Коридор наполнился светом, и уже вскоре санитары уводили по нему ее упокоенный дух. Тот, что светился больше, как всегда повернулся и подмигнул мне. А потом внезапно спросил:

– Как у тебя на личном?

Я немного оторопел от подобного вопроса и сухо ответил:

– Да, всё так же.

– Ты бы сходил к ней во сне, поведал, – вдруг раздался неожиданный совет.

– А что, так можно? – удивился я.

– Конечно, первый уровень, только не вниз, а вверх. Смотри, студент, не перепутай!

Мы дружно засмеялись.

Я проводил их взглядом и, закрыв глаза, перенесся в тело.

– Антон! – вскрикнула тетя Маша. – Ты же весь мокрый!

– Там было наводнение. Женщина погибла со своим младенцем. Ваша пациентка не смогла спасти малыша.

– Не смогла? – смутилась она.

– Не смогла или испугалась, там заклинило автобусную дверь. Но теперь уже всё позади, и кроме собственной совести, её больше преследовать некому.

– Молодец, – похлопала она меня по плечу. – Давай-ка переодевайся и запишем все, что ты видел.

Вскоре мы занялись записями, пополняя коллекцию моих астральных путешествий. Тетя Маша никогда не порывалась выйти в этот странный мир снова, полностью доверив работу с неупокоенными мне. В толстом блокноте были рассказы про влюбленных самоубийц, преследовавших своих возлюбленных, надоедливых духов, привязавшихся к контактерам и медиумам, и даже рассказ про одиного очень известного в истории человека, которому больничная земля много лет назад стала могилой. Мы работали исключительно с духами, которые по тем или иным причинам преследовали живых людей, не касаясь одержимых, впустивших в себя настоящих бесов. Я видел их в самых нижних астральных коридорах, но всегда проходил мимо. Да и они не трогали меня, понимая, что я здесь не по душу их многочисленных жертв.

Завтра мне предстоял зачет по высшей математики, но я совсем не переживал и почти не готовился. В этот раз выбор вуза оказался крайне удачным и на всем потоке я был лучшим студентом. Разумеется, был риск в одном из переполненных студентами коридоров наткнуться на блеск ее лисьих глаз. Именно поэтому я избегал просторных холлов, буфетов и аудиторий с пятикурсниками. Это было непросто, и однажды наши взгляды все же столкнулись. Танина привычная улыбка медленно сошла на нет, а в глазах одновременно пронеслись тоска и боль непонимания. Я стыдливо потупил взгляд. Говорить было нечего. Наконец кабинет освободился, и я первый залетел в аудиторию, скрываясь в толпе студентов. Я убежал от девушки, которую все еще любил, как последний трус. Но от ее взгляда, застывшего перед глазами, я еще очень долго никуда не мог скрыться.

Сегодня я был, как никогда, готов навестить ее, но лишь во сне. Хотя для меня жизнь вне тела приобрела налет привычности, что делало этот визит почти реальным.

Я долго не мог уснуть, прокручивая в голове сценарий своих действий. Невероятно, но идти к Тане оказалось в разы страшнее, чем на все, известные мне, круги ада. Это были поистине настоящие чувства, непонятная мне биохимия и самая желанная близость.

Я закрыл глаза и заставил себя выйти из тела. Сначала немного трясло, но вскоре я уже сидел на краю кровати, глядя на свое спящее тело. Я схватил с тумбочки ручные часы, они показывали ровно час.

«Наверное, я прыгнул верно», – раздалось в мыслях.

В моей комнате совсем ничего не изменилось, а в окно так же светил настырный уличный фонарь. Сказать по правде я немного растерялся, разрушенный мир нижнего астрала был моему глазу намного привычнее.

«Что мне делать? Как перемещаться? По тем же законам или здесь какие-то другие?»

Я решил попробовать мгновенное перемещение и закрыл глаза. Представив Таню так живо, как только мог себе представить, я открыл глаза и обнаружил, что завис над Землей. Ее ровное неоновое свечение притягательно переливалось, а далекие звезды казались намного ярче обычного.

«Почему я здесь? Ничего себе ошибся адресом! Надо бы вспомнить её лужайку – единственное место, которое я успел посетить близ дома Тани!»

Почувствовав твердую почву под ногами, я увидел перед собой особняк. Я огляделся и замер на сверкающей водной глади бассейна. Находясь в непрерывном движении, эта тягучая масса была сродни плазме, что так часто показывают в фантастических фильмах. Отсюда, с этого уровня, я мог ясно видеть беспрецедентную мощь воды, её энергию и жизненную силу. Не удержавшись, я наклонился и коснулся её. Яркий голубой свет поглотил кисть, еще до того, как я намочил в воде свою руку. И даже после того, как я насухо вытер ее о футболку, одежда и пальцы ещё долго оставались в лазурной светящейся пыли.

Здесь было интересно, красиво и очень спокойно, в отличие от нижних уровней. Я зашел на веранду дома и прошёл сквозь его стену. Передо мной открылось знакомое пространство холла. Я был у того шкафа, выбирая с Таней фильм для просмотра. Но остальная обстановка этой комнаты совсем выпала из поля зрения, ведь мои глаза были притянуты обворожительной улыбкой, а разум одурманен тайным поцелуем.

За широкими диванами возвышался стеллаж, доверху набитый книгами. В углу у кресла светился зеленым, словно фосфорный, огромный комнатный цветок, а слева широкий выход к лестнице. Не сразу заметив дверь за стеллажом, я нерешительно обошел диванный гарнитур. Слева в бледном освещении окон вырисовывалась просторная кухня, и я замер перед одной единственной дверью, понимая, что комната за ней принадлежит именно ей.

Я без труда проник сквозь дверь. Комната слегка озарялась нежным сиреневым светом. У окна стоял внушительных размеров телескоп, направленный в звездные дали. В дальнем углу, уютно обрамленная книжными полками, белела незастеленная кровать. Пройдя мимо пустого инвалидного кресла, я сел на ее край и дотронулся до пушистого одеяла, но под ним никого не оказалось.

«Где она?» – возмутился я в мыслях, и растерянно посмотрел по сторонам.

В дверях на своих длинных ногах стояла Таня. Она замерла, увидев меня, и лишь спустя время спросила:

– Что ты тут делаешь?

Я растерялся! Мало того, что она меня прекрасно видела, она еще и могла в этом мире со мной разговаривать.

– Я пришел повидать тебя. Но ты… Как ты стоишь? – стараясь не обидеть ее, тихо спросил я.

– Когда я покидаю тело в своих снах, я могу не только ходить, Антон. Здесь я прекрасно летаю.

«Так вот почему я перенесся практически в открытый космос?!»

– И куда ты летаешь? – сугубо для проверки поинтересовался я.

– К звездам! – как-то наивно ответила она, мельком взглянув в темное окно.

Я встал и подошел к ней совсем близко.

– Ты такая красивая, – неожиданно вырвалось из моих уст.

Она не ожидала и даже немного смутилась. Настала моя очередь удивлять, и я подтянул ее к себе, обнимая тонкую талию. Астральный поцелуй с Женей я помнил весь год, но то, что происходило сейчас с Таней, можно было поистине назвать райским блаженством. Мы упали на мягкую кровать и, не имея сил оторваться друг от друга, провели вместе незабываемую ночь.

– Ты еще придешь? – томно произнесла она, скользя по моей груди рукавом шелковой пижамы.

– Если смогу тебя снова застать здесь!

Она рассмеялась.

– Главное, чтоб ты смог снова прийти. Я выхожу из тела профессионально, с самого детства.

– Меня только недавно научили это делать, – признался я, – но кто научил тебя?

Она вздохнула и прижалась сильнее.

– Когда я была ребенком, то моим самым заветным желанием было ходить. Просто ходить, так же, как и другие дети. Уметь быстро бегать и высоко прыгать. Но даже прекрасно понимая, что это невозможно, я не прекращала мечтать. На свой тринадцатый день рожденья я загадала очередное желание, которому никогда не суждено было сбыться. Я старательно задула свечи, наполнив себя доверху уверенностью, что назавтра встану и пойду! Ночью я открыла глаза, и, покрутившись, поняла, что не усну. Я села на кровати и спустила ноги к полу. Еще усилие и я на них встала. Окрыленная сбывшейся мечтой, я обернулась назад, обнаружив на кровати свое спящее тело. Это был шок. Я всерьез решила, что умерла. Вдруг в окне появились две светящиеся фигуры.

– Это были санитары? – вдруг встревоженно я подскочил на кровати.

Она удивленно посмотрела на меня и отрицательно качнула головой.

– Это были невероятно высокие женщины. Они прилетели сопроводить. Подхватив меня за руки, они вылетели в окно. В их ногах вдруг заиграли переливающиеся крылья, словно позаимствованные у бабочек. Наблюдая за красотой этих переливов и взмахов, я пропустила момент, когда мы оторвались от земли и полетели выше к сияющим звездам. Они быстро научили меня держаться в воздухе и быстро летать. Рассказали, как перемещаться на огромные расстояния, как видеть с далеких расстояний, что творится на земле.

– И куда ты уже летала?

– Сейчас я изучаю черные дыры. Летаю к центру галактики, изучая самую огромную в центре Млечного Пути.

– Зачем тебе тогда работать в обсерватории?

– Для отвода глаз!

Она вскочила на ноги и оседлала меня, засыпая игривыми поцелуями.

Я проснулся лишь на рассвете полный счастья и любви. Не имея сил скрыть улыбку, я расхаживал по дому с кружкой утреннего кофе и напевал глупые романтические песни. Рука сама потянулась к телефону, но внезапная радикальная мысль отрезвила меня.

«Что, если она не помнит своих снов?»

Уже в следующую секунду я набрал Харону и сразу перешел к делу, пропустив долгие приветствия.

– Харон, ты прыгал на верхние уровни?

– Угу, немногословно ответил он.

– На какой? Первый, второй?

– На первый точно прыгал, а что?

– Если я встретил на первом уровне человека, которого знаю в жизни, то, проснувшись, он вспомнит нашу встречу?

– Хм, ну бывает по-разному.

– Так может быть, что не вспомнит?

– Ну, разумеется, может! Бывает, люди помнят свои ночные путешествия, словно проживают в реальной жизни. Случается, помнят совсем туманно, к концу дня забывая вовсе. Так же, очень часто душа, путешествуя, не оставляет по возвращению своему телу каких-либо вразумительных воспоминаний.

Поразмыслив над полученной от Харона информацией, я решил навестить ее следующей ночью и разузнать, помнит ли она наутро свои астральные путешествия. В любом случае моя личная жизнь начинала потихоньку налаживаться, и я чувствовал, что эта девушка меня все еще любит.

В глубине души затаилась надежда, что если увижу ее в университете, то смогу понять по глазам, помнит ли она нашу первую ночь. С этими мыслями я позавтракал и поспешил на учебу.

Я выехал из дома и, напевая всю дорогу зарубежные романтические песни, доехал до студенческой стоянки близ учебного корпуса. Влетев в просторный холл, я подбежал к расписанию кафедры.

«Пятый курс астрофизики практики/наблюдатели – аудитория восемнадцать две пары лекций».

Я как раз успевал на перерыв, и сразу же после звонка заглянул в указанную аудиторию. Пробежавшись взглядом по толпе, периодически пропуская выходящих из кабинета студентов, я, наконец, понял, что Тани среди них нет.

Кое-как сдав зачет по высшей математике и отсидев на парах, я приехал домой, всё ещё не находя себе места.

«Почему она не пришла? Что-то случилось? Надеюсь, она не больна?!»

Однако этими мыслями я себе врал, отгоняя одну сам тревожную – вернулась ли Таня в свое тело.

Расхаживая по комнате, я схватился за телефон. Рука дрожала, ища её номер и, наконец, найдя его, я замер, всё еще не решаясь позвонить.

Но вскоре пошли гудки, а через минуту я понял, что мне никто не ответит. Единственный, кто мог понять степень моей тревоги, был Толик, и я, даже не взглянув на часы, принялся вызывать с ним видеосвязь.

– Эй, бро, шесть утра это, конечно, уже не пять, но всё же…

Сонный Толик приоткрыл один глаз, выглядывая из-под белоснежного одеяла. Усадив ноутбук с моим встревоженным лицом себе под бок, он, кажется, продолжал спать, делая вид, что слушает.

– Хм, – наконец произнес он, – очень увлекательные у тебя ночные путешествия! Я не знаю, как поступил бы на твоем месте, но на её, наверное, не захотел бы идти сегодня в универ.

– Но почему она тогда не берет трубку? – возмутился я.

– Я не могу этого знать, – сонно пробубнил он, – я лишь могу догадываться…

– О чем?

– Ну, представь бро, если бы ты так и остался в инвалидном кресле, какое свидание тебя бы устроило больше? Реальное, когда ты неповоротлив, несовершенен, не так высок и красив? Или астральное? Где ты не только можешь демонстрировать свои стройные ноги, но с легкостью ими орудовать?!

Я задумался. И только услышав, как Толик снова начал прихрапывать, окликнул его.

– Бро, но я не хочу встречаться с ней исключительно в астрале.

– М-м-м, – протянул он, – тогда скажи ей об этом. Уверен, она рассудила твой визит иначе.

Я оставил Толика в покое. У него оставалось пара часов выспаться перед его школой для эмигрантов.

Открыв телефон, я опять набрал Танин номер. И снова никто не ответил. Я с досадой положил телефон на стол и побрел на кухню. Через пару минут раздался глухой бряк смс-ки. Я словно

сумасшедший вбежал обратно, увидев входящее сообщение от Тани.

«Приходи ночью».

Когда-то я полагал, что Толик ничего не смыслит в девичьей психологии, тогда как он всегда все понимал намного лучше меня, и касалось это не только девушек. Я написал в ответ – «хорошо», предвкушая ночное свидание.

Тело затрясло, и вот я уже сидел на краю кровати, готовый лететь к своей любимой. Я подошел к окну и отодвинул штору, небо озарил приятный сиреневый ореол, напоминающий северное сияние. Этот мир был красив и местами чрезвычайно сияющ, но я не спешил его изучать, по крайней мере, не сейчас и на этот раз уж точно не в гордом одиночестве.

Переместившись уже на знакомую лужайку, я обнаружил на ней Таню. Она стояла в своей кремовой шелковой пижаме, сомкнув за спиной руки. Я подлетел к ней, и поднял на руки.

– Ты играешь со мной? Почему не брала трубку?

– Чтоб ты соскучился больше, – игриво прошептала она, потянувшись к моим губам.

– Нет, правда?! – отойдя от поцелуя, настаивал я. – Тебя не было в институте, ты не отвечала на звонки, и я не находил себе места.

– Правда? – вдруг резко отдалилась она.

Я вспомнил, что когда-то сам поступил с ней именно так, разница была лишь в том, что от меня Таня так и не дождалась даже сообщения с парой слов.

– У меня был тяжелый период, – нерешительно пробубнил я.

Она спрыгнула на землю и широкими шагами направилась к дому.

– Таня, прошу! – взмолился я, догнав ее и схватив за руку.

Я видел, как она хотела остаться, но так же видел, как ей было больно вспоминать мой повторный побег. Рывком, я развернул её к себе, и, снова подхватив на руки, понес к бассейну. Она вырывалась, и, поняв, что просто так не уйти, залепила мне пощечину. Я не возражал – понимал, что заслуживаю ещё и не такое.

«Может бассейн охладит нас?» – подумал я и прыгнул в его сияющие воды.

Вскоре нас окутала сверкающая пелена аквамарина. Вода проходила сквозь нас, наполняя волнами невероятных ощущений. Таня замерла, и я понял, что она, изучив первый уровень верхнего астрала, как свои пять пальцев, так никогда и не пробовала искупаться в собственном бассейне. Как странно, вода нижних уровней тяготила, лишая движений. Но на верхних уровнях эта субстанция обволакивала, наполняя легкостью и свободой. Все тяжести души исчезали, растворяясь в полупрозрачной голубизне, и, придя в себя от изучения новых ощущений, я снова подтянул поближе Танину хрупкую фигуру. Теперь она не сопротивлялась, и, страстно посмотрев на меня, прикоснулась своими трепетными губами. Мы снова отдались лавине чувств и буре эмоций.

– Хочешь, я научу тебя летать? – растворяясь в моих объятиях, произнесла Таня.

– Мне кажется, я уже умею, – простонал я, расслышав её тихий смех.

С трудом отпустив меня, Таня сделала шаг назад и, подпрыгнув, воспарила над голубой водой. Зависнув в воздухе, она протянула мне изящную руку и дала знак следовать за ней. Я подпрыгнул и ухватился за её ладонь. Она схватила меня необычно крепкой для девушки хваткой и потянула за собой в звездное небо. Я, словно сухой лист, повиновался любому ее движению, наблюдая, как земля стремительно отдаляется под босыми ногами. Вскоре я увидел сияющий желтыми огнями уличных фонарей и неспящих квартир наш большой город. Далее я различил в поглощающей темноте, словно разбросанные паутины, другие города нашей огромной страны. Они связывались друг с другом извилистыми линиями освещенных магистралей, словно тонкие нейронные связи в этом гигантском разуме.

Тем временем сиреневое сияние усиливалось, и я, взглянув на приближающиеся звезды, увидел розоватую дымку, которой окутан открытый космос.

– Что это? – недоумевающе спросил я.

– Это сгустки темной материи, которую человеческий глаз и современная наука ещё в не силах распознать.

– Но, как?

– Что, как? – недоумевающе взглянула на меня Таня.

– Как мы можем это видеть?

– Антон, прекрати истерику. Тебе еще не такое предстоит увидеть! – с видом профессионала отозвалась она.

Разумеется, до этого полета я видел слишком многое, чтоб задавать такие глупые вопросы, но космос был моей страстью, впрочем, уже второй по счету, после Тани. Мне хотелось знать об этом месте все, и я знал. Но оказывается это все было лишь малой частью.

– Закрой глаза, мы переносимся, – скомандовала Таня.

Я прекрасно знал этот метод преодоления расстояний, и мгновенно послушался, предвкушая грядущие виды. Уже в следующую секунду сквозь закрытые веки меня ослепил дневной яркий свет.

– Это Вега! – произнесла Таня, и я открыл глаза.

Если б у меня было тело, то я бы с легкостью потерял сознание от представшей красоты и мощи. Сказать, что я был поражен – не сказать ничего.

– Мы в созвездии Лира?

– Угу, – не отрывая взгляд от светло голубого гигантского пылающего шара, ответила она.

Мы еще долго смотрели на ее бесконечное свечение, обнимая друг друга в этих лучах вечности.

– Если хочешь, завтра я покажу тебе Сириус, он значительно ярче!

Она видела их десятки, а может сотни раз, и все равно не имела сил отвести от них завороженных глаз. Эта была самая большая ее любовь, которую мне выпала честь разделить.

– А как же черные дыры?

– Они настолько огромны, Антон, что даже наше расширенное сознание не в состоянии их увидеть. Я подлетала лишь к их границам, где во всю длину обозримого пространства тянулись яркие нити горизонта событий. Я чувствовала их мощь, я видела, как они пожирали всю видимую и невидимую материю. И даже самая черная из всех черных дыр светилась от своей энергии мощнее любой звезды, что я когда-либо и где-либо видела.

– Ты мне покажешь их?

– Конечно! Единственное, – ее лицо внезапно напряглось, – не ищи меня, когда проснешься, не стоит, ладно?! Этот мир для меня такой же реальный, и даже чуточку реальнее, чем тот. Мне хватило страданий, я счастлива с тобой здесь и сейчас. Прошу, давай оставим все, как есть. Вскоре я закончу учебу, нам будет проще не видеть друг друга.

У меня сейчас не было физического горла, но в нем непостижимым образом застыл колючий ком.

– Ты бы сказала все это, если б не знала меня раньше?

Она ничего не ответила, лишь снова повернувшись к своей сверкающей звезде.

Утром я долго лежал в постели, перебирая в голове события ночи. Я заварил кофе и вышел на балкон, вдыхая холодный воздух осени. Этот мир не был так светел и волшебен, как верхний астрал, тут не было тех неземных ощущений, и я не умел здесь летать. Но моя любовь к Тане в этом мире ничуть не отличалась от любви к ней в мире другом. Она предложила довольствоваться лишь одним из миров, но мне этого было мало. По сути, мы все заложники лишь одного мира, своего измерения и своей реальности. И когда узнаешь жизнь другую, то реальный мир от этого не становится бессодержательнее, напротив, ты начинаешь чувствовать жизнь полнее.

Припарковавшись у учебного конкурса на студенческой стоянке, я вышел из машины под моросящий дождь и, лишь слегка успев намокнуть, вбежал в просторный холл университета. Несколько пар пронеслись со скоростью света, пока я витал где-то высоко над землей в созвездии Лира с девушкой из своих снов.

– Антон, с тобой все в порядке? – окликнула одна из молоденьких одногруппниц.

Я закивал, пытаясь не разговаривать с ней.

– Да что с тобой, в самом деле? – настаивала симпатичная Юлия.

Я вспомнил, как еще пару дней назад она постоянно оборачивалась ко мне на верхние ряды, лукаво улыбаясь, когда я спорил с профессором. С самого начала учебного года эта девушка никак не вписывалась в ряды будущих ученых. Она довольно неплохо училась, хорошо разбираясь преимущественно в математике, и вскоре, изучив, кто на потоке самый умный, стала клеиться в друзья. Разумеется, уже скоро, она не могла не заметить мой мерседес последней марки, и тут ее дружеские чувства начали стремительно перерастать в нечто значительно большее. Несколько раз я даже подвозил ее до дома, и она в благодарность ласково касалась своим длинным маникюром одной щеки и страстно целовала меня в другую. Неделю назад она стребовала с меня обещание сходить в кино, и, оказалось, сегодня был тот самый день просмотра на большом экране какой-то чрезвычайно популярной романтической комедии. Тогда я был не против ее любовного напалма, отчаянно стараясь забыть Таню.

– Я неважно себя чувствую, – сухо ответил я.

– Но, Антон, я уже купила билеты. Ты просто не можешь теперь отказаться! – стараясь изо всех сил быть милой, сдерживала он свое нарастающее недовольство.

«Ах, Таня, и что теперь прикажешь делать? Жениться на другой, а бегать по ночам к тебе?» – размышлял я, глядя на соблазнительные формы Юли.

– Послушай Юль, нам надо переходить в другое крыло, – уклонился я от ответа, пропуская ее в дверях.

– Так это да или нет? – по-хозяйски взяв меня под руку, настаивала.

Дойдя до нужной аудитории, мой слух привлек звук инвалидного кресла. Я резко обернулся, увидев вдалеке Таню в компании одного из профессоров кафедры. Они о чем-то договорились, и она направилась в одну из аудиторий на противоположной стороне длинного коридора.

– Юль, сходить в кино не получится ни сегодня, ни завтра. Мне жаль, что ты приняла мою дружескую симпатию за нечто большее, но ничего большего не было и быть не может. Я встречаюсь с другой девушкой.

Отсоединив ее руку от своего предплечья, я стремительно направился к Тане, превращая шаги в бег по безлюдному коридору. Вдруг она заметила меня, и, лишь на секунду задержав свой взгляд, продолжила заезжать в аудиторию.

– Привет, – преградив ей путь, остановился я, – я с первого курса, меня зовут Антон!

Танины глаза заблестели больше обычного, а красивое лицо украсила обворожительная улыбка с двумя милыми ямочками.

Иллюстрация для обложки книги скачена с бесплатного стока фотографий по стандартной лицензии.