Аттракция (лат. attrahere – привлекать, притягивать) – понятие, обозначающее возникновение при восприятии человека человеком привлекательности одного из них для другого. Формирование привязанности возникает у субъекта как результат его специфического эмоционального отношения, оценка к-рого порождает разнообразную гамму чувств и проявляется в виде особой социальной установки на др. В эксперим. исследованиях изучаются механизмы формирования привязанностей и дружеских чувств при восприятии др. человека, причины появления положительного эмоционального отношения, в частности, роль сходства характеристик субъекта и объекта восприятия, а также той ситуации, в к-рой они находятся: напр., влияние на формирование А. формально-динамических характеристик (близость партнеров по О., частота встреч, расстояние между ними); влияние условий взаимодействия («помогающее поведение», совместная деятельность). А. является одним из 3 факторов (наряду с властными полномочиями и авторитетом), характеризующих «значимого другого».

• Андреева Г. М. Социальная психология. М., 1994; Психологическая энциклопедия / Под ред. Р. Корсини, А. Ауэрбаха. СПб., 2003.

Взаимодействие интерсубъектное (межсубъектное, интерсубъективное) – уровень и форма О., обусловленного субъективно значимыми для его участников мотивами, в процессе к-рого происходит взаимная активация (возбуждение) и актуализация (изменение, развитие) их субъектностей, взаимное откровение и пересечение внутр. субъективных пространств, символическое проникновение субъектов друг в друга, задевающее интрасубъектные, глубинные уровни психики. В отеч. лите ратуре чаще употребляется термин «интерсубъективное взаимодействие». Категория В. и. наиболее активно используется представителями интеракционистских направлений в психологии, социологии, философии. Общество предстает либо как совокупность неограниченных во времени и социальном пространстве взаимодействий (М. Вебер, Дж. Мид), либо как зарождающаяся из взаимодействий социальная структура (Т. Парсонс), либо как качественно иное состояние в виде интерсубъективного мира (Э. Гуссерль, А. Шюц, Г. Марсель). В теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса своеобразным интерсубъективным идеалом является действие, ориентированное на взаимопонимание, обеспечивающее взаимное интерсубъективное признание притязаний на значимость. У Г. Зиммеля общество представляет собой взаимодействие индивидов, создающих особое единство на основе относительно устойчивых и повторяющихся форм межчеловеческих взаимодействий.

Важное направление в изучении В. и. представлено теориями, описывающими его в понятиях «диалога», «встречи», «Я-Ты-отношения». Взаимодействие Я и Ты осуществляется в форме взаимопроникновения, из к-рого возникает нечто третье – бытие Мы (С. Франк). Отношение Я-Ты представляет собой онтологический диалог, взаимную «встречу» 2 субъектов, при к-ром первичным является не Я или Ты, а то, что «между» ними, взаимодействие (М. Бубер). Ж.-П. Сартр полагал, что единственная возможная связь между 2 сознаниями – взаимное отрицание, а посему результатом интерсубъективного взаимодействия становится лишь моделирование искусств. реальности внутри подлинной субъективной. Ж. Лакан, напротив, расценивал В. и. с др. субъектом в кач. непременного условия рефлексивного самопознания. В теории отраженной субъектности В. А. Петровского речь идет о взаимном полагании участников взаимодействия друг в друге, своеобразном воплощении и продолжении индивидуальной субъектности в Другом. Использование понятий «интерсубъектная отраженность» (представленность индивида в О. окружающих) и «отраженная интерсубъектность» (представленность взаимодействий значимых людей в сознании индивида) выводит В. и. за пространственно-временные и содержательные рамки прямых контактов, продлевает его в сознании, деятельности и взаимодействиях индивидов.

При рассмотрении В. и. с т. зр. когнитивных межличностных процессов в центре внимания оказывается процесс интерпретации. В теории «зеркального Я» Ч. Кули анализируются взаимоотношения (взаимодействия) между личностными Я, подлежащими взаимной интерпретации. Согласно теории социального конструктивизма П. Бергера и Т. Лукмана, мир, в к-ром находятся люди, является их общим, совместным продуктом, следствием постоянных психологически насыщенных взаимодействий. Результатом интерсубъектных взаимодействий становится символический универсум – матрица всех социально объективированных и субъективно реальных значений.

Важной особенностью понимания В. и. многими отеч. психологами является выведение его природы из содержания совместной деятельности. М. С. Каган рассматривает межсубъектное взаимодействие как материально-практическое взаимодействие участников единого, коллективного деятельностного процесса, в к-ром участники выступают в кач. инициативно-самодействующих субъектов. Использование категории В. и. представляется весьма продуктивным для объяснения соотношения деятельности и О., в частности мотивации и организации совместной деятельности. Совр. психоанализ существенно переориентировался на признание роли В. и. в кач. определяющего фактора аналитического процесса. Важное значение имеют последствия интерсубъективного взаимодействия между родителем и ребенком в первые годы его жизни (Дж. Лутс, И. Девизе, В. Жаке).

Среди совр. отеч. прикладных исследований В. и. следует отметить изучение взаимодействия в диаде в контексте ведения деловой беседы (Ю. М. Забродин), имиджа как феномена интерсубъективного взаимодействия (Е. Б. Перелыгина), возникновения смысловых структур в процессе В. и. как условия организации мышления и деятельности (П. Г. Щедровицкий), роли В. и. в становлении властно-подвластных отношений (В. А. Васютинский).

• Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М., 1995; Гуссерль Э. Картезианские размышления. СПб., 1998; Каган М. С. Мир общения: проблемы межсубъектных отношений. М., 1988; Столороу Р., Брандшафт Б., Атвуд Дж. Клинический психоанализ. Интерсубъективный подход. М., 1999.

Взаимоотношения – социально-психол. результат (продукт) О. В. вытекают из взаимно влиятельных воздействий людей друг на друга и переживания встречных отношений. Эти воздействия наполнены эмотивным содержанием психол. деятельности, к-рое включает эмоциональный отклик, оценки, переживания, состояния, мотивы, чувства и отношения партнеров. В. амбивалентны по знаку, они внутренне противоречивы, т. к. воплощают единство противоположных тенденций в человеческих отношениях. Их амбивалентность является источником парадоксальности психологии человека, что создает неопределенность в личных отношениях, готовых всегда поменять свой знак. В. влияют на групповые эффекты О., они являются продуктом взаимных усилий партнеров, субъективной реальностью наших чувств и состояний, к-рые мы носим в себе как отношение и переживание. Объективация этой реальности происходит в выразительном поведении человека знаково-символическими и языковыми средствами. В процессах О. происходит объективация внутреннего во внешне наблюдаемых формах выражения (экспрессии) и их отображения в интерпретации (высказываниях). В экспрессии внутр. состояния души (идеальная реальность) чаще репрезентируется непроизвольно в виде мимики и пантомимики, но может регулироваться субъектом О. в интерпретации под контролем сознания, хотя и автоматизированного. Если мимика и пантомимика – непосредственная объективация внутреннего в материальных носителях внеш. облика, то интерпретация – когнитивно отображенная форма идеальной реальности, представленная в высказываниях. По внеш. облику мы получаем представление об идеальной реальности внутр. мира партнеров – виртуальной, существующей как отраженное явление идеальной реальности со всеми вытекающими из этого обстоятельства изменениями.

В. образуют психол. среду совместной жизнедеятельности людей, к-рую принято называть «социально-психол. климатом». Основаниями классификации В. являются 4 категории, используемые в психол. науке для систематизации ее знаний – деятельность, О., отражение, отношения. По этим основаниям проявляются 10 классов В. (предметно-практические и ролевые; коммуникативные и коллективистические; когнитивные, эмоциональные и волевые; правовые, моральные и нравственные), к-рые неизменно присутствуют в любом процессе социальном взаимодействия на всех уровнях. Каждый класс В. трансформируется в специфические виды (сотрудничества-соперничества и ведущего-ведомого; общительности-замкнутости и дружбы-вражды; понимания-непонимания, любви-ненависти и независимости-подчинения; ответственности-безответственности, добра-зла, справедливые-несправедливые). В классификации названы только стержневые виды В., к-рые могут трансформироваться в подвиды (помощи-противодействия, заботы-равнодушия, лидерства-конформизма, принятия-отвержения, симпатии-антипатии, доверия-подозрительности, честолюбия-тщеславия и мн. др.)

• Панферов В. Н. Восприятие человека в межличностном общении // Проблемы психол. воздействия. ИвГУ, 1978; Он же. Диалог и общение // Человек в мире диалога. Л., 1990; Он же. Классификация взаимоотношений людей // Современные проблемы прикладной социологии и социальной психологии в трудовых коллективах. Л., 1984; Он же. Классификация функций человека как субъекта общения // Психол. журн. № 4. 1987; Он же. Психология взаимоотношений в бригадах // Социально-психологические резервы повышения деятельности трудового коллектива. М., 1989.

Внушение – способ влияния, к-рый основывается на некритичном восприятии человеком поступающей информации. В., как и убеждение, направлено на снятие своеобразных фильтров, стоящих на пути к новой информации и оберегающих человека от заблуждений и ошибок. В отличие от убеждения, В. предполагает усвоение объектом В. сообщения без требования доказательств его истинности. При В. слова субъекта В. вызывают именно те самые представления, образы, ощущения, к-рые внушающий имеет в виду. При этом складывается ситуация, когда полная ясность и безоговорочность указанных представлений требует действий с той же необходимостью, как будто эти представления были получены прямым наблюдением. Принятое без критического осмысления, внушенное человеку поведение может не согласовываться с его убеждениями, привычками, наклонностями. В то время как убеждение, являясь воздействием в значительной степени интеллектуальным, апеллирует в осн. к знаниям и опыту слушающего, В., носящее эмоционально-волевой характер, основывается на вере (или на доверии – разница здесь лишь в степени некритичности восприятия слов и поступков значимого другого). В обыденной жизни В. происходит повседневно в процессе О. между людьми. Характеризуется тем, что один человек, не обосновывая выдвигаемые им положения, добивается реального, а не формального принятия их др. человеком. Степень внушаемости индивида определяется уровнем развития его личности, его самосознания и самооценки, силой воли, а также особенностями межличностных отношений в группе, и в частности, отношением к субъекту В.

Чаще всего некритическое отношение к информации возникает в том случае, когда она передается референтным для объекта В. лицом. Вместе с тем источником В. вовсе не обязательно должен быть давно и хорошо знакомый человек; порой бывает достаточно уверенных манер, голоса, категоричности речи. Особенно усиливают эффект В. средства массовой информации, к-рые расцениваются многими людьми как фильтр на пути недостоверных сведений. С низкой критичностью мышления и восприятия связаны такие личностные характеристики, как доверчивость и консерватизм. Степень внушаемости в значительной степени зависит от возраста. Уровень критичности тесно связан с объемом знаний, поэтому с накоплением индивидуального опыта критичность возрастает. Рост критичности в процессе онтогенеза приводит к росту креативности, однако связанное с ним снижение внушаемости обусловливает трудности контроля за поведением детей. Большое значение для развития критичности имеет стиль родительского воспитания. В том случае, когда родители включают детей в обсуждение семейных проблем, ограничивают вмешательство в их дела, умеют относиться к ним как к равным, внушаемость детей низка. И наоборот – чем больше родители контролируют поведение детей, добиваясь полного следования своим предписаниям, тем внушаемость выше. В равной степени это относится и к жизни общества. В странах с тоталитарным или авторитарным режимом мера критичности людей к поступающим к ним сведениям, будь то слухи или сообщения СМИ, в целом значительно ниже, чем в либерально-демократических государствах. Это связано с тем, что многие области обществ. бытия в недемократических обществах закрыты для критики, а установки на ограничение критики в любой сфере неизменно сказываются на общем уровне критичности тех, кто воспитан в этих условиях.

• Бехтерев В. М. Внушение и воспитание. Пг., 1923; Дубов И. Г. Такое многоликое влияние. М., 1989; Назаретян А. П. Психология стихийного массового поведения. М., 2001; Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М., 1966; Чалдини Р. Психология влияния. СПб., 1999.

Воздействие (в психологии) – целенаправленный перенос движения, информации или др. (в т. ч. материальных) агентов от одного участника взаимодействия к другому. В. может быть непосредственным (контактным), когда движение и заключенная в нем информация передаются в форме импульса движения (напр., прикосновения или удара), и опосредованным (дистантным), когда информация и закодированный в ней импульс движения передаются в форме комплекса сигналов, несущих сообщение о чем-либо и ориентирующих воспринимающую систему относительно смысла и значения этих сигналов. По степени изменения в состоянии, поведении и личностно-смысловых образованиях субъекта, на к-рого было направлено В., можно судить о степени влияния на него воздействующего субъекта (или объекта).

• Андреева Г. М. Социальная психология. 3-е изд. М., 1994; Ковалев Г. А. Психологическое воздействие: системно-экологический анализ. М., 1989.

Диалог (гр. διάλογος – разговор, беседа) – обмен репликами, взаимосвязанными по содержанию мыслями-суждениями между 2 и более людьми (последний случай иногда называют полилогом). Исследования Д. ведутся в разл. отраслях знания (философии, культурологии, педагогике), в русле разл. направлений – в культурно-исторической школе Л. С. Выготского, символическом интеракционизме Дж. Г. Мида, психоанализе З. Фрейда, в работах Ж. Пиаже, М. М. Бахтина, Л. П. Якубинского и др. В Д. как сложном речевом комплексе, в состав к-рого входят цепи переплетающихся и параллельных реплик, можно выделить внеш. Д., когда репликами обмениваются реальные собеседники, и внутр. Д., когда репликами обмениваются с некими отсутствующими или воображаемыми партнерами. Д. имеют разл. характер: фатический, информационный, дикуссионный, исповедный (А. В. Мудрик).

Фатический Д. – обмен речевыми высказываниями единственно для поддержания контакта – был описан английским этнографом Б. Малиновским, к-рый отмечал, что в нек-рых архаичных культурах фатическое О. имеет характер ритуала, ибо создает индивиду ощущение сопричастности своим соплеменникам. Фатический Д. весьма распространен и в модернизированных обществах, выполняя функцию поддержания благополучного самоощущения человека в отношениях с окружающими, позволяя людям обмениваться эмоциональными ценностями разл. уровня, используя при этом минимум лексических единиц и не сообщая друг другу никакой информации, кроме сообщения «я с вами» и «мы с тобой». Особо важен фатический Д. для подростков и старших подростков. Фатический Д. также может быть внеш. и внутр. В последнем случае в кач. партнера выступает, как правило, реальное лицо, О. с к-рым невозможно из-за его пространственной отдаленности или из-за сложившихся с ним отношений.

Информационный Д. – обмен информацией самого разл. свойства, почерпнутой из самых разных источников, к-рый происходит между людьми. Информационный Д. также присущ как внеш., так и внутр. О. В последнем случае человек «информирует» сам себя, другие Я, воображаемого или реального партнера, отсутствующего в данный момент, о своих действиях, намерениях, переживаниях или о чем-то ином. Дискуссионный Д. возникает при столкновении разл. т. зр., в случае, когда проявляются различия в интерпретации тех или иных фактов, событий и т. д. Дискуссионный Д. сопутствует О. во всех сферах жизнедеятельности, ибо взаимодействие в каждой из них обычно требует согласования индивидуальных усилий партнеров, что, как правило, происходит в процессе дискуссии. Довольно часто дискуссионный Д. возникает во внутр. О. Внутр. дискуссии человек ведет как с другими Я, так и с воображаемыми или реальными лицами. Внутр. дискуссионный Д. дает человеку возможность встать в позицию исследователя по отношению к др. персонажу, к его действиям и мыслям. Исповедный Д. происходит в доверительном О. с друзьями, с любимыми, с супругом или супругой, когда человек старается быть предельно откровенным, стремится разделить с собеседником свои чувства, переживания. Исповедный Д. во внутр. О. имеет место тогда, когда в уединении человек проигрывает многочисл. роли, недоступные ему в реальной жизни, общается с вымышленными или реальными, но недоступными для него партнерами или даже с примышленными фантастическими партнерами. Внутр. исповедный Д. реализуется в фантазиях, играх-грезах и мечтах.

Каждый человек на разных этапах социализации участвует в диалогах всех типов; каждый последующий тип Д. может быть признан более глубоким по содержанию и эмоциональности О.

• Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М. 1989; Мудрик А. В. Общение как фактор воспитания школьников. М., 1983; Соковнин В. М. Интракоммуникативные аспекты социализации личности / Проблемы формирования социогенных потребностей. Тбилиси, 1974; Якубинский Л. П. О диалогической речи // Русская речь. СПб., 1923.

Диалог в пространстве и времени общения. Проблема «пространство-время-диалог» вводит Д. как предмет изучения в пространство движущихся, меняющихся предметов и этим делает возможным изучение Д. как в процессе движения, так и по поводу движущихся предметов. Предметом Д. становится процесс, движение, изменение, а это позволяет перейти к рассмотрению длительности – центрального понятия для всей темы времени. Время позволяет раскрыть сложную многоуровневую систему процессов в окружающем мире, представленную в психике человека: восприятии, движениях, речи, мышлении, эмоциях и т. п. В Д. их сложность значительно увеличивается за счет процессов, развертывающихся со стороны каждого участника, вследствие качественной новизны совместных процессов Д. Многослойность, разнонаправленность и противоречивость индивидуальных процессов увеличивает неопределенность Д. Др. человек отличается не только пространством, но и временем, темпераментом, языковым опытом и словарным запасом, умением формулировать мысли или пользоваться метафорой. Внеш. временные рамки: Д. может возникнуть неожиданно, случайно при встрече, именно из-за ее неожиданности, а может стать результатом длительной подготовки. Возможны и др. условия Д., но он всегда заключен во внеш. временные рамки. Участники прекращают Д., если он выходит за рамки сроков дел, внеш. по отношению к нему. Д. должен быть синхронизован с внеш. процессами. Но возможно говорить и о синхронизации внутри Д. Такая внутр. синхронность есть временная сторона Д., поскольку она делает возможным сам Д.: переживание-выражение, с одн. стор., и понимание – с другой.

Для психологии труда, прикладной психологии представляется необходимым рассмотрение Д. в рамках технологического процесса. Здесь потребуется полный набор временных терминов (срок, длительность, событие, ритм, последовательность, одновременность и др.). Функции Д. в ходе выполнения рабочих операций по управлению процессом: обеспечение норм. течения и успешного завершения технологического процесса; упорядочение, организация действий участников; руководство действиями партнера; синхронизация выполняемых технологических операций с предстоящими и текущими процессами; выдерживание длительности, сроков и ритмов управляемого процесса. Свободный Д., совершаемый вне рамок технологического процесса, определяется эмоциями участников, предполагает возможность выражения своих переживаний, высказывания одного из участников при внимательном выслушивании другим и требует актов понимания. Временной режим такого Д. допускает ускорение и замедление, повторы и разъяснения. Свободный Д. квантуется актами высказывания, переживания и выражения, внимания, сопереживания, сочувствия и понимания; эти акты выступают в кач. внутр. единиц Д. и выполняют роль синхронизаторов. Однако различия между людьми порождают асинхронию внутри Д.

Любой Д. предполагает внеш. синхронизацию. Различие жизненных процессов разных людей становится основой внеш. асинхронии между участниками Д. Различны жизненные истории, различен индивидуальный опыт на всех уровнях – социальном, личностном, мнемическом (Лактионов, 1998). Синхронизации в свободном Д. отличаются от синхронизаций внутри Д., к-рый ведут участники совместной деятельности внутри технологического процесса. Элементы технологического процесса делают акты Д. более точными. Участники Д., вынужденные выполнять точные действия внутри технологического процесса, дают точные оценки высказываниям друг друга. Свободный Д. спонтанен и похож на творческий процесс: люди эмоционально вовлечены в Д. и забывают о времени.

Длительность – это характеристика жизни каждого из участников Д. в условиях, когда они выполняют деятельность, к-рая сама по себе также является мерой их жизненного процесса, к-рый в свою очередь развертывается среди множества процессов в мире. Цели, замысел, ход, препятствия, результаты становятся в Д. предметом обсуждения. Д. развертывается на эмоциональном фоне: оскорбление, обида, конфликт, отказ от сотрудничества, сдержанное участие в коммуникативном процессе или, с др. стор., стремление к сотрудничеству, удовлетворение. В технологическом процессе предметом Д. становятся и эмоциональный фон, и характер исполнения деятельности или даже формы Исследование Д. приводит к такому представлению о времени, где синхронизация, срок, ритм становятся менее значимыми понятиями по сравнению с длительностью, ее содержанием и переживанием ее людьми, озадаченными ею. На первый план такого рассмотрения выходит спонтанность, а систематически организованная упорядоченность отступает на задний план. Д. – отрезок жизненного процесса каждого участника. Вплетенный в совместную деятельность, выполняемую по опр. технологии, Д. становится открытой, развернутой формой полисубъектного сознания и обнаруживает многоуровневую организацию времени. В Д. сознание проявляется в речевой деятельности – в развернутых суждениях, со стремлением одного участника выразить свое переживание, а другого – понять то, что сообщает говорящий. Рассмотрение Д. показывает, что сознание полисубъектно. Результат деятельности представлен субъекту в множестве целей, которое должно быть схвачено временной формой.

• Орлова М. Ю. Антиномии диалогического дискурса. Владивосток, 2003; Herzberg F., Mausner B., Snyderman B. The Motivation to Work. N. Y., Wiley. 1959.

Диалогическое общение – О. и взаимодействие между людьми, к-рое осуществляется в соответствии с принципами, законами и механизмами психологии диалога. Если традиционно представление о Д. о. сводится к разговору двух людей, попеременному обмену высказываниями и репликами (действиями, жестами и т. п.), то в совр. отеч. психологии Д. о. понимается как межсубъектный (интерсубъектный) феномен О. и взаимодействия, возникающий лишь при определенных условиях. Д. о. реализует подлинное взаимопонимание и взаимораскрытие субъектов О. Оно раскрывает уникальность человеческой индивидуальности, утверждает достоинство (самоценность) и самодостаточность каждого, способствует развитию личности и создает возможности для творчества и самоактуализации. Принципиально важным для понимания природы диалога является этимологический анализ термина «диалог», согласно к-рому «диа-лог» (от гр. διά-λογος) буквально можно перевести как «разные логосы», как «разно-словие», «разные логики (разные позиции и т. зр.)». Д. о. – это такое словесно-речевое взаимодействие между людьми, в к-ром «разные логосы» (слова, речи, позиции, логики) образуют целостное единство человеческого разговора и межчеловеческого бытия. Причем первая часть слова «диа-лог» происходит не от приставки «ди-» (два), а от гр. префикса «диа-», к-рый означает «разный», «между», «через». Следовательно, содержание понятия «диалог» заключается не столько в том, что в разговоре участвуют два индивида (как в «диаде» состоящей из двух человек), сколько в том, что точки зрения (логика, смысловые позиции) двух или неск. общающихся человек являются разными, но необходимыми и дополняющими друг друга.

В XX в. зарубежные мыслители М. Бубер, Ф. Розенцвейг, Ф. Эбнер, Э. Левинас, О. Розеншток-Хюсси и др. осуществили философские исследования, в к-рых раскрывается подлинная глубина и многогранность феномена диалога. Оригинальные и фундаментальные представления о диалогической природе межчеловеческих отношений и сущности человеческого бытия были разработаны и в трудах отечественных философов М. М. Бахтина, С. Л. Франка, П. А. Флоренского, Н. А. Бердяева, В. С. Библера и др. Филос. и психол. исследования показывают, что Д. о. отличается рядом признаков и создает особые отношения между людьми, где отношения Я и ТЫ являются их онтологически-антропологической реальностью. М. Бубер и М. М. Бахтин пришли к выводу, что понятия диалога и монолога являются не столько лингвистическими понятиями, сколько экзистенциально-онтологическими, духовно-антропологическими категориями. Но и с позиции наук о языке далеко не всякое О. является диалогом. О. может быть не только диалогическим, но и монологическим. Возможны и разнообразные промежуточные формы О., напр., диалогизованные монологи и монологизованные диалоги. Существует много опосредованных и превращенных форм Д. о., понимание к-рых требует более широкого взгляда на природу и формы человеческого О. В лингвистическом плане диалог – это форма речевой деятельности, т. е. диалогическая речь, сущность и содержание к-рой принципиально отличается от особенностей монологической речи. Напр., Л. П. Якубинский понимает диалог как последовательность перемежающихся форм взаимодействия, осуществляющихся посредством сравнительно быстрой смены акций и реакций взаимодействующих индивидов. В содержательном плане диалог представляет собой разговор на обыденные и деловые темы, для к-рого характерны сравнительно быстрый обмен взаимообусловленными репликами. В диалогической речи нет предварительной заданности и обдумывания реплик, отсутствует и предумышленная связанность в их построении.

Д. о. является сложным по отражению, личностным по содержанию и открытым по способу обращения людей друг к другу. Оно оптимально с т. зр. коммуникации и обладает развивающим, воспитывающим и творческим потенциалом и в О. взрослых с детьми и в О. самих взрослых. По мнению Г. А. Ковалева, Д. о. и диалогические отношения отличает равноправие субъектов О., априорно-безусловное принятие ими друг друга, ориентацию на индивидуальную неповторимость каждого. Нормативами и принципами организации Д. о. являются эмоциональная и личностная открытость партнеров по О., настрой на состояния друг друга, безоценочность, доверительность и искренность выражения чувств и состояний.

Несмотря на сравнительную новизну диалогического подхода к исследованию О. и необходимость дальнейшей разработки и изучения самого Д. о. его основные положения применимы к анализу массовой коммуникации, межгруппового О. и О. культур. Выявлены опр. психол. механизмы и эффекты нарушения этих типов коммуникации, к-рые указывают, что именно «сбой» диалогической составляющей приводит к подобного рода нарушениям.

• Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979; Дьяконов Г. В. Основы диалогического подхода в психологической науке и практике. Кировоград, 2007; Ковалев А. Г. Активное социальное обучение как метод коррекции психологических характеристик субъекта. М.,1980; Кучинский Г. М. Психология внутреннего диалога. Минск, 1988; Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т., Т. 1. М., 2003.

Дискурс (фр. discours – речь) – речь в условиях реальной коммуникативной практики, живого О., связанная с опр. ситуацией и социокультурным контекстом, речь, «погруженная в жизнь». Термин Д. вошел в науч. обиход в 1970-е гг. В настоящее время интерес к проблематике Д. объединяет психологов, лингвистов, социологов, антропологов, этнографов, философов. Анализ Д., или дискурс-анализ, связан с осмыслением разговорной практики, форм речевого О., бытующих в разл. ситуациях и социокультурных контекстах. Термин Д. пришел в психологию из филологии, и его трактовка претерпела значительную эволюцию: если в 1970–1980-е гг. Д. во многих работах понимается как последовательность связанных по смыслу предложений и употребляется практически синонимично термину «текст», то в дальнейшем эти понятия дифференцируются. Д. и текст противопоставляются как процесс и продукт речевого О., динамичное и статичное. Акцентируя коммуникативный характер явления, его чувствительность к контексту социальной ситуации, в понятие Д. включают ситуационные, психол., социальные, культурные факторы, существенные для его производства и понимания. Д. характеризуется как сложное коммуникативное явление, соотнесенное с ситуационным и социокультурным контекстом, знаниями, установками, целями коммуникантов (Ю. Н. Караулов, Т. ван Дейк). Это компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (Н. Д. Арутюнова), «коммуникативное событие в прагматическом контексте» (Т. ван Дейк), социальная деятельность в условиях реального мира (Р. Харре, Дж. Поттер).

Разнообразие трактовок обнаруживает многогранность явления. Как и «коммуникация», «понимание» и др. широко употребляющееся понятия, Д. допускает разл. науч. интерпретации. Одной своей стороной он обращен к ситуации (собеседники, вступая в коммуникацию, имеют опр. цели, на достижение к-рых направлен Д., он обращен к ситуации также в том смысле, что разл. социокультурный контекст задает правила ведения разговора и адекватные формы выражения), др. своей стороной Д. обращен к человеку. Коммуниканты вступают во взаимодействие, оказывают воздействия, реализуют власть. Д. отражает представления говорящих о мире, их мнения, отношения, установки, интенции. В понятие Д. включаются также когнитивные факторы, обеспечивающие оперирование вербальным мат-лом.

Широкое понимание Д., охватывающее разные его стороны – объективную, субъектную, интерсубъектную, делает это понятие «своим» для многих науч. направлений и школ, имеющих разл. корни. Так, изучение культурно-символических и социально-психол. аспектов человеческой деятельности в Д. во многом стимулировали идеи постструктурализма, работы К. Леви-Стросса, М. Фуко, Ж. Дерриды, Р. Барта, Ж. Лакана. Большое влияние на становление данной науч. области оказала этнометодологическая традиция в социологии, ориентированная на изучение повседневного разговора и положившая начало совр. конверсативному анализу (Г. Сакс, Э. Щеглов, Г. Джефферсон и др.). Широко востребованы в исследовании Д. идеи символического интеракционизма (Дж. Мид, Г. Блумер, Э. Гоффман) и социального конструкционизма (Р. Харре, Дж. Шоттер, К. Джерджен), к-рые получают развитие, в частности, в рамках дискурсивной психологии (Р. Харре, Дж. Поттер, Д. Эдвардс).

В филологических науках отмечается обращение к Д., стремление исследовать не абстрактный язык, не речь «как таковую», а живую речь в условиях реального О., во многом обусловленные установками системного подхода, исследованиями О., развернувшимися в 1980-е гг. Развитие подходов к Д. подготавливали исследования семантики текста (Н. И. Жинкин, Т. ван Дейк, В. Дреслер, П. Вундерлих), прагматические теории (Дж. Остин, Дж. Серль, П. Грайс). Истоки теории Д. усматривают также в работах М. М. Бахтина, в исследованиях разговорной речи (Е. А. Земская, О. А. Лаптева, О. Б. Сиротинина), в психолингвистических теориях, моделирующих процессы оперирования текстом (Т. ван Дейк, В. Кинч, А. А. Леонтьев, Т. Н. Ушакова). Синтез этих и др. представлений и теорий, касающихся процессов коммуникации, их связи с личностью, когнитивной сферой, социумом и культурой, оказался плодотворным для изучения Д., составив концептуальную базу ряда подходов.

При всем различии школ и направлений в фокусе исследований находятся способы организации Д., естественные дискурсные формы. Отсюда большое внимание к методическим вопросам: значимость приобретают не только аналитические приемы и техники, но и процедуры сбора, обработки, транскрипции мат-ла. Психосоциальная природа Д. требует особых, нетрадиционных подходов, наиболее релевантны качественные интерпретативные методы науч. анализа. Можно говорить о комплексе общих идей, в совокупности характеризующих сложившиеся исследовательские установки. Получило распространение представление о неадекватной суженности информационно-кодовой модели О.: смысл, к-рый передается высказываниями и вовсе не обязательно осознанно и намеренно в них вкладывается, подлежит интерпретации. Он выводится адресатом, исходящим из ситуации, знания собеседника, коммуникативных конвенций. Соответственно, расширяется представление о системе знаний – «коммуникативной или дискурсивной компетенции», к-рая необходима, чтобы включаться в речевое О. Помимо знания языка, правил построения предложений и их соподчинения, коммуникативная компетенция включает: знания о мире, о контекстах и ситуациях, правила О., прагматические правила, относящиеся к способам достижения коммуникативных целей и мн. др. Все более широко востребуется понимание Д. как конституирующего элемента культуры, социальных отношений, образа Я и Других.

Тем самым представление о закономерностях формирования и передачи смысла, о том, что должен знать и уметь человек, включающийся в коммуникативную практику, значительно усложнилось и расширилось. Это поднимает новые вопросы, касающиеся механизмов формирования и функционирования Д.: вопрос об изучении соответствующих способностей, проблемы понимания, в т. ч., понимания интенционального аспекта речи; изучение тонкой организации Д., включенной в механизм взаимодействия собеседников; влияние факторов ситуации и социальной принадлежности коммуникантов. Эти и др. вопросы рассматриваются сейчас в психол. исследованиях, в т. наз. конверсативном анализе, в прагматических и социолингвистических исследованиях, с позиций дискурсивной психологии (исследования дискурса в ИП РАН).

• Арутюнова Н. Д. Дискурс // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М., 1998; Дейк Т. А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989; Касавин И. Т. Дискурс-анализ как междисциплинарный метод гуманитарных наук // Эпистемология & философия науки. М., 2006. Т. 10; Ситуационная и личностная детерминация дискурса / Под ред. Н. Д. Павловой, И. А. Зачесовой. М., 2007; Harre R., Stearns P. (Eds). Discursive Psychology in Practice. L., 1995.

Заражение (в социальной психологии) – способ влияния, основывающийся на общем переживании массой людей одних и тех же эмоций. З. может обладать разл. степенью произвольности. При наличии обратной связи З. способно нарастать в силу взаимной индукции, приобретая вид циркулярной реакции Для З., как и для внушения, характерно сужение сферы сознательного восприятия. Этот феномен чаще всего возникает в толпе, когда люди, руководствуясь лишь своим эмоциональным состоянием, действуют на основе информации, принятой без должного анализа, а то и просто слепо повторяют действия др. людей. К наиболее известным формам З. относят проявления реакций спортивных болельщиков («фанатов»), группового религиозного экстаза, общую панику, а также агрессивные действия толпы. Будучи похоже на внушение, З. принципиально отличается от него тем, что при внушении человек, оказывающий влияние, не обязательно чувствует то же, что и окружающие, а в условиях психол. З. каждый индивид, становясь источником З., ничем в этом плане не отличается от тех, кого он заражает своим состоянием. Различия между внушением и З. заключаются еще и в том, что З. носит спонтанный характер, а внушение – почти всегда акт преднамеренный. Внушающий очень хорошо знает, чего он хочет добиться от других. В этой связи внушение, как правило, представляет собой речевое воздействие, в то время как З. немыслимо без невербальных средств, таких как музыкальные ритмы, жесты и т. п. Наиболее легко заражаются настроением окружающих дети. Достаточно, напр., чтобы окружающие развеселились, и ребенок тотчас же начинает смеяться, часто не зная и не понимая причины веселья взрослых. Способность к сопротивлению индивида З. зависит от уровня развития его личности, самосознания, сформированности Я, наличия опыта поведения в экстремальных ситуациях.

• Дубов И. Г. Такое многоликое влияние. М.,1989; Назаретян А. П. Психология стихийного массового поведения. М., 2001; Тард Г. Законы подражания. СПб., 1892; Чалдини Р. Психология влияния. СПб., 1999.

Игра как форма общения. Анализ игры как системы отношений достаточно широко представлен в зарубеж. психол. концепциях и направлениях (необихевиоризм, неофрейдизм, интеракционизм, гуманистическая психология, психодрама, социальный конструктивизм и др.), но в отеч. психологии это понятие получило наибольшее распространение только в детской психологии. Для отеч. социальной психологии более характерно выделение видов О. и противопоставление личностно опосредованного (интимного, доверительного и т. д.) О., в опр. степени соответствующего диалогу, и социально ориентированного (этикетного и т. п., и игрового в т. ч.). В последнее время в отеч. психологии прослеживается интерес к игре как к форме духовной деятельности и форме О. в связи с тем, что игра – важная и жизненно необходимая форма О., связанная с человеческим бытием, развитием культуры (Й. Хейзинга). Она необходима для социальной жизни индивидуума и социума, обеспечивая социальную адаптацию к конкретным обществ. и социальным условиям. Она крайне важна на первоначальных этапах филогенеза, онтогенеза, создания группы, в обучении новым знаниям, навыкам и т. д. Интериоризованные и принятые в процессе игры ценности трансцендируются другим и придают значимость социальным нормам.

Игра – форма О., к-рая дана человеку (ее правила выработаны сообществом), роли – безличны. Смысл игры в ней самой, в отличие от диалога все внимание партнеров, к-рые могут быть заменены, сосредоточено на исполнении правил. Игра характеризуется повторяемостью, временной и пространственной организацией. Если в ней усваиваются базовые (общечеловеческие) ценности, она сопровождается бытийными переживаниями. Но игра может носить и элемент напряжения, связанный с контролем за ее «исполнением». С позиций онтопсихологии О. игра – ценностно-смысловая форма О., определяющим признаком к-рой является приобщение к социокультурным и обществ. ценностям. Она характеризуется социально-функц. равенством, отношением к другому как к исполнителю социальных функций, выработанных обществом. Предназначение игры – объединение людей за счет формирования социального Мы, переживаемого как сопричастность к совместной жизнедеятельности. Благодаря этому усваиваются социальные нормы и ценности, что способствует адаптации к конкретным социокультурным и обществ. условиям, а также развитию социальных групп и индивидов в этих условиях.

В связи с социальностью человеческой жизни игра – самая распространенная форма О., но кроме собственных специфических характеристик она содержит характеристики, к-рые сближают ее с др. формами О. С диалогом ее объединяет наличие «равенства», а с манипуляциями ее сближает вынужденная личностная закрытость в связи с выполнением социальной роли или статуса. Игра, в опр. степени обезличивая партнеров, «спасает» от манипуляций, т. к. жесткое следование правилам не нарушает взаимности, задаваемой социально-функц. равенством. Поскольку игра ограничена во времени, она динамична и не может существовать долго. Возможность взаимопереходов между формами О. связана с глубиной погружения в него: начинаясь с формальных, ролевых контактов, центрированных на «исполнении» правил, по мере разворачивающегося процесса игра может приобретать в большей или меньшей мере форму диалога или манипуляции. Наполняясь ценностно-смысловым содержанием, соответствующим диалогу, она переходит в диалог и по форме. Наполняясь манипулятивным содержанием, она переходит в манипуляцию как форму О.

• Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. Л., 1992; Бобнева М. И. Нормы общения и внутренний мир личности // Социальная психология в трудах отечественных психологов / Сост. и общая редакция А. Л. Свенцицкого. СПб., 2000; Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня: Пер. с нидерл. / Общ. ред. и послесл. Г. М. Тавризян. М., 1992; Эльконин Б. Д. Психология игры. М., 1978.

Имидж субъекта общения. В совр. отеч. литературе даются определения И. как «визуального образа» (В. М. Шепель), «мнения» (А. Ю. Панасюк), «символического образа субъекта» (Е. Б. Перелыгина) и др. Мат-лы организованных Академией имиджелогии 8 Межд. симпозиумов по имиджелогии (2003–2010 гг.) показали, что общепринятой дефиниции на данный момент нет. Согласно развиваемой позиции, являясь феноменом индивидуального, группового или массового сознания, И. функционирует как образ-представление, в к-ром соединяются в сложном и опр. взаимодействии внеш. и внутр. характеристики объекта социального познания. И. субъекта выражает впечатление, к-рое производит его носитель на реципиента. И. субъекта тесно связан с О. Являясь сложным социально-психол. феноменом, он может существовать и относительно независимо от ситуации непосредственного О. в текущий момент времени. И. включает в себя семиотическую, аффективную, когнитивную и собств. перцептивную составляющие и обладает рядом свойств: относительной константности, динамичности, ассоциативности, схематичности, открытости (незавершенности) и др. И. может изменяться и улучшаться во времени, тогда как сам субъект может остаться практически неизменным или изменяться в ином направлении. В целом И. всегда есть в известном смысле символический образ-представление, к-рый может быть связан с реальностью в очень широком диапазоне – от раскрытия до полуправды, искажения и полного несоответствия реальным качествам носителя И. Кроме того, И. возникает только тогда, когда его объект-носитель становится «публичным», т. е. когда есть субъекты его непосредственного или опосредованного восприятия и О. Напр., для возникновения И. депутата необходим хотя бы один потенциальный избиратель.

Применительно к содержанию И. человека речь идет об интеграции его социальных, профессиональных, психол. и собств. относящихся к внеш. облику характеристик. При этом И. складывается как прямо на основе тех отдельных впечатлений, к-рые производит субъект на окружающих в результате его наблюдения, О. и взаимодействия, так и косвенно, на основе тех мнений, к-рые передаются по коммуникативным каналам. Косвенная имиджформирующая информация – это информация через третьи руки. К потокам косвенной имиджформирующей информации можно отнести сплетни, слухи, журнальные и газетные статьи, высказывание каких-либо мнений об этом человеке авторитетным лицом и т. д. Собств., второй путь и позволяет, напр., мнению о человеке формировать его И. задолго до влияния непосредственных впечатлений от О. с ним. И. есть у каждого члена общества, и даже не один. Набор персональных И. обусловлен количеством тех социальных групп, в к-рых входит субъект и где формируется впечатление о нем. Кроме более или менее сложившихся в отдельных группах И., каждый человек порождает массу ситуативных образов. С др. стор., персональные И. не существуют сами по себе лишь как образы-представления конкретного человека. Они взаимосвязаны с опр. стереотипными И. социальных субъектов. В массовом сознании в каждый истор. момент существует открытое (это важно подчеркнуть) поле имиджей, различающихся как содержательно, так и мерой стереотипности входящих в него характеристик. Это поле включает подсистемы разл. социально-групповых, профессиональных, половых, возрастных, этнических и др. категорий персональных И. Поле интегрирует архетипичные и совр., традиционные и модные образы-представления.

В ситуациях прямого возникновения И. его формирование происходит вследствие наблюдения, О. и взаимодействия с объектом. В случаях косвенного формирования И. его отнесенность задается терминологически через определенное мнение. Отдельные И. в общем семантическом пространстве менталитета находятся в сложном соотношении, иерархизируясь по разл. основаниям. Согласно предложенной Е. А. Петровой трехфакторной модели построения имиджелогического пространства, каждый И. при его восприятии оценивается в сознании реципиента в системе 3 интегральных векторов: «статусность», «оценка» и «значимость – близость». При исследовании отдельных категорий И. исходные универсальные шкалы наполняются как в количественном, так и в качественном плане разл. характеристиками. Специфика этого наполнения имеет социально-культурную детерминацию и динамично варьируется у одних и тех же социальных категорий реципиентов, одномоментно различаясь у представителей разных половозрастных, профессиональных, этнических и др. групп. Проведенные под рук. Е. А. Петровой исследования И. полит. деятелей (Е. В. Емельянова), учителей и педагогов вуза (Н. М. Шкурко, И. П. Чертыкова), звезд эстрады (В. В. Белобрагин), руководителей (Т. Н. Матвеева), музеев (И. И. Степанова, Д. В. Семенов), вузов (Е. Б. Карпов, А. А. Родионова, А. В. Романова, И. П. Чертыкова), стран (О. П. Горбушина, А. В. Романова, А. А. Родионова) подтверждают правомочность предложенной модели.

• Известия академии имиджелогии. М., 2005 Т. 1, 2.; Имиджелогия – 2008: имидж как инструмент привлекательности и конкурентоспособности. М., 2008.

Интеллект в общении. Интеллект (И.), с одн. стор., является важным фактором О., во многом определяющим характер взаимодействия людей, а с др. стор., сам в значительной мере формируется в О. Собств. человеческое О. предполагает наличие у общающихся опр. уровня И. И. обеспечивает формирование представлений о мире, обмен к-рыми входит в кач. важнейшей стороны в О. Кроме того, с уровнем И. связаны интересы личности, направленность ее мотивации и т. д. При асимметричных формах О., напр., при О. взрослого с ребенком, возможно существенное неравенство И. партнеров. Однако в общем случае наилучшее взаимопонимание достигается при близости уровней И. Этим феноменом определяется, по-видимому, наблюдаемый факт наличия значимых корреляций по И. между супругами. К аналогичному выводу – оптимальное О. предполагает близость уровней И. партнеров – приводит анализ исследований мира человеческих профессий. Эти исследования показывают, что И. лучше предсказывает успех в деятельности с неживыми объектами (в профессиях «человек – объект» и «человек – знак»), чем в О. с др. людьми (профессиях «человек – человек»). В ряде профессий, где О. с людьми играет первостепенную роль, связь И. с успешностью оказывается нелинейной. Так, исследования успешных лидеров в США показали, что для них существует оптимальный уровень И., неск. превышающий средний уровень группы, но не очень далеко его превосходящий. Об этом говорят и результаты Д. Саймонтона, извлеченные им из ретроспективных оценок И. выдающихся людей прошлого Л. Терменом и К. Кокс. Особый случай – О. интеллектуально одаренных детей и подростков. Специалисты по одаренности отмечают, что при очень высоких уровнях И. у детей и подростков, у них возникают проблемы в О. со сверстниками. В исследовании Д. В. Ушакова и его коллег эта т. зр. в общем виде не нашла подтверждения, однако было показано, что проблема одиночества оказывается острой для тех интеллектуальных подростков, к-рые рано и интенсивно начинают заниматься абстрактными науками (математикой, физикой).

Принцип соответствия уровней И. общающихся для оптимизации О. находит свое подтверждение даже в ситуациях школьного обучения. В кросс-культурном исследовании, выполненном под рук. В. Н. Дружинина, было показано, что высокоинтеллектуальные учителя предпочитают высокоинтеллектуальных учеников, в то время как низкоинтеллектуальные – учеников со средним уровнем развития И. В целом необходимо отметить, что связь И. с О. опосредована ситуацией О. В большинстве случаев оптимальное О. достигается при близком уровне развития И. партнеров, однако вероятно, что более детальное исследование ситуаций О. может привести к выявлению также и др. соотношений, напр., случаев, когда наибольшая успешность О. достигается при взаимной дополнительности уровней И. партнеров.

Особого рассмотрения заслуживает роль в О. социального и эмоционального И. Понятие социального И. было введено Э. Торндайком в 1920 г., понятие эмоционального И. – Д. Майером и П. Саловеем в 1990-е. Под первым понимается способность понимать др. людей, а часто – также и вести себя адекватно в разл. социальных ситуациях. Под вторым – способность понимать свои и чужие эмоции и управлять ими. Логично предположить, что понимание др. людей, своих и чужих эмоций играет первостепенную роль в О. Действительно, в психол. литературе можно встретить утверждения, что социальный и эмоциональный И. в значительной степени определяет успешность человека в сферах, связанных с теми или др. формами О. с др. людьми. Так, Д. Гоулмен утверждает, что эмоциональный И. объясняет 80 % дисперсии успешности топ-менеджеров крупной межд. корпорации, однако отсутствие принятых в науке способов изложения данных пока не позволяет рассматривать эти цифры как достоверные.

Препятствие на пути получения более достоверных знаний в отношении эмоционального И. сегодня состоит в отсутствии эталонных способов его оценки: 2 используемых метода – задачный и опросниковый – оказываются слабо коррелирующими между собой. В настоящее время, однако, в этой области ведутся достаточно интенсивные исследования, что позволяет надеяться на расширение наших знаний в недалеком будущем.

• Ушаков Д. В. Интеллект: структурно-динамическая теория. М., 2003; Goleman D. Emotional intelligence. New York, 1995; Salovey P., Mayer J. D. Emotional intelligence. Imagination, Cognition, and Personality. 9, 1990; Simonton, D. K. Biographical determinants of achieved eminence: A multivariate approach to the Cox data // Journal of Personality and Social Psychology, 1976.

Интеллект эмоциональный в общении. Эмоциональный интеллект (Э. и.) (англ. emotional intelligence, intellect) – понятие, вошедшее в психол. терминологию в 1990 г. и получившее исключительно широкое применение в практической психологии. Во многих анализирующих Э. и. работах отмечается отсутствие единства в его понимании; это проявляется в том, что понятие Э. и. с трудом и по-разному прописывается в систему психол. категорий, а обозначаемому им явлению даются в осн. описательные характеристики. В самом общем понимании понятие обозначает уровень развития, рефлексирования и использования эмоциональной сферы человека; в более детальном описании это: а) осознание и понимание своих эмоций; б) умение контролировать их влияние на внутренние процессы, внеш. выражение и поведение, в) умение чувствовать эмоциональные переживания др. людей, сопереживать и откликаться на них; г) умение строить взаимоотношения при О., д) умение использовать эти данные для достижения жизненных целей.

Распространению идеи Э. и. способствовало разочарование в исследованиях традиционного когнитивного интеллекта, и в частности в прогностической ценности коэффициента интеллекта (IQ), на к-рый возлагались большие надежды. Стали накапливаться данные о том, что для успешной практической деятельности человека личностные, аффективные особенности порой важнее, чем уровень IQ; это вызвало попытки пересмотреть понятие интеллекта и ввести в него непознавательные компоненты. С 1920-х гг. Р. Торндайк начал систематическое исследование социального интеллекта, трактуя его как проявляющуюся в человеческих отношениях часть общего интеллекта. Д. Векслер подчеркивал, что для полноценного описания общего интеллекта необходимо учитывать его «неинтеллектные факторы» (1940), в теории множественного интеллекта Г. Гарднера нек-рые из 7 выделенных им относительно независимых интеллектов, напр. музыкальный, внутриличностный, межличностный, имеют явную эмоциональную природу (1983).

В интеллекте выделяются «некогнитивные» составляющие, иногда используется термин Э. и. когда в 1990 г. П. Саловей и Дж. Мейер предложили на основе исследований свое понимание такой составляющей и назвали ее Э. и., идея имела благоприятные условия для своего восприятия. Эти авторы рассматривали Э. и. как разновидность социального интеллекта и трактовали как совокупность когнитивных способностей, задействованных в направленной на эмоции активности: их распознании, целенаправленном использовании в регуляции др. психич. процессов (преим. мышления) и пр. Дальнейшие исследования связанной с эмоциями составляющей интеллекта, за к-рой уже закрепилось название Э. и., шли в обычном для эмпирической психологии стандарте исследований, предположений и дискуссий. Напр., оспаривалась когнитивная интерпретация Саловеем и Мейером лежащих в основе Э. и. способностей, взамен предлагалась непознавательная их трактовка (R. Bar-On); указывалось, что при определении Э. и. по ответам испытуемых получаемые данные характеризуют не столько способности, сколько их рефлексию человеком, к-рая зависит от личностных черт, в частности, от ее склонности учитывать социальную желательность (K. V. Petrides).

Представления об Э. и. с самого начала разрабатывались на основе эмпирических исследований. Наряду с разработкой методических приемов для уточнения факторов интеллекта велся поиск методических средств для измерения их выраженности у отдельных лиц. В 1985 г. Р. Бар-Он предложил тест-опросник для измерения эмоциональной и социальной компетентности и, по аналогии с коэффициентом интеллекта IQ, ввел понятие коэффициент эмоциональности – EQ. Многочисленные др. методы определения EQ основываются на ответах исследуемых лиц (реже – на экспертных оценках) и обычно позволяют определить как общий EQ, так и отдельные выделяемые авторами его составляющие. Напр., известный тест Э. и. Мейер – Сэловей – Карузо (MSCEIT) ответы испытуемых на 141 вопрос распределяет по 4 шкалам: распознавание эмоций, помощь мышлению, понимание эмоций, управление эмоциями. Проведено много исследований, показавших, что уровень развития Э. и. человека коррелирует с качеством выполнения им ряда в большей степени практических видов деятельности. Установлено, напр., что показатели труда выше у работников, к-рые имеют более высокий показатель социального интеллекта и EQ; что низкий уровень этого показателя у управляющего персонала высшего и среднего звена является сигналом возможной неудачной карьеры; что лучших результатов добиваются управляющие и лидеры с выраженной эмоциональной компетентностью и т. п. Обобщенный вывод из такого рода исследований образно выражает рекламный слоган: «Благодаря IQ вы устраиваетесь на работу, а благодаря EQ – делаете карьеру».

Книга Д. Гоулмана «Эмоциональный интеллект» (1995 г.) представила Э. и. как универсальное средство избавления человека от многих бед и успешного продвижения в жизни. Идея оказалась востребованной, получила широкое распространение, став основой для многочисл. тренингов-коучингов, консультирования и др. услуг практикующих психологов. Стремительный успех идеи Э. и. объясняется рядом причин. Психоанализ и гуманистическая психология – 2 осн. направления психологии, масштабно взявшихся за решение психотерапевтических задач, – были сосредоточены больше на поддержке человека, избавлении его от недостатков и страданий, чем на успешном продвижении в жизни. Гуманистическая идея самоактуализации была скорее призывом и советом стремиться к совершенству, чем указанием конкретных способов, какими этого можно добиваться. То, что идея Э. и., наоборот, больше сосредоточена на развитии способностей, помогающих успешному достижению жизненных целей, и указывает путь их совершенствования, создало благоприятные условия для ее принятия и быстрого распространения. Др. причина связана с трактовкой соотношения эмоций и интеллекта. Обсуждение этого вопроса заложили еще в Древней Греции сторонники Эпикура, рассматривавшие эмоции как руководящее начало жизни, и стоики, полагавшие, что разум должен обуздывать эмоции. В настоящее время это отражается в факте господствования когнитивной психологии. Но жизнь показывает, что ее знание, понимание людей, умение ладить с ними порой важнее, чем интеллектуальная образованность, поэтому провозглашенный сторонниками Э. и. тезис «важен не только разум, но и эмоции» отвечал повседневному опыту и встретил понимание.

Полкование термина «Э. и.» затрудняется тем, что его буквальное содержание содержит внутр. противоречие, к-рое становится особенно заметным из-за перевода англ. intelligence на русский как интеллект. Если вспомнить, что интеллект и аффект, познание и эмоции в истории познания всегда противопоставлялись, что закреплено даже в специальном термине «дихотомное строение психики», то сочетание Э. и. получает такое же загадочное звучание, как «жаркий холод» или «черная белизна». Однако факт, что идея Э. и в совр. когнитивно ориентированной психологии подчеркивает значение эмоций и показывает важность его признания, является, безусловно, положительным.

• Андреева И. Н. О становлении понятия «эмоциональный интеллект» // Вопр. психологии, № 5, 2008; Гоулман Д., Бояцис Р., Макки Э. Эмоциональное лидерство: Искусство управления людьми на основе эмоционального интеллекта. М., 2008.

Категоризация (гр. κατηγορία – высказывание, признак; англ. categorize – классифицировать, устанавливать категорию) – базисное понятие психол. науки (Дж. Брунер), как и более распространенный в отеч. психологии (в первую очередь, в школе Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева, А. Р. Лурии) термин «означивание» или «опосредованность значением». Восприятие и осознание объектов и событий окружающей физич. и социальной действительности, др. людей и даже самого себя является, с т. зр. психол. науки, обобщенным и опосредованным. Воспринимая единичный объект, человек сознательно или на неосознаваемом уровне его категоризует, т. е. относит этот единичный объект к нек-рому классу объектов, представителем или носителем к-рого может выступать некий перцептивный эталон, вербальное значение, социальный стереотип, типажный образ и т. п., и категоризовав, т. е. соотнеся это единично воспринятое с категорией или неким значением, субъект проецирует свое знание об этой категории на единичный объект. Во времена В. Вундта это обозначалось как перцепция (непосредственное восприятие) и апперцепция (проекция на воспринимаемое опыта воспринимающего субъекта), обеспечивающая, в частности, константность восприятия (относительная независимость восприятия от внеш. условий). Так, напр., в результате неосознанных перцептивных операций, связанных с поправками на удаленность, высокий человек на далеком расстоянии воспринимается высоким человеком, а не маленькой «букашкой», несмотря на ничтожно малую величину его проекции на сетчатку глаза. Имея эталонный образ человека и делая поправку на удаленность, наше восприятие создает адекватный истинным размерам человека перцептивный образ.

Относительно социальной перцепции (т. е. восприятия человека человеком), процесс К. заключается в том, что, воспринимая некоего человека, о к-ром мы предварительно ничего не знаем, мы, тем не менее, по внеш. признакам его облика, выражению лица, одежде, манере движения его категоризуем, т. е. относим к тому или иному социальному типажу, возрастной группе, социальному статусу и т. п., и исходя из знания этого типажа (не только лично приобретенного, но и полученного из книг и газет, просмотра художественных и документальных фильмов, рассказов близких людей и дальних), мы проецируем на него (приписываем ему) некие личностные характеристики и поведенческие ожидания. Т. е. в результате процесса К. субъект имеет дополнительную информацию о воспринимаемом, почерпнутую из перцептивных эталонов, естеств. языка, поведенческих сюжетов. Т. о., восприятие и осознание единично воспринимаемого оказывается опосредованным (значениями или категориями) и обобщенным. Все вышесказанное относительно процесса К. справедливо не только применительно к процессам восприятия, но и осознания, памяти, воображения. Наше восприятие мира вооружено и вместе с тем ограничено средствами К. Как писал Л. Витгенштейн, «Границы моего языка определяют границы моего мира» (2003). С этой т. зр. выделено из потока ощущений или извлечено из памяти и затем осознано может быть только то, для чего имеется соответствующее значение, эталоны, стереотипы, типажи.

Представляет интерес феномен возможного искажения воспринимаемого в сторону большего соответствия эталонной форме. Т. е. видение и интерпретация воспринимаемого подстраивается под некие эталонные, стереотипные формы, подчас принося в жертву точность восприятия. Так, применительно к житейским историям очевидец неосознанно категоризует их, подводя к эталонным житейским или литературным сюжетам. Дж. Брунер исследовал проблематику описания человеком своего жизненного пути, своей жизненной ситуации в рамках т. наз. нарративной психологии (нарратив – рассказ). Рассказывая психотерапевту события своей жизни, человек неизбежно использует уже имеющиеся сюжеты, как бы подгоняя собственное бытие под культурно-исторически сложившиеся сценарии и сюжеты нарратива. Т. е. и жизненные сценарии, и сюжеты можно рассматривать как объемные и емкие единицы категоризации.

В обл. психологии личности исследование содержания и функционирования индивидуальных форм К. представлено в теории личностных конструктов Дж. Келли. Он рассматривал обычного человека как познающего мир и себя исследователя, к-рый проверяет гипотезы, касающиеся мироустройства с помощью личностных конструктов – иерархически организованных биполярных оппозиций, на языке к-рых осуществляется описание мира. Им же разработан методический аппарат – «репертуарные решетки», позволяющие с помощью факторного анализа выделять разного уровня обобщения индивидуальные категории субъекта познания. Областью психологии, исследующей структуру, содержание, генезис и функционирование категорий в процессе миропознания, является психосемантика (В. Ф. Петренко, А. Г. Шмелев), где многие методические принципы Келли также распространены на исследование К. не только в сфере межличностного познания, но и применительно к психологии искусства и массовых коммуникаций, в области полит. и этнопсихологии, исследований экологического сознания и представлений в области права, этики, юриспруденции и т. п., т. е. исследований имплицитных моделей мира субъекта в самых разных сферах бытия. В области социальной психологии К. тесно связана с проблемой социальной идентичности. А. Тэшфел и Дж. Тернер в эксперим. исследованиях показали, что даже простое разбиение однородной группы испытуемых на 2 класса (напр., А и Б) способно вызвать у них чувство групповой сплоченности, фаворитизма и конкуренции. Любые формы дифференциации при К. по социальному, национальному, религиозному, возрастному принципу способны мобилизовать групповое единство, но одновр. вызвать и чувство противостояния и агрессии. И наоборот, К. по общему основанию ведет к интеграции вначале на уровне социальных представлений (С. Московичи), а затем и на уровне социального поведения.

• Петренко В. Ф. Введение в экспериментальную психосемантику: исследование форм репрезентативности в обыденном сознании. М., 1983; Он же. Основы психосемантики. М.-Смоленск, 1997.

Категоризация понятий общение и коммуникация. Аналитическое исследование развития понятий О. и коммуникация (К.) показало, что в отеч. психологии по-прежнему нет однозначной всеми разделяемой трактовки этих понятий. Начавшееся в 1970–1980-х гг. стремительное развитие в нашей стране социальной психологии привело к активному исследованию проблем О., межгрупповых и межличностных отношений, проблем восприятия людьми друг друга, их взаимодействий в самых разных сферах деятельности. Соотношение понятий «К.» и «О.» было на острие дискуссий и обсуждений профессионального психол. сообщества того времени. Выполненный категориальный анализ показал, что в науч. и справ. литературе первым появился термин «К.» и существенно позднее – понятие «О.». Однако начиная с сер. 1970-х и в 1980-е гг. последнее все явственнее выдвигалось исследователями на первый план. Этот период характерен тем, что в трудах А. Н. Леонтьева (1965), Б. Д. Парыгина (1971), Д. Б. Эльконин (1971), Б. Ф. Ломова (1975, 1976), А. А. Леонтьева (1975), Б. Г. Ананьева (1977), Г. М. Андреевой (1980) и др. ученых подчеркивалась связь О. с деятельностью, в противоположность зап. концепциям, в к-рых категория деятельности в связи с О. вообще не рассматривалась.

Однако характер связи О. и деятельности у отеч. авторов понимался по-разному. А. Н. Леонтьев рассматривал О. как опр. сторону деятельности, поскольку оно включено в любую деятельность, являясь ее элементом. И в то же время саму деятельность рассматривал как условие О. Б. Д. Парыгин писал, что О. может выступать в одно и то же время и как процесс взаимодействия людей, и как информационный процесс, и как отношение людей друг к другу, и как процесс их взаимного влияния друг на друга, и как процесс их взаимного переживания и взаимного понимания друг друга. Д. Б. Эльконин О. интерпретировал как особый вид деятельности, аналогично А. А. Леонтьев понимал О. как один из видов речевой деятельности. Б. Ф. Ломов рассматривал их как 2 стороны социального бытия человека, его образа жизни. Г. М. Андреева, как бы подводя итог общей дискуссии, развивает идею «вплетенности» О. в деятельность, при к-рой деятельность организуется и обогащается. При этом само О. определяется как сложный многоплановый процесс установления и развития контактов между людьми (межличностное О.) и группами (межгрупповое О.). О. порождается потребностями совместной деятельности и включает в себя как минимум 3 разл. процесса: К. (обмен информацией), интеракция (обмен действиями) и социальная перцепция (восприятие и понимание партнера). В предлагаемой Г. М. Андреевой дефиниции определяющая О. категория – контакт. Контакт определяется как связь, взаимодействие; соприкосновение, соединение; согласованность, сотрудничество. Контакт также определяется как непосредственное О. Тем не менее Г. М. Андреева не развивает далее идею контакта, а останавливается в осн. на когнитивной трактовке 3 осн. процессов (К., интеракции, социальной перцепции).

Как видно из этих определений, всеми авторами разделялся принцип единства О. и деятельности, что позволило им далее, оставаясь в рамках теории деятельности, позиционно отличаться в своих трактовках О. Ряд авторов определяет О. как процесс, другие – как вид или сторону деятельности (т. е. как опосредованный процесс), третьи – как отношение. Если процесс понимать как последовательную смену состояний, тесную связь закономерно следующих друг за другом стадий развития, представляющих непрерывное единое движение, то дальнейшая конкретизация определения О. возможна через его функции, формы и структуры. По существу, это является попытками категоризации понятия О., т. е. представляет собой мыслительные операции, направленные на оформление понятия О., как категории предельно обобщающей и классифицирующей результаты познавательной деятельности.

Теорет. и прикладными исследованиями О. с 1980-х гг. активно занимались в ИП РАН под рук. Б. Ф. Ломова. Определяя 3 класса функций О., Б. Ф. Ломов придавал гораздо большее значение коммуникативной составляющей, обозначив стороны О. как информационно-коммуникативную, регуляционно-коммуникативную и аффективно-коммуникативную. При этом подчеркивалось, что в них специфическим образом проявляются внутр. связи коммуникативной функции психики с когнитивной и регулятивной функциями.

Представление о том, что коммуникативная функция является частью О., разделяется с позиций гуманистической парадигмы большинством психологов. Но в исследованиях, где опора идет, на системно-информационную (аутопойэтическую) парадигму, а не на гуманистическую, – в кач. отдельной категории выдвигается только К., а понятие «О» практически исключается из анализа. С этих позиций К. осуществляется посредством трех различных селекций (в смысле выделения полезных сигналов на фоне различного рода помех): селекции информации, селекции сообщения этой информации и селективного понимания или непонимания этого сообщения и его информации (Луман, 2003). Ни один из этих компонентов не может иметь место без других, поэтому К. осуществляется лишь в том случае, если понятно различие сообщения и информации. Человек в процессе коммуникации схватывает в акте понимания различие между информационной ценностью ее содержания и причинами, по которым сообщается содержание. При этом коммуникация может подчеркивать ту или иную сторону, то есть больше обращать внимания на саму информацию или на экспрессивное поведение. Если подобной селекции в акте понимания не происходит, то имеет место простое восприятие сигнала. Таким образом, новым в подобном понимании коммуникации является различение трех компонентов: информации, сообщения и понимания, каждый из которых не существует вне коммуникации.

Подобная трактовка понятия К. не разделяется многими социальными психологами. По мнению отдельных исследователей, для социальной психологии категория «О.» вообще является базовой и даже просматривается как источник и основа социальной психики (Коханов, 2001). Поскольку многие психологи были согласны с тем, что О. процесс сложный и многомерный, то ни у кого не вызывал сомнения тот факт, что функции О. можно систематизировать по самым разным основаниям. Б. Ф. Ломов предложил вторую систему представления функций О.: 1) как организацию совместной деятельности (эта функция О. исследуется в общей психологии, психологии труда, психологии управления и т. п.); 2) как познание людьми друг друга (изучается в общей, социальной и педагогической психологии, в частности, одним из первых исследователей этой стороны общения был А. А. Бодалев); 3) как формирование и развитие межличностных отношений. Эта функция О. является предметом исследования социальной психологии, социологии, политологии, этики, экономики и др. наук. Однако как показывает анализ, исследование этих функций О. в конкретных прикладных разработках приводит к сужению понятия О. как категории. Например, при исследовании проблем О. с позиций познания людьми друг друга (Бодалев, 1996) О. определялось как «взаимодействие между людьми, осуществляемое с помощью средств речевого и неречевого воздействия и преследующее цель достижения изменений в познавательной, мотивационно-эмоциональной и поведенческой сферах участвующих в О. лиц». Здесь делается акцент на межличностной стороне О.

Аналогичная ситуация обнаруживается при исследовании М. И. Лисиной влияния О. на психическое развитие ребенка (Лисина, 1997). Понятие О. определялось ею как «взаимодействие двух (или более) людей, направленное на согласование и объединение их усилий с целью налаживания отношений и достижения общего результата». Это определение также связано с межличностным О.

В этих исследованиях понятие К. уходило в сторону, как не самое важное в предмете исследования, равно как «исчезало» понятие О. в системно-информационном подходе инженерной и когнитивной психологии.

Проблему О. и К. затрагивал в своих работах и Б. Г. Ананьев (1977). Имея в виду самые разные ситуации О., он отмечал, что на любом уровне и при любой сложности поведения личности существует взаимозависимость между информацией о людях в межличностном О., между К. и саморегуляцией поступков человека в процессе О. и преобразованием внутреннего мира самой личности.

Проведенный далеко не полный категориальный анализ понятий О. и К. в словарных изданиях и основных трудах отечественных психологов, показал, что до сих пор наблюдается смешение понятий О. и К., заметна недостаточная проработка их соотношения и семантики, проявляющаяся на всем временном и научно-понятийном пространстве психологии. Не до конца решены вопросы: чем же отличаются К. и О., являются ли они категориями в общенаучном понимании этого слова и можно ли от приблизительного и вкусового толкования этих понятий перейти к их методологически строгому определению? Нам представляется, что это возможно, если учитывать различия в парадигмальных подходах, поскольку не вызывает сомнения, что О. – это базовая онтологическая категория, являющаяся важнейшей частью описания структуры человеческого бытия, наравне с категориями «отношение» и «деятельность» (в том числе жизнедеятельность). При этом К. выступает как категория второго уровня, являясь в социальных условиях составной частью общения, но в условиях другой предметности (в инженерной, когнитивной психологии) – выступая самостоятельной базовой категорией.

• Ананьев Б. Г. О проблемах современного человекознания, 1977; Андреева Г. М. Социальная психология, 1980; Бодалев А. А. Восприятие человека человеком, 1965; Он же. Психология общения, 1996; Коханов Е. Ф. Общение как взаимодействие социальных субъектов // Менеджмент в России и за рубежом. № 5, 2001; Лисина М. И. Общение, личность и психика ребенка,1997; Ломов Б. Ф. Проблемы психологии общения, 1984; Луман Н. Что такое коммуникация? 2003 (интернет-публикация); Парыгин Б. Д. Основы социально-психологической теории, 1971; Проблемы общения в психологии / Отв. ред. Б. Ф. Ломов, 1981.

Коммуникативная деятельность (лат. communicatio связь, сообщение) – деятельность, предметом к-рой является О. с др. человеком – партнером по О. Понятие К. д. позволяет раскрыть психол. природу О. Коммуникативная потребность состоит в стремлении человека к познанию и оценке др. людей, а через них и с их помощью – к самопознанию и самооценке. Люди узнают о себе и об окружающих благодаря разнообразным видам деятельности, т. к. человек своеобразно проявляется в каждой из них. Но К. д. играет в этом отношении особую роль, т. к. она направлена непосредственно на др. человека как на свой предмет, и, будучи двусторонним процессом (взаимодействием), приводит к тому, что познающий и сам становится объектом познания и отношения другого или других участников О. Коммуникативные мотивы – это то, ради чего предпринимается О. Понимание предмета К. д. приводит к выводу о том, что мотивы О. воплощаются или «опредмечиваются» в тех качествах самого человека и др. людей, ради познания и оценки к-рых данный индивид вступает во взаимодействие с кем-то из окружающих. Коммуникативное действие – целостный акт, адресованный др. человеку и направленный на него. Выделяются 2 осн. категории коммуникативных, адресованных др. человеку и направленных действий: инициативные и ответные действия. Коммуникативные операции – это средства О., с помощью к-рых осуществляются коммуникативные действия. Выделяются 3 группы средств О.: экспрессивно-мимические, преобразованные предметные действия, вербальные. Продукты К. д. – образования материального и духовного характера, создающиеся в итоге О. К ним относится прежде всего «общий результат», а также взаимоотношения и, главное, образ самого себя и др. людей – участников О.

Коммуникативное ядро личности – это единство отражения, отношения и поведения, проявляемое при прямых или опосредованных какими-либо техническими средствами контактах индивида с разл. людьми и общностями. К. я. л. проявляется, во-первых, во всех формах знания (образы восприятия, представления, понятия, образы воображения) о людях и общностях, к-рыми располагает человек и к-рые более или менее полно актуализируются у него в О. с ним; во-вторых, во всех переживаниях, проявляемых в контактах с др. людьми или общностями; в-третьих, во всех видах вербального и невербального поведения, через к-рые возникают эти контакты. Вступая в О. с людьми или общностями, человек обнаруживает опр. направленность. Жестокость, черствость, грубость, лживость, злобность, скрытность и др. подобные качества, вместе взятые, составляют К. я. л. одного типа. Чуткость, альтруизм, милосердие, совестливость, искренность, доброта и мн. др. похожие качества в совокупности образуют К. я. л. др. типа. Следя за проявлением в реальной жизни каждого из входящих в ту или иную совокупность качеств, можно установить характерный для человека уровень восприятия и понимания др. людей или общностей, эмоционального отношения к ним.

Используя оригинальные методики, В. Н. Куницына выделила след. уровни успешности О.: мастерства и свободы в О., лидерский, радикально-партнерский, жестко-консервативный, авторитарно-агрессивный, невротического одиночества и застенчивости. При этом были даны содержательные характеристики каждого уровня, связанные с особенностями психич. свойств, в совокупности образующих основу К. я. л.: 1) Уровень мастерства и свободы в О. предполагает высокую совместимость, контактность и гибкость, адаптивность, хорошую саморегуляцию, отсутствие отчужденности, т. е. высокую включенность в социальные связи, отсутствие фрустрированности и напряженности, адекватность реагирования. 2) Лидерский уровень легко достигается экстравертами, хорошо владеющими навыками и умениями устанавливать и поддерживать О. Это лидеры по натуре, уверенные в себе и удовлетворенные сложившимися отношениями в близком кругу, находящие взаимопонимание с людьми, с чувством собственного достоинства, к-рое избавляет от недоверия к людям и лишних ссор и недоразумений. Они смелы и активны в контактах, без лишней чувствительности, прибегают к манипуляциям, владеют разнообразными способами влияния и воздействия на людей, не авторитарны. 3) Радикально-партнерский уровень характерен для людей конформных, умеющих выслушать и найти общее решение, хорошо работающих в группе, владеющих самоконтролем, практичных и неагрессивных. 4) Жестко-консервативный уровень отмечается у людей закрытых, расчетливых, нонконформных, погруженных в себя и не контролирующих свои эмоции, редко проявляющих эмпатию. 5) Авторитарно-агрессивный уровень достигается людьми, у к-рых авторитарность сочетается с высокой агрессивностью, нет гибкости в способах влияния, пониженное самоуважение и высокая тревожность. Часто они эмоционально нестабильны, фрустрированы, конфликтны, раздражительны, взвинчены, нетерпеливы, недоверчивы без партнерской ориентации. 6) Уровень невротического одиночества и застенчивости обнаруживается у людей несмелых, робких, неуверенных в себе, глубоко одиноких, аутистичных, крайне невротизированных, плохо адаптирующихся.

Существуют относительно устойчивые симптомокомплексы, к-рые выражают сущность К. я. л. и характер к-рых благоприятствует О. гуманистического типа или затрудняет его. Вместе с тем нельзя рассматривать качества, входящие в К. я. л. как неизменяющиеся, фатально присущие человеку. С перестройкой в мотивационно-потребностной сфере личности, с изменением субъективного значения для нее людей и групп, входящих в круг О., а также под влиянием трансформации в ее Я-концепции происходят перемены в проявлениях по отношению к ним качеств личности, а следовательно, изменяется и К. я. л. в целом. В коммуникативном ядре одни качества могут играть доминирующую роль в становлении личности, а другие – подчиненную. Очевидно, что структуры коммуникативных ядер у этих людей различны.

Эти различия вызываются глубинными психол. причинами. С одн. стор., это связано с содержательным богатством или бедностью впечатлений, к-рые инициируют у личности лица опр. категории или даже общности. С др. стор., это зависит от того, что критическая масса опр. впечатлений о людях и общностях, необходимая для наступления у личности значительных изменений в отражении, отношении и поведении, у одних достаточно большая, у других очень маленькая. На отражение, отношение и поведение непосредственно влияет не только общая масса впечатлений сама по себе, но и характер этих впечатлений, а также то, на удовлетворение каких потребностей они работают. Впечатления могут косвенно способствовать реализации важной для личности потребности в творческом труде, ее притязаниям, связанным с опр. материальным достатком и т. д. От того, каким оказывается К. я. л., зависят потребности не только непосредственно связанные с О., но и др.

В психич. склад личности входят разл. образования, в к-рых проявляются ее отражение, отношение и поведение, прямо связанные с взаимодействием и др. сторонами действительности (напр., с природой, техникой, абстрактными знаковыми системами и др.). Многие исследователи доказывали, что познание др. людей и общностей, отношение к ним, обращение с ними для большинства людей – это тот стержень, к-рый образует личность и оказывает сильнейшее воздействие на все др. свойства, входящие в ее психич. склад. К числу осн. факторов, влияющих на развитие названных взаимосвязей, следует отнести субъективную значимость для человека той стороны действительности (природа, труд, учение, семья и др.), по поводу к-рых должна актуализироваться его коммуникативная сфера.

Т. о., потребности личности воздействуют на отражение др. людей и общностей, на отношение к ним и на характер поведенческих контактов с ними. Удовлетворение или неудовлетворение их в О. изменяют отражение др. людей и общностей, эмоциональный отклик на них и поведение по отношению к ним. Но не менее важно в этих процессах влияние способностей личности. Можно назвать довольно длинный ряд психич. свойств, играющих роль способностей, к-рые активно воздействуют на то, как протекают процессы познания личностью др. людей или общностей, как при этом реагирует ее эмоциональная сфера и как сам человек ведет себя по отношению к ним. Здесь следует говорить о децентрации, эмпатии, идентификации и рефлексии. Готовность человека к полноценному межличностному О. – это сложнейший многокомпонентный процесс, к-рый предполагает одновременное развитие психики человека по неск. взаимосвязанным направлениям. Главное в нем – формирование гуманистического по своему характеру К. я. л., т. е. достижение такого уровня отражения любого человека, отношения к нему и поведения, когда он воспринимается как самая большая ценность.

• Бодалев А. А. Психология общения. М.-Воронеж, 2002; Куницына В. Н., Казаринова Н. В., Погольша В. М. Межличностное общение. СПб., 2001.

Коммуникативные способности индивидуально-психол. особенности личности, обеспечивающие эффективное взаимодействие и адекватное взаимопонимание между людьми в процессе О. или выполнения совместной деятельности. К. с. позволяют успешно вступать в контакт с др. людьми, осуществлять коммуникативную, организаторскую, пед. и др. виды деятельности; они определяют качественные и количественные характеристики обмена информацией, восприятия и понимания др. человека, выработки стратегии взаимодействия. К. с. связаны с возможностями нейтрализации или минимизации факторов, затрудняющих коммуникацию – «барьеров О.»: а) личностных, смысловых (мотивы, цели, установки), б) собств. коммуникативных (связанных с «техникой» О.), в) языковых (владение языком и речью) и г) психофизиологических (задатки, возможности, темповые характеристики и т. д.). Коммуникативные и когнитивные способности можно отнести к классу интегральных способностей. Обозначение родовой принадлежности коммуникативных способностей (К. с.) дает возможность преодолеть пробел в трактовке этого понятия, отмечаемый исследованиями (Г. М. Андреева, А. А. Кидрон): отрыв представления о К. с. от системы общих и специальных способностей. Опираясь на положение С. Л. Рубинштейна о ядре и периферии способностей, можно говорить о том, что ядро структуры К. с. составляют свойства компонентов субъекта О., а периферию – качества, отражающие степень сформированности коммуникативных умений. К «ядерным» компонентам К. с. относятся: коммуникативно-информационный (контактность, речевые способности, невербальная выразительность; сенситивность к социальным объектам, наблюдательность); когнитивный (социально-перцептивные способности, социальный интеллект); эмотивный (эмпатийность, тактичность, чувствительность к обратной связи); конативный (организаторские способности, оптимальный стиль О.) и креативный (способность к персонализации) (В. А. Ганзен).

В структуру К. с. входят компоненты: социальная перцепция (восприятие, понимание и оценка др. людей, самих себя, групп и т. п.); гностические умения, рефлексия, связанная с осознанием, систематизацией и переносом информации; волевые качества; познавательные умения, связанные с особенностями внимания, мышления и памяти; интеракционные умения (умение «подавать себя», умение ориентироваться на собеседника); восприятие и адекватное понимание разл. рода знаковых систем: вербальной и невербальной, пара– и экстралингвистической (интонации, паузы), оптико-кинетической (жесты, мимика, пантомимика); умение понимать контекст и подтекст; умение использовать знаковые системы в целях решения опр. коммуникативных задач. К. с. являются профессионально важными компонентами управленческой технологии, психол. – пед. деятельности, а также в сфере социального сервиса. В последние десятилетия в науч. обиход вошло понятие «педагогическое О.» (А. А. Леонтьев, В. А. Кан-Калик), стили педагогического О. (Аминов, 1997; Зимняя, 1997; Митина, 1998; Хараева, 1982; Никонова, 1986), к-рые отражают не только профессиональное мастерство педагога, но связываются с индивидуальными потенциальными возможностями учителей. О. составляет необходимое и специальное условие присвоения ребенком достижений истор. развития человечества (А. Н. Леонтьев). О. с окружающими людьми складывается в онтогенезе постепенно. Реакция сосредоточения, «комплекс оживления» как первая форма О. со взрослыми, разл. экспрессивно-мимические средства (взгляды, улыбка, выразительные движения, вокализации) – вот предпосылки и средства О., к-рые можно фиксировать, «измерить» с самого рождения ребенка (М. И. Лисина с сотр.).

Однако в поведении детей много различий. Дети отличаются друг от друга не только внешне, но и бесконечным разнообразием форм приема пищи, реакциями на внеш. стимулы, движениями, способностью развивать индивидуальный стиль поведения в непривычных, новых ситуациях. Одним новорожденным нравится, когда до них дотрагиваются, другим – нет. Нек-рые дети реагируют на внеш. факторы быстро и бурно, другие – медленно и вяло; у них различна сила сосания, реакции на какие-то раздражители, запас жизненной энергии, степень и формы проявления эмоций. Наблюдения за детьми, продолжавшиеся в течение 10 лет, свидетельствуют о стабильности отмеченных в раннем детстве форм реагирования и темперамента (Массен, Конджер и др., 1987; Флэйк-Хобсон, Робинсон, Скин, 1993).

Наряду с индивидуальными характеристиками речи особенности акустических средств передачи (кодирования) невербальной информации: тембр, мелодика речи, энергетические характеристики, темпо-ритмические особенности речи, атипичные индивидуальные особенности произношения (смех, покашливание, заикание и т. п.) – существенно различаются у разных людей. Эти невербальные сигналы или реакции детей с раннего возраста служат установлению контактов и взаимных отношений между детьми и взрослыми. С появлением речи невербальные средства О. не исчезают, а, напротив, становятся еще более ярким и непосредственным индикатором состояния между участниками коммуникации. Невербальное О. и невербальная коммуникация, связанные с неречевыми аспектами взаимодействия людей, обеспечивают наибольшую эффективность коммуникации и не всегда совпадают с прямыми вербальными средствами выражения мысли, но всегда являются точным индикатором состояния говорящего – слушающего. Слова могут скрывать глубинный смысл воздействия на собеседника, а невербальные средства – отражать его. Интонация, тембр, поза или жесты часто выдают истинное намерение или состояние говорящего, в то время как словесное выражение скрывает его, нередко искажая действительность. Важно отметить относительную независимость невербальной коммуникации от языковых барьеров, точнее – от социо– и этнокультурных факторов. Речь идет об одинаковом «прочтении» представителями разл. языковых культур выражений лиц: радости, отвращения, удивления, печали, гнева, страха (базовых эмоциональных реакций). Известно, правда, что формы невербального поведения людей разл. культур, языки невербального О. значительно варьируют в зависимости от возраста, пола и уровня культуры (формы приветствия – прощания, согласия – несогласия, межличностное пространство и т. п.) (А. А. Леонтьев; В. П. Морозов; И. Атватер и др.).

Диагностика К. с., как правило, осуществляется как по степени интенсивности, активности, длительности осуществления контакта, широте круга О., успешности решения коммуникативных задач, так и по динамическим характеристикам – легкости и скорости формирования коммуникативных навыков и умений, по соотношению вербальных и невербальных компонентов (выражение лица, позы и жесты, интонация и тембр голоса, межличностное пространство и т. п.), по эмоциональной выразительности. Разнообразие используемых средств, индивидуальное своеобразие коммуникативного поведения личности, стиль О. в значительной степени определяются взаимосвязью социально-психол., психол. и психофизиол. факторов. Устойчивость в К. с. избирательность форм реагирования, темпоральные характеристики обеспечиваются преим. за счет природных факторов: темперамента и свойств нервной системы, соотношения I и II сигнальных систем, а также характеристики межполушарного взаимодействия (В. С. Мерлин; Э. А. Голубева; М. К. Кабардов; А. И. Крупнов; Н. А. Аминов; Е. С. Михайлова; и др.). Для людей, испытывающих трудности в О., установлении контактов с партнерами, в настоящее время широко применяется социально-психол. тренинг, к-рый в разл. условиях ролевой игры позволяет достигать опр. уровня коммуникативной компетенции.

Коммуникативная компетентность рассматривается как степень удовлетворительного овладения опр. нормами О., поведения, как результат научения. Коммуникативная компетентность влияет на усвоение этно– и социально-психол. эталонов, стандартов, стереотипов поведения, овладения «техникой» О.

• Голубева Э. А. Способности. Личность. Индивидуальность. Дубна, 2005; Жуков Ю. М. Коммуникативный тренинг. М., 2004; Кабардов М. К. Коммуникативно-речевые и когнитивно-лингвистические способности // Способности и склонности, М., 1989; Кабардов М. К., Арцишевская Е. В. Языковые и коммуникативные способности и компетенции // Вопросы психологии. 1996. № 1; Кабардов М. К., Зимняя И. А., Ушакова Т. Н. Язык и речь // Московская психологическая школа: История и современность: В 3 т. / Под ред. действ. чл. РАО, проф. В. В. Рубцова. М., 2004 Т. 1. Кн. 1; Леонтьев А. А. Психология общения. М., 2008.

Коммуникация как общение: перспективы исследования. Одним из естеств. следствий роста популярности исследований О. стало динамичное расширение смыслового поля значений этого многомерного явления. Этому способствовала дискуссия в 1970-х гг. о соотношении О. как фундаментальной категории с понятием деятельности и популяризация термина коммуникация (К.). Деловая К. приравнивалась по смыслу к понятию О. К. рассматривается нами в кач. многомерной и многозначной составляющей О. в целом, в кач. его состояния и процесса, из к-рого так или иначе вытекает все многообразие его поведенческих модификаций. Наряду с др. проявлениями К., в т. ч. и в кач. энергоинформационного поля, правомерно говорить о ней и как об особом состоянии деятельности, выступающей в форме высшего по сущности и качеству проявления О., носящего персонифицированный характер. Одна из перспектив исследований О. – обогащение его смысловых значений, где необходимо провести различие между «значимостью как весомостью», ролью феномена О., его «значением» и разл. смысловыми значениями. Обращение к смысловой, семантической составляющей психологии человеческого О. также становится все более актуальной, перспективной и плодотворно развивающейся областью общей психологии – психосемантики, особенно ее эксперим. направления (В. Ф. Петренко). В этом направлении заложены большие возможности для эффективной реализации коммуникативного потенциала как личности, так и социума с т. зр. социальной психологии. Вместе с тем обращение к смысловой стороне О. далеко не исчерпывается семантикой средств и процессов вербального взаимодействия людей. Большую значимость для постижения сущности К. имеют те смысловые составляющие О., к-рые связаны с характеристикой его как психич. состояния, так и его функциональной, социально содержательной стороной. Это предполагает описание и расшифровку смысла коммуникативной деятельности не столько в контексте общей психосемантики, сколько в структуре социальных отношений и их социально-психол. обеспечения. Не случайно смысловая нагрузка и веер разл. значений, напр., вертикальной или горизонтальной К. в первичном коллективе, как правило, не исчерпывается анализом лишь средств вербального или невербального взаимодействия, но предполагает диагностику реальных отношений и личностных позиций их субъектов. В еще большей мере сказанное относится к анализу и трактовке смысловой составляющей тех К., к-рые складываются в контексте всего социума.

Есть основание говорить о смысловом содержании коммуникативных отношений, давая характеристику их целевой, функц. или мотивационной направленности. Одним из первых глубинно-смысловой подход к анализу социальных коммуникаций как деятельности и как О. предложил Ю. Хабермас в теории коммуникативного действия, к-рая предполагала описание принципиально разл. структур коммуникативного поведения – «системы» и «жизненного мира». С одн. стор., «вертикальной», т. е. ориентированной на стратегические цели и интересы, с др. стор. – на «непосредственную К.», являющуюся символом «жизненного мира» (по Хабермасу) и ориентированную на «достижение взаимопонимания». Недостаток в стремлении к достижению взаимопонимания порождает компенсаторный механизм сознательной или бессознательной психол. манипуляции, к-рая, в свою очередь, ведет к деформации коммуникативных отношений. Теория Ю. Хабермаса требует признать проблемой совр. социума противоречие между стратегически ориентированными усилиями вертикальных структур на реализацию государственных интересов в жизненно важных зонах борьбы за рынки сбыта и источники сырья, с одн. стор., и – с др. стор. – трудностями одновременного обеспечения полноты внутр. коммуникаций, требующих для своего обеспечения не меньших усилий, чем для сохранения жизнеспособности системы в целом.

Проблема расхождения или даже разрыва между вертикальной и горизонтальной К. сводится к утрате или свертыванию в этих процессах свойств подлинного О. как процесса, ориентированного на достижение взаимопонимания между субъектами. Реальной альтернативой трудности достижением взаимопонимания между партнерами, с одн. стор., и ростом прессинга психол. манипуляции, с др. стор., могла бы стать и уже стала в понимании многих практика поддержания межкультурного диалога в живом О. с целью достижения консенсуса. Высшей формой организации и реализации смыслового и одновр. культурного потенциала публичного диалога как К., максимально приближенной к живому межличностному О., является такая модель обмена суждениями, когда в одном лице сталкиваются, соотносятся и аргументируются, казалось бы, несовместимые мнения. В дальнейшем они уравновешиваются вполне обоснованными создающими впечатление успешной решаемости выводами и конструктивными предложениями.

• Бодалев А. А. Восприятие человека человеком. Л., 1965; Буева Л. П. Человек: деятельность и общение. М., 1978; Каган М. С. Мир общения. М., 1988; Парыгин Б. Д. Анатомия общения. СПб., 1999; Соколов А. В. Общая теория социальной коммуникации. СПб., 2002; Habermas J. Theorie des Kommunikativen Handelus. Bd. 1–2. Frankfurt/Main, 1981.

Контакт – минимально необходимое условие О., позволяющее реализовать О. на самом поверхностном уровне. Может обеспечиваться как в знаковой (звуковой) форме, так и с использованием незнаковых (невербальных) средств. И в том, и в др. случае нет передачи содержательной информации; есть некий аналог сигнализации в формах исторически возникших и культурно специфичных выразительных средств. Критерием установления К. является наличие обратной связи, т. е. взаимообусловленный и взаимопонятный (релевантно интерпретируемый) обмен действиями. В случае намеренного или случайного осознания (рефлексии) К. последний может трансформироваться в целенаправленную активность (деятельность). Во всех случаях неотъемлемым атрибутом К. является психол. момент (интенция, мотив, установка, направленность и т. д.). В противном случае невозможен след. уровень О. – знаковая коммуникация, в процессе к-рой осуществляется передача и, соответственно, прием содержательной информации.

Манипуляция – это О., направленное на получение выгоды одним из субъектов О. Первоначально манипулирование людьми выступает как атрибут политики, где принимает форму «макиавеллизма». Время «официального» оформления М. в европейской культуре – выход в свет сводов законов «Государь» итальянского политика и мыслителя Н. Макиавелли, согласно к-рому человеческая природа «черна и дурна», что предполагает соответствующее отношение к людям. Термин «макиавеллизм» стал нарицательным, используется для обозначения нравственной позиции «цель оправдывает любые средства», т. е. пренебрежения общечеловеческой моралью. Однако этой позиции противостоял взгляд, основанный на вере в естеств. доброту человека (Ж. Руссо, И. Кант, Д. Дидро и др.). На необходимость освоения М. указывали М. Монтень, Б. Пас каль, Ф. Ларошфуко, но внимание к данному феномену было привлечено экзистенциализмом и гуманистической психологией, рассматривающих М. как форму принуждения и насилия, лишающую человека свободного выбора, нарушающую право человека на свободное самовыражение и волеизъявление, «обесценивающую» человеческое бытие. М. представителями этих направлений анализируется как противопоставление диалогическому О.

В зарубеж. психологии обсуждаются 2 крайние т. зр. на манипулирование. Одна, идущая от Г. Франке, Д. Карнеги и др., считающих М. необходимыми и полезными, т. к. они заменяют грубые методы достижения цели. Другая берет начало в трудах ученых гуманистической ориентации. Манипулятор в первом случае предстает как искушенный в разл. приемах субъект О., во втором – как личность несовершенная, неуверенная в себе и других, в связи с чем вынуждена прибегать к хитростям в О. В отеч. психологии манипулирование людьми как психол. проблема изучается недавно. Обе позиции зарубеж. коллег, по мнению многих отеч. психологов, в значительной степени абсолютизируют роль М. в жизни человека. В целом М. рассматривается как вид психол. воздействия, превращающего партнера по О. в объект, вещь, средство достижения собственной выгоды. М. предполагают наличие контроля, используются в обход сознания партнера, и манипулятор, благодаря неискреннему поведению, уловкам скрывает свои истинные намерения. Его цель – побудить др. человека к совершению каких-то действий, изменить его представления, желания, чувства, ценности. По признаку «получение выгоды для себя», т. е. нравственной оценки явления, наблюдается «разброс» позиций от полного признания необходимости М. до полного отрицания возможности их использования, как это представлено в гуманистической психологии. Большинство отеч. ученых занимают промежуточную позицию, и М. ими признаются необходимыми, даже приносящими пользу в опр. ситуациях.

М. носит односторонний характер, в связи с чем и эффективность, удовлетворенность и эмоциональное сопровождение О. различаются у партнеров и определяются с позиций одного человека. В М. изначально нет общей цели и единства намерений. Даже в случае взаимодействия 2 манипуляторов совместности не получается. М. -объект-объектная форма О. Что касается партнера, то он превращается в объект, овеществляется, т. е. теряет свою человеческую сущность, становится вещью. Сам манипулирующий, как субъект О., активен, старается взять инициативу в О. в свои руки; часто действует крайне избирательно и целенаправленно, выбирая наиболее приемлемый для достижения своей цели путь. Но с т. зр. онтопсихологии О., нарушая законы человеческого бытия, он тем самым не наделяет ценностью и себя. Онтологический подход к М. позволяет выделить в кач. определяющего ее признака лишение бытийной значимости партнера и самого О., что делает возможным получение собственной выгоды за счет другого. В опр. степени М. является антиподом диалога. Как онтологическая форма О., М. формируется из стремления господствовать и контролировать себя и окружающий мир, характеризуется не значимостью партнера как части бытия, а признанием его полезности. Т. к. М. не предполагает ни экзистенциальной, ни социально-функциональной взаимности, в ней не формируется чувство «Мы». Она не соответствует человеческой природе, т. к. с онтологической т. зр. ни к чему не приобщает, игнорирует нравственные и социально предписанные отношения. М. способствует выживанию индивида и общностей, но ограничивают их развитие, разобщают людей, делают отношения непрочными. С позиций экзистенциально-гуманистической психологии появление М. не было онтологически предопределено, но оно пользуются большей популярностью, т. к. манипулирование дает ощущение силы, власти, контроля, права использовать других. Кроме того, это возможность быстрого достижения цели, поскольку не учитываются желания, переживания и др. человека и игнорируется необходимость нравственного отношения к другому или другим.

• Братченко С. Л. Диагностика личностно-развивающего потенциала: Методическое пособие для школьных психологов. Псков, 1997; Доценко Е. Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита. М., 1996;. Ермаков Ю. А. Манипуляция личностью: смысл, приемы, последствия. Екатеринбург, 1995; Шостром Э. Анти-Карнеги, или Человек-манипулятор. Минск, 1992.

Обратная связь в межличностном общении (англ. interpersonal feedback). Понятие «обратная связь» (Обр. св.), предложенное основоположником кибернетики Н. Винером для технических систем и определяемое как воздействие «выхода» системы на ее «вход», как «цепочка передачи и возврата информации», было ассимилировано и науками о человеке. В социальной психологии понятие Обр. св. наполняется новым содержанием, поскольку этот феномен изучается как реализация субъект-субъектных отношений. В простейшем случае процесс Обр. св. осуществляется между 2 субъектами, один из к-рых передает другому информацию, сведения о своем восприятии разл. проявлений партнера, т. е. дает партнеру Обр. св., к-рую принято обозначать как межличностную. Субъектом продуцирующим и принимающим Обр. св., может быть не только личность, но и группа людей. Соответственно, выделяют межгрупповую Обр. св., а также Обр. св. в системе «личность-группа». Субъекта, передающего другому информацию о нем, называют коммуникатором или источником Обр. св. субъекта, к-рому предназначаются передаваемые сведения, называют реципиентом, или адресатом Обр. св. Межличностная Обр. св. понимается и как процесс подачи человеку информации о нем самом, и как результат этого процесса, его продукт, т. е. сама подаваемая информация, само сообщение. В исследованиях термин межличностная Обр. св. употребляется во втором его значении: как получаемые человеком от окружающих информация, сведения о себе и своем поведении, о том, каким он воспринят в деятельности и О. Чаще всего изучается вербальная намеренная Обр. св. Выделяют 3 функции Обр. св.: 1) регуляция поведения человека; 2) регуляция межличностных отношений; 3) источник самопознания.

Внимание к проблематике межличностной Обр. св. привлекла практика социально-психол. тренинга. Обр. св. является механизмом в группе тренинга, посредством к-рого каждый участник группы получает возможность верифицировать свои представления о том, как его поведение, мотивы, установки воспринимаются окружающими людьми. Механизм Обр. св. используется в тренинге в 2 вариантах – репродуктивной (аппаратурной) и личностной. В первом случае источник Обр. св. – техническое устройство типа видеомагнитофона, к-рое демонстрирует человеку видеозапись его поведения (video feedback). Использование видео в кач. Обр. св. лежит в основе разновидности социально-психол. тренинга – видеотренинга.

Источником личностной Обр. св. выступает др. человек. Выделяют 2 осн. разновидности Обр. св.: объективно-нормативную и субъективно-аффективную. Первая несет информацию о том, насколько поведение индивида отвечает существующим в обществе или группе нормам, и характеризует гл. о. реципиента Обр. св.; вторая, характеризуя и реципиента Обр. св., и ее коммуникатора, несет информацию о восприятиях и чувствах дающего Обр. св. по отношению к разл. проявлениям ее адресата. Субъективно-аффективная Обр. св. составляет сердцевину социально-психол. тренинга. Центральная задача тренинга – обеспечение условий для принятия личностной Обр. св. адресатом. Показано, что осн. условиями принятия информации, содержащейся в Обр. св., выступают, с одн. стор., характеристики формы, в к-рую облечена поступающая информация, с др. – установление климата доверия и взаимной поддержки в группе.

Изучение межличностной Обр. св. в зап. социальной психологии ведется как в русле тренингового направления, так и в русле эксперим. направления. В рамках эксперим. направления межличностная Обр. св. изучается в аспекте ее принятия, понимаемого как ее оценка реципиентами по след. параметрам: достоверность, правдоподобие или точность, желательность и воздействие. Исследуются 3 группы переменных, влияющих на принятие Обр. св.: 1) ролевые (статус) и личностные (компетентность, естественность, способность к соучастию, признание ценности др. человека) характеристики коммуникатора; 2) особенности личности (самооценка, локус контроля) реципиента; 3) характеристики самой Обр. св.: валентность (знак) Обр. св. – положительная или отрицательная; последовательность ее предъявления (сначала «+», потом «-» или наоборот); формы (поведенческая, эмоциональная; оценочная, информативная и смешанные формы) и стили ее подачи (объективный и аффективный). В экспериментах зафиксированы разнообразные феномены, возникающие при принятии Обр. св.: «Барнум-эффект», «эффект помалкивания», «скачок достоверности», «усиливающий эффект» и др.

В отеч. социальной психологии родоначальником традиции изучения межличностной Обр. св. является Л. А. Петровская, к-рую интересовал прежде всего фокус подачи Обр. св. коммуникатором – соответствие ее содержания реальному образу адресата, сложившемуся у коммуникатора, а также сходства-различия формальной структуры Обр. св., или «знания о др. человеке для него самого» (сообщения о др. человеке, адресованного ему самому) и формальной структуры «знания о др. человеке для третьего лица» (сообщения о др. человеке, адресованные третьему лицу, напр. исследователю). В первых эмпирических исследованиях, проводившихся на каф. социальной психологии ф-та психологии МГУ под рук. Л. А. Петровской с сер. 1970-х гг., отрабатывались категориальные сетки для изучения структуры Обр. св. с т. зр. ее формы, а затем и содержания. Кроме того, в первых исследованиях был задействован возрастной аспект подачи Обр. св. в реальных группах (типичные сравниваемые между собой группы – это старшеклассники, студенты и взрослые). Позже на основе анализа самоотчетов участников социально-психол. тренинга были выявлены след. тенденции трансформации межличностной Обр. св. в тренинге по сравнению с реальным О.: интенсификация подачи намеренной Обр. св., повышение ее адекватности, рост ее информативности, а также интенсификация восприятия Обр. св. в тренинге за счет минимизации оценочных суждений, увеличения использования автодескриптивных суждений, увеличения специфичности Обр. св., использования группового фонда обратных связей как источника самодиагностики и ряда др. факторов. В дальнейшем исследования межличностной Обр. св. под рук. Л. А. Петровской расширялись и углублялись в след. направлениях: 1) изучение роли Обр. св. в процессе группового развития и отражения процесса группового развития в характеристиках Обр. св. (на мат-ле реальных групп, объединенных совместной деятельностью); 2) многосторонние исследования роли Обр. св. в пед. О.; 3) поиск путей совершенствования подачи Обр. св. в тренинге через процедуру дебрифинга. Совр. исследования межличностной Обр. св. обогащаются за счет включения новых направлений – это анализ ее роли и возможностей в организационном О., в системе оценки персонала, а также в разл. сферах профессионального О. (управленческого, терапевтического, консультативного и др.).

• Арутюнян М. Ю., Петровская Л. А. Обратная связь в системе восприятия человека человеком // Психология межличностного познания / Под ред. А. А. Бодалева. М., 1981; Петровская Л. А. Обратная связь как феномен социально-перцептивных процессов в группе // Межличностное восприятие в группе / Под ред. Г. М. Андреевой, А. И. Донцова. М., 1981; Она же. Компетентность в общении. Социально-психологический тренинг. М., 1989; Соловьева О. В. Обратная связь в межличностном общении. М., 1992; Oberhoff B. Akzeptanz von interpersonellem Feedback: Eine empirische Untersuchung zu verschiedenen Feedback-Formen. Munster, 1978.

Общение – сложный многоплановый процесс установления и развития контактов между людьми (межличностное О.) и группами (межгрупповое О.), порождаемый потребностями совместной деятельности и включающий в себя как минимум 3 разл. процесса: коммуникацию (обмен информацией), интеракцию (обмен действиями) и социальную перцепцию (восприятие и понимание партнера). Термин О. является специфическим термином, используемым в отеч. социальной психологии для подчеркивания органической связи между О. и деятельностью, хотя и предполагаются разл. трактовки характера этой связи. При анализе межгруппового О. раскрывается его социальный смысл как средства передачи форм культуры и социального опыта не только между одновр. существующими группами, но и в ходе истор. процесса. В социальной психологии большое внимание уделяется межличностному О., где обозначенные 3 его стороны выступают как раскрытие субъективного мира одного человека по отношению к другому. Так, коммуникативная сторона О. предполагает обмен информацией между 2 индивидами. Специфика этого процесса в том, что, в отличие от информационного процесса в кибернетике, здесь решающее значение имеет ориентация партнеров друг на друга, т. е. на установки, ценности, мотивы каждого из них как активного субъекта. Поэтому имеет место не простое «движение» информации, но ее уточнение и обогащение.

Суть коммуникационного процесса – не простое взаимное информирование, но совместное постижение предмета, поэтому в нем даны в единстве деятельность, О. и познание. Специфичными являются и возникающие коммуникативные барьеры, порождаемые либо социальными факторами (полит., социальные или религиозные различия между партнерами), либо индивидуальными психол. особенностями общающихся (их «закрытость» или «открытость» к О.).

Важной характеристикой коммуникативного процесса является намерение его у частников повлиять друг на друга, воздействовать на поведение другого, необходимым условием чего выступает не просто использование единого языка, но и одинаковое понимание ситуации О. Средствами коммуникации являются разл. знаковые системы: прежде всего речь («вербальная коммуникация») и др. системы знаков, составляющие «невербальную коммуникацию». К последним относятся: оптико-кинетичекая система (жесты, мимика, пантомимика), изучаемая кинесикой; экстра-и паралингвистика (вкрапление в речь пауз, «торможений» и пр.), а также вокализация (качество голоса, его диапазон, тональность); организация пространства и времени коммуникативного процесса, изучаемые проксемикой (способы размещения партнеров по О., нормативы использования времени – точность, пунктуальность как опр. знаки); «контакт глазами» или визуальное О. (что приобретает также характер знаковой системы, напр., при разл. степенях интимности О.). Интерактивная сторона О. представляет собой построение общей стратегии взаимодействия и раскрывается в способах обмена действиями, что означает необходимость согласования планов действия партнеров и анализ «вкладов» каждого участника. В трансактном анализе обозначены условия эффективности интеракции: согласование позиций, занимаемых партнерами, ситуаций и стиля взаимодействия, адекватного для каждой ситуации. Большое значение имеет сам тип взаимодействия между людьми: кооперация или конкуренция и особый случай взаимодействия – конфликт. В отеч. социальной психологии интерактивная сторона О. традиционно рассматривается в контексте разл. форм организации совместной деятельности, что позволяет учитывать содержательный характер О.

Перцептивная сторона О. включает в себя процесс формирования образа др. человека, его восприятие, познание и понимание, что достигается «прочтением» за «занавесом» физич. характеристик человека его психол. особенностей и особенностей его поведения. Осн. механизмами познания др. человека являются идентификация (уподобление) и рефлексия (осознание того, каким воспринимают субъекта познания др. люди). В процессе межличностного восприятия возникает ряд «эффектов»: первичности и новизны (предъявления информации), «ореола», стереотипизации и т. д. Они в особой степени проявляются при формировании первого впечатления о человеке, где весьма высока роль установки. Специфической характеристикой перцептивной стороны О. является наличие атрибутивного процесса – приписывания др. человеку как причин его поведения, так и личностных черт. При восприятии и познании др. человека большую роль играет эмоциональная регуляция этого процесса, вызывающая явление аттракции – возникновения привлекательности партнера по О.

Проблемой остается точность межличностного восприятия, поскольку, в отличие от восприятия физич. объектов, здесь отсутствуют объективные критерии оценки. Своеобразным средством повышения точности межличностного восприятия является развитие перцептивной компетентности при помощи социально-психол. тренинга. Этот же способ служит обеспечению коммуникативных и интерактивных навыков партнеров по О. Рассмотренные в единстве 3 стороны О. создают важное условие оптимизации совместной деятельности людей и их отношений. Поэтому существенной задачей социальной психологии является разработка средств корректировки О., совершенствования навыков О., особенно необходимых тем категориям людей, профессиональная успешность к-рых во многом связана с эффективностью их О. (руководители, педагоги, врачи и пр.).

• Андреева Г. М. Социальная психология. М., 1998; Психология социального познания. М., 1997.

Общение: виды. Существуют разные виды и разновидности О. и их классификации. Обычно рассматриваются такие виды О., как прямое (непосредственное) и косвенное (опосредованное), активное и пассивное, кратковременное и устойчивое, заинтересованное и незаинтересованное, деловое, личное и межличностное раппортное и т. д. А. А. Леонтьев выделяет след. характеристики О. и в соответствии с ними строит классификацию О.: а) ориентация О. (социально ориентированное, личностно ориентированное); б) психол. динамика О. (информирование, обучение, внушение, убеждение и др.); это типы психол. взаимодействия, к-рое рассматривается не со стороны содержания или продукта трудовой деятельности, а в плане ее социальной организации; в) семиотическая специализация О. (какие средства используются в О., напр., материальные или знаковые, речевые); г) степень опосредованности (имеется в виду «социальная» дистанция, отделяющая коммуникатора от реципиента).

Выделяется классификация О. в зависимости от меры презентации в нем внутр. мира личности (М. И. Бобнева, К. А. Абульханова-Славская и др.). В. И. Гладышев акцентирует компенсаторное О., к-рое является иллюзорным способом восполнения человеком недостающих социальных связей К одной из самых общих классификаций видов О. относят и разделение его на непосредственное и опосредованное, формальное и неформальное. Рассматривают виды О. в зависимости от профессиональной сферы деятельности субъекта ОВ зависимости от задачи, ради к-рой осуществляется О., выделяют и такие его виды, как: а) социально ориентированное О. (О. реализует обществ. отношения и имеет целью организовать социальное взаимодействие), б) групповое предметно ориентированное О. (наиболее четко в нем обозначены отношения, обусловленные совместной деятельностью, непосредственная задача такого О. – организация группового взаимодействия), в) личностно ориентированное О. (осуществляется в 2 вариантах: либо как деловое, направленное на совместную деятельность, по сути совпадающее с предметно ориентированным, либо как О. типа «выяснения отношений») (Г. М. Андреева). Наряду с вербальным выделяют также и такой вид О., как невербальныое, к-рое выполняет функцию дополнения и замещения речевого высказывания, а также функции регуляции межличностных отношений, репрезентации эмоциональных состояний и т. д. (В. А. Лабунская). В зависимости от средств О. (вербальных и невербальных) могут быть построены специальные классификации видов О. и его форм. Так, при интеллектуальном О. преим. используются такие его средства, как слова, при эмоциональном – эмоции, чувства, при ориентировочном – ощущения и восприятия, при кинетическом – напр., обмен памятными подарками, при волевом – суггестия, контрсуггестия.

Разл. виды О. могут принимать те или иные формы в зависимости от субъектов и средств реализации. Выделяют след. формы О.: а) межличностное, б) межгрупповое, в) межсоциальное, г) между личностью и группой, д) между группой и обществом, е) между личностью и обществом. Можно выделить и такую классификацию, рассматривая приятельское, товарищеское, дружеское, супружеское О. Однако, как справедливо отмечается (Б. Ф. Ломов), классификация форм О. – это задача, к-рую психологии еще предстоит решить.

• Абульханова-Славская К. А. Личностный аспект проблемы общения // Проблемы общения в психологии. М., 1981; Леонтьев А. А. Психология общения. Тарту, 1977; Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М., 1984.

Общение знаковое – О. с помощью знаков или опосредствованное знаковыми операциональными системами. Психология изучает О. з. в разл. контекстах: развития сознания и самопознания индивидуальности человека, взаимообогащения личности в О., осуществления предметно-знаковой деятельности, самореализации в профессиональном труде, обеспечения социально-знаковой коммуникации и шире – знаково-символической трансляции культуры во взаимодействии с разл. социогуманитарными науками: философией, логикой, методологией, этикой, эстетикой, лингвистикой, этнографией, историей, культурологией, акмеологией, социологией, кибернетикой, информатикой, педагогикой и семиотикой (как, собств., наукой о знаковых системах). Психол. содержание, направленность и способы О. з. в истории общества и культуры (древнеегипетской, китайской, индийской, европейской и т. д.) эволюционировали вместе с развитием социума: от натуральных, естеств. – непосредственых форм (эмоционально-пластических, визуально-перцептивных, акустико-мнемических) самовыражения переживаний и обмена состояниями (чувствами, мыслями, действиями) через вербально-коммуникационные виды речи (устной, письменной, печатно-редактируемой, стихийно-сленговой) и знаково-символические способы трансляции социальных норм до искусств., информационно-операциональных систем, опосредованных техническими носителями кодов (лингвистических, логико-матем., компьютерных и т. п.).

Тем самым психич. процессы, составляющие психол. реальность О. з., обслуживают: 1) познание человеком самого себя в процессе самообщения (О. с собой) (путем рефлексивного самосознания собственного Я и самопонимания своей индивидуальности); 2) взаимообогащение личности в процессе О. с др. людьми (путем достижения взаимопонимания), причем как контактно-непосредственного (в актах поведения и взаимодействия), так и дистанционно-опосредоствованного искусств. языками (глухонемых, нейролингвистического и матем. программирования и т. д.); 3) коммуникацию социально взаимодействующих индивидов и трансляцию нормативной информации посредством операционно-технических систем (от азбуки Морзе через шифровальные коды до телекоммуникаций и компьютерной интернет-связи). О. з. реализуется в разл. рода социально-трансляционных системах: от социокультурных коммуникаций и социально-психол. взаимодействий через социально-кооперативную и профессионально-распределенную деятельность до понятийно-знаниевых компетенций и социотехнических и информационно-телекоммуникационных сетевых комплексов (Интернет, ГЛОНАСС и т. п.).

Согласно Е. А. Климову, взаимодействие индивидов в системах «человек – знак» служит основанием для выделения класса профессий, где О. з. является системообразующим в осуществлении профессиональной деятельности.

• Волков А. А. Грамматология. Семиотика письменной речи. М., 1982; Кассирер Э. Философия символических форм: В 3 т. М.-СПб., 2002; Климов Е. А. Профессии. М., 2000; Лосев А. Ф. Философия имени. М., 1990; Швырев В. С, Полторацкий. Знак и деятельность. М., 1970; Щедровицкий Г. П. Знак и деятельность. В 3 т. М., 2006.

Общение и деятельность: категориальный анализ. В структуре целостного бытия изначально существуют, реализуются, постоянно воспроизводятся и взаимопереходят друг в друга отношения субъекта с предметным миром (предметная деятельность) и отношения субъекта с др. людьми (О.). По мере развития они обретают относительную самостоятельность на основе опр. трансформации бытия. В результате оно может превращаться или в предметную деятельность, или в О. Одной из психол. причин подобных трансформаций является изменение структуры мотивов. Так, если ведущую роль получают социальные мотивы (получить обществ. признание, избежать отрицательной оценки и т. д.), то оно принимает форму О. Для того чтобы подчеркнуть ее специфику, С. Л. Рубинштейн ввел понятие «поведение» (1989). Аналогичным образом может происходить и обратный процесс. В данном случае наблюдается «cдвиг» социальных мотивов на сугубо предметные цели.

В результате подобных трансформаций целостное бытие не утрачивает такие свои характеристики, как предметная отнесенность (предметность) и социальная ориентированность (социальность). Иначе говоря, предметная деятельность сохраняет внутр. имплицитную социальность, (т. е. всегда опосредствована субъектно-субъектными отношениями), а О. – имплицитную предметность (т. е. всегда опосредствована нек-рым предметным содержанием). На генетически поздней стадии выделить в предметной деятельности или в О. соответствующее имплицитное содержание довольно сложно. Поэтому и отношения между ними часто представляются неадекватно. Так, в рамках деятельностного подхода предметная деятельность изучается как бы в «чистом» виде, т. е. в отрыве субъектно-субъектных отношений. О. выводится из предметной деятельности и рассматривается как ее частный вариант. В реальной жизни мы никогда не имеем дело с «чистой» предметной деятельностью или с «чистым» О. И то, и другое можно рассматривать как не более чем науч. абстракции. В действительности же имеет место целостное бытие человека, в к-ром в той или иной пропорции представлены оба названных компонента.

В результате изменений генетически ранних форм человеческого бытия сохраняются также и др. наиболее существенные его свойства: активность; структурная целостность, связанная с наличием мотивов, целей, способов их реализации и т. д.); функции (воздействие, преобразование, познание); способность к преобразованию формы (внешняя – внутренняя) при сохранении содержательной, структурной и функц. целостности; порождающие (генетические) качества; чувствительность по отношению к той реальности, на к-рую она направлена, и способность воспроизводить ее в своих характеристиках. В психологии и философии было выполнено множество исследований, свидетельствующих о том, что все эти свойства характерны не только для предметной деятельности, но и для О.

При всем его сходстве с предметной деятельностью, оно имеет по всем этим параметрам довольно существенные отличия, к-рые определяются спецификой его объекта – человека как равноправного самост. субъекта и как личности. В процессе О. субъект должен руководствоваться не «логикой предмета», а «логикой субъекта», к-рому оно адресовано. Адекватное воспроизведение в О. психол. особенностей др. человека выступает как необходимое условие решения соответствующих задач, т. е. по своему содержанию оно является не предметным, а психологическим и соотносится с межличностным, а не с предметным познанием (Бодалев, 1982). В настоящее время нет ни одной законченной и непротиворечивой теорет. концепции, раскрывающей сущность таких категорий как сознание, душа, личность и др. Можно сказать, что О. является более сложным и менее изученным явлением, чем предметная деятельность. В рамках существующих теорет. подходов невозможно ответить на след. очевидный вопрос: каким образом происходит уподобление О. как чувственно созерцаемого процесса психол. сущности человека как внечувственной реальности.

В этой же связи О. обладает др. отличительной особенностью – чувствительностью к своему объекту – человеку. Поэтому оно строится не монологично, т. е. в логике только своего субъекта, а диалогично, т. е. с учетом психол. характеристик человека, на к-рого оно направлена. Диалогичность – изначально присущее качество О. Ее истоки обнаруживаются на генетически ранней стадии становления предметной деятельности и О., характерной чертой к-рой является отсутствие индивидуальных субъектов. Они слиты в единый социальный организм, представляя собой групповой субъект совместной деятельности. Необходимое условие ее выполнения – абсолютная соотнесенность действий отдельных индивидов в содержательном, временном и пространственном плане. По отношению к каждому отдельному индивиду это была не целостная и самост., а только частичная и совместная деятельность, т. е. содеятельность. Диалогичность является важнейшим условием эффективности О.

О. обладает изначальной активностью. Но это особая, диалогическая активность, в к-рой др. человек выступает как равноправный соучастник и содеятель. Каждый отдельный акт О. – содействие субъекта, всегда строится в контексте (актуальном или потенциальном, реальном или предполагаемом) предшествующего ему содействия др. субъекта и, воспроизводя его в себе, предполагает ответное содействие. Люди вступают в обществ. связи и отношения в силу реальной жизненной необходимости. Поэтому О. всегда опосредствовано предметным или каким-либо др. содержанием. Однако главная его особенность – изначальная ориентированность на др. человека или др. людей, без соучастия к-рых оно просто невозможно. Присутствие и соучастие других сохраняется и на поздних генетических этапах даже при выполнении индивидуальной предметной деятельности, хотя и принимает здесь имплицитную форму. В структуре О., так же как и в предметной деятельности, можно выделить мотивы, цели, условия их реализации и соответствующие им задачи. Однако здесь все эти структурные компоненты имеют опр. специфику. В основе О. могут лежать такие мотивы, к-рые невозможны в контексте предметной деятельности (эмоциональное сочувствие, признание, оказание или получение помощи и др.). Поскольку предметом О. является не объектная, а субъектная реальность, то его цели, условия и задачи представляются психологическими по своему содержанию. В них воспроизводятся разл. структурные компоненты личности: мотивы, черты характера, способности и т. п.