Действие пятое

Вестник. Хор

Вестник

Когда узнал свершение судеб

И страшное свое происхожденье,

Эдип направил быстрые шаги

В свой ненавистный дом, подобно льву

Пустынь Ливийских, что грозит челом

И гривой золотою потрясает.

Лицо черно от ярости, глаза

Остановились, ропот и стенанье

Из груди вырываются, холодный

Струится пот. Со дна его души

Клокочет горе вспененным потоком.

Жестокий к самому себе, готовит

Не знаю что, ужасное, как вся

Его судьба. «Что медлю с наказаньем? —

Взывает он. – Пусть кто-нибудь разит

Злодея грудь огнем, железом, камнем!

Какая птица хищная иль тигр

Мои изгложет внутренности. Ты,

Гора грехов, проклятый Киферон,

Твоих зверей и разъяренных псов

Из леса вышли на меня! Зови

Агаву самое! Страшна ли смерть?

Она невинных от судьбы спасает».

Сказавши так, хватает рукоять

И извлекает меч. «Как! Неужель

За злодеянья страшные твои

Заплатишь ты короткой карой? Разом

Искупишь все? Умрешь за смерть отца,

А матери где удовлетворенье,

Тобой рожденным детям и отчизне,

Разрушенной злодействами твоими?

Всего не возместишь простою смертью:

Свои законы вечные Природа

В Эдипе опрокинула одном,

Так пусть же восстановится она

Моими истязаньями. Я буду

То снова жить, то снова умирать,

Всегда рождаться вновь для новых казней.

Своим умом воспользуйся, несчастный:

Что сразу невозможно, то дается

Страданьем долгим. Медленную смерть

Я изберу. Блуждать ты долго будешь,

Не погребен, но из среды живущих

Изъят навек. Умрешь не чрез убийство.

Ты медлишь, о душа? Внезапный дождь

Тягчит лицо и щеки моют слезы.

Довольно ль плакать? Легкую ли влагу

Точить глазам моим? Нет, пусть они,

Исторгнуты из впадин, потекут

Вослед слезам! Пусть тотчас же глаза

Исторгнутся! Ну, прочь, развратные!» —

Сказал и свирепеет. Пышет жаром

Лицо грозящее; глаза едва

Еще удерживаются в орбитах.

Свирепо, яростно его лицо.

Он застонал и кинулся руками

К своим глазам. Они ему навстречу

Как будто сами выпрыгнуть желают.

И вырвав с корнем из орбит глаза,

Он яростно царапает ногтями

Во впадинах пустых, окровавленных, —

Вместилищах погасшего луча.

Ярится он вотще и свыше меры:

Так он боится света! Подымает

Свою главу, орбитами пустыми

Небесные равнины обозрев,

Вкушает ночь. Свисающие с глаз

Кровавые он клочья обрывает

И – победитель – вопиет к богам:

«О пощадите родину мою!

Я поступил по правде и понес

Заслуженную кару. Эта ночь

Достойна брака с матерью моей».

Ужасный дождь струится по лицу,

И кровь точат разорванные жилы.

Хор

Мы все под Судьбой, уступайте Судьбе.

Не можем тревожным борением мы

Ничего изменить на станке роковом.

Что, смертные, терпим, что делаем мы,

Приходит к нам свыше. Лахеса блюдет

Решенья недвижные прялки своей,

И их никакая не сдвинет рука.

Все шествует определенным путем,

И первый наш день предрешает конец.

И даже сам бог не изменит того,

Что стремится, подвластно сплетенью причин.

О нет, не изменит смертных мольба

Порядка вещей. А многим вредит

И страх перед Судьбой: убегая Судьбы,

Мы часто ее ускоряем удар.

Но скрипнули двери; без проводника

Свершает свой путь и близится к нам

Света лишенный.

Эдип. Хор. Иокаста

Эдип

Прекрасно, совершилось: заплатил

Я долг отцу. Как радостен мне сумрак!

Кто из богов окутал черной тучей

Мою главу, простив мои грехи?

Я убежал от дня, моих злодейств

Сообщника. Теперь, отцеубийца,

Твои невинны руки. Вот каким

Отныне быть Эдипу подобает.

Хор

Но вот несется быстрыми стопами

Безумная Иокаста. Таковой

Неистовой и ярою была

Агава – мать Кадмейская, – когда

Срывала с сына голову. И хочет

Заговорить с несчастным, и боится.

Но горю уступает стыд. Она

Уста раскрыла.

Иокаста

Как тебя назвать?

Сынок? Ты сомневаешься? О, да,

Ты – сын мне! Разве сыном быть позор?

Ответь же мне! Куда ты отвращаешь

Глаза пустые?

Эдип

Кто мешает мне

Вкушать мой мрак? То голос материнский!

Пропал мой труд. Нам больше вместе быть

Нечестие. Пусть встанут между нами

Громадные моря, чужие земли!

Должны мы жить под разными звездами и

Под разным солнцем.

Иокаста

Здесь виной Судьба:

Никто не отвечает за Судьбу.

Эдип

О мать, молчи и пощади мой слух!

Остатком изувеченного тела

Тебя я заклинаю и залогом

Любви преступной нашей, всем святым

И нечестивым всем, что нас связует.

Иокаста

Душа, зачем коснеешь? Почему,

Сообщница злодейств, от наказанья

Ты убегаешь? Все права Природы

Поруганы, развратница, тобой.

Умри и испусти твой грешный дух.

Нет, никогда! Хотя б отец богов

Меня сразил сверкающим Перуном,

Я равным наказаньем не воздам

За грех ужасный матери преступной.

Угодна смерть, и надо обыскать

Дорогу к смерти. Ну же, одолжи

Мне руку, сын: коль ты отцеубийца,

Свое закончи дело. Извлеки

Тот меч, которым мой супруг убит.

Что, именем неправильным его

Я назвала? Он – свекор мне. Не знаю,

Вонзить ли в грудь оружие иль в горло?

Не можешь выбрать рану! Эту, эту

Утробу порази, в которой ты

И сына возрастила, и супруга.

Хор

Кончается, рука прижата к ране,

И хлещет кровь, выталкивая меч.

Эдип

Пророчеств бог и истины блюститель,

Тебя зову. Отца лишь одного

Судил мне Рок. Отцеубийцей дважды

Явился я, и мать мою убил:

От моего греха она погибла.

О, лживый Феб, я превзошел мой Рок.

Иди вперед дрожащими стопами,

В слепой ночи разыскивая путь

Неверною рукой, скользя над бездной.

Иди, беги скорей… остановись!

Не наступи на мать! А вы, мои

Сограждане полуживые, чья

Чуть дышит грудь, истощена болезнью,

Воспряньте отягченной головой:

Я ухожу в изгнанье; без меня,

Как прежде, просветлеют небеса,

И те, чей дух готов покинуть грудь,

Вдохнут, как прежде, воздух животворный

Идите, помощь окажите тем,

Кто безнадежен. Я умчу с собой

Все беды смертоносные. Судьба

Жестокая, ужасный Страх, Болезни,

Зараза, черная Чума и Горе,

Со мной, со мной идите! Любо мне

Поводырей таких иметь в пути.