Действие третье

Кормилица. Медея

Кормилица

Куда бежишь таким поспешным шагом?

Останови бушующий порыв!

Как богом одержимая менада

Беснуется и мчится по снегам

Вершины Линда, по отрогам Нисы,

Так и она туда, сюда блуждает,

И признаки безумства на лице.

Лицо в огне, глубоко дышит грудь,

Кричит, глаза кропит слезой обильной,

Смеется вдруг: все страсти в ней бушуют.

Колеблется, куда оборотить

Всю тяжесть духа, дышащего гневом.

Грозит, бушует, жалуется, стонет…

Где разобьется бешенства прилив,

Разлившийся широкими волнами?

Не легкое, обычное злодейство

Замыслила она, но превзойдет

Сама себя. Знакомы мне давно

Приметы гнева яростной Медеи.

Громадное злодейство предстоит,

Свирепое, безбожное. Пусть боги

Не оправдают страха моего.

Медея

Несчастная, когда ты знать желаешь

Предел вражды, то подражай любви.

Безмерно я любила, и теперь

Мне царский брак терпеть неотомщенной?

И этот день я праздно проведу,

Которого упорно домогалась.

Пока земля посередине прочна,

Устойчиво стоит, приводит небо

В порядке верном зиму и весну,

Пока нельзя песчинки счесть морские,

Сияет солнце днем, а звезды – ночью,

Пока вращает мировая ось

Созвездия сухие двух Медведиц,

Пока стремятся реки в океан,

Дотоле ярость мщенья не утихнет,

Но будет возрастать в моей груди.

Какой свирепый зверь, какая Сцилла

С Харибдою, глотающей моря,

Иль Этна, подавившая титанов,

Угрозами такими закипят?

Ни быстрая река, ни бурный Понт,

Бушующий над налетевшим Кором,

Ни ветром раздуваемое пламя

Не остановят гнева моего.

Я все разворочу и опрокину…

Но, может быть, боялся он Креонта,

Войны с царем Фессалии? Нет, нет:

Для истинной любви никто не страшен.

Быть может, он пред силой уступил?

Но мог прийти поговорить с женою

В последний раз. И этого – жестокий —

Он побоялся. Мог у тестя он

Добиться и отсрочки для изгнанья.

Один мне день дарован для прощанья

С двумя детьми. Но нет, я не ропщу

На малый срок, и мне его довольно.

Свершит, свершит единый этот день,

О чем молчать уже никто не будет.

Я вызову на бой богов – и все

Я поколеблю!

Кормилица

Госпожа, верни

Спокойствие взволнованному сердцу,

Смягчись душой.

Медея

В одном лишь я могу

Найти покой: разрушить все с собой.

Пусть все со мной исчезнет. О, как сладко

Тому, кто гибнет, увлекать других.

Кормилица

Как много страхов ждет тебя, подумай,

Коль будешь ты упорствовать. Никто

Не борется с царями безопасно.

Язон. Медея

Язон

О Рок суровый, жребий мой, жестокий

И в ярости, и в милости равно!

Как часто бог оказывал мне помощь

Ужаснее опасностей самих.

Когда б хотел я верным быть супруге,

Я смерти был бы обречен; теперь

Имею жизнь, зато теряю верность.

Не страх над нею восторжествовал,

А лишь любовь: последовали б дети

За мной во гроб. Святая Справедливость,

О, если ты еще живешь на небе,

Тебя зову в свидетели: отца

Лишь дети победили. Полагаю,

Что и сама она, хоть и жестока,

Хоть и не любит гнуться под ярмом,

Детей предпочитает ласкам мужа.

Решился к ней я подступить с мольбой,

Но вот она, едва меня завидя,

Навстречу прыгнула; перед собой

Несет вражду, и на лице написан

Весь ярый гнев.

Медея

Бегу, бегу, Язон!

Менять места не ново для меня,

Нова причина бегства: для тебя лишь

Имела я привычку убегать.

Я ухожу, раз ты повелеваешь

Мне убежать из дома; но куда

Меня ты посылаешь? Устремлюсь ли

Я в Фазис и Колхиду – край отца,

Где пажити омыты кровью брата?

Каких земель искать повелеваешь?

Какие указуешь мне моря?

Не моря ли Понтийского пучины,

Где я везла обратно рать царей,

За милым следуя чрез Симплегады?

В Иолк ли малый мне бежать? В долины ль

Фессалии? Я заперла себе

Дороги все, которые открыла

Перед тобой. Изгнаннице изгнанье

Повелеваешь ты, но не даешь.

Пойду однако; царский зять велел —

Отказа нет. Подвергни истязаниям,

Я заслужила их. Пусть царский гнев

Соперницу кровавым наказаньем

Раздавит, руки в узы заключит,

Запрет меня в пещере вечно темной.

Я большего заслуживаю…

Неблагодарный! Или ты не помнишь,

Средь ужаса товарищей твоих,

На пажитях Эета броненосных,

Огонь из пасти пламенных быков,

Когда по приказанью моему

Себя самих взаимно истребили

Те воины, рожденные землей?

Прибавь сюда желанную добычу —

Барана Фрикса, как я усыпила

Бессонное чудовище – дракона,

Как брата смерти предала, в одном

Убийстве два убийства совершила,

И дочерей заставила коварством

Рассечь на части слабого отца.

Во имя будущих твоих детей,

Чудовищ побежденных, этих рук,

Которых для тебя я не жалела,

Прошедших страхов, и небес, и волн

Свидетелей безмолвных брачной клятвы.

О, сжалься и за все мое добро

Воздай теперь, когда достиг ты счастья.

Ища чужих, покинула я царство

Моих отцов; из этих всех богатств,

Которые нам скифы доставляют

От опаленных Индии племен

(И так как дом сокровищ не вмещает,

Мы украшаем золотом леса),

Я ничего с собой не захватила,

А только члены брата, для тебя

Растерзанные. Принесла я в жертву

Тебе отца, отчизну, брата, стыд!

С таким приданым вышла замуж я —

Изгнаннице верни ее богатство.

Язон

Когда Креонт хотел тебя казнить,

Слезами я купил тебе изгнанье.

Медея

За наказанье я его считала,

Но вижу, что оно – подарок.

Язон

Прочь

Беги от нас, пока еще возможно:

Всегда тяжел бывает гнев царей.

Медея

Ты это мне советуешь, заботясь

Лишь о Креузе: хочешь удалить

Соперницу постылую с дороги.

Язон

Меня в любви Медея упрекает?

Медея

И в кознях, и в убийстве.

Язон

Наконец,

В каком меня винишь ты преступленье?

Медея

Во всех, свершенных мною.

Язон

Одного

Недоставало: чтоб я виновен был

Во всех твоих злодействах.

Медея

Да, твои,

Твои они. Кому злодейство впрок,

Тот и свершил его. Пусть все твою

Бесславную супругу обвиняют, —

Один лишь ты оправдывай ее.

В твоих глазах невинной быть должна,

Кто для тебя невинность потеряла.

Язон

Противна жизнь, коль куплена она

Ценой стыда.

Медея

А если жизни стыдно,

Тогда зачем держаться за нее?

Язон

Смири скорей разгневанное сердце

И пожалей детей.

Медея

Нет, я от них

Отказываюсь, отвергаю их. Креуза

Им братьев даст.

Язон

Могучая царица

Приют окажет детям беглецов.

Медея

Пусть бедные не доживут до дня,

Который отрасль Фебову смешает

С негодными отродьями Сизифа!

Язон

Несчастная, с собою и меня

В изгнанье тащишь? Уходи, прошу я.

Медея

Мои моленья выслушал Креонт.

Язон

Но что могу я сделать. Говори!

Медея

Из-за меня? Хотя бы преступленье!

Язон

Ведь с двух сторон меня теснят цари.

Медея

Медея их страшнее. Я готова

Сражаться, чтоб Язона получить.

Язон

Я изнемог от бедствий… Иль забыла

Ты ужасы, что мы перенесли.

Медея

Я над судьбой всегда торжествовала.

Язон

Теснит Акаст.

Медея

Страшнее враг Креонт.

Беги от них обоих, не хочу я,

Чтоб руку ты на тестя подымал,

И осквернять себя родною кровью

Тебе, поверь, Медея не велит.

Беги со мной невинный.

Язон

Устоим ли,

Когда на нас нагрянут две войны,

Когда Креонт соединит с Акастом

Свои войска?

Медея

Прибавь колхидцев к ним,

Вождя Эета, скифов и пелазгов

Соедини – я потоплю их всех.

Язон

Боюсь я скиптров царских.

Медея

Нет, скорее

Ты жаждешь их.

Язон

Беседу сократи,

Чтоб не навлечь опасных подозрений.

Медея

Ну, если так… тогда греми, Юпитер,

Простри десницу с вышины небес,

Готовь огонь отмщенья, поколебай

Весь мир, перуном тучи разорвав!

Не разбирай, кого из нас разить,

Меня или его: кто упадет,

Тот и виновен!.. Молния твоя

Непогрешима.

Язон

Будь благоразумней, спокойнее.

Когда у тестя в доме

Есть что-нибудь приятное тебе,

Что облегчит изгнание, проси.

Медея

Ты знаешь: я умею презирать

Богатства царские. Позволь одно:

Детей мне взять в товарищи изгнанья,

Чтоб иногда на их груди поплакать.

Ты новыми утешишься детьми.

Язон

Хотел бы я твою исполнить просьбу —

Любовь мешает. Нет, к подобной жертве

Ни царь, ни тесть меня не принудит.

Они одни – моей причина жизни,

Они одни – моей сожженной груди

Утеха и отрада. Я б скорей

Расстался с духом, телом, светом солнца!

Медея

Так любит он детей. Прекрасно. Он

В моих сетях, открылось место ране.

По крайней мере мне перед уходом

Позволь оставить детям наставленье,

Запечатлеть последний поцелуй,

И это мне отрадно. Напоследок

Прошу тебя: не помни о словах,

Что вырвал у меня припадок скорби.

Пусть остается память у тебя

О наших лучших днях, а то, что в гневе

Сказала я, об этом позабудь.

Язон

Уж я забыл, и сам прошу тебя

Кипящий дух смирить и успокоить.

Покорность горе облегчает нам.

Медея

Он удалился. Как? Уходишь ты,

Забыв меня, мои благодеянья?

Я выпала из памяти твоей?

Нет, никогда не выпаду! Все силы

И все свое искусство призови.

Тебе остался плод твоих злодейств:

Чтоб ничего не почитать злодейством.

Здесь места нет коварству: нас боятся.

Там, где никто беды не ожидает,

Я нападу. Дерзай же, начинай

Все, что Медея может и не может.

Ты, верная кормилица, подруга

Моих скорбей и разных злоключений,

Мне в замыслах печальных помогай.

Есть у меня одежда, дар небесный,

Престола украшение родного,

Происхожденья вышнего залог,

Дарованный Эету богом Солнца,

И, жемчугом осыпанный обильно,

Златой венец для царственных кудрей.

Их я с детьми отправлю в дар невесте,

Волшебным ядом раньше напоив.

Гекату призовем! К священнодействам

Приступим мрачным. Ставьте алтари,

И пусть на них гудит и воет пламя.

Хор

Никакая сила огня и ветра,

И стрелы летящей не так ужасна,

Как когда отвергнутая супруга

Гневом пылает;

Легче Австр ненастный, несущий вьюги,

Легче Гистр, когда, широко разлившись,

Рвет мосты, бушует и затопляет

Вешние долы;

Легче Рона, мчащая волны в море,

Иль когда, от снега освобожденный,

Под палящим солнцем, весною поздней

Гем разольется,

Слеп огонь любви, разожженной гневом,

Он не знает меры, узды не терпит,

Не боится смерти, мечам навстречу

Жадно стремится.

Пощадите, боги, прощенья молим,

Чтоб спокойно жил покоривший море.

Но ярится царь голубой пучины

На святотатца.

Гнать дерзнувший вечную колесницу,

Новый бог, забывши отца уроки,

Сам сожжен огнями, что, обезумев,

По небу сеял.

Новый путь отыскивать – всем опасно.

Ты иди дорогою верной предков,

Не дерзай священные связи мира

Рвать самочинно.

Кто касался царственных весел Арго,

Кто дубравы древние Пелиона

Обнажил от их густолистной тени,

Все, кто плыл меж странствующих утесов

И, изведав столько трудов на море,

У прибрежья варваров бросил якорь,

Чтоб вернуться в дом с золотой добычей,

Искупили гибелью нарушенье

Права морского.

Море в гневе требует наказанья:

Первый Тифис, поработитель моря,

Руль невежде-кормчему предоставил.

Умер он вдали от родного царства.

И, покрытый бедным холмом могильным,

Средь теней безвестных лежит доныне.

Оттого-то, помня царя потерю,

Корабли задерживает Авлида

В гаванях долго.

Кто рожден Каменою сладкогласной,

Тот, чьим струнам внемля, ручей бегущий

Замедлял теченье, смолкали ветры,

Птицы песни позабывали, вместе

С деревами слушать его стекаясь,

Он давно растерзан в полях фракийских;

Гебр главу в кровавых волнах лелеял;

Отошел к знакомому Стиксу, в Тартар

Он без возврата.

Аквилона дети от рук Алкиды

Пали вместе с сыном Нептуна, в разных

Бесконечных образах тот являлся.

Сам же он, моря усмирив и землю,

И раскрыв жестокого царство Дита,

Опочив живой на горящей Этне,

Члены отдал в жертву огням свирепым,

Был снедаем гноем старинной крови,

Даром супруги.

Злой кабан ударом сразил Анкея;

Мелеагр безбожный зарезал дядю

И за то от матери гневной принял

Смертный жребий. Но за вину какую

Был наказан смертью тот нежный отрок,

Что, в пути потерянный Геркулесом,

Был – увы – похищен волной потока?

Что ж! Пускайтесь в море, когда опасен

Даже источник.

Идмонея, знавшего Рок грядущий,

Змей убил в бесплодных песках Ливийских.

Правду всем вещавший, себе солгавший,

Мопс погиб далеко от Фив родимых.

Если верно пел он о том, что будет,

Муж Фетиды будет блуждать в изгнанье.

Пораженный молнией в бурном море,

Оилеев сын искупил кончиной

Отчую дерзость.

Ложный свет зажжет, чтоб сгубить аргосцев,

И падет в пучину коварный Навплий.

Искупая злую судьбу Адмета,

Жизнь свою за мужа отдаст супруга.

Сам же Пелий, кто золотой добычей

Нагрузил корабль первозданный Арго,

Был сожжен в котле раскаленном; члены

В тесной влаге плавали и горели.

Месть за море, боги, уже свершилась.

Милость Язону!