Колдовство его разума

30 декабря, ночь

Сабрина

Мы просидели над книгами всю ночь. Я спела Нику колыбельную, и он уснул, а я продолжила читать. Все больше склонялась к тому, что это демон по имени Мурмур. Больше никто не вписывался.

Я зевнула, встала из-за стола, пошла между стеллажами, изучая адское дворянство. Тетушка Зельда порадовалась бы, глядя, как я с головой ушла в магические науки.

Знала бы она, что это я натравила на Гриндейл князя преисподней…

Высоко на полке стояла книга с тисненым на корешке названием: «Pseudomonarchia Daemonum». Но не успела я щелкнуть пальцами, призывая ее к себе, как Ник подскочил, снял с полки том и вложил мне в руки. Я обернулась к нему. Волосы падали ему на лицо, глаза смотрели сонно. В библиотеке стоял полумрак, час был настолько поздний, что близилось утро, и среди сумрака он казался еще красивее, чем обычно. А может, его красота стала чуточку больше означать для меня. Я прижала книгу к груди:

– Это я нашла.

– Она всегда будет твоей, – подтвердил Ник. – Но мне нравится помогать тебе. Ты выбрала полезную книгу.

Я улыбнулась ему:

– Спасибо.

Обычно он улыбался мне в ответ, но сейчас не мог оторвать глаз от томов на стеллажах. Провел пальцами по корешкам, словно убеждая себя в их реальности.

– Мне нужно тебе кое-что сказать, – начал он. – Потому что… хочу быть честным.

– Конечно, – кивнула я, подбадривая.

– Ты, может быть, рассердишься, – неуверенно заговорил он. – Поначалу я не придал этому большого значения. Это было еще до того, как мы познакомились.

– Мы ведь хорошо знаем друг друга, – пожала я плечами. – Можешь рассказать мне все, что хочешь.

Ник открыл было рот, потом снова закрыл. Устремил взгляд куда-то мне за плечо, на большое сводчатое окно с разноцветными стеклами, за которым медленно занимался рассвет.

– Знаешь, давай лучше обсудим это после того, как избавим город от князя преисподней.

– Ты уверен? – спросила я. – А что, если я не справлюсь? Возможно, у тебя больше не будет подходящего случая.

Ник рассмеялся:

– Против тебя, Спеллман, не устоит ни один князь преисподней.

– Благодарю за доверие.

– Обращайтесь, – ответил Ник.

Кажется, он говорил серьезно. Я кивнула, внезапно смутившись.

– Сабрина, можно тебя кое о чем спросить?

– Конечно, – прошептала я.

– Если бы кто-нибудь из твоих знакомых…

– Ты хочешь сказать – друг?

– Да, что-то вроде этого, – согласился Ник. – Если бы он заплакал…

Больше он ничего не сказал. Видимо, так и было задумано.

– Если бы мой друг заплакал, мне было бы очень грустно, – ответила я. Ник кивнул. – Но я бы постаралась исправить положение, сделав для него что-нибудь хорошее. И тогда нам обоим стало бы легче. Ну как, помогло?

Я подняла глаза – Ник улыбался мне.

– Да.

– Вот и хорошо. – Я бросила взгляд через плечо. – Нам пора возвращаться.

– Погоди, – перебил Ник. – Еще один момент.

Я выжидательно посмотрела на него. Ник шагнул ко мне, оказался так близко, что дух захватывало, и обнял за талию. Посмотрел на меня, выгнув лукавую бровь, словно спрашивал, не против ли я. Мои губы невольно растянулись в испуганной улыбке.

Он подхватил меня, покружил на месте, потом усадил на подоконник под сводчатым окном. Моя рука сама собой взметнулась и ухватила его за плечо. На черной ткани еще виднелись следы крови. Он внимательно смотрел на меня снизу вверх, на лице играли первые блики утренней зари.

Он мог бы поцеловать меня. И я бы ответила. Но не поцеловал.

– Хочу попробовать, – прошептал Ник Скрэтч, – любить так, как это принято у людей. Сабрина, я очень постараюсь.

Время правления ведьм скоро минует

31 декабря, канун Нового года, утро

Сабрина

Я так и уснула в библиотеке, уронив голову на руки. А когда проснулась, обнаружила, что за столом никого нет. В душе созрело понимание, что мне нужна помощь. Ясное дело, мне влетит по первое число, но ведь я давно пообещала себе отбросить страхи. Надо пойти к тете Зельде. И, как это ни ужасно, я отлично знала, где именно смогу ее найти.

Пруденс наверняка сидела с маленьким братиком. Где искать Ника, я понятия не имела, но наткнулась на него, когда шла к покоям отца Блэквуда через столовую. Он сидел за столом и завтракал с Доркас, шептал ей что-то ласковое и поправлял рыжие волосы. Доркас млела.

Я тяжело вздохнула и постаралась не обращать внимания на боль в груди. Что тут удивительного? Ник Скрэтч хотел научиться любить и начал с того, кто ближе.

Но я представляла себе любовь совсем не так.

– Иду в покои отца Блэквуда, – сухо доложила я, остановившись у стола. – Постарайся до вечера заглянуть к нам с Пруденс в библиотеку.

– Разумеется. – Он помолчал. – Спеллман, что-то идет не так?

– Да что может пойти не так, Скрэтч?

Сейчас не до этого. Я достала телефон и снова позвонила Роз.

Она не ответила. И вчера не ответила. Тогда я позвонила домой, и преподобный Уолкер сказал, что его дочь спит.

Я помчалась дальше, сквозь багровые огни и каменные коридоры академии. Я тревожилась за Роз, злилась на Ника и, не заметив отца Блэквуда, врезалась прямо в него.

– Простите, отец Блэквуд. Вы не видели тетю Зельду?

– Она спит в моих покоях, – ответил отец Блэквуд тоном собственника. – Не надо ее беспокоить, она очень сильно устала.

Я шагнула вперед:

– Мне надо рассказать тете Зельде что-то очень важное.

Шагнула – и остановилась, будто споткнувшись. Отец Блэквуд ухватил меня за плечо. Пальцы у него оказались невероятной силы, остро заточенные ногти впивались в кожу даже сквозь свитер.

– Тебе непременно надо беспокоить усталых людей? Да, Сабрина? – тихо спросил он.

В его блеклых глазах сквозил странный блеск, как у лунатика.

– Для распутства есть множество путей. – Слова звучали не совсем внятно, будто он бормотал во сне. – Верный путь – идти прямо на красный огонь в глазах Сатаны и окунуться в лучи его темной славы. Посмотри на сестру Зельду. У нее гордый дух, поэтому тем более радостно видеть, как этот гордый дух сгибается перед волей нашего темного бога, как это случилось с Лилит. Женщина должна выбирать – быть либо Лилит, либо Евой, которая так и не отблагодарила змея за его дары. Разве ты не согласна?

– С вами? – бодро спросила я. – Ни капельки.

– Язык у тебя острее, чем змеиный зуб, вредная девчонка, – ощетинился отец Блэквуд. – Окажись в нашей академии Ева, она бы заразила своим духом всех студентов. Сестра Зельда уже не та великолепно бессердечная девчонка, какую я знал. Она изменилась, и все из-за тебя. А теперь ты запускаешь свои когти в Николаса Скрэтча. Перед этим мальчиком расстилается блистательное темное будущее. Он отмечен Сатаной, стоящим очень близко к нашему Темному повелителю. Я это сразу увидел. Не вздумай сбивать Ника с пути неблагочестия. Ну почему все, к чему ты прикасаешься, сразу идет не на лад? Зачем Сатана направил тебя в мою школу? Почему Темный повелитель так заинтересован в тебе, хотя ты никто и ничто, Ева, слабая женщина, которую следует поставить на колени или сокрушить в прах?

Боль в плече стала невыносимой. Острые когти кололи, как кинжалы.

– Уберите руку, – велела я. – Если тетя Зельда увидит, что вы меня трогаете, она вас убьет.

Замутненные глаза отца Блэквуда слегка прояснились. Взгляд метнулся в сторону двери его личных покоев. Он понял, что я это заметила, и дернулся от злости.

Я поняла: он боится тети Зельды и сам себя ненавидит за это. Она привлекает его своей непокорностью, и за эту же непокорность он на нее разгневан. Рядом с ним ей всегда будет грозить опасность.

А сейчас мне и самой опасно находиться рядом с ним. Потому что он под воздействием злых чар.

Отец Блэквуд еще сильнее стиснул пальцы, потом убрал руку.

– Да не падет на нас проклятие Пруфласа, дитя мое. Мы оба дороги сестре Зельде и не должны ссориться.

Он отвернулся. Я на миг вздохнула с облегчением, но потом он снова развернулся ко мне, резко замахнувшись.

– А ты, жалкая Ева, должна научиться покорности! – прогрохотал отец Блэквуд.

Но его заклятие на меня так и не обрушилось. Я кинулась навстречу, выставив обе руки. Отец Блэквуд слишком много болтал и потому замешкался.

– Дамнум абскве инъюриа!

Все зло, какое он хотел обрушить на меня, зеркально вернется к нему самому. Отец Блэквуд закричал и бессильно рухнул на пол.

– К счастью, я всегда страдала грехом непокорности, – сказала я, поправляя ободок на волосах. И зашагала обратно в библиотеку.

Вчера к людям вернулась память их предков о секретах того, как бороться с ведьмами.

Сегодня настал второй день, и ведьмы обратились к мыслям о ненависти. Если мы снимем заклятие, завтра отец Блэквуд и не вспомнит, что я сбила с ног руководителя академии в его же собственной школе. А пока что я не могу обратиться за помощью ни к тетушкам, ни к братцу. Они могут пребывать под воздействием чар, таких же, что лежат сейчас на первосвященнике.

Я всегда считала: мне хватит сил на любые испытания, потому что у меня под ногами есть твердая почва. Я могу положиться на любовь своих родных. А сейчас я сумею вынести все, кроме одного: видеть, как они изменились под воздействием чар, которые я своими руками навлекла на них.

Пришла пора положиться на друзей, которых я нашла в колдовском мире. Они меня еще пока не разочаровали.

Когда я вернулась, Пруденс уже была в библиотеке. Я всмотрелась в ее холодное красивое лицо, гордый изгиб подбородка.

– Ты ощущаешь в себе больше ненависти, чем обычно?

– Сюда только что вошла ты, Сабрина, – ответила она, – поэтому да.

На вид она не казалась ни зачарованной, ни печальной. И разговаривала как обычно. На лице Пруденс всегда было трудно прочитать какие-либо чувства. (Помимо раздражения, которое она обычно проявляла очень ясно.)

Но Ник говорил о плачущей подруге и, очевидно, имел в виду Пруденс. К остальным соученикам он относился пренебрежительно, а с Пруденс часто разговаривал. Кажется, он даже обиделся, когда она сказала, что никакие они не друзья.

Пруденс переступила через все свои границы, чтобы помочь мне. Наверное, мы с ней тоже могли бы подружиться.

Я подошла к ней и быстро, пока не растеряла задор, приобняла ее.

– Пруденс, если тебя что-то тревожит, можешь мне рассказать.

Пруденс молчала. Я стиснула ее застывшие плечи. Может быть, она все-таки немного тронута?

Потом она сказала:

– Только попробуй еще раз меня обнять, Сабрина Спеллман. Я тебе руки оторву и отколочу ими же до смерти.

Я поспешно отпрянула.

– Не любишь обниматься? – мягко сказала я. – Понятно. Пойми, Пруденс, меня не воспитывали в ведьмовском духе.

– Скажи что-нибудь новенькое, – буркнула Пруденс.

– Тетя Хильда не хотела, чтобы я разговаривала как ведьма и распугивала всех людей в школе, – продолжила я. – До темного крещения мне мало рассказывали о праздниках, обычаях, даже о фразах, которые в ходу среди ведьм. Что означают слова «проклятие Пруфласа»?

Руки Пруденс стиснули край стола.

– Это означает «давай не будем ссориться», – медленно ответила она. – Пруфлас – это темный князь раздоров и фальши.

– Князь, – повторила я. – Ну-ка, погоди.

Я кинулась к своему концу стола и отыскала книгу, которую Ник снял для меня с полки. «Pseudomonarchia Daemonum». Когда я читала ее, глаза слипались от усталости, но тем не менее это имя показалось смутно знакомым.

– «Пруфлас, – прочитала я, – великий князь и герцог преисподней, разжигает ссоры, раздоры и ложь. Его ни в коем случае не следует вызывать в этот мир. Живет у подножия Вавилонской башни, а прислуживает ему… – Мой голос дрогнул: – Прислуживает ему рабыня».

Я подняла глаза от книги и устремила на Пруденс победоносный взгляд. Обхватила книгу руками, словно величайшую драгоценность. Точнее – словно грозное оружие.

– Пруденс, вот он, попался! Где Ник?