Что случается во тьме

В комнате Сьюзи Патнэм есть холодный уголок, где бьются зеркала.

Это место у окна, наискосок от кровати. Когда зеркала там нет, то Сьюзи проходит по этому месту и чувствует ощутимый холод. Как будто призрак склоняется к ней, чтобы шепнуть на ухо страшный секрет, но у Сьюзи нет сил терпеть холод, ждать и слушать.

Сьюзи старается запомнить, где же это место. И не понимает, почему оно все время ускользает из памяти. Она не помнит, откуда идет сквозняк, что это – дверь, или окно, или трещина в подвале дома. Отец говорит, он не чувствует никакого холода. Но Сьюзи понимает: это не плод ее воображения. У нее есть подтверждение. Угол спальни на первый взгляд лучшее место, куда поставить зеркало.

Вот Сьюзи и ставила его там, но через несколько месяцев, недель или даже дней на стекле неизменно появлялась тонкая, как волосок, трещина. Поначалу едва заметная, будто трещина во льду, она постепенно рассекала серебристую поверхность и распахивалась, как темная рана.

На какое-то время Сьюзи становится осторожнее. Не заходит в опасный угол и ставит зеркало в другие места.

Но рано или поздно что-то идет не так.

Временами Сьюзи беседует с дядей Джесси. У него грустные глаза. Люди говорят, он «сложный человек» или даже «не в себе», а то и «не от мира сего». Иногда она теряет терпение и набрасывается с кулаками на футболиста, осмелившегося над ней хихикать. А бывает, ей снятся какие-то невообразимые сны. В этих снах она уносится далеко-далеко от Гриндейла, в чудесные страны, или видит туманные картины давнего прошлого или сверкающие образы будущего, где все проявляется с гораздо большей ясностью. Во сне Сьюзи встречает людей, которые понимают ее и сочувствуют, и, проходя мимо, слышит, как они перешептываются. И не хихикают над ней, как обычно делают все, кроме лучших друзей. Они называют Сьюзи «симпатягой».

– Я знаю, ты будешь хорошей девочкой, – говорит Сьюзи отец, когда она выходит из дома. Для него это даже не вопрос – быть хорошей или быть девочкой. А ей приходится быть и тем и другим. По мнению отца, у нее нет других вариантов. Сьюзи понимает, что он прав.

Трудно сказать почему, но Сьюзи даже не припомнит, как ей удавалось избежать холода. Рано или поздно Сьюзи обо всем забывает и снова ставит зеркало в самый холодный угол. Рано или поздно Сьюзи просыпается, стряхивает сны, такие манящие и такие пугающие, и встречается взглядом со своим отражением. Рано или поздно зеркало трескается.

Иногда Сьюзи думает: может, не обходить стороной тот угол? Может, выбросить зеркало? Иногда Сьюзи думает: не подойти ли с уверенностью к разбитому зеркалу, не заглянуть ли туда без страха, не опасаясь, что трещина в стекле проглотит ее? Заглянуть и увидеть, что там скрывается.

Но Сьюзи пока не решалась.

Простые смертные друзья Сабрины усвоили урок, который для юной ведьмы еще неведом. Они научились бояться самих себя. Они многое понимают и трепещут от ужаса перед силой зеркала.

Исполнение желаний

Над головой выгибалось небо, жемчужно-серое, мерцающее и непрозрачное, как запотевшее зеркало. Я отослала Харви в школу, а сама шла по лесу одна. Через чащу, к уединенному берегу реки, туда, где ждала душа колодца.

Очутившись там, я первым делом выложила все, что произошло с нашей прошлой встречи: о маленьком ярком домике мисс Уордвелл, об исцарапанных колючками руках Харви, о том, что Эмброуз меня знать больше не желает. Потом умолкла, еле переводя дыхание. Думала, она утешит меня, как пыталась мисс Уордвелл.

Душа колодца устремила на меня серебристые глаза, безмятежные и в то же время внимательные. Я видела в них только отражение своего собственного горестного лица.

– Значит, хочешь, чтобы я наложила чары прямо сейчас?

Я глубоко вздохнула.

– Да. Я хочу, чтобы вы наложили чары прямо сейчас.

Душа колодца прошептала:

– Только эти слова и были мне нужны.

Эта фраза слегка обескуражила, но, вдумавшись, я поняла, что она права. Что толку в словах? Если я намереваюсь стать сильной ведьмой, надо действовать. Я машинально кивнула.

– Я помню начало заклинания, – сказала я, опустила руки в ледяную воду и почувствовала, как холод проникает в кровь. – «Свет мой зеркальце, прошу об этом: дай лицу красы, дай сердцу света».

– Протяни мне руки, – велела душа. – Прими реку в объятия. Повторяй за мной:

 

Свет мой зеркальце, прошу об этом:

Дай лицу красы, дай сердцу света.

Пусть жизнь моя станет совсем иная.

 

– Э, нет, – неуверенно произнесла я. – Не хочу, чтобы моя жизнь становилась совсем иная.

– Лишь настолько, насколько ты сама захочешь, – успокоила душа. – Не упускай такой случай.

Я раскрыла объятия навстречу душе, но она опустилась вглубь, и ладони лишь коснулись воды. Руки, казалось, исчезли под темной поверхностью, и мне вспомнился рассказ Эмброуза о девочке, которая не желала прикасаться ни к чему плохому и в итоге осталась без рук.

Тетя Хильда тоже рассказывала мне эту сказку. В ее изложении девочке в конце концов сделали новые руки из серебра. Они были лучше прежних. Я тоже хотела стать лучше, сильнее, преобразиться, насколько смогу.

Я покажу Эмброузу, на что способна. Я им всем покажу. Когда душа стала нараспев читать заклинание, я повторяла за ней, но не стала говорить «Пусть жизнь моя станет совсем иная», лишь пробубнила что-то невразумительное. Кажется, помогло. Наши голоса сплетались, как два ручья, сливающихся в реку.

 

Свет мой зеркальце, прошу об этом:

Дай лицу красы, дай сердцу света.

Пусть жизнь моя станет совсем иная,

Пусть слава меня ждет неземная.

И какую ни назначь цену,

Я не дрогну, не поверну вспять.

Лишь в зеркало загляну

И скажу: мне нечего терять.

 

Казалось, осенние листья повторяют за нами шелестящим шепотом: «Терять. Терять. Терять».

По тихой речной глади пробежала еле заметная рябь. В серебряной поверхности отразились тучи, низко нависшие над лесом, и трепетная линия рассекла надвое облачную вуаль. В зеркале реки по небу пробежала трещина.

Рябь добралась до моих рук. Речная вода внезапно стала жгучей, холодной как лед.

Подобно тому как вода может превращаться в лед или в пар, так и я почувствовала, что преображаюсь. И это была не иллюзия, которую мне показали в прошлый раз. Мне показалось, что кости плавятся, как металл, и перековываются во что-то иное. Над ушами раздался треск, как от пламени, и я увидела на плечах серебристый водопад. Это трещали мои собственные волосы, в считаные мгновения отросшие, как за много лет. Жгучий огонь пронзил все тело, я покатилась по жухлой траве и сунула ноги в реку, чувствуя, как прохладная вода успокаивает ноющие кости. Боль хлынула в виски, выплеснулась на переносицу и растеклась по щекам, я вытащила руки из воды и прижала к лицу прохладные мокрые ладони.

А когда отняла их, то увидела, что пальцы стали другими – длинными, тонкими, изящными. Даже ногти превратились в аккуратные овалы, ровные и мерцающие, будто самоцветы.

Я склонилась над рекой и заглянула в зеркало вод. Волосы ниспадали по плечам пеленой серебристого золота. Глаза стали шире и прозрачнее, будто озера, заиграли серебристой голубизной. Все лицо стало иным, словно заново вырезанное изо льда; казалось, если на него упадет солнечный лучик – оно засверкает. Я была похожа на речную богиню, на прекрасную принцессу, рожденную из переливчатой морской пены.

Я ни капли не походила сама на себя.

– Погодите. Не надо, – ахнула я. – Я так не хочу. Прекратите.

– Ах, дорогая моя, – прошептала душа, прильнув к моему уху серебристыми губами. Ее дыхание было холодным, как ветер с моря. – Останавливаться уже поздно. Посмотри на себя.

– Красиво, но…

Я попыталась вытащить ноги из воды. Река не отпускала. Она цеплялась за ноги, опутав их, словно водорослями.

– Узнают ли тебя теперь твои родные? – спросила душа. – Твой смертный мальчик – разглядит ли он тебя в облике незнакомки? Когда те, кто тебе дорог, видели тебя, то замечали бесчисленное множество особенностей и изъянов. Люди всегда хотят быть нечеловечески красивыми и никогда не задумываются, что красота сделает их неузнаваемыми. Обратной дороги нет. Идти можно только вперед. Со мной. Опусти руки в воду.

Однако о красоте я не просила. Я хотела превратиться в великую, сильную ведьму, но мне и в голову не приходило, что после преображения меня перестанут узнавать.

И вдруг меня словно окатило холодной водой. Я наконец сообразила, в чем дело. Долго сомневалась, но теперь снова была уверена. Голос у души был мягкий, но неумолимый. Она не пыталась быть доброй, как мисс Уордвелл, потому что доброй не была.

Я ни разу не видела, как она выходит из колодца. Она всегда лежала на берегу реки и ждала меня. Лежала и ждала. И лгала.

– Никакая вы не душа колодца желаний. Верно?

– Верно. Угадай, кто я.

Она засмеялась – словно зазвенели серебряные колокольчики. Встряхнула головой – волосы взметнулись, словно серебристые щупальца, уносимые течением. Тетя Хильда рассказывала мне о духах колодцев желаний, но тетя Зельда чаще подсовывала книги о темной магии. Тетя Зельда предостерегала меня, рассказывая о демонах. Теперь мне вспомнились те истории. Вспомнились опасные существа на иллюстрациях, темнота, скрытая под водой. А я сейчас привязана к реке.

– И гадать не надо, – прошептала я. – Я знаю, кто ты. Ты сродни Мелюзине, речному демону в облике змеи, которая губит людей своим поцелуем. Ты зеркало мертвой королевы ведьм. Ты русалка, которая ждет на речном берегу, расчесывает волосы и поет, заманивая жертвы в реку, а там опутывает их ноги водорослями – своими волосами.

– Я всегда пою одну и ту же песню, – задумчиво произнесла русалка. – Приходи ко мне, дорогая, ты необыкновенная, ты избранная, ты уникальная. На тебя подействовало, правда? Вот и на всех остальных так же действует.

– И ты собиралась утопить меня, – подытожила я. – Как и всех остальных.

Душа склонилась к моему плечу, повела по щеке пальцем, холодным, как сосулька.

– Гм. Возможно, ты все же слегка отличаешься от остальных.

– Обманешь меня раз – позор тебе, обманешь меня дважды – и я утону. Больше я на эту удочку не попадусь.

– У последней девушки были золотые волосы и зеленое пальто, – мечтательно произнесла душа. – Я показала ей в речной воде иллюзию – вот стоит она, писаная красавица, а вокруг сверкают витрины и огни большого города. Она с радостью протянула руки навстречу своей гибели, и я ее утопила. Так происходит почти со всеми жертвами. Легко и просто. Зачем тратить на них больше магии, чем требуется? Они, если честно, сами творят это над собой. Сами кидаются ко мне в объятия. А мне остается только поймать их и утащить в глубину. Но ты не такая, как они. Я влила в тебя магическую силу. Я влилась в тебя сама.

Золотые волосы, зеленое пальто, огни витрин. Я содрогнулась. Элисон, подружка Томми, так внезапно уехавшая в Лос-Анджелес! Значит, она так и не выбралась из Гриндейла.

– Если я не такая, как все, может быть, ты меня отпустишь?

– Ни за что, – ответила русалка. – Я не отпускаю своих жертв. Я их всех топлю. Но ты утонешь не так, как остальные. Люди говорят, ведьм невозможно утопить, потому что они умеют договариваться со стихиями. Ты ведьма, и я хочу дать тебе выбор. Как ты думаешь, какой?

Тут и думать было нечего. Я уже видела свое новое блестящее отражение. Оно уже рассказало мне все, что нужно.

– Ты вольешься в меня.

– Совершенно верно, – прошелестела русалка своим шелковым, серебристым голосом. – Ты сосуд, а я – светлая вода в нем. Все твои мечты осуществятся, и цена будет невысока – всего лишь работать со мной. Ты выйдешь с этой поляны, и в твоих жилах будет струиться моя река. Ты не сможешь вернуться домой, но для такой волшебницы найдется другое место. Ты знаешь какое. Мы с тобой вместе поступим в Академию невиданных наук, и все будут потрясенно спрашивать друг друга – кто же она, эта новая ведьма несказанной красоты и силы? Соглашайся. Иначе я тебя утоплю сейчас же. Мои водоросли крепче цепей. От них не сбежишь.

Деваться некуда. Хоть так, хоть эдак, я все равно буду в оковах. Я прекрасно понимала, что потеряю власть над своим телом, когда этот дух будет управлять им, как кораблем на бурных волнах. Если я позволю этому демону овладеть мною, родные так никогда и не узнают, что со мной случилось. Решат, что я погибла. И в какой-то степени это будет правдой.

Я перестала брыкаться и вырываться. Проверила, крепко ли держит вода, – так смертный узник проверяет прочность узлов на веревке, которой связан, и находит в ней слабину. Вода была холодная, как цепи, но, когда я двигалась, по ней пробегала дрожь.

Я сильней, чем она думает. И смогу выбраться.

Я напрягла все силы мускулов и магии, чтобы вложить их в единый рывок. А перед тем как сорваться с места, вспомнила Элисон, девушку Томми, ждущую возле машины на опушке леса, вспомнила слова мисс Уордвелл. «Однажды в сумерках я встретила у реки компанию молодых людей… Не понимаю, чем это место их так притягивает». Вспомнила обеспокоенные глаза учительницы под большими очками, теплый уют ее маленького домика. Хорошо бы сейчас очутиться там!

Интересно, сколько молодых ребят и девушек мисс Уордвелл, сама того не зная, спасла от объятий реки? Никто не догадывался, что людям грозит опасность, а когда они исчезали, никто так и не узнал, что с ними случалось.

И только я наконец узнала.

Русалка заманивала людей к реке, чтобы утопить. И заманит еще многих, если ее не остановить. И я догадываюсь, кем будут эти люди.

На меня густым вихрем, точно осенний листопад, нахлынули воспоминания. Роз – ее глаза туманятся, когда она смотрит на себя в зеркало. Сьюзи – старательно избегает своего отражения, как будто видит в зеркале незнакомца, с которым не хочет встречаться. Мой Харви, который в детстве страшно перепугался в зеркальном лабиринте и который считал, что разочаровывает отца уже тем, что он такой, какой есть. Если предложить им шанс изменить себя, каждый из них охотно ухватится за него.

Будущие жертвы русалки – самые дорогие мне люди.

Один из моих любимых уже пострадал по моей вине. Сегодня я пообещала ему: больше такого не повторится. Сбежать, спасти себя и поставить под угрозу моих смертных друзей? Ну уж нет.

Голос русалки был сладок, как песня:

– Что скажешь? Согласна?

– Согласна, – ответила я. Мой голос уже звучал почти как у нее. В нем звенели серебряные колокольчики – пока еще тихо, но уже все ближе. – При одном условии. Сначала я хочу сходить домой. Постоять возле родного дома и попрощаться с детством.

Казалось, эта просьба ее позабавила.

– Так уж и быть. А теперь спускайся со мной под воду, вдохни меня. Для возрождения нужна вода, нужна смерть.

Она без единого всплеска соскользнула в воду.

Водоросли, опутавшие мне ноги, сильней потянули вниз. Земля подо мной превратилась в глину, и я кубарем покатилась в воду. Остался последний миг.

 

Не сожжет меня огонь, солнце и луна.

Не утопит озеро, море и вода.

 

Пальцы нарисовали в воздухе магическую фигуру, и я погрузилась в воду. От ледяного холода чуть не остановилось сердце.

Когда ноги коснулись речного дна, под ботинками захрустели кости. Я открыла глаза и увидела, какие тайны скрывает река в мрачных глубинах под сверкающей гладью.

Дно было буквально усеяно толстым слоем выбеленных костей. Они скрывали под собой даже крупные валуны. Тот тут, то там среди оскаленных черепов и обломков берцовых костей виднелись другие человеческие останки: вздутый пузырем обрывок зеленого пальто, грустный блеск колечка с крошечным бриллиантиком, ботинок с развязанными шнурками, которые тоскливо колебались в темном течении.

Меня захлестнул ужас. Вдруг передо мной возникло лицо, прозрачное, как морская пена, раззявленное в ухмылке, с кривыми зубами в оскаленной пасти. У меня вырвался отчаянный вопль – безмолвным серебристым пузырем медленно всплыл на поверхность и развеялся, так и не достигнув ничьих ушей.

Мое тело внезапно само собой ринулось вверх сквозь толщу воды. Я стала гладкой и гибкой, как морской котик. Не успев принять никакого решения, я уже выкарабкивалась из воды и через минуту очутилась на сухом берегу, но выбралась туда словно под воздействием чьей-то чужой воли.

«Я не забыла о нашем договоре, – отозвался эхом где-то в глубинах разума голос русалки. – Иди попрощайся с родным домом. А потом я полностью овладею тобой, и мы уйдем».

«Не утопит озеро, море и вода». Я произнесла эти слова, а значит, надо довериться своему заклинанию. Но это было нелегко – ледяной кулак стискивал мне сердце, холод забрался в кости, по венам струилась река. Красное платье, промокшее от речной воды, прилипло к телу, словно меня окунули в кровь.

– Ты меня честно предупреждала. Ты их всех утопила, – сказала я. – Утопишь и меня в морских глубинах моего сердца, под шум ветра и волн. И я иссякну.

От ее смеха у меня стыла кровь.

«Возможно, ко мне на глубину иногда будут долетать твои крики».

Мои новые длинные ноги быстро шагали по лесной подстилке, с каждой секундой приближая меня к повороту, откуда открывался вид сквозь деревья.

За ажурным забором раскинулось кладбище, стоял высокий дом с кирпичными трубами на остроконечной крыше, и жили в нем ведьмы. Я ухватилась за ветку, вгляделась, прищуриваясь. Дом. О, как мне хотелось оказаться там, под надежной защитой!

«Пора идти», – шепнула в голове русалка.

– Да, – шепотом ответила я. – Пора идти.

Глаза защипало. Покатились слезы – на удивление холодные, хотя раньше всегда были теплыми. Я выпустила ветку и бросилась бежать – не к лесу, а от него.

Я что было сил мчалась по тропинке к дому. Может, это и безнадежно. С какой стати они впустят к себе незнакомку?