Глава 10

Эту ночь я провела, как в бреду, беспокойно вертясь на мокрых от пота простынях. В открытые балконные двери врывался влажный морской воздух и шум волн. Они естественно и незаметно вплелись в мой сон, навевая странные образы.

Мне снилось, будто меня кто-то зовет в густом тумане, но я не могла выдавить ни звука, чтобы ответить. Тело казалось ватным, со всех сторон колыхалось странное марево, вязкое, как кисель. И в этом мареве я чувствовала лишь один ориентир – бесплотный голос, зовущий меня из темноты.

Мне хотелось крикнуть: "Я здесь!" – но с губ срывался только хрип. Что-то держало меня, как в железных тисках и не отпускало… Я стонала и билась во сне, разметавшись по постели, а потом почувствовала, как мое тело омывает мягкой, теплой волной – и все напряжение постепенно спадает, исчезая вместе с туманом.

Утром я проснулась усталой и разбитой, будто целую ночь не сомкнула глаз. Сон исчез без следа, не оставив воспоминаний, смутно помнился лишь неведомый голос и желание услышать его опять.

– Ты сегодня плохо выглядишь, – недовольно покачала головой Рейла. – Я принесу тебе завтрак в каюту.

– Не стоит, – остановила я, – помоги мне одеться. Не хочу, чтобы кто-то начал волноваться.

После вчерашних откровений мне не хватало только тотального контроля. Навязчивое внимание родственников подавляло даже больше, чем прежнее одиночество.

– Рейла, – задумчиво проговорила я, после того, как оделась, – вчера эрзун рассказал мне очень странные вещи. Это правда, что в Амидарейне полукровок убивают?

– Да.

– И детей?

– В основном, – она отвела взгляд, – им никто не дает вырасти. Даханна, зачавшего дитя с женщиной другой расы, ждет лишение всех прав и тюрьма. А женщину, если не сбежит, просто растерзает толпа фанатиков. Как и ребенка.

Я нервно мусолила крошечные пуговки на узких рукавах.

– А правда, что даханни-полукровок оставляют в живых и лишают магии?

Рейла кивнула, все так же не глядя на меня.

– Эрзун сказал, что у меня только два выхода: либо лишиться магии, либо – своей шайенской сущности. Знаешь, я тут подумала… без магии, наверное, лучше. Меньше проблем, – я криво усмехнулась.

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – Рейла упорно делала вид, что разглядывает какое-то пятнышко на эфесе своей сабли, – это все равно, что остаться без слуха или зрения. Ты поняла бы меня, если бы уже владела своими силами.

– Но и лишиться части своей души я тоже не могу! – вспылила я. – Об этом не может быть и речи… И мне никто не позволит быть с Эйденом, – я рухнула на кровать, пряча лицо в ладони.

Но слез уже не было. В глубине души разгоралась злость.

***

Два дня морского путешествия я провела в раздумьях о своей дальнейшей судьбе. Выходила из каюты только к столу, от навязчивого внимания родственников пряталась за несуществующей головной болью и морской болезнью. Мне не слишком-то поверили, но слегка поотстали, сообразив, что чрезмерная забота для меня хуже откровенного пренебрежения: ко второму я давно привыкла и практически не замечала, а вот первое меня очень нервировало.

Странные сны возвращались каждую ночь, и каждое утро я просыпалась мокрая от пота, со слезами на щеках и тянущей болью в груди – это мое сердце сжималось от непонятной тоски. Я не помнила, что мне снилось, но почему-то перед глазами постоянно стоял Эйден. Такой, каким я видела его в своем видении: с серьезным и напряженным лицом, стоящий на шканцах. Я не знала, где он и что с ним, но в моей душе угнездилась странная уверенность в том, что он ищет меня и обязательно найдет. Надо только дождаться.

Мне было очень трудно довериться собственной интуиции, но она подсказывала мне, что не стоит показывать родственникам свой норов. Нужно усыпить их бдительность, притвориться послушной, чтобы эрзун ослабил контроль и у нас с Эйденом появился шанс встретиться вновь.

Целыми днями я пряталась у себя на балкончике, любовалась белыми бурунами, вырывавшимися из-под киля, и понемногу штудировала Кодекс. Ласковый бриз трепал мои волосы, игриво бросал в лицо холодные брызги. Очень часто попадались чайки, носившиеся над водой, и парящие в небе альбатросы – это означало, что рядом земля. Пару раз я даже различила на горизонте легкую дымку, укрывающую неведомые берега.

Ближе к вечеру, я выбиралась на палубу, чтобы присоединиться к братьям. С ними было легко и свободно, пока они не вспоминали, что я ценное имущество, которое нужно беречь и защищать. Очень трудно оставаться спокойной, когда к тебе относятся, как к хрустальной вазе, и при каждом удобном случае об этом напоминают.

Молодые даханны развлекались, забрасывая удочки прямо с палубы. Наловив достаточно рыбы, уже на закате, рубили ее на куски и бросали обратно в воду, привлекая акул. Морские хищники следовали за кораблем, как эскорт за королевским экипажем. Когда я спросила, зачем они это делают, Эймос, смеясь, ответил:

– Это особая тактика морского боя. Все даханны прикармливают акул. Если будет стычка, эти милые рыбки избавят нас от проблем с пловцами.

– С кем? – не поняла я.

– Некоторые рейны нанимают чистокровных нидангов для подводных провокаций. Ты знала, что ниданги в морской воде обращаются в гигантских змей?

– Н-нет, – в голове мелькнули смутные воспоминания, – кажется, ниданги произошли от морских змеев?

– Они и есть морские змеи, – он презрительно хмыкнул. – Обращаются в воде и нападают прямо из глубины. Они способны перевернуть корабль кверху килем.

– Как?

– Молча. Раскачивают его. А могут оплести своими хвостами и сдавить так, что корпус лопнет, как гнилой орех. У самых молодых длинна достигает десяти футов. У тех, что отметили столетие – от тридцати и больше. Ты представляешь, тридцать футов сплошных мускулов! Даханны против них бессильны, драхи плохо плавают, а вот акулы самое то.

На третий день, в полдень, к нам присоединились дельфины. Они следовали за кораблем, издавая громкие крики и клекот, а мои братья, хохоча, бросали им мелкую рыбу и разрубленных на куски кальмаров.

Я смеялась вместе со всеми. Словно вновь стала той беспечной девчонкой, что бегала босиком по морскому побережью, задрав юбки выше колен, собирала крабов и ловила моллюсков голыми руками. Мне не верилось, что эти молодые люди, прекрасные, как ангелы на храмовых витражах, на самом деле жестокие воины и убийцы, не умеющие любить. Они казались такими безобидными, когда в их глазах сверкало веселье, а с губ срывался заливистый хохот. Невозможно было поверить, что вся эта беспечность напускная – никто не может притворяться настолько хорошо!

Перегнувшись через фальшборт, я горящими глазами следила за разворачивающимся у кормы действом. Афалины выпрыгивали из воды, на лету ловя вкусные кусочки, и с шумным всплеском уходили в глубину.

Кто-то обнял меня за плечи. Смех оборвался, тело натянулось, как струна.

– Завтра мы прибудем в акваторию Асторгрейна. Это пять архипелагов, расположенных на территории в сто тысяч миль. Сотни островов. Тебе понравится.

Я повернула голову в сторону говорившего. Айвердан без улыбки смотрел на танцующих дельфинов.

– Асторгрейн один из самых сильных рейнов. Второй после императорского.

– Зачем вы мне это говорите? – недовольно проворчала я. Настроение стремительно падало.

– Чтобы ты не тешила себя пустыми надеждами. Я не могу позволить своей единственной дочери испортить свою жизнь. Сегодня утром пришло сообщение от моих разведчиков. В этих водах замечена нидангская флотилия под торговыми флагами. Только плохо верится, что это действительно торговцы.

– При чем здесь я?

– Если это Даннахан, ему лучше держаться подальше. Я не допущу, чтобы ты попала в руки изгоя.

– Это угроза?

– Констатация факта. Смирись, Аментис. Ты даханни из Асторгрейна, в тебе течет кровь тысячи эрзунов. Тебя ждет самая выгодная партия, которую только можно себе представить.

Я сжала пальцами круглый поручень, изо всех сил пытаясь держать язык за зубами и не сказать то, о чем пожалею.

– Чего вы хотите конкретно от меня?

– Не мешай мне делать тебя счастливой. Это все, о чем я прошу.

Я прикусила язык, надеясь, что резкая боль остудит закипавший во мне гнев.

– Вряд ли это у вас получится, – выдала язвительным тоном и небрежным движением сбросила с плеч тяжелую руку Айвердана.

Все желание наблюдать за дельфинами пропало: настроение было испорчено. Хотелось уползти в свою каюту, залезть в кровать и пошипеть от злости в одиночестве.

– Аментис! – донеслось мне в спину.

– Виель, – процедила я, не оборачиваясь, – меня зовут Ви-ель!