Глава 23

Последующие дни я проводила за изучением Кодекса даханни, плетением кружев и редкими встречами с обитателями Саммельхора. Старалась держаться подальше от Иэлениль и ее родственниц, но совместные ужины никто не отменял. Приходилось держать хорошую мину при плохой игре: растягивать губы в любезной улыбке, глупо кивать и хлопать ресничками на все вопросы и предложения, больше похожие на завуалированный приказ. Прогуляться в сад – пожалуйста, посетить старшую даханни в ее покоях – пожалуйста, дать ей подпитаться от меня – тоже, пожалуйста. Во мне словно отключили инстинкт самосохранения, и я безропотно подчинялась, не имея ни сил, ни желания сопротивляться ментальному давлению Иэлениль.

И каждый раз я понимала, что она меня использует, и знала, что все вокруг это видят, но делают вид, что не замечают. Даже мои собственные юмати лишь виновато отводили глаза, когда меня возвращали им, опустошенную и уставшую, со смертельной бледностью на щеках и темными пятнами под глазами. Иэлениль пила меня, как пьют дорогое вино, не спеша, смакуя каждый глоток, и в ее глазах светилась такая неприкрытая алчность и жажда, что каждый раз у меня внутри обрывалось сердце и мне казалось, что она не сможет остановиться…

Однажды, кажется, это было на третий день, в мои покои вошел отец. До общего ужина оставалось около двух часов, и именно в это время Иэлениль приглашала меня к себе на чашечку чая, как она это называла. Я сидела за очередным плетением, коротая время в печальном одиночестве, и все пыталась сообразить, как прекратить этот чудовищный фарс, а мои юмати безмолвными статуями застыли, охраняя вход и окна.

Айвердан стремительным шагом пересек комнату и остановился напротив меня, сложив руки за спиной. Окинул охранниц хмурым взглядом, и я заметила, как дернулась его щека, точно от еле сдерживаемого гнева. Затем, его глаза уперлись в меня.

– Почему? – выдал он таким тоном, будто обвинял меня во всех смертных грехах. – Почему ты смолчала?

У меня внутри все похолодело, а перед мысленным взором промелькнули все тайны, которые я пыталась от него скрыть.

– Что "почему"? – переспросила я севшим от испуга голосом.

– Почему ты не сказала, что Иэлениль использует тебя в качестве внешнего источника?

Теперь уже я внимательно посмотрела на него, задерживая взгляд на суровом лице.

– Разве вы об этом не знали? – усмехнулась, не скрывая сарказма.

– Я не лезу во внутренние дела Саммельхора, это вотчина Даханни. Точно так же, как Иэлениль не лезет в дела рейна.

– И кто же вам сказал?

– Догадался. Со дня нашей последней встречи она как-то чересчур похорошела… Мне показалось это странным.

– И что теперь?

– Я не имею права ей запретить, – он поджал губы, – но ты – сможешь.

– И каким же образом, не подскажете? – я хмыкнула и погладила пальцем тонкое кружево из крученных шелковых нитей, которое плела, чтобы отвлечься от грустных мыслей.

– Тебе нужно скорее пройти адаптацию, тогда старшая даханни не сможет причинить вреда, даже если бы захотела.

– Я это знаю, но срок еще не прошел, не все претенденты вернулись с исполненным Обетом или с пятном позора. Многие палатки в лагере женихов все еще пустуют… Неужели вы не можете меня защитить?

Он скривился, точно испытывая сильнейшую боль, и потер грудь в области сердца. И только теперь я заметила, как стеснены его движения и как посерело его лицо.

– С вами что-то случилось? – спросила я и сама удивилась, насколько обеспокоенным прозвучал мой голос.

– Тебе не стоит переживать, я уже в порядке. Давай лучше поговорим о тебе…

– Нет, – оборвала я, решительно поднимаясь с пуфика, на котором сидела, – я же вижу, что вам плохо. Если старшая даханни без стыда и совести использует меня, почему я не могу оказать вам помощь добровольно? Расскажите, что произошло.

Айвердан с сомнением взглянул на меня. Я заметила, что даже стоять ему тяжеловато, и предложила сесть. Он тут же с готовностью опустился в ближайшее кресло и с видимым облегчением откинулся на его спинку.

– Сам не знаю, – произнес он тоном человека, который внезапно обнаружил что-то необычное в самых обычных вещах, – уже третий день болит в груди… И к лекарям обращался, и к целителям…

– И что?

– Да пока ни магия, ни настойки эффекта не дали…

– Можно я гляну? Я читала в Кодексе, что любая даханни может исцелять, вдруг и у меня получится?

Он добродушно усмехнулся в ответ на мое желание ему помочь.

– Мне приятно, что ты так беспокоишься, но поверь, до целительству тебе еще далеко. Магия проявится только после адаптации и тебе придется долго учиться управлять ею, прежде чем ты сможешь использовать свои силы по собственному желанию. Сейчас ты непроявленный источник, пользоваться которым могут все, в ком течет родственная кровь. Именно поэтому юных даханни так охраняют. И не только от мужчин…

– Я не заметила, чтобы меня слишком охраняли от Иэлениль, – фыркнула я, не удержавшись от сарказма.

– Не думал я, что она зайдет так далеко, – он покачал головой, – но и запретить ей тоже не могу, не в моей компетенции… Так что ты скажешь насчет моего предложения? Император Архарон тоже проявил желание поскорее увидеть своего сына членом нашего рейна… Это было бы лучшим выходом из создавшейся ситуации.

Я опустила глаза, не хотела, чтобы он понял, о чем я сейчас думаю. Мне нужно было любой ценой тянуть время, но как это сделать, если судьба моя уже решена, жребий брошен и судьи назначены? Сердце сжалось, предчувствуя, что вот-вот разразится буря…

– Так что? Ты согласна? – он нетерпеливо шевельнулся в кресле.

– Нет, – ответила я тихо, но четко, – я хочу дождаться Аукциона. Пусть все будет так, как велит Закон.

В ответ мне раздался раздраженный вздох.

– Что ж, не смею настаивать. Это твой выбор и твое здоровье… Но если передумаешь… Лейс еще пару дней погостит у нас. Понятное дело, что вы с ним не встретитесь, просто имей ввиду.

С этими словами Айвердан поднялся на ноги и направился к дверям, а я с недоумением отметила, какой тяжелой и грузной стала его походка. Былая легкость исчезла без следа, по всей видимости, с ним действительно что-то было не так.

***

Тем же вечером за столом саммельхорские даханни обсуждали прелюбопытное известие. По всей Лиссавии ширились слухи, что скоро сюда доставят самого дерзкого и самого неуловимого преступника, заранее приговоренного к смерти имперским судом – Эйдена Даннахана.

Я участия в разговоре не принимала, сидела, скромно потупив очи, и всеми силами пыталась скрыть дурацкую улыбку, то и дело мелькающую на губах. Уж не знаю, что задумал мой любимый пират, но меня наполняла уверенность в том, что он знает, что делает. Отсутствие связи действовало угнетающе, я не могла понять, в чем дело, постоянно пыталась нащупать в себе эту тонкую нить, но пока безрезультатно. И все же, я верила, что Эйден не забыл обо мне, что у него есть план и что этот план уже на стадии воплощения.

– Ах, милочка, ты даже не представляешь, что мы узнали! – одна из кузин затормошила меня, вырывая из мира грез. Я подняла на нее недоуменный взгляд. – Эйр Маллокен поклялся возложить голову этого ренегата к твоим ногам! Это так романтично!

Я еле сдержалась, чтобы не передернуть плечами от представившейся картины.

– Ага, – изобразила восторженную улыбку, больше похожую на оскал, – романтично…

– И это будет на главной площади Лиссавии! Только представь, какие эмоции можно испытать, получая такое подношение от мужчины! – она закатила глаза, всем своим видом выражая небывалое вдохновение.

– И когда же это случится? – ненавязчиво поинтересовалась я как бы между прочим.

– Завтра! После полудня! – наперебой заговорили родственницы, не скрывая алчного блеска в глазах. – Сначала зазвенит колокол, предупреждающий о даханни, и эрранская гвардия очистит улицы от лишних глаз. Потом подадут роскошный паланкин, приличествующий твоему положению, и ты отправишься к месту встречи в сопровождении сотни лучших воинов Саммельхора! А там… Ах, этот Маллокен хоть и стар, но знает, чем удивить! Никто не верил, что он сможет исполнить свой Обет, ведь еще никому не удавалось взять в плен Эйдена Даннахана! А он смог! За три дня! Сделал то, что не смог весь имперский флот!

Я кивала, как заведенная, улыбалась так, что сводило скулы, а у самой внутри все сжималось от плохого предчувствия. Понятное дело, что все это спектакль, разыгранный Эйденом – и Обет, и пленение и даже позорное шествие в цепях… вот только чем он закончится? Мертвой головой в пыли у моих ног? И чья это будет голова?

Представив, сколько воинов и стражи будет присутствовать на предполагаемой казни, сколько любопытных зевак, во мне шевельнулся червячок сомнения. А получится ли у Эйдена выполнить задуманное? И от этих мыслей я буквально похолодела.

– Аментис, с тобой все хорошо? – сладко пропела Иэлениль, сидевшая, по обычаю, во главе стола. Мое место, как наследницы, было по правую руку от нее, и каждый раз, когда обстоятельства сводили нас за одним столом, я чувствовала на себе ее цепкий, изучающий взгляд. – Что-то ты резко побледнела, деточка…

Я выдавила из себя легкомысленную улыбку:

– Все хорошо, чувствую себя отлично.

– Прекрасно, – она окинула меня удовлетворенным взглядом, – я взяла на себя смелость распорядиться насчет нового наряда для тебя. Завтра его доставят. Наследница Асторгрейна должна выглядеть выше всяких похвал, когда появится перед лицом будущих подданных.

Я покорно кивнула, опуская взгляд.

– И еще, – добавила она, – я считаю, что твои юмати ни на что не способны. Их необходимо заменить на более опытную и квалифицированную охрану.

Я моментально вскинулась, чувствуя, как внутри зарождается панический ужас. Иэлениль сверила меня изучающим взглядом и с абсолютным спокойствием накручивала на вилку листья салата.

– Ты что-то имеешь против? – приподняла она одну бровь.

– Да. Я не желаю разрывать контракт с ними…

– Они не смогли защитить тебя, когда мои гвардейцы напали, – старшая даханни с насмешливой улыбкой констатировала бесспорный факт.

– Потому что это нападение было сделано исподтишка! Гвардейцев было намного больше и вы сами знаете, что у пяти юмати не было ни малейшего шанса, против такого количества эрранов!

– Неважно. Твои охранницы не смогли предугадать столкновение. Они же эмпаты, а засаду не почувствовали. Не уловили ни одной чужой эманации, когда вели тебя коридорами Саммельхора. А знаешь почему? – она отправила в рот очередной кусок бифштекса, нарочито медленно прожевала, сделала глоток вина, поставила бокал на место и, наклонившись в мою сторону, с нескрываемым превосходством произнесла:

– Потому что глупые маленькие юмати слишком доверяют друг другу, слишком верят в женскую солидарность и круговую поруку. В каком-то смысле, это их сила, не спорю, но в любой цепи есть слабое звено, а еще… у каждого, даже самого преданного слуги, есть своя цена – помни об этом, деточка.