Глава 26

Примерно через неделю, я начала понемногу вставать. Эйден строго выполнял данное мне слово, и за это время я видела его лишь пару раз.

После завтрака меня усаживали у окна, в мягкое кресло, и я наслаждалась открывающимся видом.

Прямо под бревенчатой стеной дома располагался пышный розовый сад, окруженный высоким каменным забором. Помимо роз, здесь цвел жасмин, акация и сирень, наполняя воздух ярким благоуханием. Моя комната находилась на втором этаже, а потому, я видела каменистую пустошь за этим забором, простиравшуюся до самого побережья. Там бирюзовые волны лениво наползали усыпанный галькой берег, а здесь теплый ветер играл с зеленой листвой.

Как мне сообщила Режина, розы были любимыми цветами эйрины Эстель. Именно по ее указу сюда привезли землю с другой стороны острова. Несколько лет она ухаживала за этим садом, практически сама посадила каждый куст, привезенный, по ее просьбе, эйром капитаном.

Я видела, да горничная этого и не скрывала, что Режине не по нраву мое присутствие. Похоже, что она была очень преданна прежней хозяйке господской спальни. Я могла бы объяснить, что не слишком претендую на вакантное место, но не видела смысла оправдываться перед служанкой.

Как-то утром она перестилала кровать, а я сидела в своем кресле и наслаждалась щебетом птиц, невидимых в пышной зелени сада. Недовольное бормотание служанки не давало сосредоточиться на какой-то мысли, которая постоянно крутилась у меня в голове, но при этом ускользала, стоило лишь попытаться схватить ее за хвост.

Неожиданно, мой взгляд наткнулся на высокую фигуру Эйдена. Он легко сбежал с высокого крыльца, что-то сказал вытянувшемуся в струнку дворецкому, и завернул за угол дома, туда, где располагались хозяйские постройки. Через несколько минут я увидела его уже в седле. Сидя на прекрасном вороном жеребце аренсийской породы, лэр капитан направлялся к главным воротам. Мое сердце кольнуло, будто иглой, в груди что-то сжалось.

– Режина, – прервала я причитания горничной, – ты не знаешь, эйр Даннахан никуда не собирался?

Женщина наградила меня неприязненным взглядом.

– Если эйру и угодно куда отправиться, то слуг он в свои планы не посвящает.

– А кого посвящает? – поинтересовалась я.

– До вашего приезда – эйрину Эстель. Она здесь была хозяйкой почти три года. Хозяин дал ей право руководить поместьем и… у них все шло к свадьбе… до вашего появления.

У меня пропало желание продолжать диалог, но Режина, похоже, решила меня добить:

– Вполне возможно, что эйр и сейчас в ней нуждается.

Эйден вернулся на второй день к обеду, а мою душу продолжали грызть сомнения.

Был ли он с Эстель? Или отсутствовал по другой причине? Подозрения разъедали, будто кислота, я не могла понять, что в его словах правда, а что – попытка повлиять на мой выбор. Я не могла ему верить, но с каждым днем ощущала все большую потребность в его присутствии.

Сначала, я начала скучать, потом тосковать. Чем быстрее восстанавливалось тело, тем больше страдала душа. Но я молчала, а Эйден больше не появлялся. Глупая гордость и врожденное чувство противоречия не давали мне показать свою слабость и первой позвать его.

Да, я считала это недопустимой слабостью, достойной лишь падших женщин. Никогда, ни под каким видом приличная девушка не должна сама делать первый шаг – это правило вбили в меня двадцать пять лет санхейского воспитания. Невозможно за считанные дни сломать то, что взращивали в тебе годами строгих обычаев и традиций.

Да к тому же я прекрасно понимала, что по сравнению с той же Эстель, проигрываю по всем статьям.

Она – статная блондинка с роскошным бюстом и бархатистой нежной кожей. Знает все слабые стороны Эйдена, знает, как ему угодить, да и выбрал он ее сам, судя по всему. Меня же ему навязали, как и его мне. Помнится, Ниара утверждала, что мы были с ним знакомы в прошлой жизни и даже являлись парой, только я совершенно этого не ощущала. Никакого единения. Только тоска и мучительное желание увидеть.

Ах, у меня накопилось столько вопросов к моей огненной половине, но как с ней встретиться, не впадая в бредовое состояние – я не знала.

***

Так и проходило время. Меня мыли, кормили, переодевали. Усаживали у раскрытого окна. Я почти все время проводила в одиночестве и размышлениях о смысле жизни. Меня никто не навещал. Ни Шерр, ни Эйден. Единственным развлечением стало наблюдать из окна за жизнью поместья.

За это время я много чего передумала. В одном разобралась, в другом запуталась. С каждым днем мое тело восстанавливалось все больше и больше, постепенно появилось бледно-золотистое сияние, практически исчезнувшее во время болезни. Это уже потом я узнала, почему так вышло. В последнюю волну даханн, или даханни, сливаются со своим внутренним светом, доставшимся от ахайев, но в моем случае был запущен процесс единения ширам. Одно наложилось на другое, как шайенка я должна была объединиться со своим огненным духом, но он оказался слишком слаб, чтобы выйти на поверхность, а потому едва не утянул меня с собой. Если бы это произошло, мое тело погибло бы, а душа вновь отправилась блуждать в эфире, ожидая очередного воплощения. Меня спасло лишь то, что шайенской крови во мне было очень мало, а моя даханнская часть безумно хотела жить.

И вот теперь, я видела объединение обеих моих сущностей в слабом свечении своей кожи: серебристый свет даханни и огненное пламя шайен превратилось в нежно-золотые переливы с едва заметным пурпурным отливом. Это было очень красиво, если не обращать внимания на сухую кожу и выпирающие кости.

Но постепенно все приходило в норму. Силы возвращались, восстанавливалось и тело.

А через две недели моего вынужденного затворничества, меня впервые вывели из комнаты.

Домоправительница Бретта и вредная Режина осторожно подхватили меня под руки и помогли выйти за двери. Я очутилась в широком коридоре, чьи стены украшали многочисленные портреты. Это напоминало галерею предков в замках аристократов, и я невольно вспомнила, как оговорился один ниданг на "Тамрисе", назвав Эйдена Сиятельством. Так в Эролле обращались к графам, а в Амидарейне к дазганам. И если провести параллель между Рейхо и Эйденом, то в голову приходят разные мысли. Например: оба командуют кораблями, только Рейхо имперским, а Эйден – пиратским. Есть над чем задуматься.

Мне помогли спуститься по широкой лакированной лестнице с резными перилами. Я, конечно, отдыхала на каждой ступеньке по несколько минут, но отвечала решительным отказом на малейший намек вернуться в кровать. Ну уж нет, належалась – на всю жизнь хватит. Упорства мне было не занимать, а потому, ползя как улитка, я почти через час выбралась, наконец, на широкое крыльцо особняка и, радуясь своей маленькой победе, упала в услужливо подставленное кресло.

Сверху припекало раннее солнышко, щебетали птички, ласковый ветерок обдувал прохладой, а в воздухе носился упоительный аромат цветущего сада. Я зажмурилась от удовольствия, просто физически ощущая, как мое тело наполняется жизненной силой.

– Вот оно и правильно. Давайте-ка сюда ваши ножки, – Бретта подставила мне под ноги маленькую скамеечку. – А ты иди, Режина, прибери в спальне госпожи.

Горничная ушла, напоследок не забыв проворчать что-то неразборчивое.

– Спасибо. Вы так заботитесь обо мне, даже неловко как-то, – замялась я под добродушным взглядом домоправительницы.

– А чего ж не позаботиться? – удивилась женщина, обмахиваясь краем собственного передника. – Чай, вы нам не чужая.

– О чем это вы?

– Ну как, живого краба в корзине не спрячешь. Почитай весь остров знает, что эйр нашел свою ширам. Это ж такая радость для всех нас.

– Сомневаюсь, – обескуражено пробормотала я.

– Вы про Режину? Дак что она понимает, дура девка. Прикипела к этой лисе Эстель, а та знай только задом перед эйром вертела. Все хозяйку из себя разыгрывала, в законные жены метила. Да только наш эйр не слепой, знает, что почем.

– Что вы имеете ввиду?

– Дак известно что. Он же ее с кораблем захватил, хотел за выкуп родичам повернуть. А она ни в какую! Мол, люблю вас – и точка. Сама везде хвостом ходила, "приданным" своим перед ним трясла. Ну, он и не устоял. Много ли мужику надо, если он по полгода на берег не сходит?

– Каким приданным? – удивилась я.

– Каким-каким! – передразнила Бретта. – Известно каким, вот этим, – и она недвусмысленно приподняла свою пышную грудь, стянутую плотным корсажем.

Я рассмеялась, представив, как блондинка бегает за Эйденом по поместью и тычет ему в нос своим бюстом. Но смех быстро сошел на нет. Мне-то, при всем моем желании, тыкать нечем. Так что…

– Бретта, а где Эстель сейчас?

– В Галироне. Это соседний остров. Он побольше Монтерона, да и общий порт там имеется. Недели через две должен прийти корабль из Лаовессии, вот и отправится Эстель к своим эрранам.

– Так она эрранка? Красивая…

Бретта хмыкнула.

– У них там все такие. Кожа розовая, как у поросят, а волосы – ну вылитая кудель. Тоже мне красавица. Как умоется – привидение, да и только. Ни ресниц, ни бровей. Тьфу, гадость.

Я поморщилась. Если волосы Эстель можно сравнить с мягкой куделью, то мои больше напоминают паклю.

– У нее ж в Лаовессии муж остался, – продолжала откровенничать женщина, – говорят, старый, но богатый. Эйр капитан хотел заставить его своим кошелем потрясти, да эта лиса Эстель быстро разобрала, что ее старик и в подметки не годится нашему хозяину, – она многозначительно поиграла бровями. – Вот и вцепилась, будто клещ. В мечтах, небось, уже законной хозяйкой себя видела. Ходила здесь, приказы раздавала, как заправская барыня. Да только дура она. Законы Древних никто не отменял. В ком есть хоть капля шайенской крови, женятся лишь на своих ширам. На других – нет смысла.

– Это почему? – поинтересовалась я. Словоохотливость Бретты немного подняла мне настроение. Было заметно, что эта женщина относится ко мне довольно добродушно, а вот капризную блондинку не слишком любит. Да и рассказ о том, что Эстель сама навязалась Эйдену, а не он за ней волочился, была как бальзам на мое тоскующее сердце.

Неожиданно, домоправительница присела в книксене, глядя куда-то мне за спину.

Я удивленно оглянулась.

Позади меня, на дорожке сада, стоял Эйден Даннахан и буравил нас пристальным взглядом. Интересно, много он успел услышать?

У меня внутри что-то сжалось, внизу живота образовалось странное томление, разлившееся теплом по всему телу. Я замерла в неудобной позе, не в силах отвести взгляд. И он тоже смотрел на меня: настороженно и тяжело, как будто ждал какую-то гадость.

– Эйрина, – он очнулся первым и отвесил мне вежливый поклон.

Мои щеки вспыхнули огнем. Я отвела взгляд и тихо поздоровалась. А Бретта, предательница, бочком-бочком, да и сбежала в дом, сообщив, что у нее кисель на кухне пригорает.

Мы остались вдвоем.

– Как вы себя чувствуете? – бесстрастно поинтересовался Эйден, подходя ближе.

Он поднялся на крыльцо и остановился напротив меня.

Я не могла оторвать жадного взгляда, буквально впитывая в себя его образ. Сильное, подтянутое тело, широкие плечи, узкая талия. Длинные ноги, затянутые в зауженные замшевые брюки, распахнутая на груди свободная рубаха, открывающая вид на гладкую смуглую кожу… Застывшее на лице выражение безразличия и скуки. Губы, сжатые в тонкую линию. Взъерошенная шапка бронзовых кудрей, в которые так и хотелось запустить руки…

Он тоже разглядывал меня. В глазах Эйдена горел странный, пугающий огонь, но ни один мускул не дрогнул на лице. Было абсолютно непонятно, о чем он думает.

– Спасибо, мне уже лучше. Как ваши дела? – решила я проявить любезность.

– Все в порядке.

– Я за вас рада… У вас такой чудесный сад…

Моя фраза повисла в воздухе, жалкой попыткой поддержать разговор.

– Да? – на лице Эйдена неожиданно промелькнул интерес. – Вы составите мне компанию за обедом? Я прикажу накрыть в саду.

Я замерла, ожидая подвоха. Между нами повисло тягостное молчание, и лицо Эйдена снова замкнулось.

– Я… согласна, – выдохнула я, не зная как спасти ситуацию и растопить лед, возникший между нами.

Он нахмурился.

– Если вы не хотите, то я не настаиваю.

– Нет-нет, – поспешно заверила я, – я хочу и даже очень!

В холодных серых глазах мелькнуло что-то вроде удивления, и я поняла, как двусмысленно прозвучали мои слова.

Эйден, вдруг, шагнул ближе, осторожно взял мою ладонь, лежавшую на подлокотнике кресла, и, едва ощутимо, прикоснулся губами к кончикам пальцев.

Мое тело вздрогнуло от его теплого дыхания, все волоски на коже встали дыбом, в горле образовался комок, а сердце загрохотало так, будто хотело выпрыгнуть из груди!

– Я рад, – ответил Эйден с легким смешком и отпустил мою руку.

Отвесив поклон, он исчез за дверями дома, а я осталась сидеть. Вытянувшись в струнку, с пылающими щеками и бешено бьющимся сердцем.