(Неразборчиво)

Валентин Иосифович – ищущий художник, и если ему приходилось переступать через интеллект, гениальность, поэтический дар и выходить на эстраду, то брезгливость его не знала границ. Но жить-то и кормиться надо. Когда мы – Державин, Гафт и я – шастали с концертами для эмигрантов по Америке, разделение было такое: Державин – рабочая лошадь, артист, я – закривленный администратор, умеющий разговаривать с продюсерами, а Валя – большой художник и поэт, который не понимает, зачем он здесь оказался. Перед нашей поездкой в Америку в начале 1990-х у Валечки с Александром Ивановым на двоих вышла книжонка с эпиграммами. Он говорит: «Возьму несколько экземпляров, может, там в шутливом плане сумеем кому-нибудь продать». И я придумал аттракцион в конце творческого вечера, который мы с Валей долго репетировали в гостинице. После программы, когда Валя все отчитал, выходил я и, якобы спохватившись, говорил: «Да, кстати, сегодня такая душевная атмосфера и чудная аудитория, а Валентин Иосифович случайно захватил с собой книжку, только что изданную огромным тиражом. В Москве тираж уже расхватали, а у нас есть один экземпляр (хотя у него был полный чемодан книжек). И я подумал: давайте устроим полушутливый аукцион. Дело, естественно, не в деньгах, а в системе приобретения. Вот эта книжечка. Потом Валентин Иосифович даст счастливцу автограф». Я это все лабудил, а за кулисами стоял взволнованный Гафт, ожидавший несколько долларов на пепси. Я продолжал: «Давайте начнем с шутливой цены – 5 долларов. Итак: 5 долларов – раз, 5 долларов – два». С большим трудом долларов за 12 я продал книжку испуганной рыжей Сонечке. Она вышла на сцену. Я говорю: «А сейчас, Сонечка, Валентин Иосифович подпишет…» Валя, находящийся за кулисами, вдруг дает мне понять, что он этим заниматься не будет, что это ниже его достоинства, и уходит. Я стою на сцене как полный му…к с этой рыжей Сонечкой, с книжкой Вали и 12 долларами в руках. Кое-как удалось вывернуться из ситуации. Возвращаюсь за кулисы, сидит стесняющийся Валентин Иосифович с Михал Михалычем. Говорю Державину: «Мы выручили на книжке 12 долларов, значит, нам с тобой по 6». Гафт: «Как? А мне?» Я делаю вид, что его вообще нет. Мы садимся в машину. Нас возил шофер, работавший раньше в Советском Союзе дантистом. Он был маленького роста, а наняли для нас огромный «шевроле» 1952 года с деревянной обивкой – самая дешевая арендная машина в Америке. Размером с вагон. Когда дантист ростом 1 метр 15 сантиметров сидел за рулем, его не было видно, и казалось, что машина едет на автопилоте. А мы лежали сзади. Если мы разговаривали о дамах (это мы потом вычислили), машина теряла управление. При нем о еб…е говорить было нельзя, только о природе. И вот мы ехали и беседовали с Михал Михалычем. Валентин Иосифович пытался вставить пару слов, но мы его не замечали. Потом мы истратили на себя эти 12 долларов. А на следующем концерте Гафт вышел со мной на сцену и стоял, как столб, ожидая, пока я сбагрю эту брошюрку, чтобы написать: «Дорогому Фиме от автора» – и разделить 12 долларов уже на троих.