Глава пятнадцатая

С Фантомаса срывают маску

Два незнакомых друг с другом человека, совершенно непохожих друг на друга, примерно в одно и то же время, независимо друг от друга, раскрыли инкогнито Юлиана Трианонова. Если первый был полностью «в теме», то есть – работал в восемьдесят восьмой больнице и был знаком с Трианоновым лично, то второй никогда в жизни порога больницы не переступал и был знаком только с одним из ее сотрудников…

Сергей Павлович Яковлев, бывший заместитель главного врача по организационно-методической работе, а ныне исполняющий обязанности заместителя главного врача по медицинской части, бился над загадкой Юлиана Трианонова с момента появления в Фейсбуке первого «опуса». Пытался всяко-разно, но ничего не выходило.

С логическим мышлением у Сергея Павловича все было в порядке. Хлебом не корми – дай какую-нибудь загадку решить, особенно детективную. Детективы Сергей Павлович очень любил, но редко когда дочитывал до конца с тем же интересом, с которым начинал читать, потому что примерно на середине точно угадывал преступника.

Однажды он успешно применил свои розыскные навыки на практике – летом, отдыхая на даче, нашел похитителя соседской газонокосилки. Похитителем оказался соседский сын. Будучи припертым к стенке, он признался, что обокрал родного папашу для того, чтобы раздобыть денег на поездку в Питер с любимой девушкой. Самое интересное то, что на Сергея Павловича обиделся не только разоблаченный оболтус, но и его отец. Вот, спрашивается, за что? За утраченные иллюзии по поводу сынули?

Многократные попытки анализа трианоновских публикаций результата не давали. Проклятый Трианонов был увертлив, как угорь, ничем себя не выдавал. Но если раньше, в бытность свою заместителем Валерия Николаевича по организационно-методической работе, Яковлев просто пытался выслужиться перед начальством, то сейчас разоблачение Трианонова стало для него делом принципа и актом самозащиты. Карьера и так, образно говоря, висит на соплях – исполняющий обязанности начмеда при исполняющей обязанности главного врача, а какой-то негодяй под нее постоянно мины закладывает. Взять, хотя бы, последний пост, в котором рассказывалось о главном враче пятьдесят пятой поликлиники, которую выписали из шестого отделения без контрольного теста на коронавирус. Она нажаловалась в департамент, но департаменте на одно и то же происшествие могут посмотреть по-разному и выводы тоже могут сделать разные. Если сор вынесен из избы, если дело получает широкую огласку, то последствия бывают более серьезными – наказывают показательно.

Был один верный способ выявления тайного агента, который в «Адъютанте его превосходительства» использовал начальник белогвардейской контрразведки. Следовало сообщить всем подозреваемым важную информацию, каждому – свой вариант, и посмотреть, какая именно информация будет использована врагом. Только вот беда – подозреваемых было очень много и все они активно обменивались информацией между собой.

Теперь Сергей Павлович надеялся только на озарение. Ведь не бывает так, чтобы преступник не сделал ни одной ошибки. Уж где-нибудь да проколется, хоть едва заметный след да оставит… Во всяком случае, так учила вся мировая детективная классика.

Озарение пришло во втором часу ночи, когда Сергей Павлович, без особого удовольствия исполнивший супружеский долг, с удовольствием читал на сон грядущий рассказы о Шерлоке Холмсе. У каждого человека есть книги, которые хочется перечитывать несмотря на то, что они давно выучены наизусть. Для Сергея Павловича такими книгами были Холмсиана и «Москва-Петушки». Но «Москва-Петушки» для ночного чтения не годились, потому что во время смакования этого шедевра отечественной литературы Сергей Павлович часто смеялся – велик был риск разбудить жену.

На середине рассказа о подрядчике из Норвуда Сергей Павлович прервал чтение и призадумался. Ему вдруг показалось, что между Юлианом Трианоновым и коварным подрядчиком Джонасом Олдейкром, который инсценировал собственное убийство, есть что-то общее. Да, разумеется, оба они были подлыми негодяями, но помимо этого что-то их объединяло…

Сергей Павлович дочитал рассказ до конца, а затем перечитал его заново. Подрядчик? Может, Трианонов – это больничный завхоз Пупышев? Нет, не может быть, Пупышев никогда бы не написал про махинации с ультрафиолетовыми облучателями. Да и вообще слог не его, Пупышев без «значит» и «б…дь» ни одну мысль выразить не может. Нет, нет, нет… Здесь что-то другое.

Связь так и не удалось нащупать. Сергей Павлович заснул при включенном ночнике. Спал плохо, ворочался с боку на бок, несколько раз просыпался. Лишь только под утро заснул крепко и увидел интересный сон. Воображение у Сергея Павловича было богатым, характер – немного истеричным, поэтому сны ему снились яркие, богатые событиями, похожие на фильмы.

На этот раз Сергею Павловичу приснился бал, проходивший в больничном конференц-зале. Зал освободили от шеренг кресел и заметно облагородили – вместо стандартных потолочных светильников повесили огромную хрустальную люстру, украсили потолок кучерявой лепниной, а стены задрапировали зеленой тканью с шитыми серебром узорами. Ну прямо викторианская Англия, только камина не хватает. А, может, камин и был, только Сергей Павлович не обратил на него внимания.

Публика – сотрудники больницы – были одеты по-старинному. Мужчины во фраках (или то были смокинги?), женщины в пышных платьях. Ольге Никитичне удивительно шло ее голубое платье, дополненное платиновым ожерельем с крупными бриллиантами и такой же диадемой. Ольга Никитична танцевала вальс с Сергеем Павловичем и с благосклонной улыбкой выслушивала пылкое признание в любви. Вдруг музыка оборвалась, танцующие замерли и по залу прошелестел шепоток:

– Трианонов пришел… Юлиан Трианонов… Юлиан… Это он…

Он был закутан в черный плащ. Черные глаза сверкали зловещим блеском из-под широких полей черной шляпы, надвинутой глубоко на лоб. Нижнюю часть лица закрывала черная медицинская маска. Он шел к Сергею Павловичу и Ольге Никитичне. Все перед ним расступались. Звук шагов разносился по залу гулким эхом.

– Сережа, это он! – подтвердила Ольга Никитична.

Остановившись в метре от них, Трианонов одной рукой сдернул шляпу, а другой маску…

– Сука!!! – заорал Сергей Павлович, вложив в крик всю свою ненависть.

Заорал не во сне, а наяву. Разбудил не только жену, но и спавшую в соседней комнате дочь. Дочь впопыхах наступила в коридоре на таксу… В общем, пробуждение получилось шумным, а утро сумбурным. Сергей Павлович наскоро побрился, дважды при этом порезавшись, опрокинул в себя чашку кофе и поехал в больницу, предвкушая, как он сейчас удивит Ольгу Никитичну.

Идя по коридору Сергей Павлович улыбался, чего за ним обычно не водилось. Правда, никто из встречных сотрудников ничего необычного не заметил, потому что улыбку скрывала маска.

Кивнув на ходу Катерине, Сергей Павлович прошел в кабинет главного врача, где повел себя странно. Вместо того, чтобы сесть за длинный совещательный стол, приставленный к рабочему столу Ольги Никитичны, он уселся на диван, закинул ногу на ногу и похлопал левой рукой по дивану, приглашая Ольгу Никитичну сесть рядом.

– Опять с женой разругался? – нахмурилась Ольга Никитична, игнорируя приглашение. – Извини, мне некогда тебя утешать. Конференция через пятнадцать минут.

– Этого времени нам хватит, – заверил Сергей Павлович, снимая маску. – Присядь рядом, пошепчемся. И дверь можешь запереть, чтоб не помешали.

– Нет уж, Сереженька, – усмехнулась Ольга Никитична, выходя из-за стола, – при запертых дверях к тебе на диван присаживаться опасно. Да и не войдет сейчас никто, рано еще.

Она села рядом с Сергеем Павловичем и велела.

– Давай, шепчи!

– Я знаю, кто Юлиан Трианонов!

Сергей Павлович сделал небольшую паузу, а затем назвал имя.

– Что за бред? – удивилась Ольга Никитична. – Уж на кого я могла в последнюю очередь подумать…

– Я тоже, – кивнул Сергей Павлович. – Вот никогда не думал. Но сейчас просто уверен. На все сто процентов.

– Расскажи, как ты это понял.

Взгляд Ольги Никитичны выражал великое сомнение, да и времени до конференции оставалось немного, поэтому про сон Сергей Павлович рассказывать не стал, оставил до перекура.

– У Конан Дойля есть рассказ «Подрядчик из Норвуда». Там один подрядчик, желая отомстить сыну женщины, которая его когда-то отвергла, а заодно пытаясь избежать грозящего ему банкротства, инсценирует собственную смерть и обвиняет в ней сына…

– Что за бред?! – повторила Ольга Никитична, читавшая только любовные романы. – У нас, кажется, никого пока не убили, слава Богу.

– Да не в этом дело, Оль! Дело в том, что преступник выдал себя, когда пожелал добавить лишнее доказательство – кровавый отпечаток большого пальца на стене. Но это он сделал после того, как Холмс осмотрел место преступления и Холмс понял, что кто-то подделывает улики.

– Все равно ничего не понимаю. Объясни попроще.

– Подрядчик перестарался с уликами и тем самым выдал себя. То же самое сделал и Трианонов. Для того, чтобы отвести от себя подозрения, была опубликована явная ложь. Вот, прочти и скажи – было ли когда такое?

В телефоне Сергея Павловича хранилась папка со всеми постами Юлиана Трианонова. Открыв нужный файл, он прокрутил текст до нужного фрагмента и передал телефон Ольге Никитичне.

– Да, пожалуй, – сказала она, возвращая телефон. – Но – зачем? Какие могли быть мотивы? Я бы поняла, если бы этим занимались Бутко или Жмурова, но… Б…дь! Сказать, что я шокирована, это не сказать ничего.

– Чужая душа – потемки, – Сергей Павлович тоже не мог понять зачем. – Но какое нам дело до мотивов и побуждений, Оль? Нам нужно избавиться от этой гадюки.

– После конференции приходи ко мне, будем колоть и увольнять.

Жаргонное слово неприятно резануло слух Сергея Павловича. Такая интеллигентная, такая милая женщина, врач высшей категории, руководитель крупной больницы и вдруг – «колоть». Впрочем, ничего удивительного – «корни всегда проявляются», как говорила покойная мать Сергея Павловича. Именно мать помешала сыну жениться на плебейке-однокурснице, приехавшей в Москву из Малой Вишеры. Сергей Павлович много чего не мог простить матери, а вот это – в первую очередь. Сколько лет прошло, а все хочется переиграть, только жизнь – не «Герои меча и магии», в ней кнопки рестарта нет.

– Уволить будет сложно, – заметил Сергей Павлович. – Развоняется, права качать начнет, а то и в суд подаст за необоснованное…

– Уволю по собственному! – жестко сказала Ольга Никитична. – Это не отсуживается.

– Думаешь – напишет? – усомнился Сергей Павлович.

– Конечно же уверена, Сережа. Ты только не подведи, делай морду кирпичом…

Волонтерствующий сын Никита явился в гости, как снег на голову – в десятом часу вечера. Принес две огромные пиццы, коробку пирожных для сестры и бутылку красного вина для родителей, сам пить его не стал, потому что был за рулем.

Совершенно случайно разговор вывернул на Юлиана Трианонова, международного человека-загадку.

– Прикольный псевдоним, – оценил Никита. – Ясно, что за ним скрывается человек, знакомый с произведением Юлиана Семенова «ТАСС уполномочен заявить» или с одноименным фильмом. Трианон – это же был псевдоним американского шпиона в Москве, верно?

– Верно, – ответил Данилов. – Сейчас ты скажешь, что всех, кто моложе сорока лет, можно в расчет не принимать, потому что они «ТАСС» вряд ли читали или смотрели…

– Самая большая ошибка, которую допускают люди при общении, это домысливание за собеседника, – строго сказал дипломированный психолог. – Я совсем не то хотел сказать. Кстати, у тебя совершенно неверное понятие о современной молодежи. Очень многие знают советскую классику, вот я же, например, сразу понял, что к чему. Хотел же я сказать, что любимый фильм, любимая книга или любимое музыкальное произведение могут многое рассказать о человеке. И псевдонимы тоже. Ничего же не берется «с потолка», все выбирается со смыслом. Вот если бы ты, папа, захотел бы писать о своей больнице в сетях, ты какой псевдоним бы взял?

– Доктор Джекил, – сказал наобум Данилов.

– Браво, Никитос! – Елена несколько раз хлопнула в ладоши. – Что и требовалось доказать!

– Ты о чем? – удивился Данилов. – Я ляпнул первое, что в голову пришло…

– А почему это пришло в твою голову первым? – прищурилась Елена. – Потому что ты и есть доктор Джекил, правильный, белый и пушистый. Но иногда в тебе просыпается мистер Хайд и тогда держись!

– Ну прямо уж мистер Хайд, – поскромничал Данилов, – не преувеличивай.

– Ни капельки я не преувеличиваю. Можете представить, дети, что во время работы на «скорой» ваш папочка однажды так ударил другого врача, что тот пролетел через всю комнату в угол.

– Как в кино, да?! – восхищенно пискнула Мария Владимировна.

– Я еще людей на вызовах лекарственным ящиком избивал. Об этом даже в газетах писали.

– Ну насчет ящика – это совсем другая история, известная мне только по твоим рассказам, а вот мордобой на подстанции произошел, можно сказать, на моих глазах. Сижу я в своем кабинете и вдруг слышу ужасный грохот. Первая мысль была, что потолок на кухне обвалился. Я туда, а там картина маслом – столы и стулья перевернуты, доктор Сафонов в углу на ноги встать пытается, а посреди кухни доктор Данилов стоит в позе «не тронь – убью». Глаза закрою – вижу эту картину.

– А за что ты его так, папа? – спросила Мария Владимировна. – Ведь было за что, правда?

– Он хотел на заведующую подстанцией кляузу написать, а мой мистер Хайд такого не любит.

– А заведующая была красивая? – ребенок не понял, о ком идет речь.

– Ну как тебе сказать? – Данилов наморщил лоб. – В целом – ничего себе так…

– Ничего себе так?! – возмутилась Елена и наградила мужа за такие слова подзатыльником, хоть и шуточным, но довольно увесистым.

– Я бы на твоем месте обратил внимание на этот вопиющий случай семейного насилия, – сказал Данилов Никите, потирая рукой затылок. – Кому-то явно нужна помощь квалифицированного психолога.

– С родственниками нельзя работать, – ответил Никита, вставая. – Я поеду, поздно уже. А Трианонова вашего почитаю, заинтересовался.

Около семи часов утра Данилову пришло сообщение от Никиты. Прочитав его, Данилов тут же позвонил Никите и сказал:

– Ты убил меня наповал. Объясни, как ты пришел к такому выводу.

Когда Никита объяснил, Данилов почувствовал себя доктором Ватсоном. Это же элементарно, Ватсон.

И Никита, и Сергей Павлович, обратили внимание на один и тот же абзац одного и того же поста Юлиана Трианонова, но при этом каждый пришел к открытию своим путем…

Сразу же после утренней конференции Сергей Павлович вернулся в кабинет главного врача.

– У тебя есть какой-то план? – спросил он. – Надо же врасплох застать, а то ведь не признается. Мне что-то ничего в голову не приходит.

– Я знаю, что делать, – ответила Ольга Никитична и нажала кнопку вызова секретарши.

Катерина появилась в дверях мгновенно. «Резвая девушка, – неодобрительно подумала Ольга Никитична. – Очень резвая».

– Присядь на минуточку, Катюша, – ласково пригласила она. – Есть разговор.

Катерина села за совещательный стол напротив Яковлева и немного настороженно посмотрела на Ольгу Никитичну. Разговоров с ней Ольга Никитична никогда не вела, только отдавала распоряжения и выслушивала отчеты.

– Ты зря писала про аптеку, – так же ласково продолжила Ольга Никитична. – Брат Сусанны Хачатуровны – важная персона в армянской мафии…

Глаза Катерины из миндалевидных сделались круглыми.

– У армянской мафии длинные руки и широкие связи. Они установили и тебя, и твоего мюнхенского ассистента…

Катерина рывком встала на ноги, опрокинув стул.

– Какая мафия?! – выкрикнула она. – Какой ассистент?! Что вы несете?! Я не собираюсь выслушивать ваши обвинения!

– Хочешь уйти – иди, – спокойно сказала Ольга Никитична, узнавшая про мюнхенскую гостиницу от Валерия Николаевича. – От меня ты уйдешь, Колобок мой сладкий, а от армянской мафии – вряд ли. На дне моря достанут, в Австралии найдут, у них по всему миру свои люди. Страшные люди! А, может, и не придется искать. Может уже сейчас тебя около больницы поджидают. Сусанна Хачатуровна так обиделась, что я и передать не могу, а брат ее очень любит, пылинки с нее сдувает, молится на нее. Она ему как вторая мать…

«Высший класс! – восхищенно подумал Сергей Павлович. – Как все выстроила и как себя ведет! Ух! И мюнхенского ассистента какого-то приплела…». Ему главный врач про мюнхенский след не рассказывал, и Ольга Никитична тоже не рассказала.

Заведующая больничной аптекой Сусанна Хачатуровна Езенцумян часто жаловалась коллегам на непутевого младшего брата, который спускал в карты все, что зарабатывал темными махинациями. Ольга Никитична лишь слегка отлакировала картину, превратив непутевого брата в дона мафии.

– Ты не только ее, ты нас всех обо…ла, – в голосе Ольги Никитичны зазвучал металл. – Тебя вся больница ненавидит…

Катерина рухнула грудью на стол и зарыдала, спрятав лицо в ладонях. Между всхлипами прорывались слова, сложившиеся в фразу: «Я не хотела никого обижать, простите меня пожалуйста». Ольга Никитична взглядом указала Сергею Павловичу на рыдающую девушку – успокой, мол.

Пока Сергей Павлович выполнял поручение, Ольга Никитична просматривала аптечную сводку.

– Вот зачем вам это было надо? – спросил Сергей Павлович, когда Катерина, усаженная им на стул, перестала рыдать и выпила немного воды. – Валерий Николаевич хорошо к вам относился, я же знаю.

– Он накричал на меня один раз, за то, что я в письме фамилию с переврала и еще «дурой безмозглой» обозвал, – ответила Катерина. – Я обиделась и решила отомстить. Придумала Трианонова, написала первый пост… Ну и увлеклась. Подписчиков все время прибывало, это меня вдохновляло. Я чувствовала, что людям интересно то, что я пишу, что это им нужно…

– Значит так! – Ольга Никитична оторвала взгляд от монитора и посмотрела на Катерину словно на пустое место. – Аккаунт удали немедленно, я проконтролирую. Потом напиши заявление об уходе и проваливай далеко и навсегда.

При слове «навсегда» Катерина вздрогнула и из глаз ее снова потекли слезы.

– Простите, меня Ольга Никитична! Я ошиблась… Я заигралась… Я у каждого, про кого писала, прощения попрошу…

– А вот этого делать не надо! – одернула Ольга Никитична. – Не порть людям нервы своими истериками. Делай, что я велела, и чтобы духу твоего здесь не было. Если пообещаешь, что будешь хорошо себя вести, я поговорю с Сусанной Хачатуровной, попрошу, чтобы тебя оставили в покое. Ты же еще молодая, у тебя вся жизнь впереди…

– Ольга Никитична, вот чем хотите поклянусь!

– Исчезни и сиди тихо! Ты меня хорошо поняла?

– Х-хорошо…

– Но если вдруг когда-нибудь Юлиан Трианонов воскреснет…

– Никогда! – затряслась Катерина, приложив обе руки к плоской груди. – Клянусь!

– …то ты сдохнешь!

Ольга Никитична улыбнулась так, что у Сергея Павловича пробежали по спине мурашки. Катерину улыбка в прямом смысле вышибла за дверь. В течение нескольких минут из приемной доносился ожесточенный стук по клавиатуре, затем послышались быстрые шаги.

Ольга Никитична пощелкала мышкой и удовлетворенно сказала:

– Трианонова больше нет.

– Ура! – тихо порадовался Сергей Павлович.

– А ты что тут сидишь? – удивилась Ольга Никитична, словно бы только заметившая, что она в кабинете не одна. – У тебя дел мало?

– Любуюсь и восхищаюсь, – честно признался Сергей Павлович. – Лихо ты ее!

– Любить – так любить! – рассмеялась Ольга Никитична. – Стрелять – так стрелять!

В первой фразе Сергею Павловичу отчетливо послышался упрек.

Начальница отдела кадров Сангулова очень удивилась как внезапному увольнению секретарши главного врача, так и требованию оформить увольнение немедленно, но Катерина на все вопросы отвечала: «так надо», а задавать вопросы Ольге Никитичне было рискованно и бессмысленно. Но все загадочное требует объяснения, и если объяснения не даются, их приходится придумывать. С легкой руки Сангуловой по больнице разнесся слух о том, что Катерина решила уйти за Троновым на новое место, потому что беременна от него и собирается принудить его к женитьбе. Новое место работы Валерия Николаевича не называлось. Сангулова не знала, где теперь будет работать бывший главный врач, а выдумывать место работы не рискнула. Это проверяется быстро, на раз-два, а несостыковочка с местом работы могла подорвать доверие ко всей новости в целом.

– Вы бы ее видели! – рассказывала Сангулова в столовой административного корпуса. – Лицо зеленое, а глаза красные, трясется вся и вообще еле на ногах стоит… Не дай Бог никому такой токсикоз!

Слушатели ахали и искренне сочувствовали Катерине, не имея ни малейшего представления о том, кому они сочувствуют.

– Интересно, как скоро до нее дойдет, что ее взяли на испуг? – сказал Сергей Павлович во время полуденного перекура.

– Меня это не колышет, – ответила Ольга Никитична. – Заявление она написала, трудовую получила, аккаунт удалила. Адью-мармадью! Дело сделано.

– Аккаунт можно восстановить, – заметил Сергей Павлович. – В течение месяца, кажется.

– Даже если и так – что с того? – Ольга Никитична иронически скривилась. – Старое никому неинтересно и вообще его все уже читали. Нам с тобой важно, чтобы не было нового. А еще учти, Сережа, что страх – это самая сильная эмоция. Даже если она поймет, что ее развели как лохушку, в глубине души занозой останется мысль: «а вдруг все это правда про мафию?». И эта «заноза» будет удерживать ее от опрометчивых поступков.

– Да, ты права, – согласился Сергей Павлович после минутного размышления.

– Я всегда права, – усмехнулась Ольга Никитична, – пора бы уже к этому привыкнуть. Но и ты, Сережа, молодец. Я теперь тебя Шерлоком буду звать.

«Шерлок» подумал, что из всей этой истории может получиться неплохой детективный рассказ… А что тут такого? Среди писателей было много врачей, начиная с Конан Дойля и заканчивая Булгаковым.

В голове сразу же зазвучал отрывок, который от многократного перечитывания намертво врезался в память: «Секретарша Минотавра, миленькая и умненькая девушка, придумала замечательный способ разоблачения меня ненавистного. Проходя по больничным коридорам, она то и дело громко говорит: «Юлиан!» и ждет, чтобы кто-то обернулся на зов. Гениально, не правда ли? Девушке явно не место в секретаршах, ей надо в контрразведку идти, с такими талантами она быстро до генерала дослужится, я уверен».

Сергей Павлович обратил внимание на то, что здесь Юлиан Трианонов единственный раз сказал неправду. Если бы секретарша Катерина пыталась бы поймать Юлиана столь глупым образом, то весть об этом очень быстро разнеслась бы по больнице. В первую очередь о причуде Катерины узнали бы в административном корпусе, по коридорам которого она ходила. Одни бы говорили, что у секретарши главного врача поехала крыша, а другие – что она заочно влюбилась в человека-загадку и то и дело повторяет его имя. Да много бы чего говорили, но ни в коем случае не молчали, ведь людям только дай повод языки почесать. Однако, ничего такого не было.

Зачем Трианонову понадобилось лгать?

Вывод напрашивался сам собой. Для того, чтобы подчеркнуть, что Катерина и он – разные люди.

Ну а следом Сергею Павловичу бросились в глаза слова «миленькая и умненькая девушка». От Трианонова можно было ожидать какого-нибудь ироничного прозвища, вроде Мартышки (в скуластом лице Катерины немного проступали обезьяньи черты), но никак не таких вот похвал, да еще и с подсюсюкиванием – «миленькая», «умненькая».

Никита решил задачу иначе. Он знал о Катерине ничего, но он обратил внимание на фразу «девушке явно не место в секретаршах, ей надо в контрразведку идти, с такими талантами она быстро до генерала дослужится». Столь лестный отзыв совершенно не вязался с образом ехидного обличителя пороков. С чего бы это Юлиану Трианонову хвалить секретаршу главного врача? Уж не о себе ли он пишет? Вдобавок контрразведывательные таланты секретарши замечательно гармонировали с псевдонимом «Юлиан Трианонов». Данилов согласился с тем, что определенная логика в этих рассуждениях есть, и окончательно убедился в правоте Никиты, когда внезапное увольнение Катерины совпало с исчезновением Юлиана Трианонова из Фейсбука. Но никому в больнице ничего не рассказывал, лишь удивлялся про себя тому, что больничное начальство разгадало загадку одновременно с Никитой. Удивительное совпадение!

* * *

ПРАВИТЕЛЬСТВО МОСКВЫ

ДЕПАРТАМЕНТ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ ГОРОДА МОСКВЫ

ПРИКАЗ

от 30 мая 2020 г. N 696

О НАЗНАЧЕНИИ ГЛАВНОГО ВРАЧА ГОСУДАРСТВЕННОГО БЮДЖЕТНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ «ГОРОДСКАЯ КЛИНИЧЕСКАЯ БОЛЬНИЦА № 88 ИМЕНИ А. А. САЗОНОВА»

Назначить Пульхитудова Вениамина Альфредовича на должность главного врача ГБУЗ «Городская клиническая больница № 88 имени А. А. Сазонова» 30 мая 2020 года с оплатой согласно трудовому договору.

Основание: личное заявление Пульхитудова В. А.

Директор департамента (подпись) Соловей А. И.

С приказом ознакомлен (подпись) Пульхитудов В. А.

ОТ АВТОРА, С ЛЮБОВЬЮ

Дорогие читатели, почитатели, благодетели и недоброжелатели!

Если кто не знает, то образ жизни я веду затворнический, в социальных сетях не присутствую, ибо уныло мне там, да и времени не хватает, на звонки отвечаю только знакомым и дверь открываю им же, так что все ваши пожелания, восхищения, неодобрения и прочая, прочая, прочая, вы можете отправлять на адрес: [email protected].

Владелец этого ящика передаст мне все ваши письма, он очень ответственный человек, на которого можно полностью положиться. Ответа не обещаю, но внимательно и почтительно прочту все, что вам захочется мне написать.

«A probis probari, ab improbis improbari aequa laus est», как говорили древние римляне – одинаково почетны и похвала достойных людей, и осуждение недостойных.

Искренне ваш,

Андрей Шляхов, писатель.