Вечерело. Генрих спокойно работал с документами, которых стало удивительно много последнее время. Став Кайзером, он погрузился в работу с головой, стараясь как можно лучше принять дела у своего предшественника. Пока Кайзером. Он уже получил телеграмму от Папы Римского, в которой тот выражал свое полное согласие на коронацию Генриха Императором Запада. Оставалось дело за малым — завоевать Францию. И придумать, что он скормит Святому престолу в благодарность.

Тихо скрипнула дверь и в кабинет зашла его супруга — Ирэн. Прошла и безвольным мешочком опустилось в кресло рядом со столом мужа.

— Это какое-то безумие…

— Что-то случилось?

— Что-то? Ты разве не в курсе, что творит этот безумец?

— О ком ты говоришь?

— Об этом Императоре! О Николае!

— Милая, — отложив документы, произнес Генрих. — Никогда, слышишь, никогда даже мысли такой не допускай. Николай не безумен. Он довольно злой. Это верно. Но он упорядочен, дисциплинирован и предельно разумен. Конечно, Николай лишен всяких моральных и нравственных ограничений, однако, будучи злодеем законопослушным, он старается преступать законы и неписанные обычаи только тогда, когда не может добиться своих целей по правилам. Да и вообще — все эти его выходки, как правило, просто игра, отвлекающая внимание, либо провокация. Он всегда все делает с каким-то умыслом. Даже если тебе кажется, что вот теперь он точно спятил, это значит только то, что, теперь-то ты, как и все, попался на его крючок.

— Ты сам-то веришь в то, что говоришь? — Покачав головой, спросила супруга.

— Конечно. Иначе бы я этого не говорил.

— Хорошо. Как ты тогда объяснишь, что он женился на шлюхе?! На сифилитичке!

— Во-первых, не женился, а обручился. Причем по весьма спорному обычаю. Она католичка, он православный, а обручение произошло в евангелистской церкви. Во-вторых, она не болеет сифилисом, давно от него излечившись. И это общеизвестно. В-третьих, она не шлюха вот уже много лет как. Детали важны.

— И что они меняют?

— Как правило они меняю все. Но пока я не могу объяснить, зачем Николай все это устроил. Но, поверь, скоро мы все узнаем.

— Ты думаешь?

— Уверен. Так было всегда. Николай мастер провокаций и сложного, нелинейного планирования. Я очень пристально за ним наблюдаю с тех самых пор, как узнал о подготовке к войне. Мне нужно было понять, что ожидать от русских. И, если поначалу я думал также, как и ты, то постепенно мнение мое менялось.

— И что же его изменяло?

— Детали. Если их собрать в одну единую мозаику, то многое предстает совсем не тем, чем кажется. Вспомни ту попытку устроить дворцовый переворот на второй год его правления. Если не вглядываться, то покажется, будто бы Николай по неосторожности наломал дров. Молодой. Зеленый.

— А это не так?

— О нет! Как мне удалось выяснить, Император в те годы в России был очень сильно ограничен властью Великих князей, по сути являясь их заложником. Поэтому Николай и утроил всю эту комбинацию, которая включала в себя массу компонентов — от специально сорванной коронации до подготовки лично преданных головорезов. И когда он оказался готов, то просто взмахнул палочкой и все эти родственнички побежали его свергать. А они их принял на пулемет в узком коридоре. Хуже того, после этого разгрома, общество ему рукоплескало, потому что он сумел все грамотно подготовить и выставить злодеями бунтовщиков. В то время как Николай I, действуя на вполне законных основаниях, оказался кровавым тираном и душителем свобод в близкой ситуации.

— Вот как? Хм. А как тогда объяснить эту Варфоломеевскую ночь в Лондоне?

— День.

— Что день?

— Это была не ночь, а день. И масштаб жертв не сопоставим.

— Но это же кровавое безумие!

— Тебя задевает это событие только то, что он убил твоих родственников. Но если отбросить в сторону личную трагедию, то и крови пролилось немного, и никакого безумия не было. Просто показательная акция устрашения. Ты ведь в курсе, что Георг устроил в России?

— Организовали какой-то там кружок в России. И что, из-за этого…

— КРУЖОК?! — Изумился Генрих. — Вообще-то там практиковались человеческие жертвоприношения.

— Так русских же, — безучастно пожала плечами Ирэн. — Кто их считает?

Муж на нее очень серьезно посмотрел, а потом холодно произнес:

— В сложившихся условиях безопаснее было бы убивать англичан.

— Что?! — Вскинувшись, произнесла она.

— Ты не злись. Сама подумай. Николай еще очень деликатно действует. Вспомни ситуацию с Францем Иосифом.

— Как такое можно забыть? Этот мерзавец поставил ему тавро на задницу.

— Строго говоря не «этот мерзавец», а его люди. Но не суть. Ты знаешь, почему «этот мерзавец» так поступил?

— Это имеет значение? Тавро! На задницу монарха! Это никак и ничем нельзя оправдать.

— Вообще-то Франц Иосиф организовал несколько покушений на Николая и занимался открытой поддержкой бунтовщиков в его землях, давая им приют у себя и деньги с оружием. И эта «выходка» с тавро — очень показательна. Если бы Николай убил в ответ — ничего бы хорошего не вышло. А так, он дал понять, что его люди могут достать кого угодно, где угодно и сделать с ним что угодно… что ему угодно. Францу Иосифу этого хватило, чтобы прекратить вести свои игры в России, а твои родственникам.

— А почему ничего бы хорошего не вышло из смерти? — Удивилась Ирэн. — Если бы Франц Иосиф умер, то проблема решилась. Это он хотел зла Николаю.

— О нет! Проблемы бы только начались, породив общеевропейскую войну за Австрийское наследство. Потому что в тех условиях Австро-Венгрия раскололась как минимум на два государства. Как минимум. И спровоцировала бы целую россыпь далеко идущих военных конфликтов. Прямо на границе России, что Николаю было не выгодно. Ему пришлось бы воевать, а его армия была пока не готова.

— А министра иностранных дел Великобритании зачем он тогда убил? В 1904-ом.

— Затем же. Это тоже была демонстрация с массой символизма. Министр был застрелен в сортире, что само по себе весьма унизительно. И не где-нибудь, а в самом центре Лондона, в одном из самых значимых зданий Великобритании. Подтекст тот же самый — Император в праве решать кому и где умереть. И он может исполнить свой приговор. И никто не уйдет от его приговора. Но твои родственники этого не поняли. Они не только не прекратили, но и увеличили градус бреда.

— Бреда?!

— Именно. Вот они-то как раз словно с ума сошли. Это удумать еще нужно — секту сатанистов создать. Да еще с человеческими жертвоприношениями, в которые вовлекли членов семьи Императора, включая его старших сыновей. Они дураки? Они зачем это вообще затеяли? Для будущего шантажа? Они идиоты? Они хоть понимали, что с ними сделали бы эти развращенные ими же чудовища, если бы они пришли к власти? Николай никогда не убивает просто так. Он рационален и практичен. Эти же уже привыкли наслаждаться чужой смертью и болью. Нужно быть кретином, чтобы таким чудовищам дать власть, тем более в столь могущественной стране. Получится ее ввергнуть в пучину Гражданской войны — хорошо. А если нет? Это же кошмар! Идиоты! Вот уж настоящие безумцы! Из-за глупости твоих родственников этот мир мог по-настоящему утонуть в крови. И Николай это отчетливо понимает.

— Если все так плохо, — нахмурившись, произнесла Ирэн, — то почему он не убил Георга, который все это разрешил? Тот отнял у него многих родственников, которых Николаю пришлось приговорить к мучительной смерти. Вот и приговорил бы Георга, а вместе с ним и семью его для устрашения остальных.

— А зачем Императору убивать их всех? Что бы это дало Николаю? Если бы он вырезал всю королевскую семью во главе с Георгом V, то перед Великобританией встал бы в полный рост династический кризис. Да, у Эдуарда VII есть еще три дочери, и формально наследники имеются. Но их положение очень неустойчиво. Первая состоит в морганатическом браке, вторая — вообще не замужем, третья — королева Норвегии. Но за ними за всеми нет никаких значимых сил. А ведь есть еще и братья Эдуарда VII, с куда большим влиянием и весом. Так что гибель короля и его детей вела бы, вполне вероятно, к затяжному политическому кризису, рискующему вылиться в полномасштабную Гражданскую войну в духе противостояния Алой и Белой розы из двух и более сторон. Только сейчас Великобритания — это не огрызок острова Британия. Сейчас это огромная Империя, раскинувшаяся на все материки мира. И такая Гражданская война породит массу беспорядков и проблем буквально у всех. А ему Николаю это нужно? Очень вряд ли. А торговля? А международный транспорт? Ты знаешь, сколько он зарабатывает на англичанах и на их колониях? Ему бардак и хаос у них — что удар по собственному кошельку. Тем более затяжной.

— То есть, ты считаешь, что эта кровь — демонстрация? Простая демонстрация силы?

— Ну не простая. Но в целом — да. Николай постарался довести даже до самых тупых голов, что он может сурово покарать тех, кто гадит ему исподтишка. Тем более так мерзко. Именно по этой причине он демонстративно казнил всех, причастных к организации секты в России. А нежелание ввергать Великобританию в хаос заставило его оставить живым Георга. Плюс месть, в ходе которой люди Императору оставили Георгу одного наследника.

— А дочь?

— Ты же понимаешь, что эта соплячка не имеет веса. А его младший сын болен, и тоже не сможет быть полноценным королем. То есть, выходит, что он оставил ему две половинки целого наследников. Видишь? Безумия нет. Есть расчет. Всегда. Во всем.

— И эту шлюха, по твоему мнению, тоже расчет?

— Да. Безусловно. Он поставил на шахматную доску новую, не предусмотренную правилами фигуру. Она всех раздражает, и никто не знает, чего от нее ждать. Никто не знает ни ее статуса, ни ее возможностей, ни даже того как она ходит. Никто, кроме Николая. Кроме того, к ней прилипло все внимание окружающих. А это — опасно. Это значит, что он может где-то делать что-то тихо и спокойно, не опасаясь быть раскрытым раньше времени. Вариантов — масса. Однозначно только то, что он опять что-то задумал.

— А Вильгельм? Его он тоже убил?

— Поверь, он многое бы отдал за то, чтобы узнать, кто убил нашего Вильгельма. Особенно с его старшим сыном. Они ему были нужны.

— Нужны? Они? Бред… милый, мне кажется, ты переутомился. Этот напыщенный петух был нужен столь продуманному, как говоришь, человеку? Что за вздор! Зачем?

— Чтобы на многие десятилетия прекратить войны в Европе. Вильгельму хватило бы и того, что Николай предлагал. И дальше он бы просто купался в славе. Его старший сын такой же.

— А ты?

— А я достаточно умен, чтобы понять — он скармливает мне Францию, чтобы не дать набрать силу ни мне, ни Франции. Чтобы выиграть время. Он видимо не вполне уверен в своих силах завоевать в сжатые сроки Европу. Его чудо-оружие — танковый полк, за два напряженных боя потерял большую часть своих машин. Да, он добился успеха. Но все. Его больше нет. А значит палочкой-выручалочкой он работать не может. Хотя, видимо, на него и была сделана ставка, как на «Эроты» на море. Кроме того, его очень больно ударили англичане, ослабив его позиции в Китае и Японии. Статус этих стран теперь висит на волоске, как и его права на владение ими. Да, он их удержит. Но теперь ему точно не до войны. Поэтому он и делает хорошую мину при плохой игре. Не будь этих двух промахов, он был просто и бесхитростно завоевал сначала Германию, а потом и остальные страны Европы.

— Слава Богу! — Искренне воскликнула Ирэн и размашисто перекрестила, скосившись на небо.

— Зря ты радуешься. Он отступил, но он вернется. Он еще не так стар и может попытаться дожать Европу, чтобы получить в свои руки Империю, которая будет объединять всю Евразию и, вероятно, Африку.

— Обалдеть! И ты говоришь, что он не безумен? Как вообще кто-то разумный может желать такого?

— Чего-то подобного желали Александр Македонский и Чингисхан. И уж что-что, а безумием они не страдали. Просто очень амбициозные.

— Мы справимся?

— Шансы есть, — чуть подумав, произнес супруг и взял в руки, отложенные ранее бумаги. — Шансы есть. Но нам нужно будет очень хорошо поработать. Всем нам.

Ирэн задумчиво посмотрела куда-то перед собой. Покивала. И пожелав супругу спокойной ночи, направилась к выходу из комнаты. Лишь у дверей она остановилась и, обернувшись, тихо спросила:

— И каково это?

— Что именно? — Вопросительно выгнул бровь Генрих.

— Ты Николаем так восторгаешься. Ты им словно одержим. Он для тебя кумир. И тут такая внезапная и нелепая смерть брата с семьей. Было бы наивно предполагать, что после той кровавой бани, что Николай устроил англичанам, это сделали они.

— Расследование показало…

— Расследование показало только то, что удобно всем, — перебила мужа Ирэн. — Каково это? Что ты чувствуешь, убив брата и всю его семью?

— Я чувствую скорбь и боль утраты, как и должно чувствовать хорошему брату, потерявшему столько родственников по вине коварных врагов. Как и ты.

— Понятно, — кивнула она и молча, не прощаясь, вышла.