Бычачьи бои

Сцена шестая, в которой вскрываются архивы и дверь в Нарнию.

Декорации. Библиотека имени Ленина. Московская кухня Бакушиной. И коломенские руины «четвертой степени».

Дизайнеры из Москвы, конечно, понимали, что Суранов варил мыло вовсе не из полуфабрикатов магазина рукоделия, но как именно он это делал – они не представляли. Основательная, докапывающаяся до самой сути Наташа отправилась в Ленинскую библиотеку. Заказывала каталоги, ждала их неделями и погружалась с головой. «Вестники российского мыловарения», газетные вырезки, описи вещей, найденных при сносе старинных домов, письма, книги, рекламы, объявления. Это была дверь в Нарнию, никак не меньше. Отправив маму на дачу, Наташа решила перейти к опытам: недостатка в рецептах теперь не было, пора переходить от теории к практике.

Жир говяжий, а говоря на языке XIX века – бычачий, подруги покупали в магазинах, там же масло оливковое, кокосовое. Эфирные масла такие-сякие – в аптеках. Из кухни ползли запахи, мыло разливалось по простым формам – девушки химичили, экспериментировали с ароматами и пропорциями. Они следовали той же тропой, по которой пятью годами ранее шли «приемные матери» коломенской пастилы Наталья Никитина и Елена Дмитриева. С той лишь разницей, что запахи на их кухне были не аппетитными, а ароматными и возрождать предстояло не один рецепт, а десятки.

Например, в начале XX века выпускалось мыло «Люби меня» с пометкой «одушенно эротической смесью». Дамам рекомендовали мыло № 10 с ароматами иланг-иланга и пачули, которые «благотворно действовали на мужчин». В свою очередь, кавалерам, чтобы воздействовать на женщин, реклама столетней давности предлагала воспользоваться мылом № 11 с можжевельником и гвоздикой. Все это нужно было воссоздать и протестировать.

– Когда наши знакомые коммерсанты узнавали, что мы хотим открыть музей, да еще в Коломне, да еще практически не имея денег, – они крутили пальцем у виска: «Девочки, вот скажите, зачем? Шубу хотите новую купить? Или тачку?» – «Нет, просто мы хотим так жить». Один наш собеседник настолько проникся этим ответом, что решил нам помочь деньгами на первых порах. Так что вот мой совет начинающим предпринимателям: не бойтесь быть искренними. И не жалейте времени на разговоры. Любое хорошее дело начинается с правильных разговоров с правильными людьми.

Денег хватило, чтобы взять в аренду и отремонтировать 100 кв. м на территории коломенского завода «Текстильмаш» и перенести туда производство с кухни Наташиной мамы. Расширили ассортимент: к традиционным огурцам добавили мандарины – тоже, как оказалось, фирменный продукт мыловара Анри Брокара. У этого исторического героя они еще много чему научатся.

Снимая периодически фартуки и отрываясь от мыловарения, наши москвички искали здание под музей. Местные власти начали показывать исторические развалины, благо недостатка в них не было. И вот на улице Зайцева, а когда-то Владимирской, в двух шагах от Пятницких ворот местного кремля обнаружилось очаровательное двухэтажное помещение в очень ходовом месте – именно на этой улице сто лет назад и находились городские торговые ряды. Подняли архивы, нашли список: в Красных торговых рядах лавки держали девяносто купцов. Среди них был и Григорий Иванович Суранов, торговец мылом и парфюмерией. Где именно находилась его лавка, архивы умалчивали, но все равно в этом был какой-то знак. Дом взяли в аренду, хотя помещением это назвать было сложно – руины «четвертой степени», так прописано в документе об оценке здания, которую заказали Марина и Наташа.

В лирическом бардаке Блошиного рынка подруги откопали репринт книжки XIX века «Правила хорошего тона» – неисчерпаемый источник вдохновения. Но главным приобретением стало знакомство с торговцем-антикваром Сергеем Солоповым, человеком широкой души. Он просто взял и одолжил нашим героиням семьдесят флаконов духов девятнадцатого века из своей обширной коллекции, когда они впервые презентовали свой проект на фестивале «Антоновские яблоки» осенью 2012 года. И не попросил ни копейки, ни даже расписки.

Для исторического музея также нужны костюмы. Где их взять? Стали перебирать телефонную книжку.

Позвонили бывшей коллеге, декоратору Катерине Гердт, дочери актера Зиновия Гердта. Катя тут же связалась со своим мужем Денисом Евстигнеевым, который дал контакт хранилищ костюмов «Мосфильма». Туда еще не раз обращались. А через какое-то время сшили уже свои исторические платья.

Коломенское танго

Сцена седьмая, в которой Анри Брокар идет на помощь, Вертинский поет, а деньги обесцениваются.

Декорации. Москва, конец девятнадцатого века, разрушенные конюшни в Хамовниках.

С расходами и издержками Наталья и Марина решили работать проверенным женским методом – просто о них не думать, чтобы не портить себе настроение. К производству упаковки подошли со всей щепетильностью: бумагу выбрали крафтовую-особую, заворачивали в нее мыло собственными руками, бантики вязали пальчиками. Про себестоимость вовсе не думали, нарабатывали «лунную» энергию.

Горшочки уже вовсю варили мыло, руки его заворачивали, а продавать все еще было негде. История с помещением оказалась небыстрая – осмотры, экспертизы, бумаги… Музей пастилы по дружбе выделил место на своих витринах, но довольствоваться этим девушки не могли. Они понимали, что, как и в случае с пастилой, они продают не просто продукт, а впечатление – и создать это впечатление можно лишь в атмосфере их будущего музея. Именно в музейной торговой лавке покупателю расскажут, почему мыло стоит в разы больше, чем его дальние родственники из «Ашана». Но раз клиенту пока приходить некуда, значит, нужно идти к нему самому. Ну а кому можно предложить мыло по тысяче рублей за огурец? Разве что организаторам корпоративных заказов.

Через знакомых вышли на крупную добывающую компанию, решили предложить им корпоративные подарки. «Отлично, интересно, восхитительно! – сказали в компании. – А сколько стоят ваши огурцы и мандарины? Тысяча рублей?! Не подходит. У нас подарок эконом должен стоить 4 тысячи, обычный – 5–7 тысяч, а ВИП – 15–20 тысяч».

Этого Наташа с Мариной точно не ожидали. К тому же стало понятно. Их продукция для корпоративных подарков пока слишком женская. Девушки от хорошей парфюмерии млеют, а мужчины нос воротят. Гендерное неравенство нужно как-то преодолеть.

И опять на помощь пришел дух предпринимателя, мыловара-парфюмера Анри Афанасьевича Брокара. Пора уже, кстати, подробнее рассказать о столь значимой для нашей истории фигуре.

Генрих (он же Анри) родился во Франции. По совету предков за счастьем личным и финансовым приехал в Россию. Тут же женился на богатой красотке Шарлотте Равэ. Молодой француз уже имел опыт работы в парфюмерном деле, этим занимался его отец. Но во Франции все ниши в индустрии были заняты, а «немытая Россия» обещала стать очень перспективным рынком, на котором еще мало сильных игроков. Генрих арендовал помещение разрушенных конюшен в Хамовниках, отремонтировал их, нанял мыловара Алексея и рабочего Герасима. Втроем они встали у котлов и начали варить. С утра до вечера. Затем Генрих Афанасьевич самолично развозил куски по лавкам. Но стартап, как говорят сегодня, не выстрелил. Приличная и состоятельная публика предпочитала мыло и парфюмы заграничные – и это было предсказуемо. Но вот почему простой люд обходит его товар стороной, Генрих понять не мог. Неужто не моются совсем?

Шарлотта посоветовала мужу, как бы сейчас сказали, изучить клиента поближе, а именно – сходить в баню с обычными мужиками. Эх, жаль нет описания впечатлений, которые произвела на француза-мыловара традиционная русская баня с вениками. Но главный вывод он сделал – русские чистоплотные до такой степени, что готовы в адском жару грязь от себя вениками отбивать. Но вот беда – бедные. И мыло по 5-10 копеек за кусок никто из них покупать не будет. К тому же в каждом доме умели самостоятельно щелок варить, им и мылись.

Но аудитория-то масштабная. И если все-таки найти способ пересадить русский народ со щелока на нормальное мыло, можно озолотиться. Но как? Умная женщина Шарлотта смекнула: лучше зарабатывать десять процентов с миллиона, чем сто рублей с тысячи. Она посоветовала мужу снизить цену до копейки и напророчила – с этой копейки ты сделаешь состояние. Так появилось мыло «Народное». Теперь на ярмарках все лотки с ним просто сметали. Следующий прорывной маркетинговый совет от Шарлотты Андреевны звучал так – а сделай-ка ты, дорогой Анри, мыло в виде алфавита. Это же двойная ценность – можно и мыться, и учить детей грамоте. Идея снова выстрелила: за «умным мылом» выстроились очереди.

Впредь с рекламным креативом Генрих и Шарлотта хулиганили как хотели: на выставке в Москве установили фонтан из парфюмированной воды «Цветочный одеколон» и дали к нему всем желающим свободный доступ. Придумали нарядную коробку с пробниками – там находился парфюмерный набор из десяти предметов ценой всего рубль. Такой способ продвижения парфюма тогда еще никому в голову не приходил. А еще Генрих Брокар выпускал елочные ватные игрушки.

О последнем малоизвестном факте из жизни «душистого Анри» Наташа и Марина узнали в Егорьевском музее на выставке новогодних украшений. Музейные работницы оказались очень любезны и дали полный доступ ко всем архивным материалам.

И опять в Ленинку – бездонный кладезь бизнес-идей – узнавать, как же делались ватные елочные игрушки. Оказалось, что это вроде бы простое искусство очень непростое. Первым вылепили Пьеро. А дальше фантазия развивалась бурно и стремительно. Образ Белого Пьеро – это же Вертинский. А значит, нужна музыка. Может, ноты в коробку положить? Но кто ж теперь по нотам играет-то. А если играть будет сама коробка!

– И вот открывают нашу подарочную коробку мужчины, а там Белый Пьеро, кусок ароматного мыла, и, откуда ни возьмись, раздается «В бананово-лимонном Сингапуре», – Наташа напевает строки «Танго Магнолия». – У них от восхищения и неожиданности глаза широко и удивленно открывались. Проблема гендерного неравенства была решена. Нашей продукцией теперь интересовались не только женщины.

Правда, пришлось попотеть на предмет авторского права. Поди найди правопреемника, достучись, договорись, а в результате еще не разорись. По соглашению с автором или правопреемниками можно выпустить только ограниченный тираж, заплатив за него немалый гонорар и даже налоги с этого гонорара.