Глава 16
Прощание

Я схватилась за ручку откатных ворот и, прикладывая усилия, потянула влево. Ворота ангара со скрежетом поддались, затем заели на половине пути и, несмотря на все мои старания, больше ни на сантиметр не сдвинулись. Но и этого небольшого прохода нам с Реном хватило, чтобы мы могли покинуть место, из которого уже не суждено было выбраться Шану и его команде. На порог упал солнечный луч, словно отрезая прошлое. Подойдя ко мне, Рен оперся на мое плечо, глубоко вдохнул морозный воздух и ненадолго прикрыл глаза. Он старался выглядеть бодрым, но я видела, что ему плохо. Его состояние выдавали крепко стиснутые зубы – он сжимал их, глотая крик боли, чтобы не напугать меня. Такими темпами мы не сможем быстро добраться до Вавилона.

– Где-то должна быть машина, – будто читая мои мысли, с трудом произнес Рен.

Его покидали силы. В движениях скользила медлительность и усталость.

– Подождешь меня здесь? – обеспокоенно спросила я, помогая Рену выйти.

Сквозь его бледную кожу просвечивали черные вены. Он прислонился спиной к железным воротам ангара и тяжело кивнул, протягивая мне нож.

– Не заставляй меня долго ждать, – криво улыбаясь и делая паузы между словами, попытался пошутить Рен.

Он оказался прав. Машина стояла прямо перед шлагбаумом, закрывающим выезд с территории завода. В ней без признаков жизни лежал лицом на руле водитель. Думая о том, как вытащить тело, я с сомнением обошла машину. В нос ударил резкий запах бензина. Присев рядом с открытым бензобаком, я в растерянности посмотрела на растаявший под ним снег, затем перевела взгляд на пробитое колесо. Пришлось открыть багажник, чтобы проверить, есть ли запаска. Увидев ее, я облегченно выдохнула. Дело оставалось за малым – вернуться в ангар и попробовать найти канистру с бензином. Однако волнение не дало мне сразу отойти от машины. Пробитое колесо и слитый бензин явно не были случайностью. Кто-то заранее побеспокоился о том, чтобы это место нельзя было покинуть так просто. Я прошагала к капоту. Открыв его, отметила отсутствие аккумулятора, о котором постоянно твердил мне Удав. Пока я раздумывала, что делать дальше, в моей голове пронесся легкий шепот.

«Жизнь за жизнь».

И словно вторя ему, зашумели верхушки сосен. Нехорошее предчувствие заволокло сознание. Ветер усилился, прогоняя на север тяжелые серые облака. Нервы натянулись струной, заставив поежиться от страха и схватиться за рукоять ножа.

«Поторопись».

По территории разнесся звук выстрела. Испуганные птицы стаей взметнулись вверх. Ощутив острый приступ паники, я ринулась обратно к Рену. Мои ноги проваливались в рыхлые сугробы, дыхание сбилось. Я успела подбежать в тот момент, когда Рен, лежа в снегу, выворачивал запястье Гая, пытаясь заставить его выпустить пистолет. Сидя на Рене, Гай свободной рукой сжимал его шею. В пылу драки они меня не заметили. Я испуганно замерла, пытаясь понять, как действовать дальше.

Серые тучи затягивали все небо, отрезая слабый солнечный свет. Где-то над головой раздалось приглушенное карканье, и почти сразу же у моих ног проскользнула тень птицы. Белый ворон пролетел рядом и устремился к Рену.

И я доверилась, зная, что обратного пути нет. Короткий вдох, задержка дыхания. Реальность постепенно менялась, приобретая черно-белые тона. Время потекло иначе. Оно стало тягучим и вязким. Белый ворон растворялся в воздухе, а я плавно отдалялась от собственного тела и вскоре могла наблюдать за своими движениями со стороны.

Мир сузился до пульсирующей жилки на шее Гая. Рука с ножом поднялась, готовая сделать замах. Сердце уверенно билось под ребрами, дыхание стало легким.

Все последующее происходит за мгновение. Рен отводит от своего лица руку Гая, удерживающего пистолет, и тот нажимает на спусковой крючок в момент, когда нож, брошенный моей рукой, летит ему в шею. Тишину пронзает громкий хлопок, и Гай обмякает, заваливаясь на Рена. Я дергаюсь и сгибаюсь.

Ощущения приходят не сразу. Бок жжет как от укуса пчелы, затем боль усиливается. Футболка намокает и неприятно липнет к левой стороне тела. Рен встречается со мной глазами и старается сбросить с себя Гая. Это стоит ему больших усилий. Опираясь на плечо, он пробует подняться. Сгребает снег, оставляя глубокие борозды.

Я запускаю ладонь под футболку и морщусь, чувствуя, как что-то горячее течет между пальцев. Делаю шаг к Рену. Затем еще один. Иду медленно, зажимая рану. Рен хрипло втягивает воздух и кашляет. Чуть правее от него лежит Гай. В его шее торчит нож.

Стараясь не смотреть на него, я присаживаюсь рядом с Реном. Словно желая удостовериться, что я действительно здесь, он стискивает мое плечо, затем приподнимает мою футболку. Я отворачиваюсь – слишком страшно. Бок пульсирует и горит огнем.

– Повезло, – сипит Рен, осматривая рану. – Пуля прошла вскользь, вырвав кусок мягких тканей, – он тянется к Гаю и с хлюпающим звуком вытаскивает нож из его шеи, чтобы разрезать футболку на лоскуты.

Наверное, я должна радоваться своей удаче, но вместо этого только дергаюсь, когда Рен обматывает тканью мой бок и туго перетягивает. Коротко вскрикиваю и прикусываю нижнюю губу. От Рена исходит жар, на его шее заметны красные следы от пальцев Гая. Я вспоминаю о выстреле и опускаю взгляд. Снег под Реном красный.

– Тебя, – начинаю я, но испуганно замолкаю.

– Подстрелили? – подсказывает Рен и тут же переводит тему. – Мы сможем уехать на машине?

– Нет, – качаю головой.

Он шумно выдыхает. От его губ поднимается облачко пара.

Обыскав карманы Гая, я нашла пейджер и отправила Чайке сообщение с просьбой о помощи. Мне удалось сделать это до того, как сели батарейки. Рен предложил выдвинуться к Вавилону, чтобы быстрее встретиться с подмогой. Сначала его идея казалась правильной, но теперь, когда он все чаще погружался в полусознательное состояние и ненадолго приходил в себя, указывая направление, я поняла, насколько сильно мы сглупили. Лес все никак не заканчивался. Повсюду, куда бы мы ни повернули, нас встречали деревья с заиндевевшими ветвями и рыхлые сугробы. Солнце больше не появлялось. Заброшенная база давно скрылась из виду. Рен шел с трудом, тяжело опираясь на меня, и иногда что-то шептал. Я старательно прислушивалась к его бормотанию, но ничего не могла разобрать.

Снегопад усиливался, заметая наши следы. Усталость давила на плечи, заставляла останавливаться и делать долгие передышки. Хотелось пить. Рен давно двигался в состоянии полубреда. Я же потеряла ориентиры и совершенно не помнила дорогу до Вавилона. Несколько раз, теряя время, приходилось возвращаться назад. Где-то поблизости должен был оказаться город, через который я шла к заводу. Идти становилось труднее. Рана давала о себе знать, отзываясь болью каждый раз, когда я переносила вес на левую ногу.

– Рен, – едва слыша собственный голос, произнесла я. – Скоро Праздник весны.

Он молчал. Его грудь слабо поднималась и опускалась в такт дыханию.

– Ты обещал подумать, пойдем ли мы туда с тобой, – продолжила я.

Мне не хотелось двигаться в молчании, под завывания ветра. Снегопад перерос в метель. Дорога становилась едва различимой. Теперь уже было неважно, куда идти. Главное – не останавливаться. Взгляд наткнулся на трухлявый пень с корявыми ветвями. Я видела его уже четвертый раз. Значит, мы ходим по кругу. Тело давно не ощущало холода. Ноги и руки едва сгибались, надежда на подмогу таяла.

– Теперь, – краткая передышка, – ты должен, – мысли вяло текли в голове, – сводить меня, – слова путались и обрывались.

– Недолго, ладно, Рен? – язык с трудом ворочался во рту.

Колени встретились со снегом. Я опустилась вместе с Реном в мягкий сугроб и ненадолго закрыла глаза. Не знаю, сколько мы так пролежали. Мне снился шумный солнечный город, наполненный людьми. Суета, смех, возгласы – все это заволокло пеленой огня и боли. Пожар выжигал строение, превращая его обитателей в бесплотные тени. В языках пламени сгорали дома, стонали улицы. Стоило городу рассыпаться пеплом, и все начиналось по новой. Одно и тоже без остановки, по кругу.

Из беспокойного сна меня выдернул далекий шум машины. Я открыла глаза и прислушалась. Звук то нарастал, то затихал. Приподнимаясь на локтях, я сфокусировала взгляд на Рене. Бледное, мраморное лицо и синяки под глазами. Он почти не дышал. В черных волосах, собранных в хвост, запутались мелкие веточки.

– Рен, слышишь? – шепотом проговорила я, вылезая из-под его руки. – Слышишь? – хрипло повторила, кое-как перевернув его на спину.

Прижимаясь к его груди, попробовала уловить стук сердца. Оно билось слабо, с перерывами. Если мы еще тут задержимся, то можем больше не проснуться.

– Я пойду за помощью.

Не знаю, услышал ли он. Но я хотела предупредить его, чтобы, когда он очнется один, не переживал за меня. Думаю, это нужно было больше мне самой, чем ему. Так я заставляла себя верить в то, что Рен меня еще слышит. Я прижала ладонь к его щеке. Ледяная. Усиленно отбрасывая страшную мысль, которая настойчиво закрадывалась в голову, я с трудом поднялась на ноги.

На лес опускались вечерние сумерки. Отходя от Рена, я снова и снова повторяла: «Я иду за помощью». Фраза постепенно теряла смысл, превращаясь в набор букв.

Ветер кидал в лицо снег, путал волосы, сбивал с пути. Пространство впереди слилось в одну белую точку. Спотыкаясь и поскальзываясь, я упорно продолжала идти на шум. Желанный звук мотора слышался ближе. К нему примешивалась далекая успокаивающая мелодия. Она нарастала, становилась громче, перекрывала завывания ветра. И вместе с ней по лесу разливался аромат сладких спелых яблок. Аромат манил к себе, освобождал сознание от лишних мыслей, обещал принести умиротворение.

Собрав остатки сил, я бросилась вперед. Нога зацепилась за корень дерева и подвернулась. Теряя опору, я упала, скатываясь кубарем по заснеженному крутому склону. Мощный удар обо что-то гладкое и твердое заставил резко выдохнуть. Спину пронзила боль. Вторя ей, отозвался раненый бок. Через несколько секунд рядом с моим ухом раздался слабый хруст. За ним еще один. Потом еще и еще. Я провела ладонью по льду и почувствовала под пальцами сеточку трещин. Взгляд остановился на небе.

Хрупкая поверхность окончательно треснула. Ледяной холод обжег тело, одежда намокла и потянула вниз. Я плавно уходила под воду, продолжая смотреть, как небо с каждой секундой отдаляется все дальше и дальше. Изо рта вырвалось несколько пузырьков воздуха. Черные воды реки смывали с моего тела кровь, очищали душу. Я закрыла глаза, позволяя утянуть себя на дно.

Страха не было. Вместо него появилось странное состояние отрешенности. Протягивая руку вперед и прорезая пальцами поток воды, я попыталась зацепиться за любое воспоминание. В памяти всплыли медово-янтарные глаза и счастливая улыбка Рена.