8

До вечера провели у реки. Анатолию уха удалась на славу. Загорали, погружались в воспоминания. А вечером Хавин проводил Адаевского до дому. Выгрузили рыбацкие принадлежности и переоделись. Павел отказался остаться в доме на ночь и вновь вернулся в гостиницу. Администратор удивилась:

– Не чаяла снова увидеть вас! – И сообщила: – После того, как вы съехали, приходили две женщины. Порознь. Обе красивые. Одна из них уже была до этого. Такая пронырливая, въедливая. Помните, сумасшедшая, про которую вы говорили, что она не сумасшедшая. Но она сумасшедшая. Она и на сей раз заставила меня открыть номер и показать, что он пуст. Ненормальная. А вторую я видела впервые. Приятная такая.

Павел понял, первой была Алла Истровская. О второй мог лишь догадываться. Поинтересовался:

– Что вы сказали им?

– А что я им могла сказать? – повела плечом администратор. – Сказала, что вы рассчитались и съехали насовсем.

Хавин оплатил два номера: для себя и водителя. Взял ключ от своего и пошел по коридору.

В номере снял рубашку и сел в кресло. Сидел продолжительно, откинувшись на спинку. Потом сбросил всю одежду и направился в душевую. Струи прохладной воды приятно потекли по телу. Мылся долго, до скрипа кожи. Вода успокаивала. Мысли приобретали стройность.

А чуть раньше, когда Павел вошел в номер, администратор глянула на часы и схватила трубку телефона. С обрывка бумажки из стола набрала номер. Ей ответили. Администратор полушепотом произнесла:

– Это администратор гостиницы. Он вернулся. Вы просили сообщить, если он вернется. Снял тот же самый номер. Один. У водителя другой номер. Подъедете? Хорошо, поняла, подъезжайте, – и торопливо положила трубку на аппарат.

Скоро в дверях гостиницы появилась Вероника. В легком зеленом сарафане с большим вырезом на груди и разрезами на подоле. Протянула администратору деньги и приятным голосом поблагодарила.

– Ну что вы, зачем это? – возразила та и торопливо спрятала купюры.

Вероника уточнила:

– Одиннадцатый?

– Да, да, – услужливо подтвердила женщина.

Вероника подошла к двери номера и слегка надавила на нее, дверь подалась. Женщина тихонько вошла. Шум воды в душевой показал, где находился Павел. Вероника щелкнула замком, заперла и проворно разделась. Сняв одежду, окинула взглядом стройную фигуру. Хороша. Ее сердце билось учащенно. Как примет Павел ее неожиданное появление? Между тем ничто сейчас не могло женщину остановить. Высоко вскинув голову, открыла дверь в душевую.

Павел стоял под душем спиной к ней. Она безмолвно подступила и дотронулась до его тела. Он резко обернулся и оторопел от неожиданности. В глазах вспыхнуло изумление. Вероника? Приятное тепло пошло по телу. Ладонью вытер с лица воду:

– Вы?

– Я, – ответила она. – Вы пустите меня под душ? Или вы не рады мне?

Павел посторонился:

– Вы удивительны.

– Я знаю. – Вероника ступила на душевой поддон под струи воды и прижалась к Павлу.

– Вы удивительны, – снова повторил он и его руки заметались по ее телу, а губы нашли ее губы. Павел целовал тело женщины с удовольствием, а она с наслаждением подставляла его. Сейчас он забыл обо всем, что рассказывала Марина. Мир словно перевернулся.

После душа Вероника раскидалась по кровати и протянула к нему руку.

Очень долго они занимались любовью, вечер сменился ночью, когда затихли. Лежали молча. И тут в сознании Хавина стали медленно выплывать слова Марины. Лицо Аспенского. Появилось беспокойство. Он не понимал себя. Почему он не оттолкнул Веронику? Чего он хотел, чего он ждал от этой женщины? За плечами у каждого из них половина жизни, у каждого есть нечто, о чем не хочется вспоминать. Вряд ли о его жизни она что-то знает, но должна узнать, что ему о ней известно теперь немало.

Павел пошевелился:

– Ведь это он прислал вас ко мне. – Хавин не назвал имени Аспенского, но Вероника прекрасно поняла, кого тот имел в виду.

Отрицать что-либо было бы безумием, ибо ложь могла сразу воздвигнуть между ними глухую стену. Понятно, что в уши ему уже успели напеть. Это было ужасно. Помочь ей сейчас могла только правда, какой бы она ни была.

– В прошлый раз, да, это он отправил меня с вами, – досадливо подтвердила женщина. – Так, к сожалению, случилось, и этого уже не переделать. Но сегодня я пришла к вам сама, Павел. Он не знает об этом. Ему и не нужно об этом знать. Я не желаю сейчас о нем говорить. У меня сразу испортилось настроение. Я хочу, чтобы между нами была полная ясность, Павел. Вы должны поверить мне, что теперь я сама пришла к вам. Я – сама, – в ее глазах задрожала слеза.

– Я верю, – успокоил он. – Но не понимаю, зачем? Ведь вы добились, чего хотели.

Вероника вздохнула, как устала она от тяжкого груза прошлого:

– После нашей встречи, Павел, во мне многое изменилось, – она хотела бы рассказать ему все о своих душевных муках, но никак не могла найти нужных слов, а те, которые в этот момент возникали в голове, казались ей неубедительными, бездарными и блеклыми. Она опять вздохнула и произнесла совсем не те слова, которые искала. – Мне все равно, что будет с этим проектом. Вы можете отказаться. Я освобождаю вас от вашего обещания, – отдышалась. – Я пришла, потому что не могла не прийти. Не знаю, правильно ли. Я, наверно, не должна была этого делать. Мне, видимо, надо уйти. Я ведь не девочка, Павел, и я понимаю, как некрасиво я выгляжу сейчас. Но я не могу уйти, Павел. Со мной что-то случилось.

Он порывисто обнял ее, но сказал не то, чего она ждала:

– Со мной женщины не бываю счастливыми, – сказал он. – Они бросают меня и сожалеют потом, что когда-то выбрали меня.

– Я не верю в это, Павел, – отозвалась она с грустью. – Это не женщины бросали вас, это вы отказывались от них, а они в какой-то момент начинали чувствовать это.

Ее вывод поразил Хавина. Так глубоко он никогда не копал. А может, Вероника просто идеализировала его, потому что ей хотелось, чтобы было так. Ведь она совсем не знала его. Он в постели и он в жизни это две стороны одной медали. И на каждой стороне своя гравировка.

– Я любил их, – заметил Павел.

– Вы в этом уверены?

– Да, уверен.

Вероника невесело крутнула головой и твердо выговорила:

– Мне так не кажется.

Павел удивился:

– Как вы можете говорить, Вероника, если вы не знаете меня, и вы не знали моих жен.

Она пальцами прикрыла ему рот:

– Я вас знаю, – сказала уверенным тоном. – Я – женщина, Павел, я чувствую человека, который со мной в постели.

Павел помолчал:

– И все-таки я любил их.

Веронику влекло к Павлу, она не могла забыть о нем после ночи в загородном доме. И она ненавидела мужа, что стала в его руках обычной марионеткой и теперь страдала от этого, чувствовала отвращение к самой себе. И, как ни странно, втайне она была благодарна мужу за ночь с Хавиным. Впервые испытала душевное беспокойство, которое грело и возбуждало. Впервые захотелось другой жизни: не подчиняться мужу, а быть свободной.

Однако страх не отпускал, только усилился, ибо она знала, что мужу это не понравится и он предпримет все меры, чтобы вернуть ее к прежней жизни. Она боялась. Он обращался с нею, как с собственностью. Ей постоянно приходилось скрывать грубость и побои Константина. Прятать синяки, отлеживаться в постели, придумывать болезни. Но Вероника чувствовала, что шила в мешке не утаишь, ибо иногда знакомые намекали, что не завидуют ее положению.

Сейчас рядом с Павлом ей было хорошо. Она дотронулась до его волос, а Хавин поцеловал ее ладонь. Ему тоже нравилось, когда она лежала рядом. Но он ничего не хотел загадывать. Он запутался, словно в паутине. Ведь была еще Юлия. А если Вероника узнает о его связи с Юлией? Он не желал этого.

– Вы боитесь меня, – вдруг сказала женщина, погладила ему грудь и ощутила, как тело Павла напряглось. – Вам страшно влюбиться в меня, Павел.

Хавин не стал возражать, Вероника могла не понять его возражений, а он не хотел быть не понятым. К тому же, возможно, она была права, вероятно, он и правда боялся в нее влюбиться.

– А вы не боитесь мужа? – спросил он в свою очередь.

Женщина ответила не сразу:

– Боялась! – наконец выдохнула, как будто вытолкнула страх. – Но зачем вам это знать? Я пришла к вам сама, разве этим не все сказано?

– Все, – согласился Хавин.

– Городок у нас маленький, – выговорила она, – и я знаю, какие слухи ползут за мной по пятам. Поверьте, Павел, в них много вымысла.

– Жены, чьи мужья побывали в вашей постели, долго будут помнить об этом, – сказал он. – Они жалеют вас, Вероника.

Женщина поняла, откуда надул ветер:

– Пожалуй, больше всего они жалеют себя, – отозвалась она. Легла на спину, вытянула красивые ноги, глянула на горевшую под потолком люстру, потом остановила взгляд на одной точке в углу и с горечью произнесла: – Я ничего не отрицаю, Павел. Один раз была в постели с Печаевым. Марина не обманула вас. Только вот она, наверно, не рассказала вам, как я застала ее в постели с моим мужем?

Павел хмыкнул, вспомнив, что была некоторая недосказанность в словах Марины. Да, городок маленький, но страсти в нем кипят большие. Однако Вероника не вдавалась в подробности, и Хавин не спрашивал. Женщина лишь вздохнула и негромко вслух посочувствовала Марине:

– Она мучается, мне ее жалко, – помолчала. – Какие же мы дуры, бабы!

– Она сильная женщина, – сказал Хавин.

– Один в поле не воин, – обронила Вероника.

Павел тоже лег на спину. Когда его дыхание стало ровным, женщина произнесла:

– Теперь я вам не интересна, Павел? Такая я вам не нравлюсь? Вы только не жалейте меня, Павел. Жалость унижает. – Ее глаза снова неподвижно уставились в одну точку в углу. – Говорите, как есть, не обманывайте себя и меня.

Он оторвался от подушки и продолжительно посмотрел ей в лицо.

– Вы мне нравитесь, – коротко ответил и снова уронил голову.

– Я знаю, у меня не хватало характера и смелости. – Вероника не двигалась. – Меня никогда не любили, Павел, меня всегда использовали. А я не могла прервать этот ужас. У меня не было сил сопротивляться. И если бы теперь не появились вы, наверно, все так бы и продолжалось.

Павел приподнялся на локоть, ему трудно было поверить, что все это говорила женщина, рядом с которой он забывал о других. Красивое тело, лицо, улыбка, мягкий голос, обаяние, ум и такт.

Вероника смахнула слезу и попросила:

– Не жалейте меня, Павел. От вас я не хочу и не приму жалости.

Он рывком прижался к ней и поцеловал в губы.