5

Валентин сидел в машине, стоявшей на обочине дороги. Он чувствовал себя отвратительно.

Вспоминал, как ночью увидел жену в объятиях другого мужчины, как потом весь день пытался забыть об этом, как уезжал от злополучной гостиницы все дальше, как старался восстановить отношения с Юлией. Иногда казалось, что жена становилась прежней, особенно, когда она начинала улыбаться. Как будто все возвращалось на круги своя. И появлялось ощущение, что снова все будет хорошо. И он ехал, ехал и ехал, кружил по дорогам вокруг города, пока не наступила новая ночь.

Юлия на заднем сиденье заснула. А Валентин, сжав зубы, боролся со сном и не хотел останавливаться, чтобы не убить надежду. И все-таки перед рассветом, когда до дому оставалось не более получаса пути, усталость одолела. Он съехал на обочину и застопорил машину. Пересел на заднее сидение к Юлии. Откинулся на спинку и прикрыл глаза. Отключился мгновенно.

Когда проснулся, жена еще спала. Всмотрелся в спокойное милое лицо, и у него появилось желание поцеловать его. Юлия не сопротивлялась, и это придало ему смелости. Валентин целовал жену, а рука скользила между ее бедер. И тут она резко взбрыкнула. Тогда Валентин, ломая сопротивление, стал срывать с нее трусики. Завязалась упорная борьба. Валентин не желал проигрывать, а Юлия не желала уступать.

– Отстань, не хочу! – крикнула она с ожесточением.

– А с ним хотела? – прохрипел муж.

– Противно все! – ударила его.

– А с ним не было противно? – злился он.

– Ты омерзителен! – взвизгнула и вцепилась тонкими длинными пальцами ему в лицо.

Руки Валентина сжались в кулаки, но он не мог ее ударить, он любил ее. Покраснел от натуги, ослабил напор, обиженно спросил:

– А он не омерзителен?

Юлия вырвалась из его рук и распахнула дверцу, чтобы выскочить. Но Валентин удержал. Его пальцы снова крепко вцепились в ее бедра, сжимая до боли.

– Мне больно! – прокричала она не своим голосом.

– А мне не больно?! – рычал у нее над ухом он.

Юлия сумочкой ударила его по лицу. Валентин вскрикнул и отпустил. Она выпрыгнула из машины:

– Больше не смей прикасаться ко мне! – выплеснула с негодованием. – Видеть тебя не хочу!

Валентин неуклюже потянулся за нею:

– Юлия, прости меня, я не хотел, вернись, – он унижался, чувствуя, что может потерять ее, и это приводило его в смятение. – Прости, Юлия.

– Не вылезай! – яростно кипела она. – Не приближайся ко мне! Все кончено! Я ухожу от тебя! Ухожу! – Сорвалась с места и побежала вдоль дороги.

Валентин замер тревожно, выставив из салона ноги и голову, и только шепотом повторял, хотя Юлия уже не слышала его:

– Прости, прости, прости. – В эту минуту его охватило чувство опустошенности.

Девушка неслась по дороге. А та словно вымерла. Ни одного автомобиля. Седан Валентина остался далеко позади. И вдруг послышался шум. Оглянулась и отдышалась. Приближался черный седан. Подняла руку. Машина притормозила. Юлия попыталась улыбнуться водителю, но это плохо получилось.

– Ты чего растрепанная такая? – спросил парень, опустив стекло. – Болтаешься по дороге ни свет ни заря? – показал в сторону авто Валентина. – Оттуда, что ли?

Она кивнула.

– Приятель, что ли? – парень окинул взглядом девушку с головы до ног.

– Хуже, – ответила та, и поправила прическу.

– Ну и дела, – протянул водитель. – Бывает. А почему ты думаешь, что я лучше? Просишься в машину к первому встречному.

– Это муж.

– Вона как. Чего не поделили-то?

– Разошлись во взглядах на жизнь.

– Ну и дела, – снова потянул парень. – Бывает. Тогда садись.

Юлия юркнула на заднее сидение машины. Водитель нажал на газ.

Валентина словно какая-то пружина подкинула с места, он метнулся к рулю своего автомобиля и завел мотор.

Девушка скрестила руки, чувствуя, как начинает успокаиваться, будто она наконец приняла решение, которе освобождало ее душу от тяжести. Парень, не оборачиваясь, бросил:

– Ничего, к обеду помиритесь.

– Вряд ли, – отозвалась она.

– Бывает, – протянул он веселым тоном, глянув на Юлию через зеркало заднего вида. – Давно женаты?

– Вчера сказала бы не очень, а сейчас кажется, что целую вечность, что столько не живут, – вздохнула девушка.

– Ну и дела, – усмехнулся водитель и закончил: – Бывает. Я тоже был женат, разбежались через полгода.

– Тоже не сошлись во взглядах на жизнь? – спросила Юлия и, не дожидаясь ответа, протянула его любимое словечко: – Бывает.

Парень оглянулся и раскатисто бесшабашно засмеялся. Потом смачно зевнул и в зеркале заднего вида заметил авто Валентина:

– А муженек твой шпарит за нами.

Она обернулась, недовольно нахмурилась, втянула голову в плечи и попросила прибавить скорость.

– Прибавим, – охотно протянул водитель и надавил на газ.

Но машина Валентина обошла автомобиль парня и круто подрезала, прижимая к обочине. Тот резко затормозил, но избежать столкновения не удалось. Парень выругался и выскочил из салона, кинул взгляд на помятый бампер.

Валентин выпрыгнул ему навстречу:

– Ездить научись?!

– Ты чуть на тот свет не отправил нас! – закричал парень, хватая его за грудки.

Валентин резко оттолкнул и машинально ударил. Был, как в тумане, готовый все смести на своем пути. Рвался к Юлии, чтобы попросить прощения за свою грубость.

Но парень тоже ударил. И началась потасовка.

Валентин бил с остервенением, как будто видел перед собой виновника всех своих бед. Не бить он не мог, ибо в нем скопился сильный заряд отрицательной энергии. Ее следовало обязательно израсходовать. Иначе этот заряд, казалось, вот-вот разорвет его самого. Но и парень попался крепкий орешек. Хрипел от злости и бил точно в цель.

Юлия подхватила сумочку, выскользнула из машины парня и кинулась прочь от побоища. Остановила встречный автомобиль, выскочив на середину дороги и расставив руки. Через опущенное стекло ей в лицо матюгнулся раздраженный голос:

– Ты что, сумасшедшая, мать твою?!

Юлия молча раскрыла дверцу и, не спрашивая разрешения, плюхнулась на сидение рядом с хозяином авто.

– Ты кто? – спросил тот, тараща глаза. – Только тебя тут не хватало, мать твою!

– Не ругайтесь. Поехали! – торопливо проговорила девушка, захлопнув дверцу.

– Еще командуешь, мать твою! – дернул головой мужчина. – Не из-за тебя там кулачный бой, мать твою? – показал на драку.

– Нет, – сказала Юлия и отвернулась. Все было безобразно и неприятно. Она не желала быть причастной к драке.

– Чего им неймется, мать твою? – не поверил ей хозяин автомобиля.

– Не знаю, – пожала плечами девушка под его пытливым взглядом.

– Не знает она, мать твою, – крякнул мужчина. – Только из-за баб мужики устраивают петушиные бои. Куда тебе? – спросил, видя, что высадить Юлию ему сейчас не удастся.

– Прямо, – ответила Юлия, вспомнив о загородном доме родителей. – Я заплачу.

– Я на рыбалку еду, мать твою, мне не с руки ехать прямо, – недовольно выговорил мужчина.

– Я оплачу всю вашу рыбу, – пообещала она.

– Это другое дело, мать твою, – крякнул рыбак. – Говори, куда везти, мать твою.

Драка продолжалась еще несколько минут после того, как уехала Юлия. В запале никто из дерущихся не увидал ее исчезновения. Прекратилось все после того, как лица были разбиты в кровь, одежда порвана и перепачкана.

Валентин, не обнаружив Юлию в машине парня, озадаченно огляделся:

– Где она?

– Тебе лучше знать! Это твоя жена! – бросил парень, ощупывая ссадины. – Лучше скажи, что делать будем? ГИБДД вызывать надо.

– Да пошел ты вместе с ГИБДД! – зло отмахнулся Валентин. – Где Юлия? Куда она делась?

– Значит, ее зовут Юлия? Симпатичная бабенка. Я бы таким олухом не был, как ты, приятель, – усмехнулся парень.

– Я же видел ее в твоей машине! – растерянно смотрел Валентин, ожидая хоть какого-то объяснения.

– Знать, сбежала твоя Юлия, пока ты на меня с кулаками кидался, – ответил тот и снова спросил. – Так что делать будем? Машину ты мне повредил.

Валентин молча вынул из кармана портмоне, протянул парню деньги.

– Мало, – услыхал в ответ. – Тут как бы радиатор не пришлось менять.

Валентин видел, что тот врал, но спорить не стал. Добавил купюру еще. Парень взял деньги, заправил грязную рубаху в брюки, сел в машину и быстро укатил. Валентин осмотрел вмятину на своем автомобиле, поправил одежду, отряхнулся, сел за руль, положил голову на подголовник и стал смотреть в одну точку. Так просидел долго.

Дорога постепенно оживала шумом шин и гудом автомобилей.

Настроения у Валентина не было никакого.

В зеркале отражались разбитые губы, синяк под глазом и кровь на лице. Теперь он осознавал, что Юлия, наверно, не приняла бы его извинений и не простила бы его, даже если б он встал перед нею на колени. А он бы встал, потому что любовь к ней поедала его разум.

Задумавшись, не заметил, как на противоположной обочине остановился белый автомобиль и через дорогу устремилась молодая женщина. Вздрогнул, когда она открыла дверцу его авто.

– Это вы? – удивился, узнав.

– Конечно, я, Валентин. Сколько раз я говорила тебе, не обращайся ко мне на «вы»! Иначе я чувствую себя некрасивой и ужасной, а я ведь еще очень красивая, – ответила Алла Истровская. – Вижу знакомый автомобиль на обочине. Вот и остановилась, чтобы глянуть, не случилось ли чего? И вижу, что случилось. Потрепанный ты какой-то, и лицо неподходящее.

Валентин обратил внимание на ее красивую прическу, красивое платье и нетвердо перешел на «ты», сказал комплимент. Алла засветилась, игриво заглянула ему в глаза. А Валентин грустно подумал, что с Юлией сравнить ее не мог, хотя Истровская по-своему была хороша. Как-то раньше он этого не замечал. Но сейчас даже обрадовался, что Истровская появилась и отвлекла его от унылых мыслей о Юлии. И уловил, что она ждала от него новых восторгов. И он добавил, что сегодня она яркая и необычная. Алла с удовольствием засмеялась:

– Я рада, что ты рассмотрел во мне особенную женщину! – Дотронулась пальцами до его лица. – Здесь требуется приложить женские руки. – Осмотрелась. – Как ты оказался тут? Побитый, грязный, как поросенок! Один. – Опять заглянула ему в глаза. – Что случилось?

Валентин поморщился, ему было неприятно, что Алла увидала его в таком виде. Потрогал разбитые губы. Истровская достала из кармашка носовой платочек, чтобы вытереть засохшую кровь с его лица, но он отстранился. Алла усмехнулась и импульсивно вцепилась своими коготками в его руку:

– Не ершись! У меня не вырвешься! – Опять поднесла платок к его лицу и стала вытирать кровь. Ее напор был стремительным и настойчивым, противиться ему трудно. И Валентин сдался. А Алла приговаривала: – Такой красивый мальчик, такое красивое лицо. Красавчик, красавчик. И почему до сих пор не мой? – Грудью прижалась к его плечу.

Валентин чувствовал упругое тело Аллы под тонкой тканью платья, и в нем начинали просыпаться мужские инстинкты. А Истровская нарочно еще больше сбоку наваливалась на него и шептала, словно завораживала:

– У тебя крепкое горячее тело.

Валентина все сильнее смущала близость Аллы. Его ладони вспотели. Наконец он пошевелился и отодвинул ее. Истровской не понравилось это движение, она дернулась и убрала от его лица носовой платок, сухо спросила:

– Ты не знаешь, где может находиться твоя теща, если в городе ее нигде нет?

Резкий перевод разговора на другую тему обескуражил Валентина, и он с заминкой неуверенно ответил:

– Возможно, в загородном доме.

– Я так и думала! – воскликнула Алла. – Ты подтвердил мою догадку. – Впилась взором в зрачки Валентина. Его выразительные глаза, длинные ресницы нравились ей. – Где же еще ей быть, как не в загородном доме? Ты проводишь меня туда? – Алла не отрывалась от зрачков Валентина.

Он чувствовал внутренний дискомфорт от близости Истровской:

– Я еду домой, мне надо домой, мне срочно надо домой. – Мозг Валентина раскалился и вдруг выпестовал новую мысль, что Юлия могла поехать в загородный дом родителей. Мысль, как спасительная соломинка. Он глубоко вздохнул и неожиданно для Истровской произнес: – Поехали! Мне тоже надо туда!

Две машины, перестроившись, тронулись в одном направлении.

К загородному дому подъехали после отъезда Хавина. Калитка была не заперта. Валентин толкнул ее рукой и решительно шагнул во двор. На пороге столкнулся с Вероникой. Та с грустью посмотрела на ссадины на лице Валентина. А он с наскока выпалил:

– Юлия тут?

– Здесь, – ответила Вероника, и по тону тещи он понял, что ей все известно об его размолвке с Юлией. Особенно, когда спросила: – Но зачем же было доводить до этого?

Валентин потупился:

– Мы помиримся, Вероника Борисовна.

– Да, Валентин, я очень на это надеюсь.

– Спасибо, Вероника Борисовна.

Вероника покачала головой:

– Она в спальне.

Валентин кивнул и направился в спальню. Юлия встретила его удивленным возгласом:

– Как ты догадался, где я?

Валентин подошел к жене и хлопнулся перед нею на колени, обнял ее ноги и зашептал:

– Прости, я виноват перед тобой, прости. – Запах Юлиного тела завораживал его.

Юлия недовольно поморщилась, но, помня о разговоре с матерью, сделала над собой усилие, положила руки ему на плечи:

– У тебя вся рубаха грязная, сними ее, – сказала так, будто ничего важнее рубахи сейчас не было и будто ничего между ними не произошло. На самом же деле ей сделалось жаль его, она должна была что-то сказать, ибо Валентин ждал.

Он поднялся с колен, и Юлия крохотными подушечками на тонких и длинных пальцах дотронулась до ссадин на его лице:

– Больно?

– Пустяк, не обращай внимания. Я тебя люблю.

– Я знаю.

– Я тебя очень сильно люблю.

– Я знаю.

– Ты простила меня? – Он смотрел на Юлию умоляющим взглядом.

Ей было не по себе от такого униженного взгляда Валентина, ее это раздражало. Разве так важно простила или нет, для нее важно сейчас другое: она не любила Валентина. Если бы начать сначала, она все сделала б иначе. И не раздражалась бы теперь жалким видом мужа. Чтобы не отвечать на его вопрос, перевела разговор на другую тему:

– Зачем ты начал драться? Ведь он сильнее.

– Ничего подобного, – воспротивился муж. – Ты бы видела, как я его отделал!

– Иди в ванную, умойся.

– Да, конечно, конечно.

Вероника, проводив зятя взглядом, вышла во двор. Не удивилась, увидав у калитки Аллу. Лишь мелькнула мысль: откуда Истровской известно, где они с Хаиным находились? Остановилась, наблюдая за стремительно несущейся к ней Аллой. Та колко бросила:

– Не спишь?

– Ты тоже не спишь, – отозвалась Вероника.

– Вот привезла твоего зятя, чтобы посмотрел, с кем и чем тут занимается его теща, – съязвила Истровская, сверкая злыми огоньками в глазах. – Где Павел?

Вероника поняла, что Истровская нигде не нашла Хавина, а потому примчалась к ней сюда. Стало быть, все построено на догадках. Ведь не мог же Константин рассказать Алле о собственном плане. Но надо отдать должное мозгам Истровской, не зря она в городе удачливая бизнес-леди, несмотря на ее безумную тягу к мужчинам. Однако одно другому не помеха.

Впрочем, Вероника знала, что не уступит Алле ни в чем, когда перед нею есть цель. Посмотрела на Истровскую насмешливо. Ведала бы та, какое удовольствие она получила сегодня с Павлом, взбесилась бы. Сказала с иронией:

– Потеряла? Не там ищешь.

– Врешь! – взвизгнула Истровская и стремительно сорвалась с места. – Я знаю, что он здесь! – Вцепилась своими коготками в плечо Вероники. – Где он?

– Говорю тебе, здесь его нет!

Красивые губы Аллы вздрагивали:

– Ты меня не проведешь! – Зло дернулась. – Не стой у меня на дороге, Вероника, я глаза тебе выцарапаю!

– Побереги свои глаза, – спокойно парировала Вероника.

Спокойный тон Вероники раздражал Аллу, она сильнее впилась ногтями в плечо соперницы. Ярость била из нее ключом. Она что-то кричала Веронике, и сама не понимала собственных слов. Скорее, это были женские угрозы, лютая женская ревность и лютая женская ненависть. Вероника отвечала на ее выкрики, пытаясь владеть собой. Но это получалось с трудом, ибо раж, в который вошла Истровская, начинал действовать и на нее.

Валентин залез в ванну, а Юлия вышла в прихожую. Услышала крики во дворе. Подошла ближе к входной двери, прислушалась.

Голос Истровской визгливо вызванивал:

– Не дотрагивайся до Павла, я уничтожу тебя и твоего мужа, если ты не послушаешь меня! Не подходи к Хавину на пушечный выстрел. Я отдам его тебе, когда сама попользуюсь!

– Ты бы у него спросила сначала, чего хочет он! – отвечала Вероника.

– Я никогда не спрашиваю мужиков!

– Ты слишком самоуверенна.

Истровская сделала длинную паузу, после которой разнеслось:

– Я вижу вас с Константином насквозь! Это он подкладывает тебя под Хавина! Я знаю, как он добивается результатов в своем бизнесе, ты у него, как шавка, под кого положит, под того и ложишься! Под кого последний раз ложилась? Под Печаева, когда твой муж объединял с ним бизнес? И дочь свою подложила под его сына. Ничем не брезгуете, негодяи!

– Не говори чушь! – в голосе Вероники появилось недовольство. – Не смей!

Девушку поразили утверждения Аллы. Она не могла поверить, что такое возможно в семье родителей. Конечно же, это полнейший бред. Злой наговор. Но тогда почему Хавин очутился в этом доме, в постели матери? Случайности здесь не может быть. У Юлии стал распухать мозг. Подумала: а вдруг Истровская знает, о чем говорит? И снова прислушалась. Голос Истровской звенел натянутой струной:

– Твой муж хочет деньги выцыганить у Павла, поэтому и кинул тебя, как наживку! А вот мне не нужны деньги Хавина, я хочу заарканить его самого!

– Умерь свой пыл, Алла, ты слишком агрессивна, – примирительным тоном произнесла Вероника.

Но Истровская не собиралась примиряться с Вероникой:

– Это ты подкатываешь тихой сапой. А мои намерения всегда открыты! Где Павел? И не говори, что не знаешь! Я вижу, что ты врешь, паразитка! – снова разъяренно взвизгнула она.

И здесь Вероника прервала Аллу, как будто ее задели за живое, Юлия услышала резкий выдох матери:

– Убирайся вон из моего дома! Чтобы ноги твоей тут больше никогда не было! Не хочу слышать тебя!

– Ах, ты не хочешь меня слушать?! – задрожала в ответ Истровская. – Нет, придется послушать, дорогуша! Знай, твой мужик не раз спал со мной! Не понравился он мне! Груб и тяжел, как бревно, с места не сдвинешь! Хорошо понимаю, почему ты под других мужиков охотно ложишься, потому что спать с таким, как твой муж, это одно наказание. Кстати, Печаев тоже был в моей постели! И Хавин – будет, скоро будет! Не мешай мне, Вероника, я ни перед чем не остановлюсь!

У Юлии подогнулись колени, казалось, ноги переставали держать ее. Уже трудно было не верить словам Истровской, ибо мать вела себя довольно странно, вяло протестовала напору Аллы. Дочь хотела увидеть ее лицо, посмотреть в глаза.

Выходит, их семейная идиллия это просто обман, ложь, которая длится годами, изо дня в день. А она верила, что выросла в идеальной семье, и переживала, что у нее не получалось идеальной жизни с Валентином. Но выясняется, что получиться и не могло, потому что ее брак с Валентином Печаевым это просто часть бизнеса отца.

У Юлии все внутри взбунтовалось. Особенно когда она услышала последние слова матери:

– Не лезь мне в душу, Алла. Моя жизнь это моя жизнь. Уходи.

И девушка окончательно поверила словам Истровской. Безусловно, мать не могла сопротивляться железной воле отца, она всегда была беспомощна перед ним, неизменно подчинялась всем его требованиям. Стало быть, была бы не в силах отказаться лечь под кого бы то ни было, когда этого хотел отец.

Культ отца в семье неоспорим. Дочь с малолетства боялась его. Страх в ней жил постоянно, но все услышанное теперь оборачивало этот страх в протест. Боже мой, как же она ничего не видела, не понимала, даже мысли такой не допускала? Оказывается, все вокруг пронизано ложью, она жила рядом с неправдой, была внутри нее. Дом, родительская семья, муж – большой обман.

И вот разом все обрушилось. Исчезла опора жизни. То, за что она цеплялась как за стержень, оказалось мифом.

Юлия не видела, как Истровская стремительным вихрем унеслась за калитку, но почувствовала это. Почувствовала, что мать за дверью с трудом приходит в себя. И ощутила внутри себя разгорающийся бунт.

Вероника наконец успокоилась и шагнула в дом. И сразу на пороге наткнулась на дочь.

– Разве так можно жить, мама? – в лоб спросила Юлия.

Мать, конечно, могла бы сейчас отрицать, и она чувствовала, что должна все отвергать, чтобы оставить в душе у дочери иллюзию семейного благополучия. Но у нее не поворачивался язык на новую ложь. Она была унизительна, как унизительна вся ее жизнь. Вероника вздохнула и ничего не произнесла в ответ.

А Юлия захлебнулась, будто от сильного удара под дых:

– Как так можно жить?! Как?! Это по^́ шло! Это ведь и мой позор, мама!

Вероника не узнавала лица дочери, оно было непокорным, чужим.

Юлия выпихнула из себя с отвращением:

– Ты все убила, мама. Я не хочу больше знать отца.

У Вероники не было сил, чтобы успокоить дочь. Да и вряд ли это удастся. Перед нею стояла не прежняя Юлия, которая всегда внимала ей, как завороженная. Это была другая Юлия, которую мать еще не знала. Вероника не защищалась, она просто обняла дочь и прижала к себе. Юлия не оттолкнула, хотя в ней билась мощная сила сопротивления. Обе стояли и молчали.

Из ванной вышел Валентин. Он был свеж, чист и причесан. Увидел у входной двери Веронику и Юлию. Подошел и кашлянул, давая знать о себе.

Юлия оторвалась от матери и посмотрела на мужа холодными глазами:

– Помылся? – спросила и грубо выплеснула: – А теперь убирайся!

– Ты что, Юлия? – оторопел Валентин.

– Уходи! Уходи навсегда! – отрезала Юлия, и лицо ее покраснело. – Никогда не возвращайся! – Схватила его за плечи и вытолкала за дверь. Светлые волосы на ее голове растрепались, резкими движениями она отбрасывала их назад и, как заведенная, повторяла: – Уходи! Ты мне не нужен! Никогда не нужен! Совсем не нужен!

Валентин растерянно оглянулся на тещу, ища ее помощи:

– Вероника Борисовна, – но поддержки в глазах Вероники не встретил.

Та опустила голову, произнесла:

– Да, Валентин, да. Делай, как она говорит.

У Валентина перехватило дыхание, он пытался что-то сказать, но его никто не слышал, он и сам себя не слышал, а губы шептали одно слово:

– Юлия, Юлия, Юлия.

Она закрыла за ним дверь. Он долго не двигался с места. А затем, не ощущая собственного тела, понуро побрел к калитке.

За калиткой рядом с его автомобилем стояла машина Истровской. Алла сидела за рулем и смотрела на Валентина через открытую дверцу. Его вид говорил о многом. Истровской не нужно было ничего объяснять, она все поняла.

Валентин чувствовал себя побитым псом, и жалеющий взгляд Аллы вызывал в нем раздражение и озлобленность. Он скривился:

– Чего смотришь?! Газуй отсюда! – Валентин никого не хотел видеть.

Алла вскинулась и показала зубы:

– Смени тон, мальчик! Я тебе не твоя теща! Со мной надо ласково! Я жду тебя. Я знала, что ты скоро выйдешь. Сейчас тут не до тебя. Да и вообще, не по тому полю ты топчешься. Здесь все пропитано заразой. И Юлька твоя, наверно, не лучше отца с матерью.

Валентин не понимал, чего от него хотела Истровская, зачем она ждала его. Убиралась бы восвояси, не мозолила больше глаза, без нее на душе кошки скребут.

– Кто еще есть в доме? – спросила Алла. Она не поверила Веронике, что тут нет Павла, и ждала ответа от Валентина.

– Юлия, – глухо отозвался он.

– И все?

– И все.

Истровская облегченно расслабилась и равнодушно поинтересовалась:

– Поругались?

– Она меня выгнала, – лицо Валентина медленно покраснело, ему было досадно это выговаривать, но других слов у него сейчас не нашлось.

Истровская обожгла Валентина громким смехом:

– Да ну? Молодец, девка! Вас, мужиков, надо постоянно мордой к асфальту прикладывать. – Резко прекратила смех. – Разлюбила, что ли?

В Валентине словно лопнула какая-то струна, неожиданно появилась ненависть к Юлии, необузданная и слепая, и он сорвался:

– Она и не любила меня. Стерва она, стерва и баста!

– Вот теперь все понятно, – проговорила Истровская с яростью, от которой у Валентина пробежал по спине холодок. – Мы все стервы, Валентин. Все до последней твари. Без этого нам нельзя, иначе ваш брат на шею усядется и ноги свесит! Вашу кобелиную породу на поводке держать надо. А теперь, раз все так хорошо сделано, поехали ко мне! Я надеюсь, ты уже не маленький и знаешь, зачем баба приводит к себе чужого мужика. Оправдаешь мои надежды, не упадешь в грязь лицом? Поехали! – уже командным тоном закончила Алла.

Валентин расширил ноздри, втянул в себя воздух и снова покраснел. Истровская хлопнула дверцей, и машина выбросила из-под колес землю, рванулась с места. Валентин затравленно оглянулся на дом, будто прощался с ним и со всеми, кто был в этом доме, решительно шагнул к своему автомобилю.

Алла гнала на бешеной скорости. На полпути круто затормозила, выехала на обочину. Остановила Валентина. Лицо ее горело, тело играло пружинисто и призывно. Прыгнула к нему в салон и впилась губами в его припухшие от ссадин губы.

Валентин робко обхватил ее. А потом начал жадно, с упоением целовать, словно мстил Юлии. Целовал так, как хотел бы целовать Юлию. Поймал подол платья, задрал, ладони заметались по горячим бедрам женщины.

Потом продолжительный стон Аллы и глухой рык Валентина слились и затихли.

Истровская не шевелилась, а Валентин ощущал в себе пустоту. Запах ее тела начинал давить, ему сделалось невыносимо душно. Он ждал, когда наконец Алла оторвется от него и выйдет из машины. Но она не спешила, восхищенно дыша ему в лицо:

– Милый мальчик, я так хорошо растворилась в тебе. Мы сейчас продолжим, – покусывала мочку его уха.

– Хватит. Иди в свою машину, – сказал Валентин, отворачивая лицо, но не отталкивая Аллу, чтобы не обидеть и не озлобить. Провел руками по ее бедрам. – У тебя красивое тело.

– Разглядел наконец, – довольно засмеялась она. – Лучше, чем у твоей Юлии.

Однако для Валентина лучше Юлии никого не было, и он нахмурился:

– Перестань! Я не сравниваю. Вы разные. Глупо все. И не напоминай мне о ней! – Перед глазами у него в этот миг возникло холодное лицо жены, а в душе с новой силой закипела боль. – Ненавижу ее!

Истровская внимательно посмотрела ему в лицо:

– А ты все еще любишь ее.

– Она мне жизнь поломала!

– У тебя еще не было жизни, чтобы ее ломать. Успокойся, я помогу тебе забыть о ней. Со мной тебе будет лучше, ты узнаешь, что такое настоящая страсть. А теперь поехали ко мне! – Алла рывком оторвалась от Валентина и села рядом.

Он не хотел ехать к Истровской, ему вообще больше не хотелось, чтобы она находилась рядом. Насупился.

– Смелее, милый мальчик, – подбодрила Алла, приняв его нежелание за нерешительность. – Ты уже попробовал мое тело, но еще не узнал его до конца. В нем много загадок для тебя. И много страсти. Поверь. Это целая планета. В машине не откроешь ее. В машине можно увидеть лишь немного, как в телескоп, но чтобы узнать планету, надо ее обследовать. – Она положила его руку себе на грудь. – Ты чувствуешь, какой жар идет изнутри этой планеты? Едем, едем быстрее. – Одернула подол измятого платья и выскочила из салона.

Валентин вздохнул. Истровская стремительно пробежала через дорогу к своей машине. Он подумал ей вслед, а ведь красивая, зараза. И по телу вновь поплыло тепло. Машина Истровской тронулась, и Валентин завел свою.