31

Андрей Печаев ощущал себя человеком, которому набросили на шею петлю. Последняя встреча с женой выбила из-под него табурет. Теперь он как будто болтался в петле и жил на последнем издыхании. Нескончаемо перед глазами повторялся один и тот же сюжет: Марина врывалась, как молния, сбрасывала с себя грязную одежду, прикрывала синяки чистым платьем и исчезала.

С горечью он выслушивал Аспенского, тот поносил его жену. Это было отвратительно. Он обиженно прерывал Константина и замыкался в себе.

Аспенский сейчас старался особенно. Любой ценой, пока Марина снова не уехала к Хавину, он намеревался удержать ее возле Андрея, чтобы потом окончательно повернуть все в свое русло.

И в последний день перед ее отъездом Константин вне себя от ярости как грушу потряс Печаева за грудки, требуя, чтобы тот немедленно решился на радикальные действия, так как завтра будет уже поздно. Он окончательно потеряет Марину. Это будет полный крах.

Андрей жалобно смотрел на Аспенского, как ребенок, который ищет защиты у сильного. В эти минуты он был готов на любые поступки.

Константин приготовил для него план: следовало сыграть на женском сердоболии Марины. Удержать ее возле себя Печаев мог лишь из ряда вон выходящим деянием, например, стать жертвой собственного отравления. Иначе говоря, он должен сделать попытку отравиться, как травятся люди, собирающиеся покончить с жизнью.

Андрей не на шутку испугался, долго моргал небольшими глазами с паутинками морщин по сторонам. Красное лицо налилось лиловым цветом. Видел, что Аспенский говорил серьезно, и не мог раскусить, в чем состоял подвох. Что значит пытаться отравиться? Ведь запросто можно сыграть в ящик.

Константин обозвал Андрея идиотом, с которым невозможно иметь серьезных дел, и махнул рукой, дескать, черт с тобой, оставайся без жены. Такой жест он делал намеренно, знал, Печаев начнет паниковать и согласится на что угодно. Так и произошло, Андрей согласился выслушать план Аспенского.

– Ну, что ты дрожишь, как осиновый лист! – злился Константин, он же не мог сказать Андрею, почему ему самому совершенно невыгодно было, чтобы Печаев сейчас отдал концы. – В штаны наложил, что ли? Не бойся, живой будешь, покоптишь еще на этом свете, никуда не денешься.

Вечером того же дня, перед концом работы, когда в отделе никто еще не разошелся, у всех на глазах Андрей набрал в стакан воды, высыпал на стол горсть снотворных таблеток и стал глотать по несколько штук сразу. К столу подошел один из сотрудников отдела, посмотрел на упаковку. Глаза у него полезли из орбит.

– Ты что, очумел?! – воскликнул он на весь отдел. – Жму-риком станешь!

– Меня бросила Марина! – давясь таблетками, отозвался Печаев. – Лучше умереть!

Сотрудник выбил у Андрея из рук таблетки, закричал другим в отделе:

– Люди, держите его! Таблеток наглотался Андрей! «Скорую» вызывайте!

Аспенский был за дверью. Только намеревался войти в отдел, как услыхал шум внутри. Заскочил, увидал суматоху, понял, что все прошло как по маслу. Ему даже не потребовалась встревать, его опередили. Это было неожиданно и очень удачно. Он лишь наклонился к уху Андрея и успокоил, что «Скорая» сейчас будет. А у Печаева уже появилось чувство безразличия ко всему.

Новость не сразу долетела до Марины. Но когда сообщили, она все бросила и метнулась на улицу, к соседнему зданию, где работал Андрей. Опоздала. Того уже увезла «Скорая». Зато в дверях наткнулась на Аспенского, он злобно прошипел ей в самое ухо:

– Какая же ты стерва! Довела хорошего мужика!

Она попросила подвезти ее до больницы, но Аспенский демонстративно отвернулся. Тогда она кинулась назад, в главный офис, влетела в кабинет Адаевского. Того уже известили о случившемся. Анатолий ходил от стены к стене, кадык дергался сверху вниз, а из горла поливал, как пулеметной очередью:

– Ну, ненормальный, это надо же, чего учудил! Я и не предполагал, что он у тебя такой тронутый! Просто невероятно! Покончить с собой собрался. Психопат! Сумасшедший! Совершенно ненормальный!

– Кто знает, – с досадой отозвалась Марина, – Это совсем не похоже на него! Дай машину, Анатолий, доехать до больницы, говорят, он, дурень, из-за меня наглотался таблеток!

Адаевский кивнул, продолжая возмущенно двигаться и качать головой.

Уже поздно вечером, когда Андрею промыли желудок, провели комплекс необходимых процедур и положили в палату, Марина сидела возле его постели и твердила едва слышно:

– Дурак, дурак, зачем ты это сделал? Какой же ты дурак у меня! Разве можно этим все вернуть? – Она говорила с отчаянием и болью и вместе с тем с каким-то упрямым непониманием.

Печаев притих, закрыв глаза. Ему было хорошо, потому что Марина рядом.

Ближе к ночи, когда он уснул, женщина успокоилась, вышла из палаты и позвонила Хавину. Всю ночь была возле Андрея и бог весть что передумала за это время.

Утром, проснувшись и увидав осуждающие глаза Марины, Печаев почувствовал себя гадко, мысли в голове умерли, обвисли, как мокрое белье на веревках в безветренную погоду. Моргал и молчал, ему стало стыдно перед женой за собственный поступок, совестно за свой обман. И жалко себя, что так низко пал, что опустился в дерьмо, послушавшись Аспенского. Лучше бы пусть закончилось летальным исходом, чтобы не видеть упрекающего взгляда жены и не страдать от внутреннего осознания себя как неудачника. Но в то же время необычное ощущение покоя от близости Марины грело душу. Он испытал трепет во всем теле и не заметил, как по виску покатилась слеза.

– Зачем ты это сделал? – спросила она. – Что и кому хотел доказать? Смерть – не лучший выход из положения. Как ты решился на такое? Ты же махровый трус. – Ее глаза испытующе замерли, она как бы приняла стойку кобры перед флейтой, такой взор насквозь просвечивал Андрея.

От этого взгляда ему хотелось спрятаться, было неуютно.

– Я не могу без тебя, – плаксиво прошептал он, моргая небольшими глазами.

– И ты таким способом надумал вернуть меня? – Она посмотрела на мужа с вызовом. – А если бы врачи не успели? Тогда бы мне пришлось сейчас организовывать твои похороны. А все вокруг осуждали бы меня за твою смерть. Ты этого хотел?

– Я люблю тебя, Марина, – громко прошептал Андрей, напрягая голосовые связки. – Не уезжай, – попросил тоскливо, заранее догадываясь, какой может услышать ответ.

– Я уеду, Андрей, – отозвалась женщина, – уеду. Ты зря затеял эту бодягу.

– Что я должен сделать, чтобы ты осталась? – срывающимся голосом спросил Печаев, по-собачьи глядя на жену.

– Должен? – переспросила Марина и грустно покачала головой. – Ты ничего не должен. По крайней мере, не должен травиться. Кто тебя надоумил? Ужели у тебя совсем перестали работать мозги? Вот как, скажи, можно любить человека без мозгов?

– Я буду против развода, – повысил голос Печаев и часто задышал, глаза сузились.

– Разве это что-то изменит? – На лице у женщины появилось холодное недоумение. – Уже ничто ничего не может изменить, Андрей, ты должен принять все как есть. Мы с тобой прожили долгую жизнь, но итогом этой жизни получается развод. Так сложилось, наша совместная жизнь завершилась, и к ней возврата нет, сколько бы ты не травился. В конечном итоге, это глупо. Я не узнаю тебя.

– Ты никогда не оказывалась в подобных обстоятельствах! – обиженно воскликнул Андрей. – Ты не знаешь, на что человек способен, когда все в его жизни рушится!

– Тебе жалко себя? – усмехнулась Марина. – Да ты прежде всего заботишься о себе, ты никогда не думал о том, как живется мне с тобой! Это беда, Андрей, твоя большая беда. – Марина выпрямилась на стуле, прикрыла глаза, и по лицу пробежала судорога разочарования.

– А ты разве не о себе заботишься, разве не ради себя ты бросаешь меня? – протестным взволнованным тоном выдохнул Андрей.

Женщина сделала долгую паузу, задумалась. Пожалуй, Андрей прав, она тоже заботилась о себе. Но что в этом плохого? Кто еще мог о ней позаботиться, как не она сама? Андрей всегда был слабым и беспомощным, он вечно ждал ее решений, подчинялся им, шел на поводе. Все это ей надоело. Набило оскомину быть поводырем, нянькой для переросшего ребенка.

Часто во многих семьях наступает момент, когда к концу долгой совместной жизни муж и жена не просто перестают терпеть друг друга, а начинают взаимно ненавидеть, вспоминая накопившееся за долгую жизнь раздражение и разочарование. Если бы вернуть время, чтобы вновь выбирать мужа или жену, они никогда бы не повторили свой выбор. И женщины нередко утверждают, что вообще никогда бы не вышли замуж ни за кого. И бывает, умирая, не хотят, чтобы их хоронили на одном кладбище.

Конечно, у Марины не было ненависти к Андрею, а у него к ней – тем более, но она просто устала от жизни с ним. Не верила, что он любил ее, как прежде, нет, он просто испугался потерять няньку и кинулся в крайность, как младенец, который начинает кричать во все горло, когда изо рта выпадет соска.

Да, она заботилась о себе. Но ведь это не противно женской природе. Ведь это муж, выбирая себе жену, обещает достать ей с неба звезды, а жена обещает быть заботливой и верной. Но невозможно быть всегда верной и заботливой, когда муж постоянно не выполняет никаких своих обещаний. Не только звезду с неба не может достать, но даже не может стать опорой в жизни. В конце концов, надоедает быть сильной. В итоге разрушается все, что строилось. Так произошло у них с Андреем.

– Ты жалеешь себя, а мне жаль мою жизнь, – после длинной паузы сказала женщина. – Вот такой у нас с тобой плачевный результат. К чему теперь истерить и устраивать комедию с отравлением? – Ее вид был ершистым и неприветливым, Андрей растерянно потупился, не выдерживая взгляда. – Зачем демонстративно в отделе глотать таблетки? – Марина заморозила взор на его лице, придавливая мужа к постели. – Люди, может, не поняли твоей показухи, но я-то хорошо тебя знаю, Андрей. И знаю, что сам ты не способен на такие подвиги! Кто же взял над тобой шефство? – Глаза жены прожигали мужа насквозь, спрятаться от них было невозможно, и лгать Марине было невозможно, ибо она мгновенно чуяла ложь.

Ему никогда не удавалось что-либо скрыть от нее, она раскусывала его мгновенно и раскручивала с пол-оборота, потому он никогда не пытался юлить с нею, и на сей раз оказался не в силах умолчать и не признаться:

– Прости меня, – глуховато пробубнил. – Я не хотел, но Константин сказал, что только так можно тебя вернуть. Он беспокоился за меня. Даже странно.

Марина вздохнула, и этот вздох был настолько тяжел, что ощущалось, как трудно она преодолевала огромное внутреннее сопротивление.

Андрей в эту секунду испытывал отвращение к себе и злость на Аспенского.

Она резко стала со стула, расправила платье, обтянувшее ее округлые формы, нервно прошлась по палате, остановилась и с досадливым вызовом произнесла:

– Когда же ты перестанешь корчить из себя наивного дурачка?! Ведь ты догадывался, что я изменяла тебе с Аспенским? Не отводи в сторону глаза! – вскрикнула, и Андрей вздрогнул от этого призыва, а Марина снова принялась передвигаться по палате. – Последний раз, когда я пришла домой переодеваться, вся эта грязная одежда и все эти синяки остались после Аспенского. Ты спрашивал, кто это сделал? Аспенский это сделал, Андрей! Он изнасиловал меня! – Марина замерла посередине палаты, лицо ее стало ледяным и непримиримым. – Вот ты узнал все. И что теперь ты предпримешь? Ты опять отводишь глаза. Тебе проще жить, делая вид, что ты ничего не знаешь. Хорошо пристроился. Но мне-то зачем такой мужик? Как и за что я могу тебя любить? Ты хочешь, чтобы я тебя пожалела сейчас! А ты сам когда-нибудь жалел меня? Ты хоть раз защитил меня собственной грудью? Ты всегда прятался за мою спину, Печаев! Это ты умел очень хорошо делать! А я хочу рядом с собой видеть человека, за которым сама была бы как за каменной стеной! Ты даже не способен защитить меня от Аспенского, Андрей! А ведь он только с виду такой грозный, а внутри у него та же червоточина, что у тебя. Он также не умеет женщину сделать счастливой. Он может только использовать ее. Не тот у тебя приятель, Андрей, не тот. И что ты теперь станешь делать? Снова травиться?

– Я задушу его! – прохрипел Печаев, и по телу у него пробежала холодная испарина.

– Не задушишь, не сможешь, – Марина глубоко вздохнула и усмехнулась. – И не для тебя вовсе старался Аспенский, а для себя. Все вы стараетесь только для себя! – подошла к стулу, на котором недавно сидела, решительно отодвинула от кровати, нагнулась к мужу, устало произнесла: – Константин настаивал, чтобы я бросила тебя и перешла жить к нему. Он раньше тебя понял, что если я останусь с Павлом, то ему не видать меня, как собственных ушей! По крайней мере, надежды на это у него совсем не останется!

– Ты хотела уйти к нему? – с тоскливым испугом спросил Андрей, губы его задрожали.

Марина резко выпрямилась и уставилась на мужа с таким разочарованием, что у нее заныло сердце от боли.

– Дурак ты, Андрей, так ничего и не понял. – Сделала новый глубокий и печальный вздох. – Пойми хотя бы одно: мне было бы жаль, если б ты сейчас отравился насмерть. Но не тебя жаль, Андрей, ибо ты сам выбрал свой конец, а себя за то, что я столько лет своей жизни понапрасну потратила на такого никчемного человека. Потому не советую тебе больше травиться, вешаться, стреляться, все это придумано для дураков! – Женщина развернулась и быстро шагнула к двери, в ее движениях была такая решимость, что муж не отважился окликнуть жену.

Он смотрел ей в спину и ощущал ужас оттого, что она уходила, и оттого, что услышал сейчас от нее. Он верил ей, но у него не было духу, чтобы взять за шиворот Аспенского и растоптать того. На сердце было пусто и холодно. Что будет дальше без Марины, он представить себе не мог. Но видел, какая пропасть разверзлась между ними. И ничего не мог поделать, чтобы эта пропасть пропала.

Выйдя из больницы, женщина поехала в свою квартиру. Уют и комфорт, который она создавала годами, успокоил ее. Без Андрея она могла здесь расслабиться. Но точно знала, что с мужем тут не останется ни на один день. Все уже сказано, все давно ясно.

Хавин не перезвонил, это удивляло Марину, но она решила, что он просто не хотел беспокоить звонками, давал ей полную свободу, чтобы окончательно определилась с Андреем. И она определилась. Андрея, врач сказал, сегодня еще подержат, а завтра выпишут, поэтому завтра же она сядет в рейсовый автобус и помчится в Москву. Ни на минуту не задержится здесь. Из автобуса позвонит Павлу, чтобы встретил.

Марину не удивляла подлость Аспенского, который, со свойственной ему беспринципностью, использовал Печаева, чтобы удержать ее. Она ненавидела Константина.

Тот в свою очередь не сомневался, что Андрей выложит Марине всю историю с отравлением. Уже тогда, когда уговаривал Печаева рискнуть, представлял, как могут развиваться события. Также предполагал, что разозленная Марина может рассказать мужу об изнасиловании. Но не опасался ни того ни другого, ибо намечал дальнейшие шаги, исходя из своих предположений.

Даже хорошо, что Марина узнает о его причастности к отравлению Андрея. Пусть крепко уяснит, что он правит балом, что идет к своей цели, как бульдозер, и не остановится ни перед кем и чем, пока не сломает ее. Печаев просто пешка, которой он без сожаления в любую секунду может пожертвовать. Марина хоть и бросила его, но, зная слабую натуру мужа, наверняка попытается защитить. Что касается Андрея, тот, скорее всего, узнав о его притязаниях на Марину, несмотря на всю бесхарактерность и бесхребетность, все же может попытаться не дать жену в обиду.

Это, наперекор всему, на какое-то время должно их свести вместе. Значит, женщине придется задержаться в городе.

Аспенский потирал руки: карты сами раскладывались перед ним.

Он знал, куда она отправилась после больницы, и поехал к ней. Но на его звонки дверь не открылась. Он прислонился к дверному полотну и негромко окликнул ее. Убежден был, она за дверью и слышит его. Однако ничего не изменилось. Хоть он был уверен, что Марина не пустит его в квартиру, но пришел, и пришел не для того, чтобы проникнуть к ней, а для того, чтобы дать понять, что Хавин далеко, а он, Аспенский, рядом, настойчив, напорист, упрям и неотступен. Новое насилие сейчас над нею вряд ли бы укрепило его шансы, между тем он всегда знал, что силу крушит только сила. Марина – волевая и умная, потому должна впитать, что сопротивляться ему бессмысленно, он все равно сломает.

Вместе с тем Константин осознавал, напрямую противостоять Хавину он не в силах, но ведь он и не вступает в открытую схватку с Павлом, как не вступал пять лет назад, когда тот спал с его женой и дочерью. Хавин сейчас, как и пять лет назад, сам вторгся на его территорию. Аспенский с полным ощущением собственной правоты считал, что Марина была его территорией, ибо его амбиции в отношении нее были проявлены гораздо раньше.

Теперь им в расчет брались только устремления самой Марины. И бороться ему приходилось именно с нею. Всех женщин Константин считал слабыми существами, неспособными на многоходовые игры. Они легко возбудимы, вспыльчивы и горячи и не могут тщательно продумывать каждый ход и заглядывать далеко вперед. Их умы более приспособлены к тактике и слабо приспособлены к стратегии. Они быстро теряются и часто сдаются там, где мужчины только начинают чувствовать вкус борьбы. Чтобы сломать Марину, думал Аспенский, нужно завести ее в тупик, заставить испугаться и предоставить лишь один путь для отступления, но этот путь обязательно должен был вести ее к нему. Правда, с Мариной будет непросто совладать, но он знал и другую формулу жизни: быка всегда надо брать за рога.

Он постоял возле двери, вслух выразил сожаление, что Марина ведет себя неразумно, не сомневаясь, что женщина притихла за дверным полотном и прислушивается. Ухмыльнулся и спустился вниз по ступеням подъезда.

Печаева в это время и впрямь стояла за дверью. Его появление восприняла как хамство и безумную мерзость. Она не испугалась, но разозлилась и приготовилась дать решительный отпор.

Константин прямо отсюда отправился в больницу. Андрей встретил его недружелюбно. Впрочем, о какой дружбе могла идти речь? Связь между ними – это просто отголосок прошлого несчастья, вот и все. Андрей сидел на кровати и даже не повернул голову в его сторону. Расслабленный и подавленный. Исподлобья смотрел перед собой. Не сомневался, жизнь с Мариной разладилась окончательно. И виновен в этом не кто иной, как Аспенский. Везде залез со своим свиным рылом. И в постель к жене, и его подставил с идиотским отравлением. Раньше все-таки оставалась маленькая надежда, что Марина одумается, покуролесит, подурачится и вновь вернется к нему, а теперь все лопнуло, как мыльный пузырь.

Константин закрыл за собой дверь и уверенной поступью прошел к кровати. «Какой негодяй, какая сволочь», – подумал Печаев, сжимая кулаки и ловя себя на мысли, что сейчас он не видел различия между Аспенским и Хавиным. Какая разница, кого из них предпочла Марина. От него-то она ушла. Была неумолима и даже жестока к нему. Безысходность раздирала душу Андрея. Здесь, в палате, он чувствовал себя, как в клетке, но боялся выходить из нее, ибо за нею ждала неопределенность. Печаев боялся схватки с Константином, но понимал, что должен проявить себя, как настоящий мужчина. И он вскочил с кровати, покрываясь красными пятнами:

– Ты изнасиловал ее, мерзавец!

– И что с того? – безразлично отозвался Аспенский, обескураживая Печаева.

– Как ты посмел, как ты мог?! – постепенно затухая, выдавил Андрей, налился лиловым цветом, плюхнулся на кровать и заерзал.

– А Хавину можно? – спокойно спросил Константин и остановился, как вкопанный. – У Хавина ты не хочешь узнать? – Он умело переводил стрелки на Павла, напрочь выбивая Андрея из седла.

Печаева скособочило, он вцепился пальцами в матрац, клацнул зубами:

– Вы с ним одним мирром мазаны, – заиграл желваками и растерянно обронил: – Но я спрошу у него.

– Вот-вот, – жестко одобрил Аспенский, как будто вопрос был решен и не подлежал обсуждению. Хлопнул Андрея по плечу и начал с места в карьер. – Куй железо, пока горячо! Затягивать с Хавиным нельзя! Ты должен отправиться к нему, пока Марина здесь! – Константин ногой придвинул стул к кровати и твердо сел против Печаева. – Не верь бабьей болтовне! Она все врет, потому что ненавидит меня за то, что я помогаю тебе.

– Она никогда не врет, – попытался защитить жену Андрей.

– Ты что, дурак малахольный или просто наивный?! – в голосе Аспенского прозвучали металлические нотки. – Где ты встречал бабу, которая не врала бы своему мужику? Посмотри в зеркало, у тебя трехметровые рога, ты их носишь давным-давно и говоришь, что она никогда не врет!

Слыть дураком Печаева не прельщало, простодушным казаться куда удобнее, потому он изобразил на лице недоумение, закрепляя мнение Константина о своей доверчивости. Естественно, он знал, что был рогоносцем, вот только не ведал, какой длины у него рога. Цифра, названная Аспенским, привела в изумление. Не может быть, чтобы жена наградила такими рогами.

– Вот что! – Константин свел брови к переносице. – Хватит дурака валять на больничной койке! Ничего с тобой не случилось! Промыли желудок и ты снова здоров, как бык! Чего закис, точно квашеная капуста? – Он сидел неподвижно на стуле, резкие черты его лица обострились. – Делом надо заняться не откладывая!

Печаев завозился, кровать под ним заскрипела. А и правда, раскис, как гнилой помидор. Пытаясь выйти из подавленного состояния, он неуверенно обронил:

– Каким делом?

– Хавина следует заставить отказаться от Марины! – решительно заявил Аспенский. – Ты должен немедленно отправиться к нему и взять за жабры, поговорить, как мужик с мужиком! – Константин наблюдал, как Андрей все больше втягивал голову в плечи, и понимал, что тот не способен ничего потребовать от Павла. И тогда Аспенский ослабил напор и глухо посоветовал. – В конце концов, попроси, чтобы он оставил твою жену и больше не влезал в вашу жизнь. Машина ждет внизу.

Этот совет Печаеву был ближе, он впитал его, как губка воду. Попросить Хавина мог. Да-да, уговорить Павла, чтобы оставил Марину в покое. Зачем она ему? Ведь они из разных жизней. Марина не подходит Павлу, а Хавин не подходит ей. Андрей зацепился за эту мысль, как за мыльный пузырь, который дрожал и вот-вот готов был лопнуть. Мозг стал наполняться новой надеждой, все, что до этого мучило, медленно выветривалось.

Печаев машинально поискал взглядом одежду. Вскочил, подбежал к шкафу, распахнул дверцу и стал быстро собираться.

На следующее утро Марина пришла в больницу, настроив себя на выписку мужа. Но палата оказалась пустой. Ни Андрея, ни его вещей. Кровать аккуратно заправлена. Это было в манере Андрея – всегда за собой застилать постель. Женщина интуитивно почувствовала, что муж сбежал из стен больницы. Но почему он не появился в квартире? Что за ерунда. Не хватало ей новой мороки.

Медсестра подтвердила, по смене передали, вчера днем Печаев покинул палату с каким-то посетителем. Марина предположила, что этим посетителем мог быть Аспенский. Ну, что ж, подумала, значит, муж оклемался, стало быть, ей больше незачем оставаться здесь, можно ехать в Москву. Ее лишь разозлило, что после всего, что Андрей узнал от нее о Константине, он все равно остался под его влиянием. Да когда же он повзрослеет окончательно и поймет, что думать и принимать решения нужно самому. Но махнула рукой, пусть делает, что хочет, у него собственная голова на плечах.

Женщина вышла на улицу. Оставила за спиной ухоженную территорию больницы, шагнула за ворота. Двинулась по широкому асфальтовому тротуару вдоль больничного забора и через минуту сзади услыхала голос Аспенского:

– Куда спешишь?

Обернулась. Константин определенно ждал ее. Его машина стояла чуть дальше. А сам он был тщательно выбрит и причесан, надушен, в наглаженной серой рубахе, в брюках со свежей стрелкой. Марину перевернуло от его довольного вида. От запаха его духов потянуло на рвоту. Он был омерзителен ей, она не хотела его видеть, слышать, разговаривать с ним.

Аспенский понял это по ее лицу. Но он давно привык, что женщины встречали его без радости, и не обращал внимания на их реакцию.

У Марины испортилось настроение. Она с вызовом посмотрела на Константина, всем своим видом выражая обеспокоенность и решимость. Еще минуту назад – привлекательная женщина, сейчас была холодной и неприветливой.

В уголках губ Аспенского мелькнула улыбка, как насмешка:

– Потеряла мужа? – зловеще ухмыльнулся Константин. – Могу посодействовать найти.

Женщина враждебно поморщилась, голос зазвенел:

– Заруби себе на носу, меня больше не интересует ничто, связанное с Андреем! И не крутись возле голодным лисом! Не видать тебе меня, как собственных ушей! Больше никогда не приближайся ко мне, иначе я все предприму, чтобы растереть тебя, как дерьмо! – Ее губы и руки задрожали от негодования, а тело затем точно превратилось в один металлический стержень.

– Вот-вот! – жестко и властно отозвался Аспенский. Он стоял перед нею плотный и крепкий, с покатыми плечами и мощными бедрами, прочный, как камень, сдвинуть с места такой было невозможно. Ее слова бились об этот камень и рассыпались на мелкие буковки. А его речь обрушилась на женщину, как монолит. – Ненавидишь! И мужик твой ненавидит! Но ведь он тобой доведен до ручки! Готов убить любого! И убьет! Поверь! Скоро убьет! Очень скоро ты узнаешь об этом!

Марина презрительно покривила губы:

– Что ты мелешь? Не городи чушь. Андрей мухи не обидит, – но мозг пробила мысль, что не так давно муж ударил ее, потом травил сам себя, и можно ли быть уверенной после всего этого, что он больше ничего не сотворит и мухи не обидит? Наверно, нет. – Это твое влияние! – накинулась она на Константина. – Это ты чуть не отравил его! И возможно, опять подбиваешь на что-то мерзкое! Знаю я твою подлую натуру! Любишь все делать чужими руками! Ничему тебя жизнь так и не научила!

– Вот-вот, – снова жестко произнес Константин, – тебе стоит опасаться за собственную шкуру и не только за нее. Я не уверен, что Андрей сможет перенести такое унижение. Ты ведь тоже не уверена в нем. Чем черт не шутит, а вдруг прямо сейчас из-за угла он выскочит с ножом в руке?

Люди обходили Марину по тротуару, не обращая внимания на ее возбужденный вид. И даже не заметили, как она неестественно расхохоталась. Утверждение Аспенского показалось абсолютной глупостью. Между тем было ясно, что Константин мог внушить Андрею и такую мысль. Она даже вздрогнула, но тут же отбросила ее от себя, как шелуху семечек. Аспенский не мог хотеть ее смерти, ему она нужна была живая. Женщина вновь засмеялась, только более свободно и облегченно.

Константин был мрачен:

– Ты, как все женщины, не видишь дальше своего носа! – сказал сухо.

У Марины по позвоночнику пробежали мурашки, точно он заранее знал, что именно вскоре произойдет с каждым из них. Было очевидно, что он еще что-то затевает.

– Ты все сказал? – грубовато, почти тоном Аспенского, спросила женщина и отвернулась. – Мне некогда с тобой лясы точить, да и не о чем! Я пошла!

– Не думаю, что тебе все равно, что может случиться с Хавиным! – зловеще рыкнул Константин. – И все из-за тебя. Мне жалко его. А тебе? Ты плюнула в душу Андрею и мне! За это придется ответить. – Злая короткая улыбка на его лице походила на оскал.

В эту минуту она отдала бы все, чтобы стереть Аспенского с лица земли. Он ждал ее испуга, но получил в ответ новый издевательский смех. Плевать она хотела на его угрозы. Хотя упоминание о Хавине внесло в ее сердце тревогу. Что все это значило? Стоило ли предупредить Павла? Женщина лихорадочно полезла в сумочку за телефоном, стала торопливо набирать номер.

Но Аспенский тяжело подступил и вырвал его из ее пальцев, сунул себе в карман:

– Садись в машину! – грубо схватил за локоть и потянул к авто. Марина ударила по его рукам. Константин в ответ нанес пощечину. Женщина едва устояла на ногах. Он сгреб ее в охапку и потащил к своему автомобилю. Она билась в его руках, кричала, но расстояние до машины быстро сокращалось.

И в это время на дороге резко затормозили «Жигули», из них выскочил Пашка Брылов. Сквозь лобовое стекло он узнал Марину и ошалел от неожиданности:

– Ну и дела! – крикнул, хлопая дверцей. – Я, кажется, вовремя! – Подскочил и за плечо застопорил Аспенского. – Эй, мужик, не хами! Катайся один сегодня!

Марина вырвалась из рук Константина и метнулась за спину Пашки.

– Убирайся вон, сосунок! – властно потребовал Аспенский. – Не суйся не в свои дела!

– Не хами, мужик! – повторил Пашка и налился мускулами. – Я за эту особенную женщину вмиг тебе все зубы пересчитаю!

Марина крепко вцепилась в руку парня, он появился как никогда вовремя. Ощущение, что Пашка за нее перегрызет Константину горло, наполнило уверенным спокойствием. Ей захотелось, чтобы парень вырвал ему глотку. Постоял за нее. Разделался с ним за все ее унижения. Именно этого ей не хватает всю жизнь.

Аспенский понял, неожиданное появление самонадеянного сосунка смешало все его планы. Но не устраивать же драку посреди улицы, хотя этому щенку он мог бы наверняка свернуть шею. В душе у Константина появилось чувство досады, снова все рушилось. Не хватило двух-трех минут, чтобы осуществить задуманное.

Пашка и Аспенский зло смотрели друг на друга. Марина удерживала парня. Как бы она не хотела отомстить Константину, здесь было не место для мести. Потянула Брылова к его машине:

– Поехали, Пашка, поехали! Зачем тебе ввязываться в чужие дрязги? Он плохой человек, способный только на подлости! Поехали!

Пашка расслабил мускулы, сплюнул и отступил от озлобленного Константина. Усадил Марину в машину, прыгнул за руль и сорвал авто с места.

Аспенский остался стоять на дороге, мрачно смотря перед собой. Он был взбешен. Его план рассыпался из-за какого-то молодого придурка по имени Пашка. Теперь Марина позвонит Хавину, предупредит, чтобы тот ждал Андрея. Таким образом, эффект неожиданности, на котором строилась вся задумка Константина, сдулся, и вся поездка Печаева приобрела бесполезный характер. А ведь все так удачно складывалось.

К делу оставалось пристегнуть только самую малость: упрятать Марину суток на трое, вырвать из привычной среды, лишить телефонной связи, заставить метаться от неопределенности, чтобы дать Андрею время для воздействия на Павла. Может быть, на первый взгляд, план казался простым и даже глупым, но слабоумных всегда жалеют. На жалости к обиженным и несчастным испокон строилась Россия.

Константин покачнулся, приходя в себя, шагнул к автомобилю. На глубоком выдохе сел в него и помчался за машиной Пашки. Потеряв ее из виду, почему-то решил, что Марина непременно поедет к себе в квартиру. Подкатил к дому, остановился у подъезда и бегом устремился наверх.

Между тем женщина даже не думала о том, чтобы вернуться в квартиру. С телефона Пашки позвонила Хавину. Тот не ответил. Позвонила еще, снова Павел не взял трубку. У него в это время проходили переговоры с иностранцами. Звук телефона был отключен. В перерыве обнаружил на дисплей незнакомый номер, но не стал отвечать. Марина нервничала. Пашку подмывало спросить, каким манером она снова очутилась в городе, когда сама обещала, что он больше никогда не увидит ее здесь. Но не спросил, лишь заметил:

– Чего звонить попусту, не проще ли доехать? Куда рулить? На край света?

Марина подхватила предложение, мысли закипели, воскликнула:

– В Москву!

Пашка и ухом не повел, резко направил машину на выезд из города.