Глава 13

Данироль

Весь следующий день Танри работала в паре с Бартеро. По небу пробегали яркие всполохи полярного сияния, отчего-то лимонно желтые, узкие, изломанные. Смотреть на них было неприятно даже через защитные очки. Девушку сейчас небо не интересовало. Она сидела на корточках подле каменной женской головы. Той самой, в которой во время первой экспедиции погиб археолог. Куратор стоял за ее спиной, устремив голубые глаза на гору, откуда командор сейчас пытался связаться с Ивинаку или хотя бы с базой, думал о своих бедах, об обретенном отце, о гибели Рофирта, много еще о чем. И чувствовал, что неприятности только начинаются.

Голоса рабочих не долетали до памятника, и на пустой улице было тише, чем ночью на кладбище. Хотя нет, что-то выкрикнул Эдвараль. Слов не разобрать, но сразу видно, старается, распекает подчиненных. Совсем раздражительным стал. А ведь только прибыли. Что дальше будет – подумать страшно.

– Танри, ты как? – Куратор склонился над летчицей.

– Дома словно недавно покинуты. Кажется, очаг еще не остыл, вещи терпеливо дожидаются своих хозяев, – голос летчицы звучал глухо, будто издалека. – Хозяева рядом, до них единственный шаг. Они помнят об этом месте, и духи домов надеются…

Бартеро положил ей руку на плечо. Девушка очнулась и резко выпрямилась, едва не стукнув куратора по лбу.

– Я чувствую их. Они словно оживают с моим приближением! – Ее била дрожь. – А это, – она указала на здания, – шелуха, обертка.

– Ты о чем? – Бартеро приобнял ее за плечи.

– Кажется, город не оставлен. Реки жизни текут сквозь него. А то, что видим мы – мираж, – Танри сделала несколько шагов по направлению к лестнице. – Я должна посмотреть, что там.

Бартеро двинулся следом, пару раз поймав оступившуюся Танри за локоть. Девушка шла, полуприкрыв глаза, погруженная в прошлое, или в тайное настоящее ледяного города. Полярник ничем не мог ей помочь. И это волновало Бартеро, начинавшего побаиваться Данироль. Какие еще силы они могут разбудить своими опытами?

Стоило летчице как следует всмотреться в любое здание – оно меняло очертания, а то и вовсе исчезало. На его месте мерещилось то дерево, то оживленная дорога… Это длилось мгновение-другое, затем пугающее видение таяло, выталкивая девушку в заледенелую реальность.

Смерть не чувствовалась в этих краях. Зато Танри не раз ловила на себе чье-то ненавязчивое внимание – взгляд, о котором говорил Рофирт незадолго до своей гибели. Неужели она следующая? Девушка прогнала прочь опасную мысль.

Поднявшись по лестнице в форме серьги в огромную каменную голову, миновав коридор, она зашла в гулкую залу. Бартеро машинально отметил – со дня гибели Исара Мивена ничего не изменилось.

Девушка подошла к стене, опустилась на корточки и застыла в этой позе, завороженно глядя туда, где полярник видел только осколки стекла. Не решившись тревожить ее, он поднял с пола трехногое подобие стула и присел. Бартеро тоже чувствовал – с городом что-то не так. Еще с момента первой экспедиции. Город жив. Здесь нашли так мало тел погибших, что…

– Они оставили самых немощных и тех, кто был не достоин спасения. Они прекратили междоусобицы и сбежали, узнав, что Земле грозит беда. Данироль предстояло погибнуть в любом случае, – заговорила Танри чужим звенящим голосом.

Когда пришло море, волны потеряли былую силу, и долину затопило, не разрушив дома. Выжили самые высокогорные поселения. Потом все замерзло. Холод не жалел никого. Спасшиеся после кошмара вышли к морю. Лишь там был шанс прокормиться охотой.

Уцелевшие у них машины стали бесполезны. Топливо закончилось. Их переплавили в более нужные предметы – ножи, гарпуны, наконечники для копий. Люди учились жить заново. Ни книг, ни технических приспособлений у них не осталось. Не до того было.

Постепенно люди забыли – кто они и откуда. Хватило сотни лет. Ветра вражды разогнали их друг от друга, дробя на кланы. Их прошлое смерзлось, укуталось снегом…

– Как это страшно! Создатель, почему так произошло? – Танри всхлипнула, выйдя из транса. Бартеро помог ей встать.

– Все, пошли отсюда.

Он отвел ее в лагерь, в свой дом. Пока она согревалась и приходила в себя, приготовил горячий чай.

Танри вдруг показалось – не было четырех лет на зеленой земле. И вообще, теплые края – сказки ее солнцеволосого друга. Вот он сидит рядом, довольно улыбается. Пусть он выглядит гораздо старше, чем был тогда, гораздо старше своих лет, все равно это ее Бартеро – веселый, надежный и такой красивый…

Не чувствуя обжигающей руки кружки, она смотрела в его голубые, как южное небо, глаза и сама потихонечку оттаивала.

– Эй, вот вы где бездельничаете!

Громоподобный голос Эдвараля спугнул волшебство, рассеял его в пространстве. Застигнутая врасплох летчица отвернулась от куратора.

– Узнали что-нибудь? Наш гатурище с Ивинаку потолковал и ответ уже со Спиры получил. Через три дня ждем дирижбомбель.

– Замечательно, – Бартеро встал, убирая золотистые волосы под пышную меховую шапку. – Нам тоже засиживаться не стоит. Танри, можешь сегодня отдыхать, а завтра продолжим. Пошли, Эдв.

Вот и вся романтика! Ушел. Танри вздохнула и поставила недопитую чашку на стол, прислушиваясь к себе. Она с удивлением обнаружила – боль по Рофирту улеглась, оставив место светлой грусти. То ли помогло общение с похожими на тряпичных кукол духами этих мест, то ли общество Бартеро отрезвило ее. Девушка расстегнула ворот куртки и вытащила из нагрудного кармана фото Александра. Журналист весело улыбался, не подозревая, что его невеста чуть было не приняла их помолвку за ошибку.

Следующие два дня бушевала пурга. Улицы завалило снегом по пояс. Столбик ртутного термометра пугливо спрятался за отметку минус двадцать три градуса. Ветер свирепствовал: не то что выйти из домика, дверь не открыть.

Танри занималась с командором. Арвисо пытался читать, но на душе было смурно и паршиво. Так что гатуру пришлось найти ему занятие: вначале уборку, затем сортировку найденных бесполезных мелочей, составление их подробного каталога…

– Дирижабль в такую погоду до нас не доберется! – ворчал Ванибару.

Стоило девушке подойти к окну, в танце метели мерещились белые волки, высокие, закутанные в меха фигуры и некто еще – знакомый, могучий, недобрый. Танри знала его имя, но боялась произнести, накликать беду. Вдруг владыка ледяных земель вспомнит ее, их полет над морем. Вспомнит и накажет за возвращение. Оттого она молчала, старалась держаться ближе к командору.

На третий день потеплело, снег прекратился, и по расчищенным улицам засновали люди. Сразу выяснилось, что с ледника в свежий раскоп сошел оползень, работу придется начинать заново. Но эта новость оказалась не единственной. Не досчитались двоих рабочих. По одному за ночь бури. Следов не обнаружили, через такие сугробы разве что перелететь можно. Поэтому Эдвараль заявился с утра пораньше в убежище командора и потребовал помощи Танри в их поисках.

Девушка не стала долго раздумывать, позвала духов-хранителей. Те отзывались неохотно, Танри с трудом разглядела невзрачные съежившиеся фигурки.

Перепуганные хранители после долгих уговоров продемонстрировали человека без лица. Тот был сед, одет в черную куртку с металлическими нашивками. Широкие штаны, заправленные в высоченные сапоги, покрывал серебристый узор. Седого сопровождал белый волк. Оба шагнули из тени в углу комнаты. И тут же единственный из восьми человек, не спавший в столь поздний час, истаял, развеялся дымом, не поняв, что случилось. Безлицый слепо повернулся вокруг себя, щелкнул пальцами, скомандовав волку, и удалился обратно во тьму.

– Жуть какая! – гатура аж передернуло от рассказа Танри.

– Откуда ему здесь взяться? – Эдвараль до сих пор не верил. Остальные молчали, ожидая, пока Танри осмотрит второй дом. Та же картина.

– Подождем дирижабль. Там видно будет, – решил Бартеро. – Наверно, придется оставить это место. Нам здесь не рады.

Еще как не рады. Им. Девушке казалось – ее зовут в метель, выманивают из дома одну, сыплют обещаниями чудес. А каждый размороженный дом – дверь в неведомое – туда, откуда приходят безлицые на волках. Нет, она не выйдет, не поддастся зову Агыховой свиты. Они отняли у нее Рофирта, они украли двоих ни в чем не повинных людей. Ни за что!

Но холодный континент не желал так просто расставаться. Всю ночь Танри снилась вьюга – беспросветная, немилосердно хлещущая в лицо. Такая, в которой теряется направление, замирает время, и ты стоишь, завязнув в сугробе, и понимаешь – вот она, погибель. А потом загрохотали выстрелы, разрывая полотно снежного сна. Полный боли и отчаяния, над разбуженным поселком разнесся волчий вой.

– Земля нечистого! – загремел засовами Ванибару.

Что-то очень плохое произошло, непоправимое, поняла девушка. Не раздумывая, она сунула ноги в сапожки, накинула полушубок и выскочила следом за командором, помчалась к домику руководства. Гатур уже колотил в дверь.

Бледный, бледнее снега Висерн возник на пороге. Запахло паленой шерстью и горелым мясом. Танри хотела прошмыгнуть внутрь первой, но гатур уверенно отодвинул доктора в сторону и вплыл внутрь.

– Я с ним, – на всякий случай предупредила летчица, а сама про себя скороговоркой повторяла: «С Бартеро все в порядке! Он жив! Обязан жить!»

На покрытом утеплителем полу распростерся Эдвараль, зажимая рукой окровавленный бок.

– Где куратор? – Внешне не проявив и толики сочувствия, осведомился у раненого гатур.

– Нет больше куратора. Сцапали его. И археолога в придачу, – от избытка эмоций завхоз собрался выругаться позабористей, но глянул на девушку и увял. – Чего стоишь столбом телеграфным? – сквозь зубы процедил он Висерну. – Лечи давай!

Как сцапали? Кто? Куда? Танри уцепилась рукой за шкафчик, ища опору. Так не должно быть! Как она без него жить будет?

– Комидари, вытри нос, работай! – рявкнул на ухо гатур. – Ты не барышня слезливая, а летчица! Не то на землю спишу за…

– Есть, господин командор! – Она не дала ему договорить. Все верно, вдруг Бартеро еще можно спасти?

На десять минут в комнате стало тихо. Сбежавшиеся на грохот выстрелов и вой люди молчали, давая возможность врачу сосредоточиться. Танри обошла раненого и углубилась в комнатки, ища взглядом духов-хранителей. Ах, вот же они, замерли, потрясенные чужой болью!

«Расскажите, что тут было?» – мысленно попросила она.

Картинки понеслись одна за другой сразу от нескольких хранителей. Танри едва успевала что-либо рассмотреть.

Вечер. Встревоженные мужчины договорились дежурить по очереди. Пистолет и лазерная трубка наготове. Полночи караулил Висерн, его сменил археолог, но задремал, привалившись к стене, захрапел. Зато Бартеро мучила бессонница. Пожалев будить приятеля, он присел рядом на скамью, придвинул к себе бледную лампу, склонился над книгой. Ближе к утру из-за шторы высунулась заспанная физиономия Эдвараля.

– Э-э, вы че тут, посиделки затеяли? – по его мнению, тихо осведомился он.

– Ой, я что, уснул? – встрепенулся разбуженный археолог. – Ребята, я ненадолго. Понимаете… Ты кто?

Он привстал, близоруко сощурился, всматриваясь в силуэты непрошеных гостей в дальнем темном углу – безлицего и его волка.

– Глядите, они уже здесь! – выдохнул он и истаял по мановению руки грешника.

Бартеро схватил лазерную трубку, опалил зарычавшего зверя, но исчез сам.

Зато Эдвараль разрядил в безлицего пистолет, в ответ получив ножом под ребра. Его выручил Висерн, не дал грешнику забрать завхоза с собой. Лазерная трубка в руках обычно безобидного доктора показалась незваному гостю весомым аргументом для отступления. Раненый волк тоже торопил – выл, скулил, жаловался хозяину. Безлицый схватил зверя за ошейник и отступил в тень.

Танри поблагодарила, отпустила духов и обернулась к людям. Исцеленный и по-прежнему громогласный завхоз заканчивал свое повествование, только в куда более цветистых и неприличных фразах, чем могла бы позволить себе Танри.

– Уматывать отсюда надо на дурижбомбеле, пока остальных не сцапали! – заключил он под конец.

– Верно, – закивали остальные.

– Нет! – неожиданно взял слово гатур. – Как старший по званию, беру управление на себя. С сегодняшнего дня до выяснения всех обстоятельств произошедшего перевожу лагерь на военное положение. Подчинение непосредственно мне. За невыполнение приказов наказание. За попытку дезертирства по возвращении в Равидар – трибунал. Это я напоминаю особо резвым и горячим. Я не зверь и держать вас здесь долго не намерен. Но пока не будет завершена серия опытов, порученная мне адмиралом, и пока мы не сможем ничего сказать тому же адмиралу по поводу гибели его сына, на север нам путь закрыт.

– Сына? – непонимающе переспросили его.

– Именно. У Марминара есть сын, такой, каких называют человекогатурами. Бартеро Гисари. Не надейтесь, что за невыполнение задания нас наградят, а за гибель Гисари к ордену представят за особые заслуги.

Гатур стремительно развернулся и пролетел мимо спешно расступившихся людей. Ошеломленная Танри бросилась вслед преподавателю.

– Что же получается? Глупая детская сказка какая-то! К тем, кто ночью не спит, приходит злой дядька и уносит с собой, – не унимался перепуганный Арвисо.

– Так и получается. Знать бы, что им от нас нужно? – размышлял вслух командор.

А Танри молчала, уткнувшись носом в подушку. Вторая ее потеря за эту неделю. И какая! Бартеро! Бартеро! Бартеро! Она даже не может сказать «ее Бартеро». Плакать по нему имеет право Давира, не она. А плакать хотелось. Еще хотелось кричать, рвать на себе волосы. Не было сил. Не было желания жить. Мир погас.

«Не буду спать этой ночью. Пусть за мной приходит это безликое чудище, лишь бы забрало туда, где он!»

Ей не дали как следует погоревать. Хитрый гатур навалил на нее гору бесполезной работы, как недавно на Арви, затем сунул в руки тепловую пушку и послал расчищать дороги.

К вечеру того же дня прибыл дирижабль. Командор лично следил за рабочими, предупреждая обо всех последствиях дезертирства. Впрочем, «Вестница» не опустилась близко к земле. На стальных тросах она доволокла под брюхом черный, похожий на засушенную летучую мышь самолет гатурьей сборки – четырехместный, боевой, по скорости способный выйти на околоземную орбиту.

Перехватив загоревшийся взгляд Танри, Ванибару резко рявкнул:

– И не вздумай!

– Тогда кто же отомстит за Рофирта? – встала в позу летчица.

– Ой за него ли? – Гатур сощурил глаза. – Сам полечу. Никого больше на смерть не пошлю. А не вернусь, Висерн через два дня вызовет «Вестницу» обратно. Уносите тогда ноги отсюда как можно скорее.

Самолет отцепили слишком высоко. Он не шлепнулся на лед, а завис на антигравитационной подушке в пяти метрах от поверхности.

Из гондолы дирижабля высунулся капитан, помахал на прощание рукой, и «Вестница» величественно начала разворачиваться над невысокими горами.

– Когда полетите? – обреченно поинтересовалась Танри.

– Через час. Пусть дирижабль отойдет подальше, чтобы воронкой не зацепило. Сбегай к Эдваралю. Он обещал мне привезти запас еды. Живей, не спи на ходу!

Не смея ослушаться, девушка понуро отправилась выполнять поручение, по дороге обдумывая, как бы незаметно пробраться в кабину. Но едва она спустилась по лестнице с ледника в проплав, черная крылатая тень пронеслась над головой. Обманул!

* * *

По траве стелился туман, имевший почему-то розоватый оттенок, как и мелкие цветы. Они гирляндами свисали с по-старчески раскорячившихся невысоких деревьев, ютившихся на пологих горных склонах. Вершины гор увязли в облаках и тумане намертво. Во всяком случае, за два месяца Тихро ни разу не видел, чтобы они очистились от вязкой мутной массы, постепенно переходящей в серое с синими разводами небо.

По каменистой тропке от козьей фермы спускалась тяжело нагруженная повозка. Правил черной лошадкой тот самый пацаненок, что созывал окрестную голоштанную ребятню бросаться в пленников камнями и козьим пометом. В город едет. А тот сегодня, как назло, тоже в тумане. Самые высокие башни не разглядеть. Единственное развлечение – издали рассматривать особенности местной архитектуры. Отсюда просто фантастический вид. Если бы не решетка…

Тихро Анавис, невысокий горбоносый мужчина с черными, некогда коротко стриженными, а теперь неудобно спадающими на глаза волосами, плотнее запахнулся в серую куртку явно с чужого плеча и отошел от прутьев к расположившимся на траве товарищам. Трое из них играли в самодельные кости. Еще один, довольно молодой, одноглазый, лежал, заложив руки за голову.

– Знаете, – в который раз принялся он гадать, – может, мы им нужны как заложники? Отлавливают чужих, выдают соседям за своих.

– Не верю я в эту дикость, – ответил горбоносый Тихро. – Самолеты имеют, корабли небесные, похоже, тоже. Красоту такую возвели, – острым подбородком он указал на озеро тумана, плескавшееся внизу и скрывавшие удивительные постройки. – Не должны они дикарям уподобляться. У нас разве что на Герии такое возможно!

– Но-но, полегче, – оторвался от игры гериец. Горбоносый, извиняясь, поднял руки.

– А зачем мы им, по-твоему?

– В рабов нас обращать – смысла нет, – гериец отвлекся от игры. – Отдачи никакой. У них машины все сделают в двести раз лучше. Они нас для опытов похищают. У них за козьей фермой наверняка лаборатория. На нашей памяти шестерых туда угнали. А рыбаки, которые полгода здесь кукуют, о двадцати-тридцати говорили. Про человекогатуров все слышали. Может, и эти что-нибудь подобное творят. Да хотя бы яды на нас испытывают. Яды в политике важнее заложников.

– Замолчал бы, тошно уже, – горбоносый сел на траву.

– Да ладно тебе, Тихро. Можно подумать, в первый раз умирать, – одноглазый сорвал травинку и принялся жевать.

– Глянь, машина! – тут уже подскочил более чуткий к звукам гериец. Из тумана по черной каменистой дороге вырулил красный автобус – длинный, матовый, с узкими окнами под самой крышей. – Новеньких везут.

И верно. Вышли шестеро местных в красно-коричневых комбинезонах, приблизились вплотную к клетке. По их команде расступились толстые прутья, позволяя втолкнуть внутрь троих новых пленников в разноцветных свитерах и толстых штанах. Вслед им «благодетели» закинули два мешка с едой. И уехали, не обращая внимания на замысловатую ругань герийца.

Тихро при виде одного из прибывших – высокого, с длинными светлыми волосами – вскрикнул и вскочил на ноги.

– Как ты сюда попал?!

– Тебя искал, Анавис! – Бартеро искренне обрадовался былому конкуренту. – Я чувствовал – ты жив.

– Убедился, Гисари? Теперь в этом раскаешься, – вместо Тихро хмыкнул одноглазый. – Недолго нам тут прохлаждаться. Сейчас нас четырнадцать. Давно никого не забирали. Глядишь, утащат по одному.

– Погодите, я ничего не понимаю, что тут происходит, – запротестовал Бартеро. – Объясните.

– Понимать нечего. Расскажем. Но вначале вы. Что дома творится?

Бартеро и обоим рабочим пришлось выложить свои истории, начиная с момента подготовки экспедиции.

– С тех пор как безлицый появился, я ничего не помню, – признался куратор. – Очнулся в душной комнатушке без окон, связанный. Дважды меня кормили, потом посадили в автобус. Тоже без окон. В нем я своих и обнаружил. Археолог наш пропал. Не везет мне с археологами… Теперь мы здесь.

– А нас семерых, после взрыва платформ выживших, выходит, эти твари тоже забрали. Мы-то думали, как создатель обещал иной мир после смерти, так и попали. Почему-то не в лучший, раз за решетку угодили, – начал одноглазый, оказавшийся метеорологом. – Компания у нас идеальная: рыбаки, контрабандисты, дикари с побережья были. Но тех уже забрали. Держат за скот, продукты кидают. Крыша хоть над головой есть. Все цивилизованно: кровати, посуда, плита, вода горячая и холодная, сортир… Клетка под током. И вверху, и внизу на три метра под землей. Коснешься решеточки пальцем – на сутки рука немеет.

– А когда нас привезли, почему никто не попробовал прорваться? – спросил один из рабочих.

– Да пытались уже как-то. Двое. Не знаю, что эти звери сделали, но решетка сомкнулась и раздавила бедняг. Одного сразу, другой часа четыре стонал, всем богам молился. А мы подойти не могли. Защита какая-то стояла. Шага не сделаешь. Долго тела висели. Пока запах не пошел. Только тогда эти приехали в респираторах, крюками отцепили и сожгли тут же. Скот мы, я говорю. И никто не осмелился – не зарезался, что ли, не повесился. Терпеливо ждут, пока эти гады нашу судьбу решат.

– Ночью тут жутко бывает, – добавил гериец. – Небо как над Данироль пылает. Иногда из-за фермы в трубы дудят. Звук пакостный – в землю бы зарылся, спрятаться.

И Бартеро, и оба рабочих явно не обрадовались такому исходу дел. В груди куратора засвербела былая тоска: «Наверно, так и должно было случиться. Что бы меня ждало на Спире по возвращении? Косые взгляды и шепотки в спину в лучшем случае: “Выродок, нелюдь”. Та же Давира, приняла бы она меня? Высмеяла бы и прогнала прочь. Ни единой живой душе не нужен!»

Бартеро понял, что удерживало его, не давая свалиться в меланхолию по поводу собственного происхождения. Присутствие командора. Несгибаемый Ванибару любого заставлял быть организованным, серьезным.

* * *

Ветер… Такой теплый и даже горячий после обжигающей льдом Данироль. На все четыре стороны разбегается холмистая равнина, медленно перетекающая к закату в горы. Густая невысокая трава в розово-желто-синих пятнышках цветов колышется в такт неторопливому гудению шмелей. Небо синее, переходящее в серое ближе к горным вершинам, спокойное. Не отыскать хотя бы следа черной воронки, прожорливо распахнувшей пасть посреди этой безмятежной синевы.

Проскочил! Самому не верится. Черный мерцающий коридор… Безлицый на волке… И крыло самолета, косой срезающее безлицего… До сих пор на металле кровь осталась.

Они, оказывается, живые оба. Не только волк. Их можно убить…

Кто поставил их сторожить рубежи заговоренной, зачарованной земли? Да и сам он где оказался? В прошлом или в причудливо изменившемся настоящем?

Может, стоит посетить другие материки? Что, если там обнаружатся и Равидар, и Лиссаран? Нет, нужно сразу в город. Вдруг получится отыскать похищенных людей? Хотя бы Гисари. Человек он хороший, пусть и наполовину гатур. И девочка от него голову потеряла. И Марминар за гибель сына не похвалит. Решено, в город!

Проведя ладонью по метелкам цветущей травы, Ванибару забрался обратно в кабину, включил приборы. Странно, все работает. Спутниковая навигация, конечно, не определяется, но какой-то сигнал идет. Причем на знакомых частотах. Точно, на таких работают индивидуальные датчики. Их вживляют солдатам, спасателям или преступникам, чтобы найти было легче.

Не веря в удачу, командор запустил моторы и на предельно низкой скорости повел самолет к горам. Если это кто-то из их команды или из людей Анависа, будет совсем великолепно. Ведь где один, будут и остальные…

* * *

Замкнутое пространство раздражало. Несмотря на внушительные размеры, клетка вызывала у Бартеро приступы клаустрофобии. Уж лучше спрятаться в доме, не показываться наружу. Тем не менее вечером Тихро выманил его посидеть на траве, и куратор, пользуясь случаем, пытался выяснить у моряков подробности похищения.

– Они уводят не всех. Кого-то убивают на месте, – говорил старый, обрюзгший контрабандист лет шестидесяти с неровно подстриженной щеточкой усов.

– Принцип отбора неясен, – посетовал Тихро.

– Увы, – согласился Бартеро. – Как они попадают к нам? И зачем им маски цеплять…

– У них действительно нет лиц! – чуть ли не с возмущением возразил второй моряк, моложавый, очень симпатичный, напоминавший Арвисо, «брата» Танри. – Это демоны холода!

– Конечно-конечно, – недоверчиво закивал Анавис. – Здесь ну очень холодно! Я прямо-таки окоченел!

Вот так за разговорами они прозевали автобус. Спохватились, только когда тот остановился напротив и люди в красных комбинезонах направили через медленно отгибающиеся в стороны прутья решетки лилово-алые переливающиеся лучи. Направили на четверых, сидевших ближе всего к входу.

– Сюда, сюда, – зазвучало в голове. – Медленно иди к нам. Руки за спину.

Повинуясь приказам, захваченный лучом Бартеро послушно залез в душное нутро автобуса и сел на пол. Тело онемело. Пошевелиться без приказа оказалось немыслимо.

Автобус трясло на ухабах, но ехали недолго. Минут через десять пленников выгрузили у пещеры. Вход в нее предваряла беседка с куполообразной, как половинка апельсина, и такой же оранжевой крышей. Полтора десятка колонн. Коричневый с белесыми прожилками камень был гладким, прекрасно отполированным. За беседкой темнел тоннель, в котором угадывался блеклый свет электрических ламп.

Только внутри стало ясно – лампы на самом деле светят очень ярко. Коридор уходил глубоко под гору, где рассыпался на полдюжины разветвлений. Потолки то заставляли пригибаться, то взмывали необозримо вверх, напоминая, что люди облюбовали творение природы, не долбили тоннели своими силами.

Когда идущие впереди замедлили шаг, а потом вовсе остановились на пороге большого зала, Бартеро с радостью отметил – телу возвращалась былая подвижность.

Серо-голубые стены поднимались высоко. Свод был куполообразным, с него тянулась на длинной цепи люстра, полыхающая живым огнем по всему треугольному контуру. Света она давала немного. Но с осветительной задачей прекрасно справлялись восемь прожекторов, расположенных над глубокими стенными нишами и под белыми перилами балконов смотровой площадки.

Свет сходился на алтаре, другого названия для каменной глыбы, покрытой странными знаками и письменами, инженер не придумал.

Один из конвоиров встал за спинами пленников, двое других схватили толстого контрабандиста и поволокли к камню.

Тут же из боковой ниши вылез безлицый. Был он стар. В обрамлении некогда черных, а теперь пестрящих множеством белых прядей волос белело морщинистое пятно кожи. Желтая лента на голове, желтый плащ, черный костюм. Только волка рядом не оказалось. Зато была тележка с инструментами, сильно смахивающими на хирургические.

По спине Гисари пробежал холодок. Стоя за Анависом и молодым контрабандистом, он понял – те даже не шелохнулись. Несмотря на высококлассную подготовку, Тихро не сумел справиться с гипнозом.

Выбрав нож с узким длинным лезвием, безлицый сноровисто принялся срезать с толстяка одежду. Понимая, что дальше медлить нельзя, Бартеро, не поворачиваясь, ударил локтем стоявшего сзади конвоира под подбородок. Поймав выпадающую из ослабевших рук трубку и молясь, чтобы та оказалась оружием, молодой человек выскочил в коридор. Вслед ему хлестнули лучи света.

Он успел, нырнул в узкий отнорок, помчался петлять по лабиринту безлюдных коридоров. Куратор едва не ухнул в шахту, но вовремя затормозил, цепляясь за стену, пробрался по краешку, и вновь припустил бегом. Остановился только тогда, когда в боку раскаленным железом разлилась боль, а грудь сдавило от недостатка воздуха.

Куда дальше? Погоня будет однозначно. Сумеет ли он отбиться? Если да, что дальше? Бежать спасать остальных? Тихро и моряки уже потеряны. Искать клетку? Они, чужестранцы, все равно в ловушке.

Восстановив дыхание, молодой человек осмотрелся. Чуть в стороне виднелась полуприкрытая дверь. Подкравшись поближе и заглянув внутрь, Бартеро понял – никуда ему не сбежать. На цепи висела та же самая полыхающая огнем люстра.

Он опустился на корточки, потом лег на живот и пополз к краю балкона. Едва взглянув вниз, он зажал рот рукой в приступе дурноты. На алтаре, исполосованный вдоль и поперек, в луже собственной крови лежал тот самый старый контрабандист. Рядом расположился один из конвоиров, голый по пояс, весь в кровавых брызгах. Сверху с люстры, или откуда-то выше (из-за чадящего пламени нельзя было рассмотреть) струился дым. Он постепенно окутывал тела.

Безлицый прыгал вокруг камня подобно дикарскому шаману, размахивал ножами. Бартеро потянулся за трубкой-ружьем. И чего он не проверил ее в коридоре? Вроде стрелять должно отсюда…

Он не успел. Под потолком блеснуло, и разряд ударил вниз, в камень. Инженер ненадолго ослеп и оглох. Когда же обрел потерянное ощущение реальности, с ужасом увидел: на месте толстяка свернулся огромный белый волк. А конвоир лишился лица. Короткие волосы поседели, тело стало более худым и жилистым… Вот, значит, как появляются грешники-стражи!

Бартеро поудобнее перехватил трубку, целясь в главного безлицего. Но заставить себя выстрелить не смог.

Волк и новый страж спрыгнули с алтаря и скрылись в боковой нише. Земля загудела, гора зашевелилась. Балкон опасно вздрогнул. Оставшиеся двое в комбинезонах переглянулись и шагнули к Анавису, подталкивая его к главному.

И тогда инженер не выдержал, что есть мочи вдавил кнопку в шершавую поверхность трубки. Один из конвоиров, стремящихся пополнить ряды безликих уродцев, захрипел, сгорая. Все-таки местные, как и гатуры, использовали лазер…

Второй выстрелил в ответ. Перила зашипели, оплавляясь. Бартеро не задело, зато он достал стрелявшего. Жаль, главный сбежал. Тихро и контрабандист так и остались стоять, безучастно взирая на происходящее.

Инженер осторожно выглянул вниз. Спрыгнешь – расшибешься зря. Надо возвращаться. Отдаленный грохот повторился. Поспешив убраться с опасного балкона, молодой человек помчался в обратный путь.

Свет в коридоре мигал. Было слышно, как на пластиковые перекрытия сыплются мелкие камешки. Только землетрясения здесь не хватало! Вроде верно свернул, не перепутал коридоры.

А вот и яма. Обрадовался ей, как родной. И как он ее преодолел? Тут же в пол-ладони возле стеночки выступ! Глубоко внизу ежом ощетинилась арматура, опутанная проводами. Заранее пожалев себя, Бартеро начал пробираться вперед. Шаг… еще шаг… Что же это так трясет?!

Свет замигал сильнее. По коридору затопотали. Далеко. Он успеет. Вжимаясь спиной в стену, он продвинулся еще немного. Спасительный край пола приблизился… И тут из-за поворота выскочили трое. Тут бы их накрыть! Оружие спрятано за пазухой. Руки не оторвать от стены… Целятся.

Сделав чересчур широкий, рискованный шаг, куратор прыгнул вниз на относительно ровную площадку, затылком ощущая жар пронесшегося над ним луча. Успел. Только ногу потянул.

Подобно бывалой крысе, он начал пробираться под перекрытия в подполье. Темно, сыро, пахло землей. Зато сверху его не достанут.

Преследователи в замешательстве остановились на краю провала, возбужденно переговариваясь. Как ни вслушивался Бартеро, понять набор гортанных звуков был не в силах. Язык напоминал тот, на котором разговаривали аборигены с побережья Данироль.

Нечто холодное коснулось руки куратора. Бартеро повернул голову. Змея! Она подняла на него желто-зеленые внимательные глаза, презрительно показала язык и нырнула под ржавую железку.

Сверху стрельнули. Мастерски, надо сказать. Луч прошел совсем рядом. Углубляться в подозрительный подземный тоннель не хотелось. Еще глупее было ждать, пока трое вызовут подкрепление или самостоятельно изжарят его заживо. Участь копченого гуся инженера не радовала. Он шагнул вперед и выстрелил сам. Наугад. И шальная птица-удача уронила перышко с крыла в который раз.

Куратор не промазал, и некто, грозивший убить его, сам рухнул вниз, неуклюже кувыркнувшись в воздухе, напоролся спиной на острый штырь. Бартеро отвел глаза, отступая в тень. Второй и третий возмущенно затараторили. В стороне стоят, не лезут. Самому тоже не выбраться незаметно.

– Эй, дети нечистого, струсили? – заорал он.

Его не поняли, но правильно определили – хорошего про них не скажут, справедливо обиделись. Бартеро обиделся тоже – никто не полез по нему стрелять! И выкрикнул кое-что пообидней на языке аборигенов с побережья. Сверху уважительно притихли.

Гору вновь тряхнуло. Свет по левой стороне тоннеля потух, по правой опасно померк. Нарастая покатился гул тревоги, сдувая осаду сверху. По коридору затопотали шаги убегавших.

Куратор облегченно вздохнул, запасливо подобрал оружие погибшего, подкатившееся к его ногам, и полез наверх, обламывая ногти, до крови разодрав об ощетинившийся металл локоть и бок. Зато успел до нового толчка.

Коридор был безлюден, никто не помешал беглецу добраться до алтарного зала. Тот был пуст. Сожженные лазером тела убрали. Пленных увели.

Сжимая в каждой руке по трубке, он обошел ниши. Нигде не обнаружилось двери. Либо безлицые уходили так же, как и проникали в домики на Данироль – неведомым способом, либо спрятались, а потом сбежали. Гадать не было времени. Нужно найти Анависа и моряка, пока те еще живы.

Прислушавшись к себе, Бартеро верно определил направление, как породистая ищейка берет след.

Гору продолжало трясти. Сверху, ломая перекрытия, посыпались камни. Загремели выстрелы. Не лазерные, похоже, из обычного человеческого оружия. Куратор решил не обращать на это внимание, ускорил шаг. Для кого оборудовали эти подземелья?

Где-то здесь держат Тихро. Двери, двери… Можно опять свериться с внутренним компасом. А еще лучше действовать более быстро и надежно.

– Тихро! Эй! – завопил он.

– Мы здесь! – в дальнюю дверь заколотили. – Вытащи нас!

Пришлось разрядить одну из трубок, плавя петли и замок.

Отдав полуголому Анавису свою куртку, он повел освобожденных туда, где, по его расчетам, должен был находиться выход. Землетрясение пока прекратилось, но стрельба гремела совсем рядом.

– Ого, ничего себе рвануло!

Чуть опередивший его Тихро наткнулся на горы щебенки и земли, заполнявшие коридор. Целиком они проход не закрывали, но пришлось постараться, чтобы продвинуться вперед. Тем более что вдали виднелся клочок неба.

Дыра была внушительной. А то, что ее сделало, назидательно стояло вверху, хищно растопырив черные крылья. Самолет! Гатурий! Бартеро сейчас был готов расцеловать даже родного папочку, очутись тот здесь. Но кто еще может ринуться на выручку ему и остальным похищенным людям? Либо командор, либо Танри!

– За нами прилетели!

Недолго думая куратор ринулся в коридор, выкрикивая их имена. Анавис и моряк нехотя последовали за ним, ведь никто не справился бы с гатурьей техникой…

– Командор! – голос куратора звонко рассыпался по развороченному помещению.

Стрельба стихла. И навстречу им, стоя на коленях на платто, выплыл Ванибару.

– Вам помочь? Вы тяжело ранены?

– К самолету! Быстрее! – приветственно рявкнул га-тур, обрывая возражения Бартеро.

Как они выкарабкались по осыпающейся куче камней – неведомо им самим. Но в самолете оказались быстро.

– Командор, там остальные, – заикнулся было куратор.

– Некогда. Их спасут другие! – гатур был непреклонен. – Благодари всех богов, что у кого-то из вас под кожей маяк. Иначе не нашел бы.

Бартеро решил не уточнять, что сам забыл выдавить сомнительный подарок Марминара.

Самолет набирал высоту. Бартеро с ужасом видел: га-тур серьезно ранен, и каждое движение отдается в нем болью. Но Ванибару ни о каком лечении не желал слушать.

– До Данироль дотяну, а там разберемся, – отмахнулся он.

За ними погнались местные мелкие самолеты – штук десять, целая стая.

– Приготовьтесь! – приказал командор, выжимая из машины предельную скорость.

Они разогнались… И ничего. Под ними по-прежнему зеленели луга и сады. А преследователи не отставали, лишь увеличились в числе.

– Что за глупость?

Командор сбросил скорость, заложил вираж, разворачиваясь к противнику и беспощадно сбивая одного за другим из бортовой пушки. Машину кидало из стороны в сторону. Бартеро порадовался, что с утра ничего не ел. Сидевшим сзади контрабандисту и Тихро было еще хуже. Анавис ругался сквозь зубы, до ужаса неприлично, и это помогало ему держаться.

– Если есть выход, должен быть и вход! – Гатур терял терпение.

– Давайте сядем, я вас подлечу, – в который раз предложил Бартеро.

– Бесполезно, молодой человек. На этот раз она меня достала, проклятая Данироль. Не холодом, так огнем.

Он предпринял новую попытку прорваться. Тот же результат.

– Но как-то же они к нам проникают! – Бартеро охватила паника. Впади гатур в беспамятство, крушение самолета окажется для них наилучшей участью. Уж лучше это, но не алтарь!

– Я взял языка, – с трудом произнес командор. – Выследил и поймал одного, до того, как полез к вам. Он рассказал мне о безлицых и их волках. Как они получаются…

– Мы видели, – безрадостно отозвался Анавис.

– Мне известны методы за короткий срок считывать мысли, – перехватив удивленный взгляд Бартеро, ответил командор. – Это очень тяжело для меня, но я сумел. Безлицыми становятся их неизлечимо больные, но еще слишком молодые, чтобы умирать. Они отвечают за поимку новых заложников и за возвращение назад. А путь к нам находят волки. Они очень хотят вернуться, стать опять людьми. Эти пары поставляют жертв для страшных религиозных ритуалов. Своих местным убивать запрещено. А с соседями ссориться не хочется, – он замолк, облизывая бледнеющие губы. – Давайте поступим, как несчастные волки. Захотим вернуться. Ради кого бы вы разорвали все границы? Ради чего вы бы стремились увидеть небо нашей родины?

Бартеро растерялся. Кто ему дорог? В своей скитальческой жизни друзей он не нажил. Только коллег. Забывшая его невеста? Сегодня он не вспомнил бы ее лица.

Танри? В душе что-то шевельнулось. Он старше ее почти на восемь лет. Зачем ей – молодой, перспективной летчице – он, нелюдь?

Кто или что его держит в мире? Он понял. Он жаждет вернуться ради того, чтобы доказать себе – он человек. Он достоин уважения, достоин ходить с гордо поднятой головой.

– Я должен успеть увидеть ее! – выкрикнул командор и бросил самолет на максимально возможную скорость.

Бессильно клацнула зубами пасть воронки. Мелькнуло голое, как колено, «лицо» стража, сметаемое черным корпусом самолета. И льды Данироль приветственно развернулись под ними синевато-белой мятой бумагой.

Одного круга над городом было достаточно, чтобы понять – лагерь пуст, домики закрыты… Не отвечая на вопросы взволнованных людей, гатур развернул самолет и повел его прочь к морю.

Вскоре они обогнали «Вестницу», покружили возле, показываясь, что живы, и оставили дирижабль далеко позади. Командор не счел нужным отвечать на протесты, хмуро вел самолет. Только один Гисари понял все и от бессилия сжал кулаки, молча молясь, чтобы Ванибару долетел туда, куда так стремилось его сердце.

Едва под ними блеснуло море, гатур оставил осторожность и запустил моторы на полную мощность. Несколько минут – прыжок в лето. Солнечный Лиссаран, вечный отпускник нежится на теплом побережье. В тени парка Воздушная Академия… Ломая кусты шиповника и жасмина, разгоняя перепуганных студентов, самолет плюхнулся прямо у входа в главный корпус.

Выпустив из бледнеющих пальцев штурвал, командор обессилено попросил Бартеро:

– Позови ее… Ты знаешь…

Но она сама уже бежала через двор. Виржиния Лео! Не в комбинезоне, как обычно. В простом цветастом платье. Не заколотые в пучок пышные темно-русые волосы растрепались… И в угасающих глазах гатура Бартеро увидел восторг. Вот кто помог выжить командору во льдах в первый раз! Кто дал силы вернуться сейчас, дотянуть до Висы!

Бартеро потянул за руки Тихро и контрабандиста. Замершие на почтительном расстоянии люди дали двоим сказать друг другу последние слова. Гатур, безнадежно влюбленный в человеческую женщину, и она, благодарная ему за это обожание, но неспособная ответить взаимностью…

Все. Не пряча слез, великая летчица спрыгнула на землю. Подошедший Артур Кризо, желая утешить ее, положил руку на плечо. Но он остался прежде всего ректором, потому, невзирая на чужое горе, повернулся к Бартеро:

– Свяжитесь с Равидаром. Пусть вызывают гатурью бригаду освидетельствования гибели их соотечественника.

Куратор кивнул. Что еще оставалось делать?