Глава 39

– Ну, ты что-нибудь интересное заметил? – спросила я у Игоря, когда стали подавать горячее.

– Я присутствовал на нескольких свадьбах, – ответил Михайлов, – вроде все как обычно. Тосты, «горько», вручение подарков. Ведущая только жесть!

Я посмотрела на Фиму. Сегодня она выглядела зубодробительно. На ней было пронзительно-зеленое платье с принтом в виде громадного подсолнуха любимого Фимой фасона «футляр». Некоторые дамы, никогда не забредавшие в фитнес-зал, чтобы подчеркнуть красоту своей фигуры, покупают такой наряд на размер меньше, чем надо. Часто к этому их подталкивают консультанты в магазинах, говорят: «Берите, берите, оно должно сидеть жестко, в обтяг. А вам есть что показать». И получается, как у Фимы. На животе платье натянуто, как на барабане, вот-вот лопнет, под грудью морщатся складки, а молния на спине сию минуту может разойтись. Антисанитарное зрелище. В «футляр» нельзя упаковываться, как колбаса в синюгу. Хорошо сидит оно, только если вашего размера, ни больше ни меньше, и подходит лишь тем, у кого есть талия. Почему же тогда некоторые консультанты советуют обтянуться платьем до состояния удушья? Ответ прост, как швабра. Байер закупил много маленьких размеров, их надо продать. Только этим вызван восторг продавца при виде покупательницы в примерочной кабинке, похожей на помесь там-тама с шарпеем.

– Красота бывает ужасна, – вырвалось у меня.

– Ты безжалостна, – засмеялся Игорь. – Как думаешь, нас покормят?

Я посмотрела на официантов, снующих по залу.

– В данном случае нет. Но это и к лучшему. Мне сей трактир не внушает доверия. И я не ем мяса, да и рыба под майонезом не мое любимое блюдо.

– Тишина! – закричала Фима.

Оркестр, в составе фортепьяно, гитары и ударных инструментов, перестал играть.

– К нам прилетел… – начала ведущая и сделала паузу.

– Моцарт, который восстал из могилы от ужаса и сам решил наподдать трио, которое изувечило отрывок из «Маленькой ночной серенады», – шепнул Михайлов.

– Ты безжалостен, – повторила я его слова.

– Всегда думал, что твоя работа просто праздник, – признался Игорь, – пришла, расческой покрутила, кистями помахала, денег срубила – и адью. А оказывается, надо целый день капризы клиентки терпеть да еще голодной сидеть.

– Что касается еды, то многие клиенты угощают стилистов, – улыбнулась я, – и чаевые дают. Но попадаются и такие, кто кофе тебе пожалеет, собачку даст и велит: «Выведи во двор».

– Вам интересно, что прилетело? – завопила Фима. – Видеопоздравление для новобрачных! Внимание на плазму!

Экран на стене осветился, на нем появилась девушка в форме медсестры.

– Дорогая Людмила… – начала она.

– Тише, тише, – завопила Фима, – дайте молодоженам насладиться зрелищем. Я сама его не видела. Пришло только что с пометкой «Смотреть всем».

– Вот балда, – удивился Игорь. – Как можно демонстрировать то, что сама не изучила. Мало ли что там?

– Это же Фима, – хмыкнула я. – Надежда Васильевна постаралась найти наихудшую из всех бездарных свадебных ведущих.

– Тише! – надрывалась ведущая.

Гости замолчали.

– Ну наконец! – обрадовалась Фима. – Запускаю по новой.

– Дорогая Людмила, – опять заговорила медсестра, – у меня для вас необычный подарок. Я знаю, как вы любили своего мужа Евгения. Поэтому…

Теперь на экране появилась панорама палаты с разной аппаратурой и кроватью. У нее приподняли изголовье, поэтому больной был на виду. Мужчина был прикрыт по пояс одеялом, его глаза смотрели прямо в камеру, он медленно моргал.

– Вы сообщали всем, что ваш супруг Евгений Андреевич Никитин скончался, – продолжала медсестра.

Едва она произнесла последнюю фразу, как в зале воцарилась полная тишина. Гости перестали перешептываться, двигаться, официанты тоже замерли. А я заметила боковым зрением, что из-за занавески, которая отделяла зал от служебных помещений, вышла дама в длинном платье, с шалью, накинутой на голову, она скрывала не только волосы, но и лицо. Вероятно, после просмотра видео гостей собираются порадовать концертным номером, и актриса заранее приготовилась.

– Так, – протянул Игорь, – началось самое интересное. Чуял мой нос, что запахнет жареным.

– Но он жив, – продолжала женщина, – о чем я лично сообщила Людмиле накануне бракосочетания. Я позвонила вам, сказала, что Евгений находится в стабильном состоянии, он не может двигаться, говорить, но меня понимает! И что я услышала в ответ?

Медсестра подняла телефон. Из трубки донесся голос Людмилы:

– Да пошла ты …! Он умер! И … с ним! Только позвони еще раз, ты …! Получишь, …!

Медсестра выключила телефон.

– Ваш брак с Алексеем Волковым недействителен. Развод с Евгением Никитиным не оформлен. Он жив. Адвокат в курсе дела, свяжитесь с ним. Помощь юриста вам точно понадобится!

– Ух ты! – восхитился Игорь. – Круто!

– Это неправда! – закричала Людмила. – Вранье, ложь! Он умер!

Гости сидели смирно и молча, Алексей взял графин, налил в фужер водки и залпом выпил.

– Он покойник, – вопила его незаконная жена. – Это мерзкая ложь. Моя мать ее придумала. Она даже из могилы хочет меня достать.

– Почему ты всех объявляешь мертвыми? А? – спросила знакомым голосом женщина в длинном платье.

Людмила, которая уже успела вскочить и броситься к Фиме с явным намерением нашинковать остолбеневшую ведущую, как капусту на пирог, резко остановилась.

Фигура в бежевом сбросила платок. Я узнала голос той, кого приняла за актрису, но из-за того, что мне раньше сообщила Марфа, подумала: «Надо же, бывают девушки, которые разговаривают, как близнецы». А когда платок упал, я на время онемела.

– Ага! – прошептал Игорь. – Так я и думал.

– Не надо всех считать покойниками, – продолжала девушка, – мы живы. И папа, и я! Ты не присутствовала на похоронах отца. Мне бабушка рассказала всю правду.

– Катя! – простонала Людмила. – Ты же умерла! Умерла! Тебя должны похоронить завтра!

Екатерина звонко рассмеялась, закружилась на месте, потом остановилась.

– Люди, кто-нибудь из вас меня знает?

В зале стояла тишина, даже Людмила молчала.

Моя рука поднялась сама собой.

– Степанида! Ты храбрая. Как меня зовут? – прищурилась девица.

– Екатерина, дочь Людмилы, – ответила я.

– Ты умерла, – зашептала мать, – мне позвонили из клиники, сообщили, просили сегодня тело забрать…

– Правда? – опять засмеялась Катя. – И почему же мать мертвую тушку дочери в морге бросила? По какой причине бабушка тоже лежит в холодильнике до сих пор? Можешь не отвечать, у тебя свадьба! Нельзя ее отменить из-за того, что ребенок и мать копыта откинули. А может, я и впрямь умерла? Вдруг здесь привидение? У-у-у-у!

Громко воя, Катя вытянула вперед руки и пошла к матери.

– Катя сдохлааа, – напевала она, – пришла из моргааа поздравить тебя и пожелать счастья. У-у-у-у!

Я бросилась за девочкой и схватила ее за рукав:

– Хватит! Перестань!

Катя опустила голову, засунула руку в карман платья, наклонилась, поводила ею по лицу и со словами:

– Я на самом деле сдохла, гнию в морозильнике, откуда меня не забирают, – подняла голову.

Гости закричали, одни зажмурились, другие полезли под стол, третьи застыли. Екатерина повернулась ко мне. Вместо лица я увидела череп с оскаленными зубами. Воздух превратился в желе. Зал завертелся, его стены сложились, как карточный домик. Из наступающей на меня тьмы раздался голос Игоря:

– Эй, дрянь малолетняя, маску сними, за сутки труп до скелета не может разложиться, и…

Я оглохла и нырнула во тьму.