Во время работы над этой книгой я сделал важное открытие. Это произошло, когда я был примерно на полпути, и, надо сказать, благодаря ему мне стало значительно легче написать вторую часть.

Чтобы закончить текст к назначенному сроку, я определил для себя, какое количество слов должен писать каждую неделю, и следил, чтобы не сбиваться с темпа. В воскресенье вечером я переползал намеченный рубеж — и в понедельник утром счетчик снова обнулялся. В этом было что-то неумолимое, но я знал, что, если отступлю от выбранного режима, начну нервничать, мешать самому себе и просто не смогу завершить книгу.

Каждую неделю у меня бывали дни, когда удавалось свободно писать, и дни, когда слова приходили ко мне крайне медленно. В менее продуктивные моменты — оглядываясь, я решил называть их «дни размышлений» — у меня в голове, как обычно, роились тревожные мысли: «Ты никогда не сможешь это сделать. Не могу поверить, что ты вообще решил, будто это возможно. Кого ты пытаешься одурачить? Придется пойти к издателю и сказать, что ты совершил ужасную ошибку».

Вечером в такие дни я приходил домой, и моя семья видела молчаливую, рассеянную, оторванную от реальности версию меня. Я плохо спал и на следующий день вовсе не горел желанием снова приступать к работе, пока мне не удавалось убедить себя, что я все же способен сложить несколько слов, а вчерашний день был просто мелким недоразумением. Я вкладывал в «дни размышлений» смысл, которого они изначально не имели, — воспринимал их как доказательство того, что я не способен достичь цели; а мой замечательный ум, естественно, делал из этого вывод, что я вообще не смогу написать книгу, я неудачник и обязательно провалю и это задание. (Спасибо, мозг!)

Однако в какой-то момент я решил, что именно медленные дни делают возможными быстрые дни. Я всего лишь слегка изменил угол зрения, но в результате мозг перестал воспринимать эти дни как опасность, и негативные мысли начали затихать. Нельзя сказать, что после этого непродуктивные дни стали проходить намного легче, но я, по крайней мере, обнаружил, что теперь они не оставляют у меня такого чудовищного чувства неудовлетворенности, как раньше. Мозг больше не твердил, что я в тупике, отчего остаток недели становился для меня гораздо труднее. Я смог взглянуть на эти дни как на часть более масштабного процесса и понять, что трудные сутки, когда мне удавалось написать всего несколько слов, давали толчок другим часам, когда слова текли рекой, а я чувствовал себя спокойно и уверенно и не сомневался, что удастся закончить этот проект.

Когда я начинал нервничать и впадать в уныние из-за того, что написал слишком мало, я использовал другие стратегии, изложенные в предыдущих главах, и они действительно работали. Я расширял временные рамки и оценивал результаты за всю неделю, а не за конкретный день или час. И снова понимал: нет ничего страшного, что в отдельные сутки я почти ничего не пишу, если в целом неделя проходит хорошо.

Когда начинало казаться, что я не смогу справиться с огромным объемом работы, просто сужал временные рамки и сосредоточивался на той работе, которую намечал на этот день. Я также решил не сердиться на себя, если мысли привычно сворачивали к тревоге о будущем. Как только удавалось их поймать, возвращал в настоящее, и после этого мог полностью сфокусироваться на стоящей передо мной задаче. Каждый раз, когда мысли снова уносились прочь, я просто возвращал их в реальность, зная, что, если начну злиться на себя, буду не в состоянии что-либо делать.

Думаю, мораль этой истории в том, что управление тревогой и беспокойством во многом похоже на написание книги. Это константа: мы всю неделю стараемся держать ситуацию под контролем и наконец добираемся до воскресенья, но затем наступает понедельник — и приходится все начинать заново! Если мы будем спрашивать, почему нам снова приходится иметь дело с тревожными мыслями, или возмущаться, как несправедлива жизнь по отношению к излишне беспокойным людям, наше положение станет тяжелее. Но если сможем воспринимать те дни, когда нас одолевает тревога, как возможность потренироваться лучше справляться с трудностями и управлять своими мыслями, то у нас будет больше шансов на успех в долгосрочной перспективе.

Эти дни и эта работа позволяют по-настоящему ценить то время, когда все складывается лучше и легче, и постепенно нам действительно станет легче, а хорошие дни будут случаться все чаще.

«Но если легче станет лишь на короткое время, а потом все снова будет плохо?»