10
Большой Стив залаял мне прямо в ухо. Вздрогнув, я подскочил и в смятении осмотрел спальню. Стив стоял на краю кровати, лицом к окну. Я потянулся погладить его, проклиная себя за то, что заснул. Шерсть на загривке пса стояла дыбом, а клыки сверкали в темноте.
Я потер глаза.
«Какого…»
На улице сверкали молнии, дождь колотил в окна. Буря вновь бесновалась, яростно атакуя наш городок. Я потянулся к Таре, чтобы успокоить ее.
Кровать была пуста.
Страх пронзил меня разрядом тока. Жены не было рядом. Прежде чем я успел что-то сделать, оглушительно громыхнуло, и где-то в глубине раскатов, почти заглушенный ревом шторма и собачьим лаем, послышался новый звук. Слабая трель флейты. Несмотря на панику, я мгновенно возбудился. Эрекция, смешанная со страхом.
Я скинул одеяло с кровати.
— Тара? Ты где?!
Полыхнула молния, осветив спальню жуткой синей вспышкой. Тары в комнате не было. Снаружи продолжала звучать музыка. Я услышал, как в коридоре скрипнул дощатый пол. Тень моей жены медленно скользила по стене лестничного пролета.
— Тара!
Воодушевленный криком, Большой Стив спрыгнул с кровати и, цокая когтями по паркету, бросился к двери, не переставая рычать. Он даже не замедлился перед лестницей.
Я побежал за ними, задержавшись, чтобы выхватить бейсбольную биту из-под кровати. Тара не одобряла оружия и не позволяла мне хранить его в доме. Еще будучи беременной, она попросила меня избавиться от ружей, чтобы в будущем наш ребенок на них случайно не наткнулся. Тогда я согласился, а после выкидышей обсуждение этого вопроса только напомнило бы нам о потере, но сейчас, бегая по спальне в одной пижаме и размахивая битой как мечом, я жалел, что так и не завел тот разговор снова.
Пол обжег холодом босые ступни. Добравшись до перил, я снова позвал жену.
Тара стояла у входной двери. Большой Стив крепко вцепился зубами в подол ее ночной рубашки и изо всех сил тянул на себя. Тара его даже не замечала.
— Тара, стой!
Я бежал, перепрыгивая через две ступеньки, и рухнул бы, если бы не держался как следует. Большой Стив пытался оттащить Тару от двери. Она будто не чувствовала сопротивления. В тот миг, когда я наконец-то добрался до нее, она молча распахнула дверь.
Бросив бейсбольную биту, я развернул Тару к себе. Большой Стив отпустил подол, понюхал ночной воздух, пробравшийся сквозь открытую дверь, и скуля отступил назад. На улице шумел дождь.
— Тара! Что ты делаешь?!
Я встряхнул ее.
Она смотрела сквозь меня, будто в прихожей никого не было. Я усадил ее на диван, но она тут же встала и снова пошла к открытой двери. Большой Стив беспокойно наблюдал за нами.
Стоило нам вернуться к дивану, как снова запела пастушья флейта. Член высунулся из пижамы, но мне было наплевать. Я подбежал к двери и выглянул наружу. Пустынную Мэйн-стрит заливал дождь. Никакого движения, кроме воды, хлещущей из ливневого стока. Листья и сломанные ветки усыпали оба тротуара. Уличные фонари не горели, всё тонуло во мраке. Звучала треклятая музыка, и шла она с нашего заднего двора.
Я хотел вернуться в гостиную, но столкнулся с Тарой, которая пыталась вернуться в прихожую к входной двери. Я мягко толкнул ее назад. Щелкнул замок, звякнула цепочка, занимая положенное место. Мои руки бешено дрожали.
— Тара, ты меня слышишь?
— Да, — ее голос был сонным и бесцветным.
— Ты должна остаться внутри, милая. Можешь это сделать для меня?
— Нет, — она медленно покачала головой. — Я ему нужна.
Желудок скрутило.
— Кому, Тара? Кому ты нужна?
— Хайлиниусу.
— Кто это?
— Моя любовь.
— Зачем ты ему нужна?
Она схватила мою руку и сунула под ночную рубашку. Трусики промокли насквозь, а клитор неприлично набух. Я отдернул руку.
Тара улыбнулась.
— Видишь, что он со мной делает? Ты так не можешь. Я пойду с ним.
— Сядь, — сказал я ей, но подчинился Большой Стив.
Я потащил Тару к дивану. Она сопротивлялась изо всех сил: била меня по щекам, царапала и дергала за волосы.
Щеки горели, грудь расцвела кровавыми бороздами. Я вытер кровь и с тревогой уставился на Тару. Желание ударить в ответ было нестерпимым, но я проглотил свой гнев.
Флейта продолжала петь. Большой Стив завыл.
— Какого черта с тобой случилось, Тара?
Она хихикнула.
— Я хочу его. Очень хочу. Он мне нужен.
— Да ну нахер.
Схватив бейсбольную биту, я ринулся к задней двери. Бита так и норовила выскользнуть из вспотевших ладоней, но я лишь крепче вцепился в нее. Большой Стив шел за мной, но стоило открыть дверь, как он тут же отступил назад, под защиту стен. Я вышел наружу. Дождь обрушился на меня, кровь ручейками бежала по груди. Я зашел за угол дома и замер.
Между моим двором и домом Дейла стоял сатир и играл на флейте. Закрыв глаза, он слегка покачивался в такт музыке. К нему приближалась Клодин, вытянув руки, словно собираясь обнять любовника. Она жадно облизывала губы. Тонкая футболка и трусики льнули к ее телу, как вторая кожа, и хотя ее немолодая грудь уже обвисла, возбужденные соски гордо торчали под влажной тканью.
— Хайлиниус, — завизжала Клодин от радости. — Я здесь!
Краем глаза я заметил движение и развернулся как раз в тот момент, когда Тара промчалась мимо. Я попытался схватить ее, но мокрые пальцы только скользнули по коже. Вдвоем они упали на колени у ног сатира. Массивный член болтался в сантиметре от их лиц и, невзирая на сверхъестественность ситуации, меня переполнила чистейшая ревность, когда я увидел в глазах Тары восхищение.
— Тара? — мой голос сорвался.
Сатир открыл глаза и улыбаясь посмотрел вниз. Тара вытянула руки и принялась за его член. Клодин присоединилась. Дождь ручьями стекал по их волосам.
Моя ревность превратилась в бешенство.
— Отвяжись от моей жены, ублюдок!
Подняв биту, я шагнул вперед. Взгляд сатира метнулся ко мне.
— Не приближайся, — предупредил зверь. Его голос шуршал, как гравий.
— Тара, — крикнул я. — Отойди от него!
Вместо этого моя жена сомкнула губы на головке чудовищного пениса, а Клодин принялась вылизывать ствол. Их руки гладили плотный мокрый мех на бедрах и поддерживали по огромному, размером со сливу, яйцу.
Дейл выбежал наружу в развевающемся по ветру халате и с карабином в трясущихся руках. Он забыл очки и теперь подслеповато щурился, пытаясь разглядеть, что творится во дворе. Когда он понял, чем занимаются наши женщины, его челюсть буквально отвисла.
— Сукин сын… — Он задыхался от ярости. — Клодин…
Дейл вскинул ружье на плечо и прищурился, пытаясь прицелиться сквозь ливень.
— Пошел прочь от моей жены! — я подошел ближе, держа бейсбольную биту над головой, готовый выбить из него всё дерьмо.
Тара вдруг повернулась ко мне, всё еще с членом во рту. Ее левая щека распухла, как у спрятавшего орех бурундука. Она освободила рот и улыбнулась. С ее губ капал предэякулят.
— Я хочу детей, Адам, а ты мне их дать не можешь. Ты испорчен. Ты слаб. Поэтому они умерли. Хайлиниус может подарить мне сильных и здоровых детей.
Закончив, она вернулась к сатиру. Ее голова заходила ходуном.
Я издал сдавленный стон. Слезы брызнули из глаз и смешались с каплями дождя на лице.
— Ты, сука…
Клодин стянула трусики и встала на четвереньки, подставляя чудовищу задницу и влагалище. Ее пальцы впились во влажную траву.
— И я, — простонала она. — Я тоже хочу тебя, Хайлиниус. Внутри себя. Мой муж давно потерял свою силу.
Дейл щелкнул предохранителем.
— Адам, отойди от них.
Уши сатира дрогнули, и он отскочил назад. Его огромный пенис выскочил изо рта Тары с влажным приглушенным чпоком. В глазах моей жены вспыхнуло разочарование.
— Ты прервал мои утехи второй раз, — сказал Хайлиниус, пристально глядя на меня. — Я помню твой запах. Я должен продолжить свой род, того же хочет и твоя жена. Настало время для моего вида снова жить и ходить по лесам земли.
Он повернулся к Дейлу. Его смех проглотил взрыв грома.
— А ты, — продолжил Хайлиниус. — Ты старый и слабый. Ты не можешь дать ей того, чего она хочет. Ни один из вас не может. Так почему же вам не позволить мне поделиться с ними плодами чресел моих?
Пальцы стиснули биту. Клодин, стоя на четвереньках, терпеливо ожидала совокупления, а Тара возобновила служение. Дейл стоял, бормоча молитву Господу.
— Дейл, — крикнул я, — чего ты ждешь? Пристрели этого козла!
— Я не могу! Боюсь задеть их!
Вспышка осветила сатира: он выгнулся, выпятив бедра вперед, будто повторял изгибы молнии.
— Целься выше, — заорал я. — Стреляй!
Сатир указал на меня пальцем с ногтем, похожим на коготь.
— Я вернусь за тобой, сын Адама.
Я задумался, откуда он знает мое имя, но быстро понял, что он имел в виду библейского Адама.
Дейл нажал на курок. Приклад врезался ему в плечо, из ствола вырвалось облачко дыма. Пуля угодила в мой сарай. В ушах зазвенело. Хайлиниус метнулся в сторону переулка и исчез в темноте.
— Я попал? — Дейл пялился в сплошную стену дождя.
— Нет, — я поник. — Он ушел.
Тара и Клодин, спотыкаясь, пытались последовать за Хайлиниусом. Я бросился к Таре, схватил ее за талию и поднял с земли.
Она сопротивлялась. Резкий мускусный запах ударил в лицо.
Меня передернуло, когда я понял, чем пахнет у нее изо рта.
Я отвернулся.
— Они всё еще под заклинанием, — сказал Дейл. — Что нам делать?
— Хайлиниус, — кричала Клодин. — Вернись!
Дейл бросил ружье и удерживал ее изо всех сил. Вдруг обе женщины обмякли.
— Адам? — Тара моргнула, словно только что проснулась. — Ч… что происходит?
— Всё хорошо, милая, не переживай.
Я обнял ее.
— Почему мы… на улице? — прошептала она. — Что случилось?
Я чувствовал запах сатира. Закрыв глаза, прижал ее к себе еще крепче. Клодин цеплялась за Дейла и рыдала от страха.
Стрельба разбудила соседей. В домах вокруг загорались огни. Через минуту Мерл, Клифф и Кори очутились на заднем дворе. Мерл, одетый в потрепанные тренировочные штаны и футболку, держал в руках «Кольт» и фонарик. Клифф, без рубашки, но в джинсах, держал клюшку для гольфа. Кори был в одних трусах. Красные глаза выдавали его с головой. Все трое были в замешательстве. Поначалу они таращились на наших полуодетых жен, пока не догадались отвести взгляд.
— Кто стрелял? — спросил Мерл. — Что происходит?
— Он был здесь, — сказал я им. — Эта тварь. Сатир. Он приходил за Тарой и Клодин.
Тара пробормотала:
— Какая тварь?
— Они в порядке? — растерянно спросил Мерл.
Я пожал плечами.
— Надеюсь.
Клифф огляделся.
— И где сатир сейчас?
— Ушел, — сказал Дейл, поддерживая Клодин одной рукой. — Я выстрелил в него, но промахнулся. Плохо было видно. Он убежал в сторону парка.
Клифф вытащил сигареты, попытался прикурить под дождем, но быстро сдался.
— Да ладно вам, — проворчал он. — Прекратите заливать. Это уже не смешно.
Я едва сдержался, чтобы не бросить Тару и не вмазать ему как следует.
Мерл включил фонарик, направил луч на землю. Отпечатки копыт были повсюду и двигались в сторону аллеи.
— Они говорят правду, — сказал он. — Как еще ты это объяснишь?
Глаза Клиффа округлились. Не прикуренная сигарета выпала изо рта.
— Уверен, что это чертов олень? — спросил Мерл.
Тара обмякла у меня в руках. Я посмотрел на нее и увидел, что она заснула. Я осторожно встряхнул ее, пытаясь разбудить.
— Тара?
Никакой реакции. Я взглянул на Дейла и увидел, что Клодин тоже спит.
— Давайте отнесем их внутрь, — предложил Дейл. — Мерл, парни, посмотрите вокруг. Удостоверьтесь, что эта тварь не прячется в кустах. Возьмите мое ружье.
Улыбаясь, Кори поднял с земли карабин. Через секунду Клифф вырвал ружье из его рук.
— Эй, — запротестовал Кори. — А мне чем драться?
— Вот этим, — Клифф вручил ему клюшку для гольфа.
— Ну спасибо.
— Смотри не поранься, — сказал Мерл.
Пока они обыскивали двор, мы с Дейлом разошлись по домам. Я переодел Тару в сухое. Она не проснулась и болталась как тряпичная кукла. Дышала она неглубоко и часто. Большой Стив обеспокоенно повертелся вокруг, прыгнул на кровать и лег рядом с ней.
— Место, — сказал я. — Охраняй маму.
Он вильнул хвостом. Такая работа была ему по плечу.
Я наклонился, чтобы поцеловать Тару, но тут вспомнил, чем она занималась пару минут назад. В нос ударил запах. Я зажмурился и поцеловал ее в лоб. Во мне бурлили и ненависть, и отторжение, и любовь. В случившемся не было ее вины. И всё же я злился. Желудок скручивало в один большой узел. Я глубоко вздохнул и попытался собраться с мыслями.
Ливень превратился в мелкий дождик. Казалось, буря ушла вместе с Хайлиниусом. Глубоко вздохнув, я вышел на улицу почти одновременно с Дейлом. Старик тяжело дышал и потирал плечо, ушибленное прикладом.
— Ты в порядке? — спросил я.
— Слишком стар для этого дерьма, — выдохнул он, пытаясь отдышаться. — И Клодин. Она…
Он не закончил. Вместо слов из его груди вырвался стон.
По щекам Дейла текла вода. И я не был уверен, что это дождь.
Я положил руку ему на плечо. Дейл вздрогнул. По его щеке скатилась крупная капля.
— Я знаю, — сказал я. — Тара тоже там была. Лучше нам с тобой не думать об этом сейчас.
— Как об этом не думать? Они наслаждались этим, Адам!
— Нет, — сказал я. — Их околдовали. И всё. Они не ведали, что творят. Тара никогда бы такого не сделала. И Клодин тоже.
Вместе со словами пришло осознание: я пытаюсь убедить не только Дейла, но и себя. Потому что альтернатива была невыносимой.
— То, что он сказал, — прошептал Дейл. — Как он узнал?
Я покачал головой. Слова Тары злобной насмешкой звучали в моих ушах: «Я хочу детей, Адам…»
Пришлось стиснуть зубы.
— Убью эту тварь!
— Как это произошло? — спросил Дейл. — Ты заснул?
Стыд опалил мне щеки, прибил взгляд к земле.
— Да. Я не хотел.
— Я был в кабинете, — сказал он, — пытался собрать больше сведений. Я даже не знал, что Клодин вышла из дома, пока не услышал, как ты кричишь.
Из темноты приближались неясные фигуры. Мы с Дейлом вскочили, но силуэты быстро обрели черты Мерла, Клиффа и Кори.
— Нашли что-нибудь? — спросил я.
— Ничего, — сообщил Мерл. — Следы ведут к переулку, а дальше — ничего. Рядом с детской площадкой припаркован автомобиль, поэтому мы не пошли дальше.
— Чья машина? — спросил Дейл.
Мерл пожал плечами.
— Не знаю. Наверное, молодежь тусуется. Внутри горел свет, окна запотели.
Дейл повернулся ко мне.
— Думаешь, они что-нибудь слышали? Или видели?
— Может быть, — сказал я. — Вы звонили девять-один-один?
Клифф шагнул под навес и закурил.
— Я не звонил. Был слишком занят. Надевал джинсы.
— Я тоже, — сказал Мерл. — Услышал выстрел и прибежал.
— Я спал, — пробормотал Кори. — Вообще не понял, в чем дело.
Я затянулся сигаретой Клиффа.
— Может, кто-нибудь из соседей?
— Стейси Фергюсон работает ночами в стрип-клубе, — сказал Дейл. — Она не дома, и я сомневаюсь, что дома Сет. Миссис Джефферсон — девяносто. Она вообще вряд ли что-то слышала. А Легерски…
Он замолчал. Очевидно, что Пол и Шеннон не вызывали полицию.
— Итак, что нам теперь делать? — спросил Мерл.
Клифф чихнул.
— Как насчет того, чтобы перестать мокнуть под чертовым дождем?
Я направился к своей двери, Дейл взглянул на свою.
— Я не оставлю Клодин одну, — сказал он. — Не сейчас. И спать нам тоже нельзя. Ты слышишь меня, Адам? Нельзя.
— Прости. Я не хотел.
Старик улыбнулся, но улыбка вышла вымученной и неискренней.
— Ничего. Я не виню тебя. Но мы не можем допустить этого снова.
— Поверь, — сказал я, — теперь я просто не смогу заснуть.
— Может, будет лучше, если Клодин и Тара будут находиться в одном доме? — предложил Мерл. — Все будем держаться вместе. Легче будет присматривать.
— Нет, — сказал я. — Дадим им отдохнуть. Они через многое прошли сегодня. Не думаю, что стоит их будить.
— Согласен, — кивнул Дейл.
— Тогда я пойду с Дейлом, — предложил Мерл. — Клифф и Кори могут остаться с тобой.
— Только я, — сказал Клифф. — Кори нужно выспаться.
— Точняк, — пьяно кивнул Кори.
— Диван устроит? — спросил я Клиффа. — Хочу пойти наверх, к Таре. Но будет кофе, а еще кабельное и вроде бы у нас есть пара фильмов.
— Этот неграмотный ублюдок мог бы прочитать одну из твоих книг, — пошутил Мерл и мы рассмеялись. Однако, смех быстро иссяк. Наступила неловкая пауза.
— Мы едем завтра утром в дом Ле Хорна? — спросил я.
Все кивнули, даже Клифф.
Мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по домам. Пока варился кофе, я дал Клиффу полотенце и положил бейсбольную биту обратно под кровать. Тара не просыпалась. Она тихонько сопела, и одеяло поднималось и опадало в такт ее дыханию. Большой Стив прижался к ней, сверкая в темноте глазами. Я потрепал его по макушке, а он облизал мою руку, когда я уходил.
Клифф налил себе первую кружку кофе. Он стоял у окна гостиной и смотрел на дождь сквозь жалюзи.
Я взял у Клиффа сигарету, прикурил, затянулся и кашлянул. Никотин попал в кровь. Стало лучше.
— Спасибо, мужик, — сказал я.
Клифф отошел от окна и сел на диван.
— Не бери в голову, брат. И извини за насмешки. Если кто-нибудь попытается добраться до Тары, ему придется пройти через меня.
— Значит, теперь ты веришь?
Клифф положил ноги на журнальный столик.
— Я верю, что творится какая-то странная херь, верю, что сегодня нечто испугало вас до смерти. Но я до сих пор не знаю, было ли это нечто сатиром. Мне нужны доказательства. Мне нужно больше, чем просто следы.
— Ты поедешь с нами завтра, — сказал я, — и мы найдем доказательства.
Ни Большой Стив, ни я не спали всю ночь. Мы лежали в темноте и наблюдали за Тарой. Клифф оставался внизу: пил кофе и смотрел телевизор. Изредка до нас долетали обрывки старых фильмов и рекламных роликов. Один раз Клифф поднялся в туалет, и Большой Стив робко помахал хвостом, когда он проходил мимо закрытой двери спальни. Единственное происшествие за ночь.
Я перевернулся, чтобы погладить пса. Он посмотрел на меня большими карими глазами и вздохнул. Его шерсть стала непривычно жесткой, а когда рука прошлась по его боку, я почувствовал ребра вместо жирка. Все это время я был сосредоточен на Таре, на своих собственных переживаниях, а ведь странности и напряжение последних дней повлияли не только на нас, они оставили след на еще одном обитателе нашего дома. Заметный след.
— Ты славный пес, — прошептал я. — Знаешь об этом?
Он ударил хвостом по матрасу, полностью со мной соглашаясь.
Я почесал его за ушами, и Большой Стив подался вперед, тычась головой в мою ладонь. Когда я отвел руки, он потянулся и хорошенько встряхнул головой, хлопая щеками и ушами. В такие моменты мы с Тарой шутя называли его вертолетом.
Шум не потревожил мою жену.
Ее слова продолжали звучать в моей голове. Я пытался их заглушить, пытался забыть причиненную ими боль, но одного желания было мало. Я знал, что это магия флейты сатира. Поэтому Тара оказалась во дворе и делала то, что делала. Я стиснул зубы, вспомнив выражение ее лица, когда она стояла на коленях перед Хайлиниусом, заглотив его член. Мне еще не приходилось видеть такого, в этом я уверен. Но ее слова ранили куда сильнее. Тот насмешливый тон, с которым она говорила о моей слабости и силе нового любовника... Да трахнись она с ним, мне было бы не так больно. Слова задели настолько глубоко, что мне казалось, эти шрамы никогда не затянутся полностью.
Как и те, что оставили нам выкидыши.
Я потянулся к Таре, но в последний момент отдернул руку. Мне хотелось обнять ее, но я боялся прикасаться к ней. Боялся ее. До сегодняшнего дня я и представить не мог, что она способна причинить мне такую боль.
Около четырех утра дождь прекратился. В конце концов, пришел рассвет, но утешения он не принес.
Большой Стив уютно свернулся калачиком между нами. Я обнял его и беззвучно заплакал, уткнувшись в теплый мохнатый бок. Уголки его глаз поблескивали.
Он тоже плакал.
