Моя история

Гуд-бай, нормал!

Мой путь к бесстрашию начался самым банальным образом – в буквальном смысле этого слова. Я выросла в небольшом провинциальном городке Нормал, штат Иллинойс, в самом сердце Америки. В 1960-е годы там находился Университет штата Иллинойс, страховая компания State Farm Insurance и первый в стране ресторан быстрого питания Steak’n Shake, чей слоган «Не только вкусно, но и красиво» был одой их добродетели транспарентности. Посетители просто млели от восторга, когда восхитительные бургеры готовились прямо у них на глазах.

Население Нормала, как и большинства провинциальных городов, состояло из чиновников, предпринимателей, учителей, бизнесменов и тех, кто перебивался от зарплаты до зарплаты. На одной с нами улице жили профессора университета, владелец сети закусочных A&W, рабочие завода и дальнобойщики, одним из которых был мой отец.

В Нормале все друг друга знали, и он больше напоминал деревню, чем город. За нашим домом простиралось огромное кукурузное поле, и я любила бродить между рядами, исследуя окружающую местность. Из-за штанов и короткой стрижки меня иногда принимали за мальчика, и я не прочь была погонять с соседскими мальчишками в футбол. Когда была моя очередь распасовывать, мои братья становились в защиту и никого ко мне не подпускали. (Хотя позже они говорили мне: «Если хочешь понравиться парню, нужно дать ему победить».)

Мама с папой переехали в Нормал из Чикаго, посчитав, что маленьким детям в провинции будет лучше. Однако, когда мы подросли, мама поняла, что у нас здесь нет большого будущего, о котором она мечтала.

Примерно в то же самое время, когда мама обеспокоилась нашим будущим, в моей жизни произошло первое судьбоносное событие: мои родители развелись. В итоге мама осталась одна с четырьмя детьми и ей пришлось работать по ночам официанткой, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Это были трудные времена, но, к счастью, нам помогали мамины родители.

Мои бабушка и дедушка переехали в Америку из Германии накануне Великой депрессии. Не зная английского, они брались за любую работу, вплоть до того, что дедушка таскал пианино на верхние этажи зданий, где не было лифта, а бабушка варила пиво, которое потом продавала немецким иммигрантам. Когда они освоили английский, с работой стало получше, и уже через десять лет дедушка и бабушка открыли семейный бизнес, начав с клининговых услуг в Чикаго, после чего переехали в соседний с Нормалом Блумингтон и купили там гостиницу недалеко от центра.

Именно в той гостинице я получила первое представление о бизнесе. Так как мама работала в ночную смену, днем она была свободна и обычно брала нас с собой в гостиницу, где мы помогали ей в меру своих сил и возможностей. Братья забрасывали уголь в печь, а мы с сестрами были на побегушках или занимались уборкой. Я чувствовала себя самым счастливым ребенком на свете, когда мне разрешали посидеть за большой стойкой в фойе и побыть в роли администратора. Рядом со стойкой находилась стеклянная витрина с конфетами и разными полезными мелочами, и мама заметила, что гости намного охотнее что-нибудь покупали, если их обслуживала я. Все пытались быть милыми с ребенком, поэтому мама поручала мне встречать гостей или болтаться где-нибудь неподалеку, когда она заменяла администратора.

Бесстрашное американское путешествие моих бабушки и дедушки и их упорный труд преподнесли мне важный урок: можно начать, не имея ресурсов, связей и навыков – даже не зная языка, – и постепенно устроить свою жизнь. Кроме того, они активно участвовали в жизни города и были очень уважаемыми людьми.

Однако мама все больше убеждалась в том, что нам нужно выбираться из кокона Нормала. В итоге с четырьмя детьми и скромными сбережениями она решила совершить прыжок в неизвестность. Помню, как она объявила о том, что мы переезжаем за тысячу миль, в Форт-Лодердейл, и стала расписывать, как это здорово. Мне было одиннадцать лет, и я сомневалась, что это здорово – ведь мы никого там не знали. Но мама обладала заразительным оптимизмом, и ей каким-то образом удалось обставить наш переезд как увлекательное путешествие. Чем он в итоге и оказался.

В Нормале я ходила в государственную школу, и меня перевели в среднюю школу Помпано-Бич, но, когда мы туда приехали, у меня отнялась речь от фанеры на окнах, граффити на стенах и полицейских в коридорах. Оказалось, что во Флориде нет подоходного налога и школы практически не получают финансирования. Не успели мы сделать и нескольких шагов по вестибюлю, как мама сжала мою руку и потянула меня к выходу. «Идем, – сказала она. – Ты заслуживаешь лучшего».

В местной католической школе нам оказали не слишком теплый прием – возможно, потому, что мама была разведенкой с четырьмя детьми. После посещения других частных школ округи выяснилось, что, благодаря знаниям, полученным в Иллинойсе, я намного опережала своих сверстников, и мне предложили стипендию в новой школе при местной пресвитерианской церкви. Это был стартап, существовавший только на пожертвования, и, следовательно, достаточно рискованное предприятие. Я и представить себе не могла, что оно даст мне пропуск в мир высшего образования, которое моя мама никогда бы не потянула, и все благодаря щедрости других людей.

В новой школе меня всячески холили, лелеяли и вдохновляли. Я до сих пор помню свою классную руководительницу, мисс Нил, которой был всего двадцать один год и которая под всякими предлогами составляла мне компанию после уроков – как мне стало понятно позже, чтобы я не болталась одна. Она и по сей день остается моим очень дорогим другом.

В первые годы после переезда в Форт-Лодердейл я проводила лето у бабушки с дедушкой и еще больше к ним привязалась. Когда бабушка умерла, это было для меня огромной потерей, как и для всей семьи, но мы воспряли духом, когда дедушка купил дом буквально в нескольких шагах от нашего. В шестнадцать лет я переехала к нему, и это стало для меня совершенно новым опытом развития и образования. Каждое утро мы вместе пили кофе, а когда я приходила со школы, разговаривали о том, как прошел мой день. А еще мы часто гуляли и рыбачили на канале. Я очень любила проводить время с дедушкой, и он приучил меня к самодисциплине, за что я благодарна ему до сих пор. Я помню, как он в семь утра барабанил в дверь моей спальни, даже если это были выходные или каникулы. «Уже семь утра! Ты собираешься проспать весь день?» – громко кричал он через дверь своим зычным голосом с немецким акцентом. Я часто думала, что на самом деле он пытался донести до меня мысль: «Наступил новый день. Он несет много возможностей. Не упусти их». Благодаря ему я стараюсь следовать этому принципу всю жизнь.

Я мечтала стать юристом, и мне посчастливилось попасть на стажировку к судье И. Клэю Шоу – младшему, который вскоре стал мэром города и конгрессменом. Это была главным образом административная работа – составление документов, ведение картотеки и т. п., – но я впервые попала в действительно профессиональную среду с дресс-кодом и другими незнакомыми мне вещами. В конце каждой недели судья Шоу вызывал меня к себе в кабинет, усаживал на один из двух стульев перед пылающим камином (что в Южной Флориде большая редкость) и устраивал «допрос». Над чем я работала? Чему научилась за эту неделю? Как моя успеваемость? Остаюсь ли я на праведном пути? Он был моим наставником, и каждую пятницу, выходя из офиса, я давала себе слово разбиться в доску, но не разочаровать его.

Во время учебы в колледже я была волонтером избирательной кампании Шоу, а в 1980 году, когда его избрали в конгресс, присоединилась к его команде в качестве кадрового помощника и перешла на вечернее обучение. Благодаря этому опыту меня заметили в администрации Рейгана и предложили переехать в Вашингтон. Старший брат проехал со мной тысячу миль и даже одолжил свою кредитку Sears, чтобы я могла купить утюг и гладильную доску. Мы до сих пор общаемся почти каждое утро. Мама не просто нас вырастила: она сделала нас настоящей семьей, и мы всегда заботились друг о друге.

Моя карьера шла в гору, но я решила уйти в частный сектор. Это было время зарождения интернета, и, когда меня пригласила первая в стране национальная онлайн-служба, я очень вдохновилась идеей демократизировать доступ к идеям, информации и коммуникациям – давать людям больше возможностей. Когда мы были маленькими, мама почти два года откладывала деньги на то, чтобы купить нам энциклопедию. А теперь все эти знания были доступны – достаточно лишь щелкнуть мышкой. Мне казалось, что, работая в частном секторе, я принесу большую пользу миру, чем на государственной службе.

Спустя какое-то время я перешла на аналогичную должность в General Electric, а потом, ближе к тридцати годам, присоединилась еще к одному молодому стартапу, America Online (AOL), которому посвятила почти десять лет. AOL стоял у истоков интернет-революции, и название этого сервиса отражало нашу грандиозную идею: сделать Америку виртуальной. В период своего расцвета AOL контролировал 50 процентов национального трафика и являлся крупнейшим интернет-провайдером в стране. Это был очень ценный опыт, и я считала, что мне повезло стать частью одного из самых инновационных периодов в истории США.

Годы работы в AOL ознаменовались еще одним важным событием: я стала мамой. Появление двух дочерей навсегда изменило мой взгляд на мир. Позже у нас образовалась смешанная семья и детей стало уже пятеро! Я быстро поняла, что роль работающей мамы требует достаточно смелого подхода к воспитанию детей. Чего я тогда не знала, так это того, как многому у них научусь и каким источником вдохновения они для меня будут.

В своей карьере я всегда фокусировалась на том, чтобы приносить миру пользу. Да, я многого достигла, но мне хотелось сделать еще больше, поэтому в 1997 году я ушла из AOL и мы со Стивом основали Фонд Кейсов. Я стала исполнительным директором. Мы решили отдавать часть своего дохода на благотворительность, и для меня это было абсолютно логичным решением. Я получила путевку в мир возможностей благодаря пожертвованиям других людей, и теперь тоже могла кому-то помочь.

Эта организация – не просто семейный фонд, выделяющий деньги на благие цели и общественно значимые проекты. Мы видели ее миссию в том, чтобы стать настоящей лабораторией перемен. Это был самый амбициозный проект в моей жизни, и все, что я до этого делала, помогло мне достойно его реализовать.

Я знала, что должность исполнительного директора была первым шагом самого сложного и ответственного этапа моей жизни, требующего не скованного страхом мышления, о чем я стараюсь не забывать. Не так давно, после десяти с лишним лет работы в Национальном географическом обществе, я удостоилась чести быть первой женщиной – председателем попечительского совета. Я очень люблю эту организацию, которая вот уже 130 лет делает мир лучше. Ее сотрудники смело штурмуют передовые рубежи неизвестности, нередко подвергая себя огромному риску, и делятся с нами своими знаниями и опытом. Чтобы штурмовать неизвестность, необходимы ресурсы и платформа, и Национальное географическое общество предоставляет и то и другое. Став частью этой замечательной организации, я стала намного смелее и переняла девиз великого исследователя Джейн Гудолл: «Каждый из нас может ежедневно делать что-нибудь полезное». Если более пристально взглянуть на деятельность Национального географического общества, в ней отчетливо прослеживаются пять принципов бесстрашия.

Я всегда и во всем, будь то Фонд Кейсов, Национальное географическое общество или другой близкий моему сердцу проект, напоминаю себе, что должна являться главной и самой убедительной ролевой моделью. Мамы не стало почти десять лет назад, но ее душевная щедрость и железная решимость продолжают меня вдохновлять. Именно она научила меня рисковать, видеть возможности и хорошо относиться к людям. Мама не употребляла таких высокопарных слов, как «благотворительность», но она оставила теплый след в душе у всех, кто ее знал. В этой книге есть глава о крупной ставке, и я понимаю, что для моей мамы крупной ставкой была я; она всю жизнь посвятила тому, чтобы помочь мне найти себя и добиться успеха. От нее я узнала, что все мы можем совершить что-то значимое, но иногда для этого нужно покинуть кокон Нормала.