Как-то в брошюре для паломников я прочел любопытную информацию о том, что на мощах святителя Луки ежегодно приходится менять стоптанные тапочки. Что сказать на это… может, где-нибудь и вправду такое событие имеет место, но только не у нас в Свято-Троицком монастыре. И мне подумалось… что за странное стремление прибавлять от себя хоть немного чудесинки, приукрашивать хоть маленько чужую святость… Зачем?.. Она ведь в этом не нуждается и сама украшает нашу жизнь без лишних фантазий… в том числе и явлением подлинных, дивных чудес.

Признаюсь, я никогда не сомневался в святости святителя Луки, слишком очевидны величие его веры и подвиг жизни, слишком явно действует через этого великого праведника Божественная благодать. Но благоухание… Да к тому же такое сильное, что распространяется далеко вокруг и ощущается не одним-двумя, а множеством людей, присутствующих в храме. И я подозреваю, что не у меня одного возникал этот вопрос… не то, чтобы крамольный, а… неудобный, неловкий, что ли. Ну вот, благоухание это — оно чудесного происхождения или естественного? Умащали благовонным составом мощи и запах не выветрился, хранится до сих пор. Что тут зазорного… ведь может же такое быть? Тем более, что далеко не все мощи святых благоухают, и совсем не благоухание является определяющим, если можно так сказать, признаком святости.

Я пытался выяснить — умащали ли мощи святителя благовонным составом при обретении, но никто не мог мне сказать ничего вразумительного. «Ладно, — думал я, — в конце концов, даже если умащали — не может же запах так долго сохраняться, он должен выветриться, потускнеть…» Но ничего такого за шесть лет моего служения у мощей святителя не случилось. Напротив — благоухание временами становилось как будто сильнее, явственнее, особенно в моменты церковных торжеств, общей духовной радости.

Тогда я подумал, что, возможно, раз в год, когда мощи переоблачают, их умащают заново, но те священники, кто участвовали в переоблачении святителя, решительно меня заверили — никакими благоуханиями мощи не помазывают.

Между тем случилось мне поехать в Грецию с резным ковчежцем, в котором под стеклом хранилась частица мощей — косточка святителя Луки. Однажды экспансивные паломники-греки своими пылкими лобзаниями растеребили стеклышко и оно отвалилось. Когда я его поднял — сомнений не было: хоть и слабое, но узнаваемое благоухание распространялось из ковчежца.

Кроме того, мощи, находившиеся между разъездами на престоле в монастыре «Панагия Довра», время от времени начинали благоухать сильнее, так что греческие отцы приходили в умиление и восклицали радостно что-то вроде: «О, смари, смари — мощи благоухают…»

Последним событием, развеявшим мои сомнения, было переоблачение мощей, в котором мне довелось участвовать лично. Я подумал: если благовонный состав возливали на косточки — должны же были остаться следы. У меня была возможность рассмотреть мощи довольно внимательно, но никаких следов умащений я не заметил — косточки были сухи. Только на белом подризнике в области живота было большое масляное пятно, так что я невольно подумал, что, возможно, елей возливали на одежду, и тогда, после полного переоблачения, благоухание должно волей-неволей исчезнуть.

С трепетом ожидал я ближайшей пятницы — дня, когда открывается окошко в ковчеге с мощами и благоухание, распространяясь, становится особенно явным. И что же — мощи благоухали все так же сильно, как неделю назад, до переоблачения. Благоухают они и сейчас — полгода спустя все так же сильно, как год, пять, десять, двенадцать назад…

Вот приходите в пятницу на акафист к 7 утра, помолимся Богу, святителю Луке, приложимся к мощам и убедимся еще раз в непреложности слов, сказанных апостолом Павлом от имени всех святых: …мы Христово благоухание Богу (2 Кор. 2, 15).

Только бы нам не забыть, что благоухание это приобреталось многотрудным и терпеливым исполнением Божиих заповедей и явлено нам в пример и назидание.