18

Я ужинаю в своих новых покоях. После всех потрясений у меня нет никакого желания находиться среди людей. Каллиас не присоединяется ко мне, должно быть, потому, что допрашивает человека, которому удалось проникнуть в сады его матери незамеченным. И, вероятно, казнит тех, кто позволил этому случиться.

Когда я заканчиваю с ужином, приходит служанка, чтобы помочь мне раздеться.

– Я принесла ваши письма, миледи, на случай, если вы захотите их почитать. Я распоряжусь, чтобы завтра первым делом сюда перевезли остальные ваши вещи.

Она кладет две аккуратные стопки писем на тумбочку рядом с моей кроватью. Сверху я замечаю любовное послание Оррина и с отвращением его комкаю.

Служанка кладет на кровать одну из моих простых ночных рубашек, и я отсылаю девушку прочь, больше не нуждаясь в ее помощи.

Проверяю, надежно ли заперта дверь. Проверяю окна, чтобы убедиться, что все они закрыты. Заглядываю в каждый уголок, где злоумышленник мог бы спрятаться. Включаю свет во всех своих комнатах, прежде чем принять ванну и смыть все события этого ужасного дня.

Я тщательно вытираюсь, натягиваю простую белую ночную рубашку, задуваю свечи, выключаю свет и забираюсь в кровать.

Как только я ложусь, сердце начинает отчаянно биться. Каждая тень в комнате будто скрывает убийцу. Я пытаюсь отгородиться от остальной части комнаты пологом. Это только усугубляет ситуацию, и теперь я не вижу, есть ли здесь кто-то или нет.

«После такой встречи некоторым трудно спать».

Черт бы тебя побрал, карга!

Головой я понимаю: в комнате никого нет. Я одна. Никто не может войти, не сломав дверь или не разбив окна.

Но я не могу заставить свое тело расслабиться.

Я знаю, что не отдохну сегодня, если буду одна.

Интересно, смогу ли я уговорить Роду или Гестию присоединиться ко мне, но вряд ли честно их сейчас будить. Уже очень поздно. Нельзя их беспокоить.

Слышу звук и невольно вздрагиваю. Он совсем тихий. Тявканье. Демодок и Каллиас, должно быть, наконец вернулись. Мне не стоит ни о чем беспокоиться.

Я сажусь на кровати, раздвигаю шторы и смотрю на смежную дверь. Без лишних раздумий я уже бегу к этой двери, как будто это ключ к моему спасению.

Робко стучу. Возможно, слишком робко. Услышал ли Каллиас? Возможно, я не хочу, чтобы он слышал. Я веду себя нелепо. Возможно, мне просто нужно походить по комнате, успокоить нервы и…

Дверь скрипит – ею явно давно не пользовались.

– Алессандра, – говорит Каллиас. Как будто кто-то еще мог к нему постучать.

Его волосы растрепаны, рубашка свободно висит поверх штанов, все пуговицы расстегнуты, обнажая гладкую грудь. Видимо, Каллиас как раз раздевался.

Хотя его это не смутило, раз он открыл.

– Я… я не могу уснуть, – говорю я.

Не успевает юноша что-то сказать или сделать, как нечто большое и пушистое пробивается сквозь его ноги и пробирается ко мне. Демодок обнюхивает новую комнату.

– Минутку, – говорит Каллиас. Он оставляет дверь открытой, а сам возвращается к себе. В его покоях темно, но я вижу слабые очертания массивной кровати, где спокойно разместилось бы пять человек. Интересно, она досталась ему от отца или Каллиас сделал ее специально для себя. А какой он, когда спит? Тихий и спокойный, что лишь по движению груди можно понять, что он жив? Или крутится и храпит? Во сне он так же в тенях или осязаем?

Король возвращается. На нем длинный алый халат, а на руках снова перчатки. Он закрыт с головы до пят. Но теней не видно, замечаю я с некоторым облегчением.

Я отхожу в сторону, позволяя ему войти в комнату. Демодок тычется мокрым носом в шкаф, чтобы исследовать обнаруженные там запахи, и встает на задние лапы.

– Демодок, назад.

Пес слушается и отправляется обнюхивать комнату дальше.

– Что тебя беспокоит? – спрашивает Каллиас.

Я возвращаюсь к кровати и устраиваюсь на краю. Каллиас садится рядом.

– Ничего, но я не могу спать.

– Да, сегодня нам пришлось нелегко. С людьми, пропустившими убийцу, уже разобрались. Ты в безопасности. Обещаю. В коридоре и во дворе стража, которая наблюдает за окнами. Не то чтобы кто-то мог добраться до нас здесь, но лучше перестраховаться.

Я киваю, уже зная все это.

– Я рядом, если тебе что-нибудь понадобится. Ты защищена, – решительно говорит Каллиас. – Ради бога, да ты ударила нападавшего кинжалом. Ты очень способная. – Он кладет руку мне на бедро.

Я поворачиваюсь к нему.

– Спасибо. Я все это знаю, правда. Я просто не могу расслабиться.

– Ложись, – велит он, и я повинуюсь, перебираясь на противоположную сторону кровати, чтобы оставить для него место. Он пододвигается ко мне, чтобы лечь рядом, но его взгляд цепляется за тумбочку, где лежат мои письма.

Каллиас хватает одно, и только я хочу отчитать его за дерзость, как понимаю, что он уже развернул его.

– «Моя дорогая Алессандра», – читает вслух Каллиас. – «Надеюсь, вы простите мою смелость, но до меня дошли слухи, что король не сопровождал вас во время спектакля в поместье Христакосов».

Я прыгаю вперед, пытаясь вырвать письмо из его рук, но Каллиас тут же уворачивается, перемещая его вне моей досягаемости, и продолжает читать.

– «На самом деле, по слухам, вы провели вечер с другом детства. Это позволило мне надеяться, что, возможно, вы расстались с Его Величеством. Вы, конечно, знаете о моих деловых поездках. Они слишком долго удерживали меня вдали, но я думаю о вас каждый день. Я скучаю по нашим разговорам, вашей улыбке, тому, как вы отворачиваетесь от меня, когда смущены моей щедростью». Кто, черт возьми, это сочинил? – Глаза Каллиаса опускаются вниз, чтобы найти подпись. Затем он хохочет. – Оррин написал тебе любовное письмо!

Встаю, пытаясь отобрать чертово послание, но Каллиас снова не дает мне этого сделать.

– «Когда я смотрю в ночное небо, то не замечаю его красоты. Все, о чем я могу думать, это вы. Ваши соболиные волосы, и как я мечтаю расчесывать их пальцами. Ваши губы, спелые, точно вишни – как я жажду их отведать. Ваши пальцы порхают, точно бабочки, а свет глаз способен затмить звезды».

– Черт бы тебя побрал, Каллиас! – Я бросаюсь на него, и на этот раз вместо того, чтобы увернуться, он превращается в тени.

Письмо так же превращается в иную субстанцию, так что я не смогу отобрать его до тех пор, пока Каллиас этого не пожелает.

– Так нечестно, – говорю я.

Каллиас вытирает с глаз слезы.

– Как ты могла скрывать от меня это сокровище? «Ваш голос мог бы заставить мир прекратить вращаться, растения – перестать расти, ветер – перестать дуть, насекомых – перестать стрекотать». – Король разражается приступом смеха. – Насекомые. В любовном письме! – Каллиас обеими руками держится за живот и при этом роняет письмо. Оно мгновенно затвердевает, и я на лету подхватываю злополучную записку.

Разрываю чертово послание и швыряю клочья прочь.

– Не все мужчины умеют обращаться с пером, – говорю я сквозь стиснутые зубы.

Каллиас поворачивается к моей стопке писем.

– Скажи мне, что это не первое его письмо. О, пожалуйста, скажи, что есть еще!

– Нет, – заверяю я.

– Жаль. Я так не смеялся уже… кажется, год. Алессандра, ты покраснела!

– Нет. Если у меня и горит лицо, то от злости на тебя.

– Что я высмеял Оррина?

– Что ты высмеял меня. Что решил, будто это забавно – кто-то решил признаться мне в любви, надо же!

Он что, никогда не увидит во мне любовный интерес?

Веселье мгновенно исчезает с его лица, сменяясь полной серьезностью.

– Алессандра, я не дразню тебя. Меня просто забавляет слог Оррина. Ты заслуживаешь внимания всех поэтов, но это, – он указывает на клочки бумаги, – не достойно тебя.

– Полагаю, ты мог бы написать лучше? – с вызовом спрашиваю я, немного успокоившись.

– Конечно. – Он печально смотрит на обрывки. – Вот зачем ты решила уничтожить письмо? Я мог бы повесить его в рамку и иной раз перечитывать, чтобы поднять себе настроение.

– Заткнись. – Я возвращаюсь в кровать и ложусь, уставившись в потолок. Не желаю улыбаться.

Но веселье Каллиаса очень заразительно. Я не готова это признать, но мне очень нравится его улыбка.

Что-то крупное забирается ко мне на кровать, но так как оно практически наваливается на меня, я знаю, что это не Каллиас.

– Ну, привет, – говорю я Демодоку.

Каллиас щелкает пальцами и указывает на изножье. С недовольным видом пес поднимается и ложится у моих ног.

Каллиас устраивается рядом со мной. Переплетает пальцы на груди и смотрит на навес.

– Я давно этого не делал.

– Не лежал рядом с женщиной?

– Не забирался в постель матери.

Между нами несколько футов, но мне удается сжать его руку в перчатке. Он ее не отнимает.

– Ты не должен оставаться со мной. Я могу… – начинаю я.

– Тише. Спи.

Я невольно улыбаюсь и стараюсь последовать его совету.

Прошло уже много времени с тех пор, как в моей постели был мужчина. Сон – это последнее, о чем я думаю. Даже если все остальное невозможно.

А потом вспоминаю, что случилось в саду. После нападения.

Каллиас меня коснулся. Проверял, не ранена ли я, но потом все изменилось. Его прикосновение изменилось. Его глаза изменились. Его дыхание изменилось.

Вряд ли можно расценивать это как подвижку в отношениях. Мы едва не умерли. Вероятно, испытание вскружило королю голову. И сделало его… страстным.

Как далеко бы он зашел, если бы не появились охранники?

– Убийца выжил? – спрашиваю я.

– Нет. После твоей и моей раны у него не было шансов.

– Значит, ты ничего не смог у него выяснить?

– Ничего, кроме того, что мы уже обсуждали насчет его одежды и акцента. Карманы были пусты. Ни записки от нанимателя, ни денег. Кто бы его ни послал, он был осторожен.

Я нежно сжимаю руку Каллиаса.

– Тогда что же делать?

Он закидывает свободную руку за голову.

– Я думал, что к этому времени уже получу все ответы. Мы снова и снова допрашивали всех о ночи, когда убили моих родителей. Но людей слишком много. Все были в ужасе, когда произошло нападение. Никто не может вспомнить, с кем был в безопасных комнатах, кроме непосредственных соседей. Половина моих дворян утверждают, что отсиживались в местах, где никто, похоже, их не видел. Ампелиос выяснял, кто мог отравить мои перчатки два месяца назад. Но ничего не нашел. И ужасно то, что я не могу знать наверняка, говорит он правду или нет. Может, он тоже участвует в заговоре как один из членов совета. И вот снова атака, которая должна была дать новые зацепки. Но убийца мертв. От тела ответы не получишь. Его акцент и одежда говорят о том, что кто-то при моем дворе убил моих родителей и теперь пытается убить меня. А это я и так знаю.

Я поглаживаю его большим пальцем, надеясь хоть как-то утешить.

– Знаешь, – говорит Каллиас чуть тише, – я бы не стал винить тебя, если бы ты ушла.

– Ушла?

– Из дворца. Жизнь со мной ставит тебя под удар. Ты не обязана оставаться. Я никогда не буду удерживать тебя силой.

Я поворачиваю шею, но он не смотрит мне в глаза.

– Я никуда не уйду. Ты не будешь сражаться в одиночку. – Кроме того, когда я стану королевой, люди все равно будут пытаться меня убить. С таким же успехом можно привыкнуть к этому и сейчас.

Он выдыхает, будто со страхом ждал моего ответа.

– Мы вместе это распутаем, – обещаю я.

Каллиас кивает, но я вижу, что никак не помогла ему расслабиться.

Когда я просыпаюсь, то чувствую тепло другого тела рядом. Сначала я думаю обнять человека, кем бы он ни был, но потом понимаю две вещи разом.

Во-первых, я одета.

Во-вторых, тело рядом с моим чересчур волосатое.

Демодок улегся обратно на переднюю часть кровати, когда Каллиас ушел. Вероятно, король вернулся в свою комнату, как только я уснула. Ему нельзя было рисковать. Что если я перевернусь и прикоснусь к нему ненароком?

Я чешу пса за ушами.

– Доброе утро.

Демодок пытается лизнуть мое лицо, но я уворачиваюсь и встаю с кровати.

– Никаких слюнявых поцелуев, спасибо.

Вместе с горничной приходит слуга и выпускает Демодока на улицу. Девушка приносит с собой простое платье, ну и пусть. Это неважно. Сегодня я начну подготовку к балу, который пообещал мне Каллиас. Думаю назначить его через месяц, а значит, у меня много забот. Разослать приглашения. Выбрать тему. Украшения. Блюда. Столовые сервизы.

И я знаю двух дам, которые с радостью мне помогут.

Только успеваю одеться и начать новый день, как в дверь стучат.

– Леди Статос, – здоровается гость и кланяется.

– Лорд Васко. – Меня посетил глава совета.

– Пожалуйста, зовите меня Икаром.

Я не отвечаю на жест доброй воли.

– Могу ли я войти? – спрашивает он, заглядывая через мое плечо в приемную королевы.

Кем он себя считает, заявляясь в мою комнату? Нет, Васко не может войти. И как он уже узнал, что я переехала? Наверняка держит шпиона рядом с Каллиасом. Или со мной.

– На самом деле я ухожу. – Подбираю юбки, чтобы пересечь порог, и иду по коридору. Мимо нас проходит небольшая армия слуг, несущая вещи в мои новые комнаты. – И простите, но мне не особо понравились наши прошлые разговоры. Трудно поверить, что этот окажется лучше.

Икар следует за мной.

– Я так рад, что вы вчера помогли королю, – замечает он, игнорируя все, что я только что сказала.

Едва не споткнувшись, я резко останавливаюсь посреди коридора.

– Помогла? Хотите сказать, спасла его жизнь?

Он скрещивает руки перед собой и тоже останавливается.

– Весьма кстати, не правда ли? Учитывая, что если бы он не пошел за вами, то в принципе там бы не оказался?

– Вы пытаетесь намекнуть, что я как-то связана с покушением на жизнь короля?

Он стряхивает с одежды невидимую пылинку.

– Вовсе нет. Вряд ли вы что-то получите, убив короля. Ваше процветание полностью зависит от его жизни. Возникает лишь один вопрос: почему вы упорно проводите время с моим племянником, если за вами ухаживает король?

Я продолжаю идти, не удосужившись ответить на такой наглый вопрос.

– Я слышал, вы провели всю ночь с Леандром, занимаясь бог знает чем. Вы танцуете с ним на приемах. Вас видели с ним на улице незадолго до нападения в садах.

– За мной следят? – Я придерживаю юбки, пока мы спускаемся по лестнице, не удостаивая его взглядом.

– И у стен есть уши. Ни один из ваших поступков не остается незамеченным. И если вы продолжите вести себя как распутная девка…

– Васко, – просто говорю я, пренебрегая его титулом, и разворачиваюсь. – Вы должны быть очень осторожны с выражениями. Прямо сейчас король доверяет мне больше, чем вам. И когда-нибудь я стану его королевой. Когда он достигнет совершеннолетия и больше не будет нуждаться в вас, как думаете, насколько трудно мне будет убедить его вышвырнуть вас из дворца? – Прежде чем он успевает что-то сказать, я продолжаю: – Я провожу время с кем пожелаю. Если за мной ухаживает король, это не значит, что я не могу иметь друзей. К счастью, ваш племянник не разделяет ваши взгляды. Оставьте меня в покое.

Уже мне в спину он говорит:

– Постарайтесь не отвлекаться, Алессандра. Королю нужен наследник, и если вы не проявите должного интереса, он может начать искать другую.

– Когда мне говорят чего-то не делать, я еще больше этого хочу, – отвечаю я перед тем, как свернуть за угол.

Но что-то беспокоит меня по поводу настойчивости совета в вопросе наследника. Разве они не знают, как работают силы короля? Разве не важно, чтобы он никого не касался?

Если только они действительно не пытаются убить его.

Думаю, опасения Каллиаса совершенно оправданы.