11

Младенец

Рождение младенца – это всегда событие не только для человеческой семьи, но и для многих сообществ животных. У шимпанзе рождается сравнительно мало детенышей. Половозрелая самка может стать матерью не чаще одного раза в три с половиной – пять лет. В нашей группе из 30–40 особей новорожденные появлялись всего один-два раза в год. Естественно, что такое важное событие вызывало живой интерес у всех членов сообщества.

Гоблин вошел в большую семью обезьян, когда ему было всего два дня от роду. Обезьяны сидели на дереве и занимались выискиванием в шерсти. Когда Мелисса начала осторожно карабкаться наверх, бережно обхватив крошечное дитя, все с напряженным вниманием уставились на них, а любопытная Фифи бросилась к ним. Взобравшись на дерево, Мелисса прежде всего подсела к Майку: повизгивая, она протянула руку, потрогала его бок и приняла традиционную позу покорности. Майк покровительственно похлопал ее по крестцу, но, как только он наклонился к Гоблину, Мелисса тотчас отодвинулась в сторону. То же самое повторилось и во время приветствия Голиафа, Дэвида и Рудольфа – каждый из них хотел рассмотреть младенца поближе.

Минут через пять Майк начал демонстрирование: он прыгал и раскачивал ветки. Мелисса с криком бросилась было прочь от него, но плацента, все еще соединенная пуповиной с Гоблином, запуталась среди ветвей. От внезапного рывка беспомощный малыш чуть не свалился на землю. К счастью, мамаша вовремя подхватила его, потом потянула за пуповину и высвободила плаценту. В это время к Мелиссе кинулся Голиаф, и скоро все взрослые самцы прыгали вокруг нее и яростно раскачивали ветки. Молодая мать, как, впрочем, и все остальные самки, пришла в полное смятение и, громко крича, поспешила ретироваться. Вся эта сцена вполне могла бы сойти за бурную церемонию в честь новорожденного, хотя в действительности, несомненно, была спровоцирована чувством досады и неудовлетворенного любопытства – ведь Мелисса не позволила самцам как следует рассмотреть младенца.

Наконец все успокоилось: самцы вернулись к прерванному занятию, а самки окружили Мелиссу и начали пристально разглядывать малютку Гоблина. Правда, стоило одной из них наклониться слишком близко, как Мелисса угрожающе лаяла и загораживала новорожденного рукой.

Мы наблюдали подобные сцены всякий раз, когда молодые мамаши впервые приносили в группу своих младенцев. Все проходило значительно спокойней, если очередного детеныша демонстрировала пожилая мамаша: умудренная жизненным опытом, она никогда не убегала прочь и позволяла всем членам группы удовлетворить свое любопытство. Взрослые самцы спокойно усаживались рядом с ней и внимательно изучали младенца. Нервозное поведение молодых самок часто становилось причиной настоящей трагедии – ведь в течение первых дней жизни новорожденный младенец еще не способен самостоятельно держаться за шерсть матери и может при малейшем рывке легко свалиться вниз. Правда, мы никогда не видели, чтобы младенец падал во время этих необузданных сцен. Кроме того, по нашим наблюдениям, самки шимпанзе не делают попыток перегрызть пуповину, и цепляющаяся за ветки плацента увеличивает возможность падения. Нами зафиксировано несколько случаев таинственного исчезновения детенышей в первые дни после рождения.

За шесть лет, прошедшие с того времени, как родились Флинт и Гоблин, в нашей группе появилось на свет 12 здоровых младенцев, и, хотя некоторые из них умерли в первый год жизни, наблюдения за поведением детенышей и матерей выявили много интересного. До пятимесячного возраста матери тщательно оберегают малышей от всяких контактов с другими животными; исключение делается лишь для родных братьев и сестер. С трех месяцев малыши уже начинают тянуться к сидящим рядом членам группы, но матери, как правило, не допускают контакта со взрослыми. Правда, малютка Пом росла совершенно иначе. Ее мать Пэшн спокойно оставляла новорожденную дочку на земле и позволяла молодым самкам не только подходить к ней или трогать ее, но даже приводить в порядок нежную шерстку малышки.

Пэшн во всех отношениях была несколько странной матерью. Я приметила ее еще в 1961 году: это была уже вполне зрелая самка. До рождения Пом, которая появилась на свет в 1965 году, она потеряла одного детеныша, и в этом не было ничего удивительного. Пэшн относилась к своим отпрыскам с потрясающим равнодушием. С первых же дней жизни младенец, предоставленный самому себе, был вынужден вести борьбу за существование. Пом научилась ездить верхом на спине матери, когда ей исполнилось всего два месяца – на целых три или четыре месяца раньше других малышей. Это случилось после того, как Пом больно ушибла ногу и не могла крепко держаться за шерсть матери. Пэшн не стала с ней церемониться – вместо того чтобы придержать дочку рукой, как поступили бы на ее месте другие мамаши, она попросту посадила ее на спину. Пом пришлось пережить несколько неприятных мгновений. Не успела она еще привыкнуть к новому положению, как Пэшн вдруг со всех ног понеслась к группе взрослых самцов и пробежала метров 30, вероятно совершенно позабыв о бедной малышке. Та, судорожно вцепившись в материнскую шерсть, с величайшим трудом удерживала равновесие. Мы не могли понять, как ей это удавалось – даже детеныши более старшего возраста неизбежно сползали вниз при резких движениях матери.

Но вот нога у Пом зажила, и мы думали, что Пэшн снова посадит малышку на живот. Не тут-то было. Носить детеныша на спине, по-видимому, гораздо легче, и Пэшн, добившись этого тремя месяцами раньше, отнюдь не собиралась терпеть неудобства ради своей дочери. Даже во время проливного дождя мать не позволяла Пом прятаться у нее под животом и безжалостно выталкивала малютку наверх, если та хныкала и лезла к ней.

Большинство самок, за поведением которых мы наблюдали, всегда приходили на помощь своим маленьким детенышам во время кормления. Они поддерживали их, помогали им найти сосок. Фло продолжала делать это даже тогда, когда Флинту уже исполнилось шесть месяцев и он вполне мог обходиться без ее помощи. Мелисса тоже пыталась приподнимать Гоблина, чтобы он мог дотянуться до ее груди, но делала это подчас так неуклюже и неловко, что малыш ловил ротиком шерсть на ее плечах или шее. Пэшн вообще не обращала внимания на повизгивания дочери; если Пом сама не могла найти сосок, она оставалась голодной. Случалось и так, что у Пэшн вдруг появлялось желание куда-то пойти в тот самый момент, когда Пом сосала грудь. Мать редко дожидалась, когда малышка насытится – она просто вставала и направлялась по своим делам. Пом отчаянно цеплялась за шерсть матери, пытаясь удержать сосок во рту, но мать безжалостной рукой выталкивала ее на спину. В результате Пом сосала грудь не дольше двух минут, тогда как обычно на первом году жизни детеныши сосут грудь минуты по три каждый час. Недостаточное по времени кормление она, возможно, компенсировала тем, что чаще брала грудь.

Когда Пом начала вставать на ноги, повторилась та же история – Пэшн бросала беспомощного детеныша на произвол судьбы. Как мы помним, Фло всегда приходила на помощь Флинту, когда он начал делать первые шаги. Она помогала ему подняться, если он падал, и поддерживала его одной рукой, когда он неуверенно ковылял по тропе. Мелисса была менее заботливой матерью; если Гоблин падал и кричал, пытаясь встать на ноги, она просто протягивала ему руку. Пэшн относилась к стараниям дочери с полным безразличием. Однажды, когда Пом едва научилась держаться на ногах и с трудом преодолевала расстояние в два метра, Пэшн вдруг поднялась и быстро пошла по тропе. Пом отчаянно пыталась сохранить равновесие, то и дело падала, вставала и все-таки продолжала упрямо идти вслед за матерью. Но, несмотря на все ее усилия, расстояние между ней и Пэшн увеличивалось, и тогда малышка громко закричала – мать нехотя вернулась и забросила ее на спину. Это повторялось снова и снова. Как только Пом научилась держаться на ногах, Пэшн вообще перестала возвращаться за ней: услышав крик дочери, она останавливалась и ждала, когда та ее догонит.

Едва Пом исполнился год, как мать и вовсе перестала обращать внимание на хныканье дочери и спокойно шла вперед, в то время как Пом изо всех сил пыталась догнать удаляющийся «транспорт» и на ходу вскарабкаться на него. В течение второго года жизни, когда детеныши становятся уже более самостоятельными и, как правило, стараются ускользнуть из-под материнской опеки, Пом ни на шаг не отходила от Пэшн и даже во время игры с Флинтом, Гоблином и другими малышами все время держала мать одной рукой – очевидно, из боязни, что та уйдет и бросит ее.

Подобно человеческим детям, детеныши шимпанзе в течение нескольких лет полностью зависят от матери: они продолжают спать с ней в одном гнезде и сосать грудь даже после четырех лет, и, хотя в этом возрасте они уже все реже и реже «ездят верхом», при малейшей опасности или признаках волнения в группе они быстро прыгают на спину матери. В этом «зависимом» возрасте детеныш постепенно овладевает многими необходимыми навыками: учится легко и быстро ходить по земле, лазить по деревьям, тренируется в манипулировании предметами, пуская в ход ветки и прутики во время кормления или сооружения гнезда.

Флинт впервые попытался построить гнездо, когда ему было всего 10 месяцев. Он согнул маленький прутик и уселся на него, как это всегда делали взрослые, потом пригнул к себе на колени пучок травы. После этого я не раз видела, как он пытался строить гнезда, смешно болтаясь в воздухе, – Флинт сгибал тоненькие ветки и старался придерживать их ногой, пока тянулся к следующим. В течение нескольких месяцев Флинт продолжал овладевать этим сложным искусством и, подобно другим годовалым малышам, частенько строил гнездо во время игры. Иногда он ненадолго ложился в него, но чаще – отчаянно вертелся, пока гнездо не разваливалось, и тогда он начинал строить новое. Эта постоянная тренировка в конце концов приводит к тому, что в четыре-пять лет детеныш уже вполне самостоятельно сооружает гнездо. Именно в этом возрасте он и начинает спать отдельно от матери. Точно так же во время игры детеныши постепенно научаются пользоваться прутиками и палочками и приобретают необходимые навыки задолго до того, как им всерьез придется заниматься ловлей термитов.

В человеческом обществе ребенок учится ходить, взбираться по лестнице и есть ложкой гораздо раньше, чем усваивает хорошие манеры. В большинстве случаев маленький ребенок совершенно не способен правильно понять настроение взрослого: он может стучать по столу тарелкой в течение нескольких минут, пока мать не сделает ему вторичного замечания, или не возьмет тарелку у него из рук, или не шлепнет его, – только тогда ребенок поймет, что она разгневана. Другой пример: ребенок упорно старается привлечь внимание погруженного в чтение отца, хотя все его усилия не достигают цели и он слышит в ответ лишь раздраженное: «Не мешай!»

Подобное поведение, которое иногда именуется намеренным непослушанием, мы встречали и у детенышей шимпанзе. Сначала они учатся ходить и взбираться на деревья и лишь потом овладевают сложной коммуникативной системой жестов, которой пользуются взрослые обезьяны. И совсем как дети в течение первого года жизни они обнаруживают удивительное непонимание настроения старших. В это время мать должна зорко следить за поведением своего детеныша и его взаимоотношениями с другими членами группы.

Как-то раз я поднималась в гору вслед за небольшой группой шимпанзе. Вскоре обезьяны уселись отдохнуть и начали обыскивать друг друга. Я расположилась возле них. Хотя Гоблину и исполнилось уже 10 месяцев, он все еще нетвердо стоял на ногах. Вот он с трудом доковылял до Майка, который сидел в тени пальмового дерева и дожевывал пригоршню фиг. Самец наклонился к малышу и осторожно погладил его по спине. Гоблин побрел дальше, но по дороге запутался в лиане, шлепнулся и ударился мордочкой о землю. К нему тут же подскочила Фифи, схватила его и прижала к себе. Гоблин с трудом вырвался из ее объятий и снова зашагал. Упавшее деревце преграждало ему дорогу, он полез через него, но поскользнулся и чуть не свалился. Сидевший поблизости Дэвид Седобородый быстро протянул руку, подхватил малыша и помог ему перебраться через ствол.

В это время подошел Флинт, который был на шесть месяцев старше Гоблина, и оба принялись играть и весело резвиться, обнажая нижние зубы в характерной для шимпанзе «игровой» улыбке. Фло невдалеке отдыхала, выискивая в шерсти у Фигана; Мелисса сидела чуть подальше и тоже занималась туалетом. Вся эта идиллическая сценка в глухом лесу на склоне горы дышала безмятежным покоем. Вдруг разразились громкие ухающие крики, возвещавшие о прибытии новых шимпанзе. В нашей группе начался переполох. Флинт оставил товарища, бросился к матери и вскочил ей на спину, а Фло для безопасности отошла за пальмовое дерево. Я увидела Майка с поднятой дыбом шерстью и услышала, как он громко заухал. Было ясно, что самец возбужден и готовится продемонстрировать свою мощь. Все остальные члены его группы в соответствии с табелью о рангах готовы были поддержать вожака или убраться с дороги. Все, кроме Гоблина. Он, ничего не подозревая об опасности, заковылял по направлению к Майку. Мелисса, вскрикнув от ужаса, бросилась к сыну, но было поздно. Майк уже начал свои угрозы и, поравнявшись с Гоблином, схватил его и поволок вместо ветки по земле.

И тогда обычно боязливая, осторожная Мелисса, обезумев от страха за своего детеныша, кинулась на Майка. Это было беспрецедентное нарушение всех правил поведения, и Мелисса жестоко поплатилась за свое вмешательство. Но ей удалось вызволить Гоблина – Майк выпустил малыша из рук; тот лежал, прижавшись к земле, и вопил. Еще до того, как Майк оставил в покое Мелиссу, старый самец Хаксли поднял Гоблина с земли и, видимо, тоже собирался использовать его вместо ветки, но вдруг остановился, не выпуская детеныша из рук, и в замешательстве уставился на него. Когда Мелисса, громко крича, смогла наконец убежать от Майка, отделавшись несколькими кровоточащими ранами, Хаксли уже поставил малыша обратно на землю. Увидев мать, Гоблин тотчас прыгнул ей на руки, и они торопливо скрылись в подлеске.

Трудно найти причину подобного поведения Майка. В нормальных обстоятельствах все члены сообщества относятся к маленьким детенышам с бесконечной терпимостью. Можно подумать, что во время демонстрирования угрозы некоторые тормозящие механизмы, регулирующие поведение взрослого самца, как бы утрачивают свое действие. Возможно, Майк, находясь в состоянии крайнего возбуждения, хватал все, что попадалось под руку. Я видела, например, как однажды Рудольф, демонстрируя свою силу, схватил старую самку и поволок было по земле, но тут же выпустил и начал обнимать, гладить и целовать ее.

Прошло не больше двух недель после случая с Майком, а Гоблин ухитрился попасть в новую историю. Он играл с другим детенышем, а обе матери сидели рядом, выискивая друг у друга в шерсти. Вдруг началась паника – чужой самец напал на одну из них. Обе самки мгновенно бросились к своим детенышам, и Мелисса, подбежавшая первой, с перепугу схватила чужого малыша и помчалась вверх по склону горы. Вторая мамаша схватила было Гоблина, но тут же оттолкнула его и бросилась вдогонку за Мелиссой. Гоблин остался один. Он был смертельно напуган, мордашка его перекосилась и как будто даже раскололась пополам из-за широкой гримасы ужаса. Подбежал Майк, но на этот раз он вел себя совершенно по-другому: он бережно поднял испуганного Гоблина, прижал его к груди и отнес в сторону. Малыш отчаянно сопротивлялся и пытался вырваться. Тогда Майк осторожно поставил его на землю, а сам остался стоять рядом с ним, угрожая всякому, кто подходил слишком близко. Когда же наконец появилась Мелисса, Майк с истинно царским великодушием разрешил ей подойти к сыну.

Как правило, первенцам, вроде Гоблина, приходится куда труднее, чем их сверстникам, чьи мамаши уже вырастили несколько детенышей. Фло всегда была готова прийти на помощь Флинту; кроме того, рядом была еще и Фифи, всегда присматривавшая за малышом. При малейшей опасности она хватала Флинта и отбегала с ним на безопасное расстояние.

Некоторые матери страдали излишней осторожностью и стремились оградить своих отпрысков от всяких, даже самых безобидных контактов. Гилке было всего два года, и в тех редких случаях, когда ее мать оставалась наедине с группой взрослых самцов, обезьянка приходила в крайнее возбуждение. Совсем как маленькая расшалившаяся девочка, которая хочет привлечь к себе внимание старших, Гилка выпрямлялась, начинала размахивать ручками, притоптывала ножками и выделывала всевозможные па. Иногда она подбегала к какому-нибудь самцу, и тот добродушно шлепал ее или начинал щекотать. Но Олли почти всегда в таких случаях спешила к дочери, нервно похрюкивая, униженно дотрагивалась до самца и уводила Гилку прочь, хотя та сопротивлялась и не хотела этого. Однажды Гилка упорно отказывалась идти вслед за матерью и продолжала выделывать замысловатые па перед четырьмя миролюбиво настроенными самцами. Олли несколько раз возвращалась за ней, пока наконец не оттащила ее за руку.

Иногда Гилка затевала игру со взрослыми самцами, причем большинство из них весьма охотно откликались на призывы веселой малышки. Стоило Олли заметить это, как она сразу же подбегала и уводила Гилку в сторону или начинала обыскивать самца, отвлекая его внимание. Во всех этих случаях мы никогда не наблюдали признаков агрессивного поведения со стороны самца.

Как-то раз Гилка затеяла возню с Рудольфом. Явно встревоженная Олли тотчас подбежала к ним и, повизгивая, положила руку на спину самца, как бы стремясь умилостивить его. Но Рудольф и так находился в самом благодушном расположении духа: он лежал на боку, сотрясаясь от приступов почти беззвучного, свойственного шимпанзе смеха, а Гилка лазала по нему и, играя, покусывала его шею.

Минуты две-три Олли смотрела на забавы Рудольфа и своей дочери, а потом начала лихорадочно выискивать в шерсти Рудольфа, нервно вздрагивая всякий раз, когда тот в игре взмахивал ногой или рукой. Внезапно Рудольф повернулся к Олли и начал рукой щекотать ей шею, в то время как ступней он продолжал щекотать Гилку. На лице Олли можно было прочесть самые разнообразные чувства. Губы ее затряслись от возбуждения, глаза широко раскрылись, она издала серию хрюкающих звуков, которые вскоре перешли в почти истерические крики. Она отодвинулась в сторону, Рудольф – вслед за ней, не прекращая своей щекотки. На мгновение длинные губы Олли изогнулись в некое подобие улыбки, и я уловила нотки смеха в ее истерических стонах. Спустя минуту она все же ушла прочь, так как, по-видимому, не могла больше вынести такого опасного контакта со взрослым самцом.

Действительно, крупные самцы часто без всякого предупреждения нападают на самок во время игры. Трудно сказать, почему это происходит. Возможно, действия самца просто становятся все более грубыми и причиняют самке боль. Если же она отстраняется, самец начинает злиться и нападает на нее. Однако у Олли не было причин для беспокойства: я никогда не видела, чтобы Рудольф вел себя агрессивно во время игры.

Молодые шимпанзе проводят большую часть времени в шалостях и забавах. Когда наблюдаешь за поведением двух- или трехлетних детенышей, кажется, что они вообще ничего не делают и заняты только игрой. Игра как форма поведения – это излюбленная тема научных споров. Что такое игра? Как можно ее определить? Каковы ее функции? И все же, несмотря на многочисленные дискуссии и гипотезы, большинство людей независимо от того, принадлежат ли они к числу специалистов или случайных наблюдателей, легко находят общий язык, когда дело касается животных, будь то сцепившиеся в клубок щенки или кувыркающийся молодой шимпанзе.

Причина споров, возможно, кроется в том, что у людей термин «игра» обозначает два совершенно различных вида деятельности. Мы скажем, что двухлетний малыш, который сосредоточенно сооружает высокую башню, играет своими кубиками, хотя эта форма поведения резко отличается от той веселой возни, когда ребенок, задыхаясь от смеха, прыгает по дивану, а отец ползает за ним и хватает его за ноги. В поведении детеныша шимпанзе, который пытается согнуть ветки, чтобы построить гнездо, или удит термитов с помощью совершенно непригодной для этого тоненькой и короткой травинки, можно усмотреть нечто общее с творческой деятельностью ребенка. Но, как правило, под игрой у шимпанзе мы подразумеваем ту веселую шутливую возню, которая одинаково характерна и для детей, и для обезьян.

Когда поблизости нет товарищей, детеныш может играть и в одиночестве: он раскачивается на дереве, прыгает сверху на пружинящую нижнюю ветвь, кувыркается или скачет по земле. Но, конечно, гораздо большее удовольствие им доставляют групповые игры, во время которых детеныши гоняются друг за другом вокруг ствола, прыгают в кронах деревьев, висят, уцепившись одной рукой за ветку, а другой обмениваются дружескими ударами или затевают веселую возню на земле, кусая, пощипывая или щекоча друг друга.

Не знаю, согласятся ли со мной ученые относительно функций игры, но мне кажется, что с ее помощью подрастающий детеныш знакомится с окружающей средой. Во время игры вырабатывается умение владеть телом (нужно быть достаточно ловким, чтобы ухватиться за расположенную далеко внизу ветку), наблюдательность (нужно заранее рассчитать, выдержит ли эта ветка или сломается) и многие другие полезные качества. Все эти навыки пригодятся шимпанзе в дальнейшем, например во время нападения высшего по рангу собрата, что нередко случается на вершинах деревьев. По мнению некоторых ученых, всему этому детеныши могут научиться и в обычной повседневной жизни – во время кормления и передвижения группы.

Кроме того, коллективные игры, несомненно, помогают молодому шимпанзе ближе познакомиться со своими товарищами. Он обнаруживает, что один из них физически сильнее его, а мать другого занимает более высокое по рангу положение, чем его собственная мамаша, и может вмешаться в случае ссоры или драки с неприятными для него последствиями. Он узнает, что кто-то пасует перед ним или, наоборот, может дать сдачи. Иными словами, в игре детеныш постигает сложную структуру взаимоотношений шимпанзе.

Хотя игра и служит для молодого шимпанзе своеобразной школой, вместе с тем она доставляет ему огромное удовольствие. Многие матери с большим трудом отрывают от игры своих расшалившихся малышей. Правда, Пэшн никогда не сталкивалась с этой проблемой – Пом лет до трех настолько боялась, как бы мать не ушла и не бросила ее, что готова была тут же закончить игру и бежать вслед за матерью, даже если та просто передвинулась на несколько метров, выбрав для отдыха новое место.

Зато Фло, чтобы увести Флинта от товарищей, часто сама затевала с ним игру. Она хватала сына за ногу и тащила по земле, а он, воспринимая это как очередную шутку, весело смеялся, пересчитывая спиной все неровности почвы. Совсем как Винни-Пух, когда Кристофер Робин спускался с ним по лестнице. Но больше всех нас развлекала Мелисса. Однажды Гоблин играл с Флинтом, Пом и другими малышами. Мелиссе вдруг захотелось уйти прочь. Она выхватила Гоблина из кучи катающихся по земле детенышей, прижала его к животу и быстро направилась в лес. Но не прошла она и 10 метров, как Гоблин высвободился из ее цепких объятий и вприпрыжку кинулся к своим товарищам. Мелисса, негромко повизгивая, вернулась и снова схватила его. На этот раз ей удалось сделать 30 метров, прежде чем Гоблин вырвался на свободу. Это повторялось снова и снова – Мелисса пускалась в путь и возвращалась обратно по меньшей мере раз 15, чтобы увести непослушного отпрыска.

Постоянные наблюдения за развитием детенышей шимпанзе мужского и женского пола позволяют обнаружить некоторые существенные различия между ними. Молодые самцы более склонны к шумным, грубым играм и нередко демонстрируют агрессивную форму поведения: тащат за собой ветки или раскачивают их. Кроме того, самцы начинают угрожать и нападать на других в более раннем возрасте, чем самки. И наконец, одним из основных отличий следует считать более раннее половое созревание молодых самцов. Их интерес к розовой припухлости у самок начинает проявляться очень рано.

Начиная с года и примерно до четырех-пяти лет подрастающие самцы в случае появления в группе самки с набухшей половой кожей подбегают к ней, взбираются на нее и производят те же движения, что и взрослые самцы при спаривании. Флинт уже в три года начал демонстрировать некоторые элементы поведения, которые характерны для взрослого самца во время «ухаживания» за самкой. Однажды, играя с Пуч, он настолько надоел ей своими приставаниями, что та забралась от него на дерево. Флинт уселся внизу, вздыбил шерсть и стал неистово размахивать ветками до тех пор, пока она, повизгивая, не спустилась вниз к своему маленькому, но требовательному поклоннику.

Детеныши мужского и женского пола ведут себя совершенно одинаково, когда замечают, что взрослый самец спаривается с самкой: они подбегают к ним и пытаются помешать половому акту. И здесь, пожалуй, как ни в одном другом случае, проявляется та удивительная терпимость, с которой взрослые шимпанзе относятся к детенышам. Самец почти никогда не нападает на них, хотя они толкают его, хватают за лицо и кусают. Лишь в очень редких случаях самец прихватит одного из них зубами, причем, как правило, жертвой становится детеныш мужского пола.

Когда детенышу исполняется четыре года, атмосфера терпимости и доброжелательности, в которой он рос до сих пор, резко меняется. Взрослые шимпанзе теперь угрожают ему при малейшем проступке. Игры подрастающих детенышей становятся более грубыми и необузданными. К тому же именно в это время матери отнимают детенышей от груди. После безоблачного детства начинается трудный и мучительный период, который нередко длится больше года. Для Гилки переход от детства к юношеству был особенно несчастливым.