Чтение, пригодное для девушек

Если должна быть какая-нибудь разница между воспитанием девушки и мальчика, то, по моему мнению, она должна состоять в том, что воспитание девушки по всем наиболее важным и серьезным вопросам должно начаться раньше, так как интеллект ее раньше достигает зрелости, и выбор литературных произведений должен быть не менее, а более строг и рассчитан на то, чтобы присоединить терпение и серьезность к ее природной проницательности ума и быстроте соображения, а также чтобы помочь ей всегда сохранять возвышенный и чистый образ мыслей.

Я не стану теперь рассматривать, какой подбор книг должен быть для нее сделан, а только скажу, что эти книги не должны быть из числа разбрасываемых ходячей библиотекой и увлажненных последними мельчайшими брызгами фонтана безумия.

Эдвард Роберт Хьюз. Чтение у реки

Или даже «фонтана остроумия», так как при болезненном искушении по части чтения повестей следует опасаться не столько дурных, сколько чересчур интересных. Самый плохой роман не имеет такого притупляющего значения, как худшие образцы возбуждающей религиозной литературы, и не действует таким развращающим образом, как ложные исторические, философские или политико-экономические статьи. Но лучший роман становится опасен, если, возбуждая фантазии, притупляет интерес к обычным явлениям жизни и усиливает болезненную жажду сцен, в которых нам не придется никогда принимать деятельного участия.

Поэтому я говорю только о хороших повестях, которыми наша современная литература особенно богата. При надлежащем чтении книги эти, бесспорно, полезны, являясь, в сущности, теми глубокими трактатами по нравственной анатомии и химии, по которым можно изучать элементы человеческой природы. Но я мало придаю значения этой стороне повестей, потому что едва ли кто читает их так серьезно, чтобы они могли достигать этой цели.

Здоровое чтение

Ум укрепляется или раздражается чтением решительно так же, как тело – свежим или гнилым воздухом. И запрещение читать нездоровые книги должно казаться так же естественным и чуждым самонадеянности, как и приказание врача открывать окна в комнате больного. Относительно этого не может быть никакого недоразумения у лиц, честно желающих получить сведение о книгах, но действительная самонадеянность является только при суждении как о книгах, так и о других предметах, с которыми мы не потрудились основательно познакомиться.

Выбор книг

Жизнь коротка, и у каждого из нас немного свободных часов, а потому мы не должны тратить их на чтение книг, не имеющих никакого достоинства; ценные же книги должны в каждой цивилизованной стране быть общедоступны и за настоящую цену отлично отпечатаны, а не гадко, пошло и мелким шрифтом, нездоровым для глаз, ради миниатюрности издания и дешевизны. Дешевизна ни к чему не служит, потому что никому из нас не нужно много книг, а те, которые нужны, должны быть напечатаны четко, на хорошей бумаге и прочно переплетены.

Эдвард Роберт Хьюз. Пустые слезы

Я бы советовал каждой молодой женщине приобретать при первой возможности, являющейся следствием строгой экономии, постепенно, хотя бы и медленно, увеличивающуюся серию книг, пригодных на всю жизнь; и пусть ее маленькая библиотека будет самым лучшим и дорогим украшением ее комнаты, причем каждый том должен иметь свое определенное место, подобно маленьким статуям, устанавливаемым в подобающих нишах.

Книги минутные и для всех веков

Все книги мы можем разделить на две группы: на книги для данной минуты и на книги для всех веков. Заметьте это различие, оно не только качественное, но и видовое. Есть хорошие и дурные книги, как для данной минуты, так и для всех веков. Прежде чем идти дальше, мне нужно определить это различие.

Хорошие книги для данной минуты – о дурных я не стану говорить – это просто полезные или приятные беседы, написанные для вас человеком, с которым вы иначе беседовать не можете. Часто они бывают очень полезны и сообщают то, что вам нужно знать, нередко очень приятны, какова была бы и беседа разумного приятеля. Обширные отчеты о путешествиях, веселые и остроумные рассуждения по различным вопросам, живые и патетические рассказы в форме новелл, ясные передачи фактов действительными участниками событий – все это книги минутные, все больше распространяющиеся в публике по мере того, как образование становится общедоступным, что и составляет особое преимущество нашего века; мы должны быть за них благодарны и стыдиться, если не умеем должным образом ценить их или заменяем ими истинные книги, так как, строго говоря, они совсем не книги, а просто письма или газеты в хорошем издании.

Письма наших друзей могут быть восхитительны и необходимы нам в данную минуту, но стоит ли их сохранять – это другой вопрос. Газета вполне может быть пригодна за завтраком, но, конечно, не для того, чтобы читать ее по целым дням. Точно так же и длинное письмо, переплетенное в отдельный том, дающее вам интересный отчет о гостиницах и дорогах, о погоде, бывшей в такой-то местности в прошлом году, или сообщающее вам занятную историю, знакомящее с действительными эпизодами известного события, как ни ценно для случайной беседы, не может, однако, быть названо книгой в точном значении этого слова, и слово «читать», строго говоря, неприменимо к нему. Книга не есть беседа, а писание, и притом с целью не просто сообщения, а увековечения. Книги первого рода напечатаны только потому, что автор не может разом говорить с тысячью человек; если б мог, то стал бы, и том этот только заменяет его голос. Вы не можете говорить с вашим другом, находящимся в Индии; если бы могли, то стали бы; вместо того вы пишете, чтобы голос ваш был услышан. Но истинная книга пишется не для того только, чтобы голос был услышан возможно большим числом людей, но чтобы увековечить сказанное. Автор имеет сказать нечто истинное, полезное и дивно прекрасное. Насколько он знает, никто еще этого не высказывал и, насколько он чувствует, никто, кроме него, и не может так высказать. И потому он обязан сказать ясно и звучно, если можно, но ясно, во всяком случае.

В итоге своей жизни он находит, что это единственная вещь или группа вещей, которая ему стала очевидна, что эта частица истинного знания или ясновидения, которую земля и небо дали ему возможность ухватить. Ему хотелось бы запечатлеть это навеки, начертать резцом на скале, как бы говоря: «Вот то лучшее, что было во мне; в остальном я ел, пил, спал, любил и ненавидел, как и все люди; жизнь наша подобна пару: была и нет ее; но это та частица моего „я”, которая достойна вашего внимания, вашей памяти». Таково его «писание», таково, при всей скромности его доли, то, что внушено ему вдохновением.

Такова истинная «книга».

Такие книги во все века написаны были величайшими людьми – проповедниками, государственными сановниками и мыслителями. Все эти книги к вашим услугам; вам стоит только выбирать, а жизнь коротка. Последнее вы слышали не раз, но старались ли вы измерить ее и определить, что возможно сделать в течение ее? Знаете ли вы, что, прочтя одно, вы не сумеете прочесть другого, и то, чего вы лишитесь сегодня, уже не вернете завтра? Станете ли вы болтать с вашей горничной или с вашим конюхом, если имеете возможность беседовать с царицами и царями, или при должном сознании собственного достоинства станете ли вы вместе с жадной и пошлой толпой тесниться, добиваясь права входа у одних и аудиенции у других, когда всегда для вас открыт этот бессмертный царский двор с его обществом, обширным, как мир, многочисленным, как дни, и составленным из самых мощных избранников всех веков и народов? Вы всегда можете вступить в него и занять товарищеское место соответственно вашему желанию; изгнаны же из него можете быть только по собственной вине.

Степенью аристократичности вашего товарищества в нем измеряется и ваше собственное величие, а мотивы, побуждающее вас занять высшее положение в обществе живущих, определяются по всей правде и справедливости местом, которое вы хотите занять в обществе умерших.

Мы охотно говорим о книге: «Как она хороша! В ней именно то, что мы думали!» Тогда как нам следовало бы говорить совсем другое: «Как это удивительно! Я никогда не думал так прежде, а между тем это совершенно верно; и если тут есть кое-что не совсем еще для меня ясное, то я надеюсь со временем понять и это». Но отнесетесь ли вы с таким смирением или нет, во всяком же случае, знайте, что вы обращаетесь к автору за его пониманием, а не для того, чтобы встретить там свое. Отнеситесь к нему критически впоследствии, если сочтете себя вправе, но прежде всего уясните его себе. При этом будьте уверены, что если автор стоит чего-нибудь, то вы не сразу поймете его и, чтобы вполне уяснить его мысль, вам придется сделать немало усилий. Хотя он высказывает все, что думает, и притом в очень сильных выражениях, но все же не может и – что еще удивительнее – не хочет сделать этого иначе, как скрытно, в форме притч, желая убедиться, что вы действительно нуждаетесь в нем.