Боже, храни королеву

Часть вторая

В четыре часа ночи я прибыл в лондонский аэропорт. Единственный из всего самолета я свернул в транзитный коридор. Чтобы перебраться из терминала прибытия в терминал вылета, необходимо было сесть на автобус, который ты сам себе вызываешь по телефону, висящему на стене. Через десять минут прибыл автобус с заспанным водителем, который поздравил меня с Рождеством и Новым годом и повез одинокого пассажира по ночной дороге. Я не знаю, как объяснить дальнейшие события, произошедшие в аэропорту Гатвик в ту ночь, но через несколько минут автобус остановился, открылись двери и водитель куда-то вышел. «Может, мне слинять из автобуса и добраться до Лондона? – пронеслось в голове. – Когда еще выпадет такой шанс! Возможно, это моя последняя авантюра в кругосветном путешествии! Что мне сделают? Депортируют? Да и пофиг». Недолго думая, я шмыгнул в темноту ночи через открытые двери. С рюкзаком за плечами я пробирался через поле, а два терминала подсвечивали путь. Я ощущал себя Фрэнком Абигнейлом в фильме «Поймай меня, если сможешь» и, добравшись до автобусной остановки терминала вылета, дождавшись городского автобуса, я уехал в Лондон.

Итак, ранним утром 31 декабря во время пересадки в аэропорту Лондона я без каких-либо виз и разрешений попал на территорию Великобритании. Думаю, что это был новогодний подарок судьбы, потому что я не смог прокатиться по Европе из-за отсутствия шенгенской визы.

Серый утренний туман аккуратно стелился над рекой Темзой. Бомжи, укрытые картонными коробками и грязными пуховиками, еще не проснулись, а я уже прогуливался по нарядному рождественскому Лондону. Ни единой души на набережной, и только голуби кружили над башнями Букингемского дворца. У меня еще целых четыре часа на Туманном Альбионе. Я уселся на лавочку и смотрел, как дым струится из тоненькой трубы на крыше Биг-Бена. В магазине на Стрэнд-стрит я купил несколько шоколадок для племянников и булку для английских уток. Я бросал кусочки хлеба в реку, вдыхая свежий британский воздух. И все-таки я большой счастливчик. Лондон, ты прекрасен.

Боже, храни королеву.

God Save the Queen.

Последний день

Невозможно описать последний день перед возвращением домой без дрожи в руках. После того как я купил билет в Россию, у меня начала развиваться паранойя и страх за собственную жизнь. Забавно, что 537 дней я об этом не думал и жил по велению сердца. Я начал оглядываться по сторонам, прижимая фотокамеру к телу и проверяя наличие карты памяти каждые пять минут. Потерять всю информацию с путешествия в последний день – верх идиотизма. Тогда бы я точно сошел с ума. Клянусь, взял бы и слетел с катушек. Бегал бы по улицам города в идиотской шляпе и потрепанном камзоле и кричал вам в ухо: «Всем бургундского!» Чувство страха навалилось на меня, раскатывая как каток горячий асфальт. Если потерять фотографии в последний день было бы верхом идиотизма, то умереть в последний день путешествия – верхом нелепости.

За окном иллюминатора только темнота и желто-розовые блики. Пилот самолета объявил, что в Санкт-Петербурге сильная метель. Несколько раз сильно тряхнуло. Пауза. Опять тряхнуло и уже не переставало трясти. Рядом со мной молодой парень достал православную иконку и начал креститься.

– Только мне так страшно? – спросил он, взглянув на меня.

– Нет, мне тоже очень страшно, – пробормотал я сухими губами.

– А знаешь, что реально самое страшное? – сказал он.

– Что?

– От нас сейчас ничего не зависит…

Земли не было видно, а за стеклом сплошная пелена снега. Мы давно должны были коснуться посадочной полосы, но касания не было. Я ничего не вижу. Покажите мне хотя бы кусочек земли. Каждой клеткой тела я ощущал, как на сильном ветру неуверенно раскачивались крылья самолета. Резкий рывок. Самолет начал набирать высоту.

– Дамы и господа, ввиду погодных условий в аэропорту Пулково мы вынуждены уйти на повторный круг.

В салоне началась легкая паника. Сосед продолжал молиться. Совершив десятиминутную петлю над засыпанным снегом Петербургом, самолет вновь зашел на посадку, и опять в пятидесяти метрах от земли пилот рванул вверх. Наверное, мы попали во временну́ю воронку, или черную дыру, или еще черт пойми что. Это приземление теперь будет повторяться снова и снова. На третьем заходе самолет опять в считаных метрах от земли устремился в небо. Для волнения не осталось сил. Пилот объявил, что принято решение лететь в Хельсинки. Три часа мы сидели, не выходя из самолета, в аэропорту Хельсинки, а потом экипаж получил разрешение на взлет и мы отправились домой. Метель прошла. Небо было ясным и светлым. И как будто не было страшных мыслей, испуганных людей и православной иконки. Люди весело болтали, смотрели фильмы и слушали музыку. А мне все равно было страшно, что скоро все закончится.

Я вышел из самолета, и холодный ленинградский воздух наполнил легкие. Я прошел паспортный контроль, а после прилег на скамейку в зале ожидания. Аэропорт – последний рубеж. Финишная черта путешествия, которую я боюсь пересечь. Я положил рюкзак под голову и уснул. Через несколько часов я открыл глаза, закинул рюкзак на плечи и вышел на улицу.

1 января. 537-й день кругосветного путешествия. Идет снег. Дорогу к аэропорту замело. Подъехал автобус. Вот и все, ребзики.

Эпилог

Эй, погоди! Осталось чуть-чуть. Еще успеешь захлопнуть двери. Смотрю на себя в зеркало. Я – единое целое. Хочется ударить по нему, чтобы вновь разлететься на осколки, и тогда будет чем заняться. Я вернулся в Россию и две недели не выхожу из дома. Валяюсь на полу, пью чай и смотрю в потолок. Так же как и два года назад, в тот день, когда придумал путешествие вокруг света.

Мне хочется подвести черту, но я не могу. На этом месте я написал пять или шесть страниц выводов. Прочитал несколько раз и стер. Не могу, не хочу или не умею. Думаю, что самое важное осталось там, в тексте. Я не знаю в точности, о чем эта книга. Она ни о чем и в тоже время обо всем. В путешествии я ответил на многие вопросы, но в процессе написания книги у меня появились новые. Это нормально.

Когда меня спрашивают, повторил бы я это, то я говорю, что нет. Такое дурачество совершают раз в жизни. Я рад, что вернулся целым и невредимым. Увидел близких и друзей. Поцеловал маму. Это путешествие не изменило меня, оно вернуло меня к себе самому. К моим корням. К тому, что я потерял за долгие годы. Я нашел этого кудрявого пацана, погрязшего в пучине городов, переездов, социальных рамок и общественного мнения. Я – озорной мальчишка, который разноцветными мелками рисует на стенах странные истории. И так будет всегда.

Все, что у нас есть, – это путь. У каждого свой. Порой странный и непонятный. Кто-то в двадцать лет нянчит детей и абсолютно счастлив, а кто-то в шестьдесят начинает кататься на сноуборде. Так или иначе, мы совершаем движение к тому, что называется «счастье». Простое и человеческое. Мы не знаем размеры Вселенной. Мы не знаем, есть ли жизнь после смерти. Мы не можем объяснить природы многих вещей, но мы знаем одно. Все, что у нас есть, – это путь.