Еще один начинающий Сизиф

Уважаемый Михаил Ефимович!

Мне 21 год, я студентка стоматологического факультета. Главная мотивация моего поступления на этот факультет – экономическая. В Германии, где я живу, стоматологи неплохо зарабатывают. Когда у меня все получается (учеба, практические занятия), мысль о занятии стоматологией меня привлекает. Когда я терплю неудачу, то кляну свое решение заняться этой профессией. Как долго можно продержаться таким образом? Как мне понять, занимаюсь ли я тем, чем должна? С одной стороны, идея иметь профессию, которая способна меня прокормить и сделать экономически независимой, – это привлекательно. С другой, а вдруг – это все-таки не мое призвание?

Алена.

Мой ответ.

Не так уж профессия плоха, если может прокормить. В свободное время можно делать то, что хочется. А если это «то, что хочется» начнет приносить деньги, можно будет бросить стоматологию. Чехов и Вересаев были врачами, Высоковский окончил радиотехнический институт. Розенбаум и Вайкуле работали в медицине. Математик Ферма всю жизнь проработал юристом. Примеры можно продолжить.

Но понять, призвание это или нет, Вы сможете только после того, как овладеете этой профессией в совершенстве, а уже после попытайтесь получить другую специализацию. В общем, поднимитесь на вершину. С этой вершины, может быть, Вы увидите другую, более привлекательную, вершину. Тогда Вам придется спуститься вниз, но не назад, а вперед. Затем придется подняться на эту вершину. Но будет уже легче, хотя подъем, может быть, будет и круче. Пригодится тот опыт подъема, который Вы приобрели, когда штурмовали горы под названием «Стоматология». Опыт моей работы показывает, что именно так живут счастливые люди: перебираясь с одной вершины на другую. Нельзя карабкаться все время на одну и ту же гору, но и стоять все время на одной вершине тоже не стоит.

Глава 9

О наркомании, алкоголизме и вообще о зависимостях (глава, которую можно не читать)

Введение

Тема избитая, неинтересная, и я избегал в последние годы о ней говорить и тем более писать. Уж очень все это выглядит занудливо, дорогие мои читатели. Ну кто не знает, что курить вредно, что алкоголизм приводит к деградации личности, что наркомания связана с преступностью? В общем, не хотите – не читайте. Претензий у меня к вам не будет.

Но к тем, кто прочтет эту главу, у меня будет огромная просьба. Напишите ваше мнение о ней и подскажите, стоит ли мне высказать те соображения, которые остались в моей голове.

Прежде чем продолжить дальнейшее изложение, я хотел бы пояснить некоторые термины, которыми вынужден буду пользоваться.

Аддиктивные расстройства – болезни, сутью которых является неодолимое влечение к приему определенных веществ или к произведению определенных действий с целью улучшить свое эмоциональное состояние. Обычно в далеко зашедших случаях реализация болезненного влечения становится смыслом жизни.

Эти болезни можно разделить на две группы.

1. Токсикомании – болезни, сутью которых является неодолимое влечение к приему того или иного вещества с целью улучшить свое эмоциональное или физическое состояние.

2. Болезни, связанные с непреодолимым влечением к производству определенных действий.

Первую группу делят на две подгруппы: наркомания – к ней относят болезни, связанные с влечением к веществам, которые Всемирная организация здравоохранения считает наркотиками. Это героин, морфий, марихуана и пр. Пристрастие к веществам, которые не входят в эту группу, называют токсикоманией. Сюда относят болезни, связанные с пристрастием к некоторым лекарствам (снотворные, некоторые психотропные средства), курение (никотиномания), бензин, клей и т. п. Алкоголизм в этой группе стоит особняком.

Все это для вас, дорогой мой читатель, – терминологическая эквилибристика. Разница между этими веществами чисто количественная. Качественно они ничем не отличаются друг от друга. Но если наркоманом при приеме героина можно стать от двух-трех инъекций, то прием марихуаны приведет к болезни через полгода-год. Для того чтобы стать алкоголиком, нужно несколько лет. Многое зависит от возраста. Чем раньше начинается злоупотребление веществом, тем быстрее человек заболевает. Так, злоупотребление алкоголем, начатое лет в 16–17, может привести к алкоголизму через год, а если злоупотребление начнется в 30–35 лет, то для развития алкоголизма потребуется лет пять. Имеет значение еще и наследственная предрасположенность, физическое состояние, перенесенные ранее болезни. В этих случаях алкоголизм развивается быстрее. Но все-таки без приема соответствующего вещества болезнь не разовьется.

В своем развитии токсикомания проходит стадию становления, затем первую, когда имеется еще борьба мотивов и влечение носит навязчивый характер. Но побеждает решение принять. На второй стадии влечение становится компульсивным. Это значит, что человек уже не думает, принять или не принять. Он думает о том, как достать, чтобы принять. Отсутствие препарата вызывает комплекс соматических, неврологических и психических нарушений (абстинентный синдром), которые воспринимаются как пытка и трудно переносятся. Токсикоман готов пойти на все (обман, воровство и вообще – любое преступление), чтобы достать необходимый препарат. На второй стадии токсикомания становится смыслом жизни. Человек живет для того, чтобы принимать. Начинает изменяться в патологическую сторону характер (научное название – «психопатизация»). Если не будут приняты меры, то наступает третья стадия, где происходит деградация личности, возникают различные болезни внутренних органов, а при некоторых формах может развиться и слабоумие.

Что касается алкоголя, да и других веществ, то как только человек начинает принимать их, чтобы изменить свое психическое состояние (расслабиться, взбодриться, отвлечься и пр.), то можно считать, что он стал на путь формирования токсикомании.

Вторая группа зависимостей связана с болезненным влечением к играм в любой форме (карты, казино и пр.). Мне представляется, что сейчас очень серьезной опасностью стали компьютерные игры. Мне приходилось наблюдать клинические проявления, которые практически ничем не отличались от расстройств при токсикоманиях. Такое же формирование, те же три стадии с финалом в виде деградации личности и соматических заболеваний.

Честно говоря, мне хотелось бы сказать все, что я знаю об этой проблеме, но боюсь быть нудным. Не скрою, эта проблема волнует меня как врача. Мне даже кажется, что я сказал кое-что новое в этой области, хотя меня многие (мои коллеги и пациенты) и не услышали. А те немногие из моих подопечных, кто услышал, настолько продвинулись вперед, что их эта проблема не интересует. Их практическая деятельность никак не связана с проблемой алкоголизма или токсикомании.

Сколько литературы посвящено этой теме, какие законы только не издавались, какая борьба только не проводилась! И скажу вам честно, что я как психиатр был в гуще этой проблемы. Может быть, не в самом центре, но в гуще, а точнее – возле болота, в котором застряли несчастные люди. Я пытался помочь им выбраться оттуда. Иногда это удавалось.

Более того, когда я был принят на работу в клинику психиатрии в мае 1967 года, первыми моими пациентами, которым я оказывал посильную помощь, были алкоголики, страдающие так называемым простым алкоголизмом, то есть у них не было алкогольных психозов. Они просто не могли удержаться от выпивки. Стремление выпить у них вначале носило навязчивый характер. Они боролись сами с собой, давали зароки себе и ближним, но тяга к выпивке побеждала. Прием алкоголя становился систематическим, затем регулярным. Потом момент борьбы мотивов исчезал, и эти люди считали выпивку смыслом жизни. Прием алкоголя стал организующим и направляющим фактором в организации их деятельности. Они уже жили для того, чтобы пить. Правда, осколки прежних норм еще в них живы, и они иногда говорят, что нужно бросить пить, но все эти мысли быстро заглушаются очередным приемом спиртного. Конечно, если бы не было социальных препятствий, то они так бы и пили до тех пор, пока не скончались бы где-нибудь под забором.

Различные обстоятельства (скандалы в семье, неприятности на работе, отсутствие денег, болезни, милиция и пр.) приводили к тому, что они на какое-то время прекращали прием алкоголя и вынуждены были давать слово, что они бросят пить, и даже соглашались на лечение. Чаще всего это был тактический прием, а не искреннее раскаяние. Хотя клялись они так искренне, что мне, тогда еще молодому врачу, трудно было в это не поверить. Дело еще и в том, что в тот момент, когда они клялись, они сами искренне верили, что хотят бросить пить. Тогда всего этого я не знал.

И вот я с вдохновением принялся за лечение этих пациентов. Все опытные врачи ушли в отпуск. Остались мы вдвоем с заведующей отделением. Всех тяжелых больных мы выписали, а приняли на лечение алкоголиков.

Надо сказать, что любая прогрессирующая длительная болезнь деформирует личность, но все равно какие-то остатки, и не такие уж плохие, сохраняются. Вот на это и попадаешься. При алкоголизме, и вообще при всех видах токсикомании, личность начинает отражать свойства того вещества, которое принимает человек. Алкоголика можно узнать не только по его словарному запасу со своеобразным жаргоном, но и по интеллекту, манере поведения и даже по внешнему виду. Те, кто профессионально (милиционеры, психиатры, наркологи, кадровики, опытные руководители и пр.) работают в этой области, за версту видят, с кем имеют дело. Сами токсикоманы мнят себя сверхумными. И, самое главное, что-то в этом есть. Они действительно могут обмануть врача, милиционера, руководителя, свою жену и других. Но в конечном итоге человек обманывает все-таки самого себя. Ибо, обманув партнера, он выпивает и приближает свой конец.

Вот с таким контингентом я начинал свою карьеру в психиатрии.

Поскольку они все одинаковы, то мои разговоры с ними были одинаковы, да и лечение у всех было стереотипное. Вначале у них был курс дезинтоксикационной терапии и общеукрепляющего лечения. То есть алкоголику назначались витамины, глюкоза, сердечные препараты и пр. Ну, и душещипательные беседы я с ними проводил. Больные менялись в лучшую сторону на моих глазах. Нос из сизого становился белым. Улучшался цвет кожи. Печень возвращалась на исходные позиции, расправлялись плечи. Многие из них были хорошими мастерами. В клинике у нас они ремонтировали сантехнику, писали антиалкогольные плакаты, приводили в порядок кровати и шкафы. В общем, возвращались к нормальной жизни.

Потом мы вырабатывали у них условный рвотный рефлекс, для того чтобы при встрече с алкоголем у них возникало не удовольствие, а рвота. Затем заряжали их тетурамом (антабусом), который в случае выпивки делал бы им что-то очень плохое в организме. И через месяц чистенькими и сознательными тружениками первого в мире социалистического государства, строящего коммунизм, выписывали домой и на работу.

Вам понятно, почему у нас в это летнее время были только алкоголики? А что делать было начальству, когда в клинике остается новичок? А «с алкоголиком любой справится»! Какое глубокое заблуждение! Но об этом несколько позже.

Я чувствовал себя чуть ли не богом. Вообще-то, надо сказать, алкоголики располагают к себе не только женщин (подробнее в моей статье «Почему женщины любят алкоголиков» из книги «Психологический вампиризм»), но и наивных мужчин, не разбирающихся в наркологии, своими душещипательными историями, в которых излагаются события, толкнувшие их на выпивку. Волей-неволей начинаешь им сочувствовать. Подкупают они своей искренностью и неукротимой лестью. Представьте себе доктора 30 лет, уже 2 месяца работающего в психиатрической клинике, куда устроился после жизненного краха. Представили? Что-то такое банально-патетическое он говорил им, конечно. (Я помню, что он им говорил.) А они слушали его с восторгом. Так и вижу я перед собой эту сценку. Хоть по телевидению показывай! Кстати, что-то вроде этого нам и показывают.

Так вот, этот доктор слышит в свой адрес примерно такие слова: «Миленький доктор! Как это вы все разложили по полочкам! Я 15 лет страдаю из-за этого. Ведь сколько врачей мною занимались! Да если бы мне кто-нибудь из них раньше сказал такие проникновенные слова, то я, конечно же, никогда больше не взялся бы за рюмку!» И еще что-то в этом духе. После таких слов растет чувство собственной значительности. Внутри я весь раздувался от гордости и лопнул бы, если не рассказывал о своих успехах жене и матери. Больным же я говорил скромно: «Ну что вы, что вы!» Но, тем не менее уделял им очень много времени. Они стали мне просто близкими людьми. Были бы на месте штатные врачи, то и на них бы смотрел с психологической высоты. Тут мне повезло, потому что они все были в отпуске. В общем, я был пьян от их похвал.

Отрезвление наступило довольно быстро, когда через неделю-другую после выписки я встречал их на улице, и они от меня стыдливо отворачивались, проходя мимо не вполне устойчивой походкой. Потом в моей голове постепенно укладывалась информация, связанная с наркологией, а с 1980 года я стал систематически преподавать наркологию на факультете усовершенствования врачей, участвовать в различных мероприятиях, которые мы проводили для наркологов области, педагогов, администраторов. А первая моя брошюрка, выпущенная вместе с двумя соавторами в открытой печати в 1982 году, так и называлась: «Наркомании и их последствия». Кстати, за брошюру мы получили хороший нагоняй, ибо всем было известно, что наркомании в СССР нет. Заодно к нам стали относиться хуже сильные мира сего, те, которых нам удалось уговорить завизировать эту работу. Им тоже попало.

Чем хороша педагогическая работа? Через некоторое время у тебя есть возможность понять, о чем ты все-таки говоришь, чему людей учишь. Хотя есть возможность остаться говорящим магнитофоном.

Так вот, где-то к 1985 году я стал понимать, о чем я говорю, и не всегда был с этим согласен. Однако есть программа. Лучше, конечно, чтобы я этого не понял. Продолжал бы преподавать, как велели. На душе было бы спокойно. Вот я и решил создать что-то такое, где эти мысли можно было бы высказать вслух. Ну, распирало! Вот так и появился клуб КРОСС, который вначале задумывался как антиалкогольный клуб. Теоретическое обоснование работы этого клуба я опишу несколько позднее. А пока расскажу о ходе событий. Но все-таки совсем немного теории. Дело в том, что без чувств, эмоций мы никуда. Эмоции – это наш бензин. Именно эмоции нас вынуждают что-то делать или, наоборот, тормозят наши действия. Эмоции делятся на две группы – положительные и отрицательные. Соотношение между ними должно быть 7:1. Это связано с устройством мозга. Тут уж ничего не поделаешь.

Отрицательных эмоций должно быть немного, как перца в пище. Но без них никак нельзя. К отрицательным эмоциям относятся тревога, страх, депрессия и гнев. Отрицательные эмоции уводят нас или в прошлое (депрессия), или в будущее (тревога и страх). Лишь гнев держит нас в настоящем.

Положительных эмоций всего две – интерес и радость. А соотношение между ними 6:1. Интерес – это эмоция деятельности, работы. Если человек трудится и ему интересно, то по экономичности своей его организм напоминает машину, которая едет по гладкой дороге со скоростью 90-100 км в час. Минимум расхода горючего и износа деталей при максимуме пробега.

Эмоция радости возникает после успеха в работе и счастья в любви.

Так вот, все эмоции имеют биохимическое обеспечение.

Когда человека охватывают отрицательные эмоции, то в кровь выбрасываются адреналин, норадреналин и другие вещества, названия которых не привожу из-за того, что они малознакомы непрофессионалам. А что делают эти вещества в организме, вы знаете. Повышают давление, могут вызвать язву желудка и ряд других неприятных явлений. А когда отрицательных эмоций много, то они могут привести к развитию так называемых психосоматических заболеваний.

Когда человеку интересно, то в кровь организм выбрасывает эндорфины (морфиноподобные) вещества. Вот если сейчас вам интересно, значит, у вас в крови достаточно высокий уровень эндорфинов. А это значит, что не возьмет вас никакая зараза. Вам не нужно будет много есть. Сон потом будет спокойным. Когда в крови много эндорфинов, легко думается. И когда человек приходит к интересным выводам, у него в крови становится много эндорфинов. Вот почему успешно работающее мышление является мощным оздоравливающим фактором.

Радость возникает довольно неожиданно, когда человек добился успеха и ему больше работать не нужно. В это время организм выбрасывает в кровь алкоголь. Вообще-то алкоголь у нас все время присутствует в крови. Много его становится во время умеренной физической работы. Глюкоза тогда распадается на две молекулы молочной кислоты, выделяя энергию, а молочная кислота затем превращается в алкоголь. Радость – это эмоция отдыха и завершенной любви. Недаром в народе говорят, что человек бывает пьян от любви. Эта пословица имеет действительно биохимическое основание.

А что мы желаем нашим близким, приходя к ним на день рождения? Успехов в работе и счастья в личной жизни! Если это все перевести на биохимический язык, то мы желаем человеку, чтобы его организм вырабатывал побольше эндорфинов и алкоголя. Фактически наш организм можно уподобить заводу, основная продукция которого – морфий и алкоголь. Одно отличие этого завода от других предприятий: он сам же эту продукцию (алкоголь и эндорфины) и употребляет. А людям остаются конкретные продукты его труда. За примерами ходить далеко не нужно. Вспомните самих себя. После удачно сделанной работы появляется хорошее настроение и ничего не хочется делать. Вы блаженно улыбаетесь или резвитесь, как котенок. Мир становится прекрасным и необычайно приветливым. Но обычно в это время кто-нибудь вам эту радостную минуту и испортит, сделав скептическое замечание. Увы! Так было во все времена.

Вспомним историю. Сидел в ванной Архимед и вдруг обратил внимание, что в ванной его тело более легкое. Он все обдумал и понял (это было действие эндорфинов), что открыл новую закономерность, очень этому обрадовался (организм выбросил в кровь алкоголь) и перестал соображать, что к чему, и с криком «Эврика!» («Нашел!») голым побежал по улице Сиракуз. И зачем ему еще вино пить, когда он и так был пьян от радости? Думать уже не нужно.

А вспомните, не бывали ли вы пьяными от любви? Скажет вам этакая «Сладкозвучная сирена» пару ласковых льстивых слов, как вы пьянеете от любви и перестаете соображать. Все видят, что она дерьмо, а один вы не замечаете, пока не получите от нее гадостей по полной программе. Опьянение проходит, и вы начинаете соображать. Вспоминаете, как проходило у вас становление отношений, и вдруг наступает озарение (эндорфины выбросились в кровь). И вы уже видите те ее поступки, на которые раньше не обращали внимания и по которым уже тогда можно было понять, что ничего хорошего ждать от нее нельзя, если бы, конечно, соображать мог. Тут вся любовь и проходит. А если думать не можешь, то не исключено, что будешь наступать на одни и те же грабли.

Если деятельность человека неуспешна и в любви счастья нет, то возникает дефицит и морфия, и алкоголя. Зато в избытке имеются адреналин, норадреналин и прочие вещества, вызывающие тревогу, страх и депрессию. Именно когда плохо, человеку пить нельзя. Нужно просто собраться со всеми силами, разгневаться на самого себя и решить проблему. Однако некоторые избирают другой путь – они напиваются или принимают наркотики. Это быстрый и легкий путь. Действительно, сразу же становится радостно и интересно. Но ведь проблема остается нерешенной. Более того, к прежним проблемам прибавляется еще и алкогольно-наркоманическая. Дальше человек попадает в порочный круг. Дела его идут все хуже, а оборудование, которое вырабатывало морфий и алкоголь, стареет, ржавеет и выходит из строя. А без этих веществ жить невозможно. Приходится их добывать извне во все больших дозах. Человек начинает напоминать государство, которое вместо того, чтобы самому выращивать пшеницу, начинает закупать ее на стороне. А когда соседние страны отказывают в поставках, приходится их умолять и платить все более высокую цену.

К чему это я говорю? А к тому, что когда человек выпил, то с ним не стоит вести душещипательные разговоры о вреде алкоголя, ибо вы лишаете его в это время даже суррогатной радости, и ему придется после нотаций идти за дополнительной дозой. Пусть вначале проспится. А потом нужно подумать, почему он пьет и принимает наркотики, и помочь ему найти интересное для него дело и завоевывать любовь сексуального партнера психологическими приемами. Тогда ему и в голову не придет пить.

Вот мы и стараемся на семинарах вызвать эмоции радости и интереса. Тогда и мысли не возникает о том, чтобы принимать наркотические вещества. А вообще, когда человек начинает успешно думать, то он автоматически отказывается от приема алкоголя.

Вот и подумайте, какая польза идет от думанья. Перечислю то немногое, что приходит в голову. Растет профессионализм, ориентировка в мире, растут должности и зарплата, приходит успех у противоположного пола, появляется самоуважение, нормализуются вес и здоровье, и многое другое.

Традиционный способ борьбы с наркоманией и алкоголизмом в виде запретов, конечно, дает внешний эффект, но чисто временный, поскольку внутри остается эмоциональное напряжение, состоящее из клубка отрицательных эмоций, которые рано или поздно толкнут на рецидив. Наш подход к этой проблеме принципиально другой. Мне хотелось бы, чтобы человек не чувствовал себя ущемленным оттого, что у него нет возможности выпить. С моей точки зрения и из того, что я только что сказал, вытекает, что нормальный, а следовательно счастливый, человек не пьет. И он не страдает оттого, что он не пьет. У него просто нет этой потребности. И это можно поставить ему в заслугу.

Как-то один студент с возмущением спросил меня: «Почему я не имею права выпить кружку пива, если мне хочется?» Я ему ответил, что право он имеет, но пусть сначала подумает, почему ему хочется выпить. Выяснил, что у него были сложные отношения со своей подругой. Мы разработали план нормализации этих отношений и осуществили его. Желание пить пиво у него пропало. Если теперь он в жару утоляет им жажду, то ему достаточно для этого одного стакана.

Кстати, когда к нам в КРОСС приходят заниматься люди, мы не запрещаем им пить. Но они сами отказываются от этого через полгода-год занятий и не чувствуют себя ущемленными.

Чтобы избежать праздничных возлияний, наша КРОССовская ростовская группа выезжает из города на несколько дней. Когда к нам присоединялись москвичи, то на встрече Нового года, да и так за столом, они пили только сухое вино. В следующие приезды они и к нему не притронулись – не потому, что мы им запрещали, а за ненадобностью. А последний Новый год мы встречали в парной. С нами на всякий случай было вино. Тем не менее мы так запарились и задискутировались, что забыли и старый год проводить, да и Новый год забыли встретить. И ничего. Весь год прошел достаточно успешно.

Тот, кто знает проблему токсикомании (родовое название алкоголизма и наркомании), тот знает, что эта болезнь неизлечима. В этом нет никакого пессимизма. Если человек прекращает прием наркотиков и алкоголя, то процесс дальше не идет. Может наступить вполне удовлетворительная компенсация. Но если он начинает снова прием этих веществ, то он начинает свой путь не с начала, а с того момента, на котором остановился раньше. Стаж алкоголизации не пропадает и хранится в организме, как стаж нашей работы в нашей трудовой книжке. Да и записи там очень точные, хотя не всегда нам понятные. У нас, непьющих, некурящих, не наркоманов, при эпизодическом приеме при «переборе» вступают в силу защитные механизмы. Так, при переборе спиртного у эпизодически пьющего человека возникает рвота. Он просто не в состоянии напиться до «положения риз». Вырвет лишнее. У некурящего в такой же ситуации будет кашель. У алкоголика и никотиномана таких защитных знаков нет. Считается, что в светлом промежутке токсикоман то и дело думает о своем наркотике, но может себя сдержать. В общем, незыблемое правило в наркологии звучит так: «Алкоголик (наркоман, гашишист и пр.) однажды – алкоголик всегда». Так я годами преподавал, так я и считал. Последние несколько лет показали мне, что есть случаи истинного излечения от алкоголизма и курения. Но только на первой и в начале второй стадии. Что касается остальных веществ, то не могу утверждать, не наблюдал.

Правда, подходили мы к решению этой проблемы не вполне обычно. Мы не запрещали пить, хотя предлагали, при желании, выпить немного, придя к нам в клуб КРОСС. В крайнем случае, говорили мы, лучше мы сами им нальем вина. Обычно выяснялось, что наши подопечные не могли решить какую-то жизненно важную проблему. Мы им помогали это сделать, и желание выпить проходило. Как я уже говорил, переставали пить и те, кто посещал наши семинары. Потом выяснялось, что некоторые из них были алкоголиками. Механизм такого подхода вы уже слышали. Они думали, в кровь выбрасывались эндорфины, которые и блокировали желание выпить. Кроме того, приобретался еще один навык решения проблем.

Я и на себе испытал нечто подобное. Это было на курорте. Вся наша компания развлекалась и потихонечку пила легкий спиртовой коктейль. А я в это время решал довольно сложную интеллектуальную задачу (консультировал один довольно запутанный случай). Все, в конце концов, прояснилось, к моему удовольствию. С самочувствием Архимеда, выскочившего из ванны, я присоединился к честной компании и попробовал выпить для утоления жажды коктейль. Ведь не пошел!

Вот для подтверждения своих слов я хочу привести пару писем и рассказать пару случаев.