Опыт

Поезд заехал в покрытый серой дымкой пролесок, громко гремя вагонами. Казалось, некоторые из них даже подпрыгивают, едва держась на рельсах. Стук колес то нарастал, заставляя пассажиров вздрагивать, то так же быстро стихал, будто его и не было совсем. Лена смотрела в окно и считала всплывающие перед ней железнодорожные столбы. Они появлялись как призраки из тумана, затем материализовывались, на мгновение становясь ясно видимыми, и исчезали. От этого монотонного счета тянуло в сон. Иногда за окном раздавался громкий крик неизвестной птицы, и Лена долго пыталась вспомнить, какие же пернатые живут в хвойных лесах.

На маленьком столике, застеленном тканевой салфеткой, лежало несколько вареных яиц, большой помидор, чуть-чуть помятый сбоку, и четвертинка круглого хлеба, купленного на Ленинградском вокзале у бабушки-торговки. Одно яйцо откатилось в сторону и остановилось у самого края столика, уткнувшись в железный выступ.

– Лен, ты поесть не хочешь? – Михаил Иванович, Ленин коллега по институту, взял в руки яйцо, оглядел его потрескавшиеся края.

– Не-а, – вяло ответила она, так и не оторвав глаз от окна.

За окном становилось сумрачно. Вечерело. За дверью купе пробежала проводница, громко ругаясь матом.

– Во народ, прям в вагоне матерятся! Воспитание, конечно! – Михаил Иванович взял в руки яйцо, очистил и откусил заостренную верхушку. Жидкий желток потек по его мозолистым пальцам. Лена отвернулась и, едва сдержав приступ тошноты, поморщилась.

– Лен, а ты на собрании-то вчера была? Когда мы с Семеном Ильичем перед нашими молодыми сотрудниками выступали?

– Там, где про роль опыта рассказывали?

– Именно!

– Ага. – Лена зевнула, прикрыв рукой маленький рот.

– Как он, а? Мощно ведь выступил? С харизмой! Прям чувствовалась силища-то! И я так, ничего тоже, вроде вставил свои пять копеек.

– Да, вроде… – Она оглядела один из проплывающих мимо столбов с номером «632», с удивлением отметив, что этими цифрами начинается пин-код ее банковской карты.

– А помнишь, как он паузу-то взял, и народ зашептался? Ну, когда про обучение говорил. Про то, что молодежь развивать надо? Про будущее ваше?

– Не очень. – Лена медленно выдохнула. Ее все больше клонило в сон.

– Не по бумажке ведь читал. Экспромт, так сказать! Это талант своего рода, Лен. Ну, и я в долгу не остался – тоже добавил.

Михаил Иванович поднялся, вытер руки о грязные джинсы, поправил воротник вязаного свитера.

– Так выступать уметь надо, Лен. Это опыт, долгие годы практики! Я раньше боялся сильно, а потом – ничего, переборол страх. – Михаил Иванович оглядел маленькие коленки Лены, шмыгнул носом и смахнул с нижней губы кусочек скорлупы. Лена неспешно потянулась к помидору, зашуршала пакетом.

– Поешь пока, Лен. Я покурить выйду. – Сказав это, он сунул руку в сумку, стоящую под столиком. Достал пачку «Честера». Затем резко выпрямился и громко добавил: – А как я про опыт-то рассказал! Что передавать его молодым надо! Умри – но прежде молодому свой опыт передай!

– Сильно, – протянула она, откусывая от помидора. – Понравилось многим. Вы умеете убеждать, Михаил Иванович!

– Это ж тоже своего рода талант, Лен, – молодому в голову вбить прописные истины! – Михаил Иванович сжал ладонь в кулак так, что у него покраснели кончики пальцев. – Мы-то уж старики. Опыт передадим и уходить спокойно на покой можем.

– Да ладно вам, скажете тоже – старики, – ухмыльнулась Лена.

Она дожевала помидор и, пошарив в сумке, достала оттуда зеленый махровый халат, в нескольких местах испачканный желтой краской.

– Дети измазали, – хмыкнула Лена. – Рисовать любят. Малюют, где придется. Вот и халату досталось.

– Дело житейское. Бывает, – махнул рукой Михаил Иванович.

Поезд начал сбавлять скорость. Лена, как раз в это время поднявшаяся со своего места, пошатнулась, но Михаил Иванович резко схватил ее за руку и на секунду прижал к себе.

– Вот мудак! Тормозить не умеет.

– Это вы про кого? – Лена вырвала руку и отстранилась, но Михаил Иванович успел почувствовать частый стук ее сердца.

– Про машиниста, конечно! Молодняк набирают! Учить да учить еще.

– Спасибо. – Лена покраснела и опустила взгляд на мысы своих пушистых тапочек, захваченных из дома.

– Станция «Верещагино», – крикнула проводница.

Михаил Иванович снял с крючка ветровку, накинул ее на плечи, дернул за ручку двери. В купе дунул ветер, несущий с собой запах сигарет и дешевой водки. Где-то в конце коридора послышались шумные голоса подвыпивших людей.

– Лен, я того, перекурю?

– А я спать буду, Михаил Иванович. – Лена, отчаянно зевая, принялась стелить постель.

– Да, Лен, ложись. Утром уже поговорим. За завтраком. Дам тебе пару советов, так сказать. Исходя из опыта своего житейского.

В тамбуре веселилась компания молодежи – две девушки и три парня. От всех сильно несло перегаром. Полноватая девушка с русой косой пела что-то очень знакомое, кажется, из репертуара Пугачевой, но названия песни Михаил Иванович вспомнить не смог. На выходе из вагона стояла проводница, прикуривая у мужчины с седой бородой и узким лбом. Вокзальные бабки торговали всякой снедью: пирогами, луком, яйцами и самогоном. А одна предлагала новорожденных щенков непонятной породы. Михаил Иванович спустился по лестнице на перрон, едва не толкнув проводницу. Та в последний момент отскочила в сторону, сказав в его адрес что-то нехорошее.

– Водочки, служивый! – донеслось справа.

Михаил Иванович обернулся. Перед ним стояла маленькая бабка непонятного возраста и национальности. Глаза у бабки были узкие, а скулы выпирали вперед, как у бульдога, что говорило о наличии у нее восточной крови. Однако кожа у бабки была светлой и нежной, типичной для русских.

– Водочки? – зачем-то переспросил Михаил Иванович, хотя явно слышал, что ему предложили.

– Самогончик местный, утром только выгнала. – Бабка достала из холщовой сумки бутылку из-под пива, закрытую винной пробкой. – Недорого отдам, за соточку.

Михаил Иванович задумался. Утром в Питере была назначена встреча с руководством филиала местной «дочки», и заявляться на нее с перегаром, конечно, не следовало. С другой стороны, сильно хотелось выпить. Это желание возникло еще в Москве и не покидало Михаила Ивановича всю дорогу.

– Перед сном, милок, самогончику-то. Заснешь как младенец, – не унималась бабка. – За соточку всего. Первачка-то откушать.

– А, давай, – решился Михаил Иванович, сунув ей в руку мятую сотку.

– Только все не пей, милок, она крепкая. Первачок! – шепнула бабка и, спрятав сотку в сумку, быстро зашагала по перрону.

«Странная бабка», – подумал Михаил Иванович. Открыл бутылку и нюхнул самогон. В нос ударил неприятный сивушноспиртовой запах. На мгновение расхотелось пить. Но, глубоко вздохнув, он все же сделал несколько глотков. Самогон ошпарил не сразу. Вначале Михаил Иванович просто почувствовал прилив тепла, идущий из горла вниз по пищеводу и заполняющий пустой желудок. А потом – словно кто-то схватил его за горло цепкими пальцами и начал душить.

– Вот блядь, – ругнулся он и плюнул в сторону, – дрянь-то какая.

Но, сказав это, сразу же сделал еще несколько глотков. Теперь тепло пошло в голову, и Михаил Иванович почувствовал себя менее скованным. Казалось, тепло принесло с собой и новый источник силы. Полегчало.

– А ничего так! – Он мотнул головой. – Неплохая водочка-то!

Проводница объявила, что поезд тронется через минуту. Михаил запрыгнул на ступеньку вагона и, сделав несколько шагов, оказался в тамбуре. Там остались лишь две девушки. У одной из них во рту дымилась сигарета, освещая ярким огоньком пространство тамбура.

– Привет, девчонки! – прокричал уже заметно опьяневший Михаил Иванович. – Выпить не хотите?! – Он вытащил из кармана брюк бутылку с остатками самогона и потряс ею перед девушками. Мутная жидкость выплеснулась из горлышка, попав ему на руки.

– Ну и запах, дядя! Ты эту брагу случайно не только что купил на платформе? – спросила одна из девушек.

– А что? – поинтересовался Михаил Иванович, прищурившись.

– А то, что шел бы ты по своим делам. Мы такое пойло не пьем, – ответила другая, доставая сигарету из пачки.

– Прикурить? – Михаил Иванович вынул из кармана коробок спичек, протянул его девушке.

– О боже! – Она отвернулась в сторону. – Иди-ка ты своей дорогой, дядя. Мы с мужчинами!

– А я что, не мужчина?! – возмутился Михаил Иванович.

Обе девушки прыснули от смеха, слегка нагнувшись.

– Да ну вас! – Михаил Иванович махнул рукой и глотнул из бутылки.

– Во-во, иди дальше пей! Пердун старый! – донеслось ему вслед.

– Сучки! – буркнул он себе под нос и швырнул бутылку с остатками самогона в мусорный ящик.

Когда он зашел в купе, Лена уже спала. Ее прямые гладкие волосы разметались по подушке, к которой она прижималась щекой. Михаил Иванович оглядел хрупкое маленькое тело, закутанное в простыню. Попа Лены слегка оттопыривалась вверх, образуя невысокий холмик.

– Ух, блин, ну и жопа! – Михаил Иванович наклонился к Лене, положил ладонь на ее ягодицу, сразу почувствовав, как напряглась собственная плоть. – Сладенькая…

Лена повернулась на бок, открывая глаза. Перед собой она увидела нависшего коллегу. Тот глупо улыбался, пошатываясь, источая зловонный запах яиц и дешевого спирта. Его седые волосы взъерошились и торчали в разные стороны.

– Михаил Иванович, вы чего? – Лена попыталась отодвинуться, но уперлась спиной в стенку.

– Ленок, ты не бойся. Мы же эти… – Он забыл слово «коллеги», что, впрочем, было неважно.

– Это вы… да постойте же…

– Сладенькая моя… – Михаил Иванович уже чувствовал, как его плоть трется о тело молодой женщины, и все больше возбуждался. Испуганные глаза Лены хлопали так часто, что, казалось, у нее в голове что-то замкнуло, и движения стали совершаться гораздо быстрее, чем обычно.

– Михаил Иванович, – с трудом выдавила Лена, – не делайте глупостей.

– Ух, – только и смог проговорить тот в ответ, стянув с себя штаны и швырнув на пол укрывавшую Лену простыню.

– Михаил Иванович, – безнадежно повторила Лена и почувствовала, как жесткая щетина впилась в ее кожу.

– Сладенькая моя, сладенькая, – тем временем бурчал себе под нос новоиспеченный донжуан.

Утром они ехали молча. Михаил Иванович доедал вчерашние яйца, энергично орудуя челюстями. Лена смотрела в окно и считала редкие столбы, попадающиеся по дороге. По щекам ее стекали крупные слезы. До Питера оставалось ехать меньше часа.

– Лен, ты это, не сердись, – наконец выдавил из себя Михаил Иванович. – Я как лучше хотел… Не по злобе же.

Лена молчала, глядя в окно. Ее маленькие пальчики барабанили по ровной поверхности стола. Несколько муравьев пробежало рядом с ними, огибая хлебные крошки.

– Лен, ну это же опыт все-таки. Тоже ведь, – он выдержал паузу, пытаясь поймать взгляд женщины, – передача своего рода.

– Молчите! – вдруг крикнула она, громко шмыгнув носом.

– Молчу-молчу! – вздрогнул Михаил Иванович. – А по поводу выступлений я тебе потом расскажу. На обратном пути. Мы же вместе едем? В одном купе?

Лена ничего не ответила. Видимо, считала столбы, пытаясь забыть вчерашний «опыт». Поезд сбавлял ход, подъезжая к Московскому вокзалу. В окне показался нос стоявшей на соседнем пути электрички.