Глава 25

Бегство с корабля

Первые нанобуры стали ломаться, когда Денис был еще в самолете. Он узнал это по многочисленным эсэмэскам, приходящим от заказчиков. Эсэмэски были разные – от довольно интеллигентных до откровенно агрессивных. Например, Константин писал, что случилось несколько непредвиденных поломок, но он надеется, что в ближайшее время Денис вышлет инженеров для их устранения. Надо сказать, что время это измерялось часами, пока шел подъем бурового инструмента. А любой инженер мог вылететь в лучшем случае через месяц, после получения визы в Штатах. Были, конечно, и поляки, и представители восточной Европы, виза которым оформлялась гораздо быстрее, но это, в лучшем случае, один-два человека. Судя по письму Константина, встало сразу несколько скважин. Потом пришло сообщение от Федора, который писал о том же. Скважины, как сговорившиеся, останавливались одна за другой. Федор был менее избирателен в выражениях и если не угрожал, то матом крыл по полной. Начиналось то, чего Денис боялся больше всего: нанобуры, немного поработав, отключались в скважинах. По никому не понятным причинам. Такое было и раньше, несколько лет назад, но тогда большинство нанобуров перестало работать еще на поверхности. А те немногие, что все же прошли тесты успешно, отключились в скважине буквально после часа работы. Так что тогда с нанобурами все было понятно. А сейчас – нет. Приборы прекрасно работали и стабильно бурили продолжительное время, но все равно начали отключаться.

Когда самолет готовился к посадке, пришло сообщение от Заура. Тот проклинал Дениса и тот день, когда с ним встретился. «Бут ты проклят, амерыканец!» – писал Заур, после чего шла отдельная тирада то ли на дагестанском, то ли на чеченском, то ли еще на каком-то языке. Затем проклятия сыпались на родственников Дениса и женщин, с которыми тот имел отношения. В конце сообщения Заур грозился уволить из своего стриптизклуба всех, кто касался «амерыканца». В ответ на это Денис задал лишь один вопрос:

«Сколько скважин встало?»

«Дэвять», – написал Заур и добавил плачущую рожицу.

Денису вдруг стало жалко несчастного дагестанца.

«Борат пьет?» – продолжил он.

«ДА! Все из-за тебя, амерыканец! Бут ты проклят!»

«Успокойся, что-нибудь придумаем», – ответил Денис. Фраза о проклятии, дважды произнесенная Зауром, почти не задела его. Сейчас, в момент, когда ситуация выходила из-под контроля, эти иррациональные мысли мало волновали Дениса. Рациональные оказались куда тревожнее и с легкостью затмевали собой все другие.

Девять скважин – это много. Даже очень. При всем желании Штаты могли спасти две или три, но никак не девять. А еще скважины «БурТерры». Денис понимал – начиналось что-то страшное. Именно только начиналось, и шансы остановить это еще имелись. Нужно было только дозвониться до Джона. И как можно быстрее.

Едва самолет коснулся земли, Денис набрал номер американца. Тот ответил сразу, словно и не знал о том, что происходит. В трубке звучал радостный голос, и, казалось, клацали идеально белые джоновы зубы.

– Джон, останавливай все отгрузки. Срочно! Нанобуры – говно! Все накрылось! – хрипел в трубку Денис.

– Это неплохие приборы, Денис. Зря ты так про них. Просто выяснился конструктивный дефект.

– Какой дефект? – Дениса трясло, отчего он спускался с трапа самолета очень медленно, пытаясь не оступиться.

– Конструктивный. Как сказал мой главный инженер – все дело в глубинах.

– Глубинах?

– Именно. – Джон говорил спокойно, словно происходящее не имело к нему никакого отношения. – Нанобуры тестировались в Техасе, там глубины по две – две с половиной тысячи, а у вас в Сибири на тысячу больше. Но они учтут этот момент, исправят в новых партиях.

– Учтут? – Денис держался за перила трапа и чувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.

– Да, учтут. Но на это может уйти до полугода. Технология все-таки сложная. Да что мне тебе рассказывать. Ты же и сам все знаешь. Бурение – штука непредсказуемая.

– Будь ты проклят, Джон! Будь ты проклят!

– Потише, парень, потише. Утром мы отгрузили приборы твоему дяде Юре, поэтому все, что нам осталось, – с ним расплатиться.

– Джон, отзови груз. Ты еще можешь! Ты ведь все можешь!

– Уже нет. – Джон говорил по-прежнему спокойно и размеренно, в голосе чувствовалось умиротворение и даже счастье. Такого Джона Денис еще никогда не слышал. – Утром я перешел в другой бизнес. Они давно искали президента, но не могли определиться с кандидатурой.

– Определились?

Денис знал лишь одно: ему срочно нужно найти бар. Иначе его сердце просто не выдержит и лопнет от напряжения, а сосуды мозга разорвутся, словно паучьи нити под порывом сильного ветра. Казалось, до этого остались минуты или даже секунды.

– Спасибо, Денис, твой контракт помог. Не буду скрывать – все благодаря тебе!

– Какая же ты, сука, Джон!

– Все мы, суки, Денис, пойми это наконец! Только каждый по-своему. И ты тоже сука, и сам прекрасно об этом знаешь. Разве не так?

– Переведи меня в новый бизнес, Джон. Возьми с собой в Штаты! Меня же тут уничтожат.

– Не могу, Денис, договоренность – оставить тебя здесь. Разбираться с проблемами. Почти все нанобуры отказали.

– С кем договоренность?

– С новым руководством моего уже бывшего бизнеса.

– А кто это?

– Узнаешь. И еще, вечером Линда переведет комиссию, вышли ей реквизиты. Мы должны исполнить свои обязательства перед дядей Юрой. Мы же серьезные люди. Она, кстати, ждет от тебя звонка.

– Хорошо.

Денис зашел в первый попавшийся по дороге бар, взгромоздился на высокий стул возле стойки и ткнул в бутылку виски, невидящими глазами глядя на юного белокожего официанта с маленькой челюстью.

– Она ждет. Прощай, Денис. С тобой было приятно работать.

И Джон отключился, не дождавшись ответа. Телефон продолжал звонить. Денис пил уже третью порцию виски, даже не запивая и не закусывая. Напуганный официант открывал новую бутылку. Женщина с грязными волосами и испачканным едой ртом, сидевшая рядом с Денисом, отодвинулась подальше. Телефон все звонил, и Денис наконец решил ответить.

– Денис, это дядя Юра. Как ты, долетел уже?

– Только приземлился.

– Ты в курсе уже, да? Знаешь, что происходит?

– Знаю.

– Денис, мне не нужны их деньги, главное, чтобы приборы не ушли. Ты же понимаешь? Да? – Он говорил надсадно. Так, что у Дениса все сжималось внутри.

– Понимаю.

– Деньги – дело наживное. Приходят и уходят. А если мы хлам моим друзьям продадим, то я потеряю не только деньги. Ты же понимаешь? – все повторял дядя Юра.

– Да понимаю я, дядя Юра.

– Я потеряю доверие. И у меня начнутся проблемы.

– Да, я все это понимаю.

– Очень хорошо. Контракт этот разорвать можно, там форс-мажор предусмотрен. А то, что происходит, самый что ни на есть форс-мажор. Согласен?

– Да.

– Только вот приборы не должны границу пересечь. Иначе, как говорят мои юристы, мы хер что и кому докажем. И это будет конец!

– Да.

– Всем конец, Денис!

– Да.

– Что да?! Ты объяснишь им все? Я же к тебе как к сыну, Денис! Я тебя к Максимке своему на курс даже хотел. Помнишь?

– Юрий Васильевич, мне сорок лет. Какой курс? Что вы несете? – Денис пьянел и начинал терять над собой контроль. В словах дяди Юры не было ничего, кроме страха. И этот самый страх разъедал Дениса изнутри, проникал во все уголки его тела, шел вместе с кровью по венам, попадая в каждую клеточку.

– Они же не отгрузят, Денис? – с надеждой спросил дядя Юра.

В этот момент самолет с оборудованием уже отлетел на сто миль от берега. Седой пилот с длинными, как у Элвиса, волосами вдоль висков пил свой утренний молотый кофе, который утром жена налила ему в термос.

– Надеюсь, что нет, – соврал Денис.

– Ты должен их остановить! Ты, сукин сын, должен их остановить! – стал визжать в трубку дядя Юра.

– Они заплатят вам комиссию в любом случае, – безразлично ответил Денис.

– Не дай бог! Мне никаких денег не надо! Меня потом за эти деньги так прижмут после твоих нанобуров. Скажут – Васильевич на хламе заработать решил и всех кинул. Нет уж!

– Вышлите на всякий случай еще раз реквизиты для перевода денег, – также спокойно попросил Денис, наливая виски из новой бутылки.

– Не смей, сучонок! Не смей! Мне не нужны твои поганые деньги!

– Прощайте, дядя Юра! – сказал Денис и выключил телефон.

Бар, в котором он сидел, мало чем отличался от других: барная стойка из дерева, барная стенка с разнокалиберными бутылками, зевающий бармен – молодой, подрабатывающий тут студент – и парочка посетителей, посасывающих пиво. Но именно здесь, в этом неприглядном месте, следовало решить, что делать дальше. Да, для дяди Юры ситуация оказалась форс-мажорной, но для Дениса она была куда хуже. И если дядя Юра получил сегодня нокаут, то Дениса отправили в глубокий нокдаун. Наверное, не было другого слова, чтобы описать эту ситуацию. Нокдаун, и все, без вариантов. Сейчас невидимый судья начинает свой счет до десяти. И Денису нужно срочно решать, что делать дальше. Иначе он так и останется лежать на этом ринге.

Пытаться спасти бывший бизнес Джона не имело смысла. Наступила одна глобальная катастрофа, дальше пойдут суды и прочие отнюдь не радостные мероприятия. А с Денисом, скорее всего, попытаются просто разобраться – и те, и другие. Он сделал свое дело и теперь был не нужен. Ему надо бежать. Но куда? С его-то памятью и дырявыми мозгами?

Он нагнулся над барной стойкой и заказал еще виски. Шотландское пойло потихоньку давало о себе знать – стресс уходил. И, как результат, возник новый, до этого казавшийся невозможным план. Да, жизнь закончится, но только не сейчас. Не когда его загнали в угол. Не когда одни жаждут его смерти, а другие хотят сделать виновным за все. И план этот быстро материализовался в звонок в Техас. Но на сей раз не Джону, он бы все равно не ответил, а Линде, его чернокожей финансистке.

– Линда, это Денис. Я вышлю реквизиты для оплаты.

– Да, Джон говорил. Я жду, Денис.

– Только Юрий Васильевич попросил сбросить не на его счет.

– А на чей? – удивилась Линда.

– Это счет родственника. Просто он не хочет светиться, понимаешь?

– Не совсем. Но вы, русские, – очень странные все.

– Что для этого надо?

– Пусть Юрий напишет письмо. Можно от руки. И пришлет мне скан.

– С каким текстом?

– Ну, что он просит перевести деньги на счет другого человека. И подпись его.

– Хорошо, он все сделает.

Денис взял салфетку, вытянул из сумки ручку и написал нужный текст. Причем по-русски. Реквизиты Юрия Васильевича он поменял на свои, оформленные на подставного человека, расписался случайной подписью и, сфотографировав салфетку, отправил Линде. После чего снова набрал ее номер.

Заспанная Линда, наблюдающая, как незнакомый негр переходит дорогу, прижав к груди маленького белого пуделя, ответила не сразу.

– Алло, опять ты?

– Я выслал, он все написал.

– Вижу. – Она зевнула и прикрыла рот ладонью. – Но почему по-русски?

– А как еще? Дядя Юра же русский. Он английского-то не знает.

– Ах да. А ты сам проверил, что там написано?

– Конечно. Все, как ты сказала.

– Бумага какая-то странная. Он на салфетке написал?

– С ума сошла, что ли, это бумага специальная. У нас на таких все документы официальные пишут.

– Ну ясно. – Она дотянулась до чашки с кофе, сделала глоток.

– Когда ждать?

– До вечера переведем, напишу тебе.

– Договорились.

Дело было сделано. Другого выхода Денис просто не видел.

Чтобы обналичить такую крупную сумму, ему потребовалось два дня. И, конечно, сама услуга обошлась в копеечку. Но другого выхода не было. Раз ни дяде Юре, ни Джону не нужны эти деньги, они очень пригодятся Денису. Их много, хватит на всю жизнь, а то и на несколько жизней. Остается лишь спрятаться, лечь на дно и попытаться переехать куда-нибудь, лучше за рубеж. Где только взять новые документы? Как? Впрочем, над этим можно подумать завтра. Пока он в отеле, с сумкой, доверху набитой пачками долларов. Такой суммы Денис никогда не видел, только, пожалуй, в кино.

Ему было страшно. Очень. Он даже не мог объяснить, чего именно боится. Смерти? Да нет. В его сегодняшнем положении это, возможно, был бы не самый плохой выход. Тогда чего? У него есть деньги, а главное – понимание, как действовать дальше. Он знал: надо скрыться, и даже представлял, как это лучше сделать. С такими деньгами можно убежать хоть на край света и спрятаться ото всех. Надо только перебороть этот дикий, разъедающий внутренности страх. Но он к нему привыкнет. Он уже привыкает. Алкоголь поможет справиться. Да, и память. Она иногда пропадает. Хуже того – она уносит с собой все жизненные установки и стереотипы. Он даже не помнит, у какого доктора лечился и от чего именно его лечили. Он не помнит… уже почти ничего. Каждая рюмка виски стирает остатки памяти.

Денис подошел к окну своего номера в случайном мотеле, куда его привез таксист. В комнате было душно, и в воздухе летала пыль. Плед со следами красного вина свисал с кровати, касаясь пола. Тусклая лампочка ритмично мерцала. Отель был из дешевых.

На улице медленно поднималось солнце, задевая нижним краем подоконник. Денис достал из кармана пачку сигарет, подцепил одну из них губами и прикурил от отельной спички. После чего поднес ко рту бутылку и сделал несколько жадных глотков. Страх отступал.