Глава 2
Ужин

Пуаро довольно быстро пришел в себя от изумления. Его глаза заблестели.

– Но, мадам, – сказал он, – я не специализируюсь на том, чтобы избавляться от мужей.

– Естественно, я знаю об этом.

– Вам требуется адвокат.

– Вот тут вы ошибаетесь. Я уже сыта по горло адвокатами. У меня были и честные и нечестные адвокаты, и ни от одного не было проку. Адвокаты просто знают закон, а вот естественного здравого смысла у них нет.

– И вы думаете, что у меня он есть?

Она рассмеялась:

– Я слышала, что в вас есть изюминка, мистер Пуаро.

– Comment? Изюминка? Я не понимаю.

– Ну… что вы тот самый.

– Мадам, я могу иметь или не иметь мозги – между прочим, они у меня есть, зачем притворяться? Но ваше маленькое дельце – это не мой genre.

– Не понимаю, почему бы не взяться. Ведь это проблема.

– О! Проблема!

– Причем сложная, – продолжала Джейн Уилкинсон. – Признаюсь, я считала вас человеком, который не робеет перед трудностями.

– Я отдаю должное вашей проницательности, мадам. И все же повторюсь: я не делаю расследования для разводов. Это совсем не… ce métier là.

– Послушайте, дорогуша, я не прошу вас шпионить. Это все равно ничего не дало бы. Мне просто нужно избавиться от мужа, и, я уверена, вы можете рассказать мне, как это сделать.

Пуаро помолчал, а когда заговорил, в его голосе появились новые интонации:

– Первым делом объясните мне, мадам, почему вам так не терпится, так сказать, избавиться от лорда Эджвера?

Джейн ответила быстро и без колебаний. Ее слова прозвучали твердо и решительно:

– Да без проблем. Я хочу снова выйти замуж. А какая еще может быть причина? – Она с невинным видом распахнула свои голубые глаза.

– А разве получить развод не проще?

– Вы не знаете моего мужа, месье Пуаро. Он… он… – Актриса поежилась. – Даже не представляю, как это объяснить. Он чудной… он не такой, как другие. – Помолчав, она продолжила: – Ему не следовало жениться – ни на ком. Я знаю, о чем говорю. Просто я не могу описать его, он… чудной. Первая жена сбежала от него. И оставила трехмесячного ребенка. Он так и не развелся с ней, и она умерла в нищете где-то за границей. Потом он женился на мне. В общем… я не смогла этого вынести. Я была напугана. Я уехала от него в Штаты. У меня нет оснований для развода, а если я дам их ему, то он просто не придаст им значения. Он… он своего рода фанатик.

– Вы, мадам, могли бы получить развод в некоторых американских штатах.

– Мне от этого никакой пользы, раз я собираюсь жить в Англии.

– Вы хотите жить в Англии?

– Да.

– А кто тот человек, за которого вы хотите выйти замуж?

– В том-то и дело. Герцог Мертон.

Я довольно громко охнул. Герцог Мертон давно стал бедствием для одержимых матримониальными планами мамаш. Молодой человек со склонностью к монашескому образу жизни, ярый англокатолик, он, как утверждали, находился под тяжелым каблуком у своей матери, грозной вдовствующей герцогини, державшей его в крайней строгости. Герцог собирал китайский фарфор и обладал, как считалось, эстетическим вкусом. Предполагали, что он совсем не интересуется женщинами.

– Я просто без ума от него, – с жаром произнесла Джейн. – Он ни на кого не похож, я таких не встречала, а его резиденция, Мертон-Касл, слишком прекрасна. Все, что связано с ним, для меня окружено ореолом романтики. К тому же он еще и красив… как король монахов из грез. – Она замолчала. – Я собираюсь бросить сцену после того, как выйду замуж. Мне она больше не интересна.

– И на пути к этим романтическим грезам, – сухо произнес Пуаро, – стоит лорд Эджвер.

– Да… и это крайне удручает меня. – Она в задумчивости откинулась на спинку. – Конечно, если б мы были в каком-нибудь Чикаго, я запросто устроила бы так, чтобы его кокнули, но здесь найти человека с оружием не так-то просто.

– Здесь, – с улыбкой сказал Пуаро, – мы считаем, что любой человек имеет право на жизнь.

– Ну, не знаю… Думаю, вы вполне обошлись бы без некоторых из ваших политиков, а если б знали об Эджвере то, что знаю я, он не стал бы для вас большой потерей – скорее наоборот.

В дверь постучали, и в номер вошел официант. Джейн Уилкинсон продолжила обсуждение своей проблемы, игнорируя его присутствие.

– Но я, месье Пуаро, не хочу, чтобы вы убили его для меня.

– Merci, мадам.

– Я подумала, что вы могли бы как-то по-умному поговорить с ним. Подвести его к идее развода. Уверена, что смогли бы.

– Полагаю, вы переоцениваете мою силу убеждения, мадам.

– Ой! Но вы же наверняка можете что-нибудь придумать! – Джейн подалась вперед, ее голубые глаза снова распахнулись. – Вы же хотите, чтобы я была счастлива, правда? – Ее голос прозвучал мягко, тихо и восхитительно чарующе.

– Я хотел бы, чтобы все были счастливы, – осторожно проговорил Пуаро.

– Да, но я имела в виду не всех. Я имела в виду себя.

– Осмелюсь заметить, мадам, вы всегда имеете в виду только себя. – Он улыбнулся.

– Вы считаете меня себялюбивой?

– О! Я так не говорил, мадам.

– Ну, а я такая, полагаю. Только, видите ли, я ненавижу быть несчастной. Это даже сказывается на моей игре. И я буду страдать, пока он не согласится на развод… или не умрет. В общем, – задумчиво добавила она, – было бы лучше, если б он умер. В том смысле, что тогда я точно избавилась бы от него. – Посмотрела на Пуаро в поисках сочувствия. – Ведь вы поможете мне, правда, месье Пуаро? – Встала, подхватила белую накидку и устремила на моего друга полный мольбы взгляд. Я услышал голоса в коридоре. Дверь была приоткрыта. – Если вы не… – начала она.

– Если я не, мадам?

Джейн рассмеялась:

– Мне придется вызвать такси, приехать к нему и кокнуть его самой.

Смеясь, она скрылась в соседней комнате именно в тот момент, когда в дверях появился Брайан Мартин с американкой, Карлоттой Адамс, ее спутником и той парой, что ужинала вместе с ним и Джейн Уилкинсон. Пару мне представили как мистера и миссис Уидберн.

– Приветствую всех! – сказал Брайан. – А где Джейн? Я хочу сообщить ей, что с успехом выполнил ее поручение.

Из спальни тут же появилась Джейн с губной помадой в руках.

– Ты привел ее? Восхитительно. Мисс Адамс, я в восторге от вашего выступления. Я поняла, что должна обязательно познакомиться с вами. Идите ко мне, поговорите со мной, пока я буду поправлять лицо. Я просто ужасно выгляжу.

Карлотта Адамс приняла приглашение. Брайан Мартин плюхнулся в кресло.

– Ну, что, месье Пуаро, – сказал он, – ловко вас взяли в плен? Джейн убедила вас сражаться за ее интересы? Рано или поздно вы все равно сдались бы. Она не знает слова «нет».

– Возможно, она с ним не сталкивалась.

– Очень интересный характер у нашей Джейн, – сказал Брайан Мартин, откинул голову на спинку и лениво выпустил клуб сигаретного дыма в потолок. – Табу для нее – пустой звук. Никаких нравственных устоев. Я не хочу сказать, что она безнравственна – вовсе нет. Правильнее сказать, аморальна, я думаю. В жизни видит только одно – то, что хочет сама Джейн. – Он рассмеялся. – Подозреваю, она бы охотно кого-нибудь убила – и чувствовала бы себя оскорбленной, если б ее схватили и захотели вздернуть на виселице. Проблема в том, что ее схватили бы. У нее нет мозгов. Ее представление об убийстве – это подъехать на такси, назваться собственным именем и выстрелить.

– Интересно, что заставляет вас так говорить? – пробормотал Пуаро.

– Э?..

– Ведь вы, месье, хорошо ее знаете?

– Я бы сказал, что да. – Мартин снова рассмеялся, и я обратил внимание на то, что его смех полон горечи. – Вы же согласны со мной, не так ли? – обратился он к остальным.

– О, Джейн эгоистка, – сказала миссис Уидберн. – Но актриса должна быть таковой. Ну, если она хочет выразить себя как личность.

Пуаро не участвовал в беседе. Его задумчивый взгляд не отрывался от Брайана Мартина, а на лице появилось очень любопытное выражение, которое я так и не смог понять.

В этот момент из соседней комнаты выплыла Джейн. За ней следовала Карлотта Адамс. Как я понимаю, Джейн уже «поправила лицо» – что бы это ни значило – и была вполне довольна результатом. На мой же взгляд, оно выглядело таким же, как и раньше, и совсем не нуждалось в улучшениях.

Ужин прошел в веселой атмосфере, однако у меня время от времени появлялось ощущение, что вокруг множество скрытых течений, которые мне так и не удалось ухватить.

Джейн Уилкинсон, по моим наблюдениям, была лишена хитрости и коварства. Эта молодая женщина могла единовременно видеть лишь что-то одно. Она пожелала переговорить с Пуаро, настояла на своем и без промедления добилась желаемого. И теперь пребывала в великолепном настроении. Ее желание заполучить к себе на ужин Карлотту Адамс было, как я понял, простой прихотью. Она пришла в дикий восторг – такой же, в какой пришел бы любой ребенок, – от того, что кто-то ловко притворился ею.

Нет, те течения, что я уловил, не имели никакого отношения к Джейн Уилкинсон. Тогда куда же они стремятся?

Я по очереди изучал гостей. Брайан Мартин? Он держится очень неестественно. Но это, сказал я себе, может быть характерной чертой любой кинозвезды. Преувеличенное самомнение тщеславного человека, который привык играть роль и легко выходить из нее.

А вот Карлотта Адамс была вполне естественна. Она держалась спокойно, говорила приятным низким голосом. Теперь, когда у меня появилась возможность, я внимательно изучал ее вблизи. Она обладает, решил я, определенным шармом, но это шарм негативного порядка. Он состоит из отсутствия каких-либо резких или пронзительных нот. Она – своего рода персонифицированное мягкое соглашение. Ее внешность напоминает негатив. Темные волосы, бесцветные бледно-голубые глаза, бледное лицо и подвижный чувственный рот. Лицо, которое нравится, но которое не узнаешь, если при следующей встрече Карлотта будет одета, скажем, по-другому.

Создавалось впечатление, что ей приятны комплименты и доброжелательность Джейн. Да и любой было бы приятно на ее месте, подумал я. А потом, именно в этот момент, мне в голову пришла мысль, которая вынудила меня отказаться от этого поспешного вывода.

Карлотта Адамс через стол посмотрела на хозяйку, которая, повернув голову, беседовала с Пуаро. Взгляд девушки был очень внимательным – она словно подводила итог. И вдруг я заметил в ее бледно-голубых глазах явную враждебность.

Возможно, мне это почудилось. А может быть, это была профессиональная ревность. Джейн, как актриса, уже добилась большого успеха; Карлотта же только начала взбираться по лестнице.

Я оглядел остальных троих гостей. Мистер и миссис Уидберн, кто они такие? Он – высокий, с бледным, будто у мертвеца, лицом; она – пухленькая, светленькая, склонная к сентиментальности. Судя по всему, они богаты и помешаны на всем, что имеет отношение к театру. Здесь, за столом, они категорически отказываются говорить на иную тему. Обнаружив, что недавнее пребывание за границей мешало мне следить за последними новостями, миссис Уидберн в конечном итоге повела пухлым плечиком, отвернулась от меня и больше не вспоминала о моем существовании.

Третьим был спутник Карлотты, темноволосый молодой человек с круглым добродушным лицом. С самого начала мне показалось, что он не совсем трезв. После того как он выпил шампанского, это стало совершенно очевидно.

Складывалось впечатление, что молодой человек страдает от глубокой обиды. Первую половину ужина он провел в мрачном молчании. Во второй принялся изливать мне душу, очевидно, приняв меня за кого-то из своих давних друзей.

– Что я хочу сказать, – заговорил он. – Не так. Нет, старина, не так… – Я не передаю его заплетающийся язык. – Я хочу сказать, – продолжал он. – Вот скажи, если девушка… ну, в смысле… лезет не в свое дело. Сует во все свой нос и все портит. Я же ей ни слова не сказал. Я же понимаю, что нельзя. Она не из таких. Ну, видишь ли… отец пуританин… «Мэйфлауэр»… и все такое. Черт подери – уж больно она прямолинейна. Что я хочу сказать… о чем это я?

– О своей горькой доле, – спокойно сказал я.

– Ну, к черту все это, вот о чем. Проклятье, мне пришлось взять в долг у своего портного ради этой вечеринки. Кстати, очень услужливый парень, мой портной. Я уже много лет должен ему кучу денег. У нас с ним установилась своего рода связь. Ведь крепче уз нет, правда, дружище? Ты и я. Ты и я. Кстати, а ты кто такой, черт побери?

– Меня зовут Гастингс.

– Во дела… Я готов был поклясться, что ты Спенсер Джонс. Эх, милый старина Спенсер Джонс… Встречался с ним в Итоне и Хэрроу, заразился от него лихорадкой. Я что хочу сказать: одно лицо очень похоже на другое – вот я о чем. Если б мы были китаезами, то не различали бы друг друга. – Он грустно покачал головой, затем встрепенулся и отпил шампанского. – Как бы то ни было, я не чертов ниггер.

Это умозаключение, кажется, привело его в такой восторг, что в его следующих замечаниях зазвучала надежда.

– Взгляни на вещи оптимистически, старина, – воззвал он ко мне. – Я что хочу сказать, взгляни на вещи оптимистически. Скоро – когда мне будет семьдесят пять или около этого – я стану богатым. Когда помрет мой дядюшка. Вот тогда я и расплачусь со своим портным.

Эта перспектива вызвала на его лице счастливую улыбку.

Как ни странно, молодой человек не вызывал антипатии. Абсурдно крохотные усики на его круглом лице вызывали ассоциацию с горсткой людей, заблудившихся в пустыне.

Я заметил, что Карлотта Адамс то и дело смотрит на него. После одного такого взгляда она встала и начала прощаться.

– Очень любезно с вашей стороны было прийти сюда, – сказала Джейн. – Я люблю делать дела под влиянием момента, а вы?

– А я – нет, – сказала мисс Адамс. – Боюсь, я всегда очень тщательно планирую, прежде чем делать что-то. Это избавляет… от беспокойства.

В ее голосе слышалось легкое раздражение.

– Ну, во всяком случае, ваш результат оправдывает себя, – рассмеялась Джейн. – Даже не знаю, когда я получала от чего-то такое же удовольствие, как от вашего представления.

Лицо американки прояснилось.

– Вы очень любезны, – тепло произнесла она. – И я высоко ценю то, что вы сказали мне об этом. Я нуждаюсь в одобрении. Мы все нуждаемся.

– Карлотта, – заговорил молодой человек с черными усиками. – Пожми руку тете Джейн, поблагодари ее за вечер, и пошли.

Он явил чудо концентрации, пройдя в дверь и ничего не задев. Карлотта быстро последовала за ним.

– И кого тут к нам занесло? – сказала Джейн. – Что это за тип, что назвал меня тетей Джейн? Что-то я раньше его не замечала.

– Моя дорогая, – воскликнула миссис Уидберн, – вам вообще не пристало замечать таких. Когда-то он был самым выдающимся актером в ДООУ. Сейчас и не скажешь, правда? Мне больно видеть, как подающий надежды талант заканчивает ничем. Нам с Чарльзом пора.

Уидберны откланялись, Брайан Мартин ушел вместе с ними.

– Итак, месье Пуаро?

Он улыбнулся Джейн.

– Eh bien, леди Эджвер?

– Ради всего святого, не называйте меня так. Позвольте мне забыть об этом! А то я решу, что вы самый жестокосердный человек в Европе.

– О нет, о нет, я не жестокосердный.

Кажется, подумал я, Пуаро перебрал шампанского; вероятно, последний бокал был лишним.

– Так вы встретитесь с моим мужем? Заставите его сделать то, чего я хочу?

– Я встречусь с ним, – осторожно пообещал Пуаро.

– А если он откажет вам – а он откажет, – вы придумаете умный план. Говорят, вы, месье Пуаро, умнейший человек в Англии.

– Мадам, когда вы называете меня жестокосердным, вы говорите о Европе. Но для моего ума вы выделили лишь Англию.

– Ну, если вы так ставите вопрос, то я сказала бы, что во вселенной.

Пуаро поднял руку, останавливая ее.

– Мадам, я ничего не обещаю. Попытаюсь организовать встречу с вашим мужем, но только ради интереса к психологии.

– Психоанализируйте его сколько угодно. Может, это пошло бы ему на пользу… Но вам придется добиться результата – ради меня. Моя любовная история, месье Пуаро, должна иметь романтичное завершение. – Помолчав, она мечтательно добавила: – Только представьте, какой это станет сенсацией.