Отвлекающий защитный механизм

Отвлечение внимания – серьезный инструмент защиты матери с чрезмерным нарциссизмом. Она использует его, чтобы держать вас на расстоянии, а также чтобы ей не пришлось считаться с вашими чувствами и тем более признавать их, равно как и саму вероятность того, что она может быть не права.

Она не может позволить себе разрешить кому-либо ставить под сомнение ее собственный идеальный образ. Неуязвимый. Безукоризненный. Как Великий и Ужасный Гудвин был лишь прикрытием для обычного человека со своими недостатками, прятавшегося за занавесом, так и чрезмерно нарциссическая мать создает образ, скрывающий ее глубокую неуверенность в себе. Она защищает свою тонкую душевную организацию, сопротивляясь всему, что заставляет ее сомневаться в себе и анализировать. Допустить, что на фасаде тщательно выстроенного ею здания могут быть трещины, для нее немыслимо, потому что в глубине души она знает: в таком случае это здание развалится, словно карточный домик. У психологически здоровой матери, столкнувшейся с неприятием ее поведения или нелестным отзывом о нем, это может вызвать интерес, сомнение или грусть. Скорее всего, она не будет спорить с самой возможностью существования другого мнения. Что же касается чрезмерно нарциссической матери, то любое несогласие с ней или критика в ее адрес вызовут у нее единственную реакцию – ощущение того, что на нее напали.

Эвелин, конечно, не кричала, когда потирала нос и склоняла голову в ответ на претензии дочери. Но за внешним спокойствием скрывались накал страстей и агрессия. Она использовала язык тела, намекая: «Ты причинила мне столько боли, что я не могу высоко держать голову», а также и преувеличения, утверждая: «Ты так говоришь, будто я самая плохая мать в мире», чтобы перейти в наступление и переложить вину на Дану.

Дана: «Мне было непонятно, что она делает. Она никогда не кричала на меня и ни разу не выходила из себя. Но я точно видела ее осуждение и гнев. Я физически это чувствовала. Шея и лицо начинали гореть, а желудок сжимался. Все, что я могла сделать в ответ, – лишь попытаться защитить себя. Но ей так хорошо удавалось заставить меня почувствовать, что это именно я выхожу за рамки дозволенного».

Ложь, манипуляции, отрицание

Гнев, критика и бездумное пренебрежение чувствами дочери, практикуемые чрезмерно самовлюбленной матерью, причиняют боль и имеют разрушительное действие. И каждая дочь продолжает верить, что если мать осознает такое поведение и его последствия, то перестанет вести себя так. Дочь раз за разом пытается поставить перед родительницей правдивое зеркало, надеясь, что уж теперь-то все будет по-другому. Но чрезмерный нарцисс остается верен себе, отвечая на любые разногласия драматическими эффектами, за которыми следует отвлечение внимания на недостатки самого оппонента. Когда это не дает желаемых результатов, он пускает в ход свой самый обескураживающий и приводящий собеседника в ярость инструмент: отрицание. Конфликт загоняет нарцисса в угол, и он никогда в жизни не призна́ет реальными ощущения и переживания собственной дочери и уж тем более не согласится со своей причастностью к этому. Лучше уж он «перепишет» реальность и заявит, что собеседник видел то, чего не было, испытал то, чего не происходило, а то, что кому-то кажется реальным, – не более чем плод его воображения.

Все эти приемы вводят в заблуждение, как обнаружила Дана. Ее мать не остановилась на удачно возникшей головной боли, чтобы погасить жалобу дочери на свое наигранное поведение. Она добавила отрицания.

Дана: «Дальше – больше. Она встала со стула и, направляясь в спальню, посмотрела на меня и спокойно произнесла: “Знаешь, дорогая, я просто не знаю, почему ты говоришь, что я упала в обморок. Я обрадовалась и присела. Неужели мне нельзя этого делать? Твои гормоны сказываются на памяти. Лучше тебе уйти. Мне нужно прилечь”.

В тот момент я растерялась и почувствовала себя настолько виноватой, что вылетела вон».

Чрезмерно нарциссическая мать вряд ли призна́ет свою неправоту, несмотря на ее вопиющую очевидность, и будет утверждать что угодно, лишь бы показаться правой. Она будет перевирать собственные обещания, отрицать свое поведение, свидетелем которого вы были, лгать о поступках и словах других людей. Дана заметила, что часто это не просто ложь, но и поворот ситуации на 180 градусов: то есть лгунишкой оказываетесь вы! Такой человек способен выбить вас из колеи, отрицая истинную реальность, которую вы отстаиваете, с помощью следующих фраз:

• Этого не было.

• Я так не говорила.

• Ты уверена, что тебе это не приснилось?

• У тебя богатое воображение.

Затем она продолжит наступление критическими замечаниями:

• Какая же ты злопамятная.

• Ты принимаешь все близко к сердцу.

• Я просто пошутила. Что случилось с твоим чувством юмора?

• Ты всегда неверно меня понимаешь.

Испытывая вашу память и умение думать рационально, она подрывает ваше восприятие реальности, оставляя вас в растерянности и в раздумье: может, она действительно права? Вы даже начинаете верить в ее ложь о вас самих.

В классическом фильме «Газовый свет» («Gaslight») муж разными способами пытается убедить жену в том, что она сошла с ума. Например, он прячет ее вещи и говорит, что она их потеряла, или меняет местами вещи по всему дому и отрицает, что сделал это, когда она это замечает. Когда она говорит: «Стало темнее. Кто-то убавил газовый свет», он отвечает: «Никто не трогал лампу. Свет такой же яркий, каким и был. Ты просто плохо себя чувствуешь». Газлайтинг (психологическая манипуляция. – Примеч. пер.) – это инструмент, часто используемый чрезмерными нарциссами. При необходимости они могут убедить вас в том, что ночь – это день, а черный – это белый. А как же гнев, боль или оскорбительное поведение, на которые вы жаловались вашей матери? Вам это приснилось.

Шерон: обожглась о нарциссическую ярость

Чрезмерность нарциссов может принимать и более дерзкие формы, чем пассивно-агрессивное выражение неудовольствия, как у Эвелин. Когда жизнь их разочаровывает и подрывает их уверенность в том, что все им должны, некоторые матери не только делают своих дочерей козлами отпущения, но и накидываются на них с яростью.

Шерон, одинокая сорокалетняя женщина, работающая администратором в клинике, пришла ко мне разобраться со своей тревожностью. Она окончила магистратуру по направлению «Бизнес», но так и не смогла найти работу, соответствующую образованию. Она сказала: «Мои панические атаки опять участились».

Я спросила, знает ли она, что могло этому способствовать.

Шерон: «Например, у меня тут с мамой жуткий скандал случился. Ничего нового… Где-то две недели назад мы вместе обедали. Они с моим отцом уже полгода как разъехались, и она планировала написать ему письмо с предложением вновь сойтись. Но я сказала, что это не очень хорошая идея: мне кажется, они никогда не были счастливы в браке.

Она, разумеется, наорала на меня. Сказала: “Как ты смеешь влезать между мной и отцом? Ты жестокая и инфантильная, мне стыдно за тебя. Ни одна дочь не была так жестока по отношению к матери, как ты”. Когда она закончила говорить, я чувствовала себя последним человеком в мире».

Шерон стала жертвой массированной атаки нарциссической ярости. Не поддержав материнскую попытку воссоединения семьи, она невольно вскрыла бездонную пропасть неумения мириться с критикой, возражениями или поражением. Как и многие другие дочери чрезмерно нарциссических матерей, Шерон была вынуждена взять на себя вину за несчастье матери. Послание было предельно ясным: «Конечно же, я несчастлива. А кто будет счастлив с такой жестокой и бессердечной дочерью?»

Ругань, крик и оскорбление вашего достоинства – обычная реакция даже на нейтральные комментарии, не согласующиеся с мнением разгневанного нарцисса. Вас объявляют хорошей или плохой в зависимости от того, насколько безоговорочно вы ее поддерживаете. И она может бросаться на вас со всей яростью раненого животного, не думая о том, какой эффект ее слова производят на вас.