Момент истины

Работая с людьми, я выяснила, что из всех инструментов написание писем – самый верный и эффективный способ добраться до сути отношений между женщиной и ее нелюбящей матерью. В серии писем дочь может открыто рассказать свою историю и изложить правду своих переживаний, не опасаясь, что ее будут критиковать, отрицать и перебивать. Я прошу дочерей не посылать первое письмо, адресованное матери: его нужно написать после нашего первого сеанса и прочитать его мне на следующем. Важно поделиться написанным с человеком, которому доверяешь, потому что этот процесс одновременно облегчает психологическую ношу и демонстрирует силу проговаривания правды вслух, даже если она тяжела.

Многие мои клиентки часто размышляли о прошлом и были уверены, что хорошо помнят подробности тех событий. Но письма всегда привносят новые детали. Такое письмо носит очень личный характер, и я прошу дочерей по возможности написать его от руки, чтобы в полной мере прочувствовать написание этих слов собственным почерком. Конечно, можно напечатать его на компьютере, но я считаю, что если автор возьмет ручку и напишет слова на бумаге, то его погружение в процесс будет более полным, а правда от его пальцев по руке дойдет до самого сердца.

Я придумала структуру письма, чтобы облегчить путь к истокам негативного опыта и к тому, что продолжает преследовать их в настоящем.

У письма четыре части:

1. Вот что ты сделала со мной.

2. Вот как я относилась к этому тогда.

3. Вот как это повлияло на мою жизнь.

4. Вот чего я хочу от тебя сейчас.

Каждую часть я буду подробно объяснять, а также покажу отрывки из писем, прочитанные мне моими клиентками на наших сеансах. Это поможет вам лучше понять, какой широкий диапазон воспоминаний, убеждений и чувств открывается при выполнении данного упражнения, которое кажется таким простым.

Часть первая: Вот что ты сделала со мной

Моя клиентка Эмили, воспитанная хладнокровной и отчужденной матерью, всю жизнь борется с чувством отторжения, поэтому с тревогой приступила к упражнению. Но она твердо решила попробовать, потому что хотела добраться до причин, почему вечно связывается с мужчинами, подобными ее другу Джошу, которые отталкивают ее. (Вы встречали Эмили в главе о незаботящихся, предающих и избивающих матерях.)

Эмили: «Я не знаю, что написать. С одной стороны, я чувствую, будто это далекое прошлое и не стоит снова его ворошить, а с другой – мне нравится идея просто выплеснуть все это раз и навсегда».

Я призывала ее прыгнуть в омут с головой. «Когда сядете писать, помните: это ваше время, – сказала я ей. – Наступило время рассказать, что именно произошло, и наконец вытащить все переживания, чувства и мысли, все это время крутившиеся в голове, наружу, где вы могли бы рассмотреть и проработать их. Вы поймете, что демоны самобичевания, вины и стыда начинают терять свою силу, как только вы вытаскиваете их на свет».

Процесс восстановления начинается словами «Вот что ты сделала со мной». Это утверждение не мягкое и не вежливое, оно прямолинейное. Я знаю, что порой услышать такое – все равно что получить удар в живот. Я намеренно убрала размытую «объективность» из фразы «Вот что ты сделала», добавив «со мной». Это личное, и фиксация таких слов на бумаге здорово помогает женщинам беспристрастно взглянуть на свой опыт и принять его.

«Поведение вашей матери причинило вам боль, – сказала я Эмили. – Выкладывайте все, начиная с этого смелого и честного обвинения: Вот что ты сделала со мной. Поведайте свою историю и ничего не упускайте. Неважно, сколько места она займет. Напишите все. Ее поведение обижало вас? Как? Как она обесценивала вас? Как прошло ваше детство под одной крышей с ней? Вы боялись ее? Какими тяготами, секретами и обвинениями она вас нагружала? Рассказывая такое о собственной матери, вы начнете стыдиться того, что якобы предаете ее. Так вот, эти чувства будет необходимо преодолеть – я же знаю, что ваше желание улучшить собственную жизнь сильнее, чем страх. Важные и вредоносные события сейчас могут казаться незначительными, потому что вы очень долго подавляли воспоминания о них, но тогда так и напишите: “По мелочам”. Вы посмотрите на них со стороны, когда увидите их на бумаге».

Глаза Эмили расширились, но она кивнула и сказала, что попробует.

Понимаю, что женщинам с детством, полным откровенного насилия, может оказаться легче определять поведение матери как причиняющее боль, но, опять же, хочу напомнить: если вас били в детстве, не стоит работать с такими воспоминаниями без поддержки психотерапевта. Возможно, насилие и открытую агрессию легче распознать и описать, чем более тихие формы нелюбящего поведения. Однако боль и последствия от общения с нелюбящей матерью значительны в любом случае, вне зависимости от того, какие формы имело это общение: контроль, критика – эта главная движущая сила материнского нарциссизма, психологическое отчуждение или принуждение к тому, чтобы обо всех заботиться.

Реальные примеры писем «Вот что ты сделала со мной»

В своем письме Эмили нарисовала живую картину:

«Мама, ты вечно меня критиковала, между нами не было настоящей теплой связи. Ты никогда не разрешала держать тебя за руку и не говорила, что любишь меня. Ты однажды сказала мне, что единственная причина, по которой ты меня родила, – в том, что аборты были вне закона, когда ты узнала, что беременна. Все хорошее, что ты делала для меня, было показным. Ты никогда не спрашивала, как я себя чувствую, все ли у меня в порядке, что меня интересует… Я никогда не была такой, какой ты хотела меня видеть. Ты частенько спрашивала: “Что бы ты сделала, если бы, проснувшись утром, не нашла меня?” Я знаю, что ты хотела услышать: “Я бы не вынесла. Я бы умерла без тебя”. Но я была всего лишь маленькой испуганной девочкой, которая нуждалась в своей маме, и отвечала, что могла бы думать только о том, кто будет меня кормить и водить в школу. А ты воспринимала это как доказательство того, что я думаю только о себе и недостойна твоей любви.

Когда я подросла, ты никогда не поддерживала ни в чем, что было мне интересно, и когда я не получала ожидаемую оценку или желанного парня, ты говорила, что это была моя вина и я сделала что-то не так».

Эмили остановила чтение.

Эмили: «Сьюзан, может, я просто тряпка? Я чувствую такое облегчение, рассказывая обо всем, но знаю, что нужно просто забыть».

Я подчеркнула: важно, чтобы она не преуменьшала боль, которую она чувствовала и продолжает чувствовать. «Не думайте сейчас о том, что вы “упиваетесь жалостью к себе”, – сказала я. – Вы не просто “испытываете жалость к себе”. Пришло время разрешить себе сожалеть о том, чего вы были лишены».

Достаточно часто женщины обнаруживают, что процесс написания писем открывает доступ воспоминаниям, подавленным в свое время. Для моей клиентки Саманты, дочери контролирующей матери-садистки, первая часть письма стала откровением. Саманта боролась со вспышками гнева, работая торговым представителем фармацевтической компании (мы познакомились с ней в главе об одержимых контролем матерях), и во время написания письма ее впервые осенило, что ее мать была не только контролером, но и агрессором.

Из письма Саманты: «Мама, то, что ты делала со мной, когда я была совсем маленькой и очень уязвимой, было так мучительно, что я стерла это из памяти. Только сейчас я вспоминаю, что мы как-то отдыхали вместе и ты дала мне пощечину без видимой на то причины. Думаю, тебе не нравилось, как я ела макароны. А еще помню, как плевалась кровью, когда ты ударила меня в другой раз. Мне кажется, у меня тогда выпал зуб, и если учесть, что это был молочный зуб, то сразу понятно, насколько маленькой я была».

Когда всплывают воспоминания, подобные этим, я советую остановить написание письма и поискать поддержку. Такое происходит часто. Процесс написания играет важную роль, потому что открывает доступ к болезненным данным, которые невозможно было держать в активной памяти, так что их спрятали на дальнюю полку подсознания. При выполнении этого задания дверь в «кладовку» может приоткрыться, выпуская то, что было долгое время заперто.

Одной из таких спрятанных вещей может стать сильный гнев.

Из письма Саманты: «Я все еще помню, как сидела в комнате и ненавидела тебя за то, что ты не отпустила меня – старшеклассницу – на чемпионат по баскетболу. Черт! У тебя не было ни малейшей причины не пускать меня».

Часть вторая: Вот как я относилась к этому тогда

Сильные чувства неизбежно возвращаются, когда дочь всматривается в то, как с ней обращались в детстве. Так что вторая часть письма посвящается подробному разбору того, что чувствовали маленькие девочки и молодые женщины, сталкиваясь с матерью, чьи действия четко давали понять: она не будет или не может быть любящей.

Чувства – это язык сердца, а не ума, и их можно описать одним или двумя словами. Например: я чувствовала грусть, ярость, страх, стыд, злость; чувствовала себя одиноко, глупо, марионеткой, ущербной, нелюбимой, обремененной, уставшей, обманутой, обиженной, невидимой, изношенной, обесцененной. Я никогда не чувствовала себя достойной, умной, легкомысленной, счастливой, важной, любимой, лелеемой, уважаемой, в безопасности.

Разница между мыслями и чувствами кажется очевидной, но я обращаю на это особое внимание, потому что многие имеют привычку отделять от себя чувства, пропуская их через разумное осмысление. Это происходит, когда «Я чувствую…» превращается в «Я чувствую, что…». Слово «что» переносит вас от чувств к мыслям и убеждениям.

Чувства: «Я чувствовала себя нелюбимой».

Мысли: «Я чувствовала, что тебе было все равно».

Чувства: «Когда ты заставляла меня готовить и заботиться о братьях и сестрах, когда мне было всего восемь лет, я чувствовала себя замученной, озадаченной и отвергнутой».

Мысли: «Когда ты заставляла меня готовить… Я чувствовала, что ты, должно быть, думаешь, что я достаточно ответственная для этого, но я чувствовала, что это было чересчур для маленькой девочки».

Реальные примеры писем «Вот как я относилась к этому тогда»

Большинство дочерей, вспоминая в красках, что делали с ними матери, попадают в бурный поток чувств, и эта часть письма создана, чтобы помочь им свыкнуться с этими чувствами вместо того, чтобы подавлять их. Часто дочери обнаруживают, что при написании таких писем они склоняются к описанию мыслей, а не чувств, и это нормально. Но цель упражнения заключается в том, чтобы вернуться к чувствам, как это сделали Эмили и Саманта в отрывках, приведенных ниже. Как я напомнила Эмили: «Если чувствуешь, что застряла на фразе “Я чувствовала, что…”, вернись к своим утверждениям и спроси: “Что я при этом чувствовала?”»

Из письма Эмили: «Я чувствовала себя одиноко. Сердце постоянно болело. Я чувствовала себя беспомощной, нелюбимой, нежеланной, “неслышимой” и сердитой. Я чувствовала себя обузой, чувствовала, что мне не нужно было вообще появляться на свет, и это вызывало чувство грусти, вины и одиночества. Ты всегда была источником боли в моей жизни. Я чувствовала твою постоянную обиду на меня и мое существование. Из-за этого я не чувствовала себя любимой. Я терпеть это не могла».

Саманта написала: «Когда я была маленькой, я чувствовала себя беспомощной, озадаченной, растерянной и очень, очень испуганной. Мне было так одиноко. Чем старше я становилась, тем больше усиливалось чувство злости и стыда за то, что ты сделала со мной. Меня особенно бесило, когда люди, не знавшие твою грубую и садистскую сторону, говорили, как приятно с тобой общаться, какая ты забавная и милая. Я ненавидела тебя за это, потому что дома было мрачно, безысходно и страшно. Я чувствовала себя неудачницей. Я понимала, что надо вести себя осторожно и постоянно притворяться, что все хорошо. Я чувствовала себя изолированной. И не могла ни с кем близко сойтись».

Я прошу своих клиенток избегать самоцензуры и перфекционизма. Это письмо не участвует в конкурсе эссе. Для нас важно раскопать и выразить настоящие, правдивые эмоции. Важно рассмотреть каждое запомнившееся чувство, потому что все они имеют значение, а их глубина может быть поразительной. Я предупреждаю, что не нужно усердствовать, если чувство переполняет вас. Нет необходимости торопиться. Предельная честность – вот что главное. Если узнать, назвать по имени и встретиться лицом к лицу с психологическими демонами, которые управляли вами столько времени, то они потеряют свою силу. Предложение за предложением ваше письмо поможет обезоружить их.

Часть третья: Вот как это повлияло на мою жизнь

Эта часть письма, возможно, самая главная. Она делает акцент на связи между тем, что произошло с дочерью в детстве, и тем, какой выбор она делала в разных ситуациях впоследствии. Большинство дочерей, с которыми мы познакомились в книге, даже не сознавая того, воспроизвели в своей жизни многое из того, с чем выросли, а это лишь те примеры, которые оказались на первом плане. Когда я думаю о связи между детскими травмами и взрослыми проблемами, мне представляется длинный толстый канат, привязывающий дочь к ее прошлому и препятствующий получению полного объема любви, уверенности, доверия и счастья, на которые она имеет право. Используя разум и прилагая усилия, она может ослабить эту связь. Каждая часть письма отрезает по нитке от каната.

Данный раздел письма требует обдумывания и времени. Инструкции, которые я даю своим клиенткам, звучат следующим образом.

Опишите негативные, даже губительные испытания, через которые провела вас мать, и то, как они повлияли на вашу личную жизнь, карьеру и ваше сосуществование с самой собой. Как опыт общения с матерью указал вам на ваше место в мире? Как он повлиял на ваше чувство собственной ценности и достоинства? Что вы узнали о том, кому можно доверять? Что вы узнали о любви? Подумайте о тех ситуациях в жизни, в которых вы делали выбор в пользу саморазрушения, и определите, какие уроки вашей матери повлияли на такой выбор. И вы, наконец, увидите связь между «тогда» и «сейчас».

Реальные примеры писем «Вот как это повлияло на мою жизнь»

Многие клиентки переживают по поводу того, что письма получаются очень длинными и их чтение вслух может занять почти весь сеанс. На самом же деле десять страниц убористого текста читаются за считаные минуты. Несмотря на свои опасения, Эмили обнаружила, что, начав писать письмо, совершенно не хочет останавливаться. Ей и маленькой девочке у нее внутри, чья боль была для матери абсолютно незаметной, требовалось высказаться. Письмо Эмили к матери заняло девять страниц, из которых почти половина была посвящена разделу «Вот как это повлияло на мою жизнь». Привожу отрывок из того, что она написала:

«Я всегда жила как будто на задворках – подобно девочке, которая смотрит на детскую площадку, но понимает, что ей не суждено принять участие в играх: она всеми забыта, брошена и одинока. Никто никогда не заступится за нее, потому что рядом с ней никого нет.

«Я была лишена физического контакта, а мне хотелось, чтобы во мне нуждались. Я вляпывалась в нездоровые отношения и ненавидела себя за это. Я ошибочно принимала секс за любовь в отношениях и привлекала слабохарактерных мужчин, вечных подростков, не желающих взрослеть. У них у всех была низкая самооценка и небольшие амбиции…

Я постоянно думаю: чего хотят другие? Что думают другие? Что мне нужно сделать или сказать, чтобы они были счастливы? Я ставлю свои потребности и желания на второе место после чужих. Это отнимает много сил, и я очень устаю… Я чувствую, что не знаю, как быть взрослой. У меня нет принципов, примеров для подражания и понятия, как устанавливать границы. Меня пугает, что люди могут воспринимать меня как неуравновешенную, каковой я, наверное, и являюсь, раз меня воспитывала жестокосердная и неуравновешенная женщина».

В этой части письма мы опровергаем тезис о том, что «ваши детские проблемы с матерью остались в прошлом», и совет «просто живите дальше».

Такие дочери, как Эмили, часто удивляются, с какой легкостью им удается описывать влияние запрограммированных убеждений на себя. Эти убеждения вызывают непреодолимое желание повторять многие досадные события детства во взрослой жизни. Люди и обстановка вокруг них меняются, но кажется, будто в головах бедных женщин крутится одна и та же заезженная пластинка, заставляющая двигаться в одном и том же надоевшем танце. Безуспешные попытки маленьких девочек «выжать» хоть немного расположения из нелюбящих матерей перерастают в отчаянную борьбу уже взрослых дочерей за то, чтобы доказать: они достойны близости, уважения и любви.

Каждая дочь проходит свой путь к повторению пагубного поведения, и он становится очевиден, когда они начинают писать.

Вот отрывок из письма Саманты:

«Ты так часто на меня кричала, что я до сих пор боюсь говорить о том, чего хочу, и обращаться к людям за тем, что мне нужно. Я думала, что не имею права на это. Я так стремилась услышать одобрение других. Я привыкла всегда и все воспринимать серьезно. Я постоянно занимаю голову проблемами и не умею жить текущим моментом, наслаждаться происходящим здесь и сейчас. Моя жизнь стала такой же унылой и серьезной, как у тебя…

Мне было сложно выработать иммунитет к твоим требованиям, и меня всегда гложет чувство вины, если я делаю что-то по-своему или занимаюсь тем, что ты не одобряешь. Я злюсь на себя за то, что не сказала тебе “отстань” еще много лет назад. Как будто нас связывает невидимая нить, не дающая мне жить собственной жизнью».

Совет, который я даю своим клиенткам, если они спотыкаются на этом месте, звучит так: продолжайте искать щупальца, тянущиеся от матери к вам, опутывающие вашу жизнь независимо от того, как далеко вы пытаетесь убежать. Это серьезная работа, и выплескивание своего прошлого на лист бумаги может вас напугать. Помните, что переживать заново старый опыт, описываемый в письме, не нужно. Мы сейчас занимаемся тем, что оглядываемся и вспоминаем.

Часть четвертая: «Вот чего я хочу от тебя сейчас»

В первых трех частях письма вы живо и подробно описали нелюбящее поведение вашей матери и долговременный вред, который оно нанесло. В них задокументировано несоразмерное влияние, которое она имела и продолжает иметь на вас, и подробно описаны проявления ее власти над вашей жизнью.

Баланс сил смещается вместе со словами «Вот чего я хочу от тебя сейчас». С этим утверждением дочери вступают во взрослую жизнь, в которой сами принимают решения. Взрослые дочери уже не беспомощные и зависимые, и они в состоянии выразить словами, чего они хотят от человека, причинившего им столько боли: это и есть начало расширения возможностей.

Многие дочери еще не решили, каких действий они хотят от своих матерей и какое развитие отношений их устроило бы. На данном этапе это не важно. Сейчас они делают первый шаг, и в дальнейшем будет много времени, чтобы внимательно изучить варианты и прийти к определенному решению. Ничто не выбито в камне на века, и дочь имеет право передумать.

Инструкции, которые я даю клиенткам для этой части письма, просты: начните с того, что происходит с вами сейчас, и сформулируйте свои предпочтения честно и прямо. Я знаю, что это может оказаться пугающим опытом, и знаю, что многие дочери никогда не позволяли себе даже помыслить о том, чтобы как-то изменить свои отношения с матерью, потому что считали, что у них нет на это права. Однако пришло время склонить чашу весов в свою сторону.

Я напоминаю дочерям-клиенткам, что у них есть право решать, чего они хотят, несмотря на то, чему учили их матери, и вопреки назиданиям родственников и друзей «уважать мать». Я прошу женщин представить, что нет предела совершенству и все возможно, а потом ответить на вопрос: чего вы больше всего хотите от матери? На начальной стадии план или стратегия не нужны. Первый шаг состоит в том, чтобы сосредоточиться на желании в целом, понимая, что в дальнейшем оно будет изменяться. Чего бы вам хотелось больше всего, спрашиваю я своих клиенток. Что в конце концов поможет вам почувствовать себя свободными?

Это может быть извинение. А может не быть ничего. Вы можете хотеть, чтобы мать перестала вмешиваться в вашу жизнь, а можете пожелать, чтобы ее там не было совсем. Выбор, как я говорю клиенткам, за вами.

Примеры писем «Вот чего я хочу от тебя сейчас»

Многие дочери вначале не знают, с чего начать эту часть письма, но всем им удается набросать в общих чертах просьбу, желание или требование. Вот несколько примеров:

ДЛЯ ЧРЕЗМЕРНО ВМЕШИВАЮЩЕЙСЯ МАТЕРИ: «Я хочу, чтобы ты поняла: отныне я буду говорить тебе, можно ли поднимать ту или иную тему в разговоре, и определять, когда мы увидимся вновь. В сущности, я буду жить своей жизнью, как нормальный взрослый человек. Или мы разорвем наши отношения, и это будет грустно и тяжело».

ДЛЯ КОНКУРИРУЮЩЕЙ НАРЦИССИЧЕСКОЙ МАТЕРИ: «Годами я думала, что хочу твоего одобрения или чтобы ты изменилась и у нас наладились здоровые отношения. Но, к моему удивлению, сегодня я ничего от тебя не хочу. Мне только нужно, чтобы ты оставила меня в покое. Мне нравится, кем я стала, и я работаю с психотерапевтом, чтобы стать крепкой, цельной, любящей и достойной. В моей жизни нет места для тебя. Я восстанавливаю отношения со своими детьми и точно знаю, что если впущу тебя обратно, ты опять все испортишь. Хотелось бы, чтобы у нас все сложилось по-другому, и я очень старалась, чтобы так и было. Но если ты не будешь активно участвовать в процессе исцеления после того, что между нами произошло, то мне придется признать, что этому не бывать. Я избавилась от мечты о близких и любящих отношениях в семье и с родителями, поэтому дарю любовь и внимание сначала себе, а потом миру».

ДЛЯ ЖЕСТОКОСЕРДНОЙ, ОТЧУЖДЕННОЙ МАТЕРИ: «Чего бы я хотела от тебя сейчас? Ничего. Совсем ничего».

ДЛЯ МАТЕРИ-АЛКОГОЛИЧКИ: «Все, чего я хочу от тебя сейчас, – это чтобы ты ПОЗВОЛИЛА МНЕ ЖИТЬ МОЕЙ ЖИЗНЬЮ. Оставь меня в покое. Найди друзей, хобби, что угодно. Оставайся в комнате со своей депрессией хоть целыми днями. Пей до бессознательного состояния. Мне все равно. Только больше не звони мне и не пытайся найти меня. Тридцать восемь лет я тщетно пыталась жить самостоятельно и сохранять контакт с тобой, но это не работает. Ты не можешь бросить пить и говорить гадости. Это за пределами твоих возможностей. Так что убирайся из моей жизни и позволь мне жить так, как я посчитаю нужным. Вон из моего сердца, из моих мыслей – и живи как хочешь».

ДЛЯ КОНТРОЛИРУЮЩЕЙ И КРИТИКУЮЩЕЙ МАТЕРИ: «Мама, я хочу, чтобы ты признала, что терроризировала маленького беззащитного ребенка и причинила столько вреда моей душе, что восстановление заняло много времени. Я действительно хочу, чтобы ты нашла в себе мужество извиниться за то, что сделала, и признать, насколько малодушной ты была. Я хочу, чтобы ты увидела, какой сильной и успешной женщиной я стала, – и поняла, что я смогла добиться этого вопреки, а не благодаря тебе. Я хочу, чтобы ты поняла: больше я ничего не буду делать ради твоего одобрения. Я все сделаю по-своему, нравится это тебе или нет».

Я предостерегала своих клиенток от использования выражений, отбирающих у них силу. Поэтому не следует, например, спрашивать разрешения или одобрения. Обратите внимание, как женщина выше пишет своей пьющей матери: «Хочу, чтобы ты позволила мне жить моей жизнью». Вроде безобидно, и мы говорим такое каждый день, но я обратила ее внимание на то, что фраза «позволь мне» автоматически делает мать надзирателем ее жизни и фактически отдает ей ключи.

Лучше выразить это следующим образом: «Я буду жить по-своему… и не спрошу у тебя разрешения». Изменение небольшое, но разница огромна.

Сила в озвучивании письма

Написание письма выносит воспоминания и чувства, накопленные за всю жизнь, на поверхность, позволяя дочери изучить их. Это само по себе исцеляет. Но написание – это только половина всей работы. Другую половину составляет чтение этих строк вслух. Оно отпускает слова в пространство вокруг, и взрослая дочь может услышать их в буквальном смысле: услышать себя и свою правду.

Это так же важно, как и то, что она делится с кем-то правдой о своей жизни и силой собственного желания все изменить. Необходимо, чтобы эти слова услышал человек, который воспринял бы их без осуждения, без обесценивания и без отрицания. Психотерапевт – очевидный выбор, но и любящий партнер также может выполнить эту необходимую функцию. Важно, чтобы слушатель и свидетель был выбран благодаря своему умению сопереживать. Во время чтения и прослушивания вы семимильными шагами идете к восстановлению того, чего были лишены в детстве.