1. Калужские усадьбы:
Ч. 1. Полторацкие, Голицыны, Гончаровы (30 мин.).
Ч. 2. На родине моряков Унковских (20 мин.).
2. Курские усадьбы. Герои и поэты (33 мин.).
3. Псковские усадьбы. Соседи Пушкина (45 мин.).
4. Смоленские усадьбы. Грибоедов и другие (25 мин.).
5. Путешествия Екатерины II и Николая II по Волге (25 мин.).
6. В окрестностях Плеса (18 мин.).
7. Звенигородские усадьбы. Ч. 1. От барокко до модерна (17 мин.).
8. Звенигородские усадьбы. Ч. 2. От барокко до модерна (17 мин.).
9. Подмосковные усадьбы: Глинки, Остафьево, Кузьминки (25 мин.).
1. Под небесным покровом (Курская Коренная Пустынь).
2. Собор морской славы (26 мин.).
3. Экспедиция «Северные храмы» (Вологда, Тотьма, Великий Устюг, Сольвычегодск) (26 мин.).
4. Галлиполи – берег отчаяния и надежд (эвакуация армии генерала Врангеля из Крыма) (20 мин.).
5. Летите в бой, спешите к славе (эпизоды Отечественной войны 1812 года) (26 мин.).
6. Не угасла свеча. Российский Императорский дом в изгнании: Ч. 1. Император в изгнании (50 мин.).
Ч. 2. Возвращение Великого Князя (две серии по 50 мин.).
7. Белый, синий, красный (о государственном флаге РФ) (40 мин.).
8. Русская Америка (Аляска, Алеутские острова, Форт Росс) (две серии по 45 мин.).
9. Путь в Америку (путешествие Григория Шелехова на Аляску, XVIII век) (26 мин.).
10. Святыни Бородинского поля (26 мин.).
Если вы никогда не читали фантастические романы Алексея Толстого, не расстраивайтесь. Теперь у вас есть возможность познакомиться с одним из его произведений, правда, довольно необычным образом.
Открывшийся на улице Набережной ресторан «Аэлита» в точности воспроизводит атмосферу одноименного романа. В архитектуре здания есть что-то воистину космическое: это огромное яйцо-звездолет, забыть которое, увидев хотя бы однажды, уже невозможно!
Еще не войдя внутрь ресторана, вы уже почувствуете его атмосферу. На двери заведения висит взятое в рамку объявление, написанное обыкновенными чернилами: «Инженер М. С. Лось приглашает желающих лететь с ними на планету Марс явиться для личных переговоров от 6 до 8 вечера. Ждановская набережная, дом 11, во дворе».
Как вы уже догадались, эти строки взяты из романа А. Толстого, как, впрочем, и многое другое, на что вам, разумеется, стоит обязательно посмотреть. Открыв дверь, вы тут же забудете обо всех своих земных проблемах и невзгодах, потому что окажетесь на другой планете. Синевато-серебристый свет льется из многочисленных шаров-светильников. Стены обтянуты кожей соломенного цвета, циновками. В углах – кадки с экзотическими растениями. Несколько статуй изображают по-марсиански красивых женщин. Откуда-то сверху течет нежная музыка, и тихий голос поет на незнакомом миру языке.
Официантки одеты в черные платья, закрывающие шею, но, в соответствии с марсианской модой, обнажающие спины. Официанты – вылитые марсиане в накидках серебряного цвета с «крылышками» на плечах и кокетливых остроконечных шапочках. Охрана – в яйцевидных шлемах марсианских солдат.
Открыв меню, вы увидите множество незнакомых названий: блюда, естественно, приготовлены по марсианским рецептам. А вместо привычных для нас ложек – крошечные лопаточки.
Обязательно закажите вино из марсианской смородины: как утверждает писатель, «оно испаряется во рту и огненным зноем течет по жилам».
Клубные карты – пластиковые карточки темно-золотого цвета с портретом Аэлиты. Их можно купить или получить бесплатно, если посещать бар-ресторан в течение двух месяцев!
А еще в ресторане можно сделать ну совсем необычный заказ: написать свое сообщение, которое радиосигналом потом будет отправлено в межзвездное пространство – кто знает, может, мы действительно не одни во Вселенной?
Специалист по связям с общественностью ресторана «Аэлита»
Тел. 777-32-22
Было время, когда, как видно из весьма многих исторических и народно-поэтических указаний, мордва не брезговала кониной, от которой отказалась сравнительно недавно, да и то не вследствие принятия христианства, а тем более отвращения, но просто лишь вследствие уменьшения количества лошадей и повсеместного объединения. В настоящее время главным подспорьем для мордовского желудка, все же более требовательного, нежели желудок русский, служит, конечно, все тот же неизменный черный хлеб, но только с сильной кислинкой и испеченный на капустном листе. Подают также в будни кислые щи, густой непротертый горох, иногда делают его пожиже, а также чечевицу, сваренную в виде похлебки, иной раз в виде кашицы, кашу пшенную, гречневую, ячневую и из иной крупы, кислое молоко – «шапамя лофця», пирожки с зайчатиной или с заячьей кровью («нумылонь-пряця»), ботвинью из свекольной и огуречной ботвы, кулагу, гороховую и гречневую саламату, овсяный кисель, яичницу-болтушку, нарезанную кусками, разное пресное печенье, выведенное разными выкрутасами, насколько хватит уменья и фантазии у стряпухи, и, наконец, всякие овощи вроде сырой моркови и репы. Хотя все это и составляет отчасти предметы обычного питания русского человека, тем не менее мордва ухитряется все это готовить на свой манер так, что соседний русский насельник, пожалуй, и есть эту непривычную для него стряпню не станет, так как уверяет, что «мордовка зря готовит – по-поганому». Ест мордва и говядину с перцем или с луком, и баранину, да опять запеченную, а иногда вообще заколет барана и положит целиком в печь, потом надрежет его до костей, наложит в разрезы соли и высушит, чтобы мог он сохраняться впрок; ест мордва и свинину, да запекает ее в капусте; не брезгает и куренком и гусенком, да норовит крови не излить, а выпить ее свежей или сварить. Мордва и хлеб-то печет по-своему, совсем особым манером. Изготовит хозяйка тесто, да и поставит его на целую ночь кваситься в небольших квашнях; утром она его замесит хорошенько и заквасит в больших корытах, которые в богатых домах только
для этого и заведены, а в домах победнее служат и иную подходящую им службу, например: белье постирать, ребенка выкупать и т. п. Хлебы не раскладываются по чашкам и не пекутся в плошках, а смазываются, кладутся на лопаты, под них подкладываются капустные листы, а затем садятся в печь. Русский народный напиток – кислый квасок – также облюблен и мордвой, но и его она придумала делать по-своему, хотя, видимо, позаимствовала его от русских соседей, так как своего названия для обозначения этого пойла не придумала. Разведет хозяйка муку в горячей воде, поставит покваситься, да и тащит на стол пить, а того обычая, чтобы парить его, не знает вовсе. Не брезгуя почти ничем из того, что дано на потребу человека природой, мордва умеет за недостатком говядины и баранины обойтись и без них, накрошить в щи зайчатины, которую русский человек считает поганой и оставляет на мордовскую нужду, благо охотлива на этого зверька мордва и ни на какое мясо зайчатину не променяет; не случится дома зайчины, мордва не побрезгует совой, филином, молоденьким ястребенком, а то при нужде и старому куриному управителю спуска не даст. Об этой неразборчивости в еде свидетельствовал уже архимандрит Макарий, мы же прибавим, что во время пребывания наше среди мордвы нам самим приходилось есть прекрасные наварные щи, которые оказались сваренными из сорочины. В силу этого мордвин гораздо чаще русского своего соседа ест мясо, а, следовательно, и питается лучше нашего крестьянина. Совершенно не по-русски, а по-своему делает мордовка и масло: она начинает с того, что квасит топленое молоко и перетапливает уже сметану; пахтанье производится не в горшках и не мутовкой, а в высоконьких кадочках кружками; само масло никогда не топят. Пресного молока мордва недолюбливает, а мокша и вовсе есть не станет, тогда как кислое молоко обе ветви едят охотно, уверяя, что в таком виде оно крайне полезно здоровью; скорее всего, такой обычай появился просто лишь вследствие невозможности сохранять молоко.
Едва настанет половодье, едва разольются реки, как мордва – и стар и млад – отправляется к берегам разлившихся рек искать незатопленные водою островки, где наверняка найдется хоть пара зайцев; островки эти так и называются на Суре и на ее притоках – «нумылонь-коскау», т. е. заячьи мешки. Наловят вкусных зверьков, и во всяком-то доме долго будет путник находить любимое народное кушанье мордовское – «нумылонь-пряця», т. е. заячьи пирожки; делаются они из полбяного или пресного горохового теста, лепятся в виде маленьких пельменей и начиняются мелко изрубленной зайчатиной. Перед самой уже едой их варят в кипятке и подают на стол с бульоном, полученным при варке.
Другое любимое кушанье мордовское – салама – тоже делается из полбы и варится в горшке; в саламу бросают скатанное шариками тесто, в которое предварительно заворачивают кусочки соленого мяса. Варится салама также из гороховой муки и из пшенной кашицы, как болтушка… Также и баланду нигде, кроме мордовской земли, не встретишь. Баланда – дело чисто мокшанское, и, следует признаться, на голодный желудок представляет несказанную прелесть, тогда как в другое время сильно противна непривычному человеку. Главная составная часть баланды, быть может, и хороша, например, для лошади, но уж, конечно, никогда не предназначалась на еду венцу творения. Делается баланда из свежей молодой лебеды, которая варится в молоке; чтобы баланда была погуще, надо положить в нее сваренных или испеченных вкрутую яиц. Всего ложек десять съели мы этой отравы и ничего – она нам будто и полюбилась, но что было потом – желудок как ножами резало!
Добрая хозяйка и в простой будний день угостит прохожего человека кулагой, которая делается из солода, заквашивается и парится в печи часов 6 или 10; иногда для вкуса кладут в кулагу калину, которую в особенности мокша любит совать всюду, благо народил ее Шкай много. К числу таких будничных блюд следует отнести также пирожки из ржаного пресного текста с вареным горохом («снау-пряця») и, наконец, превкусные лепешки из того же теста, замешанного на конопляном семени. Уже из одного вышеприведенного перечисления блюд видно, что мордва питается и разнообразно, и в значительной степени лучше русского крестьянина. А праздничный стол мордовский представляется в значительной степени роскошным: прежде всего к числу праздничных блюд следует отнести бесчисленное количество всевозможных пирогов сытных, ячменных, ржаных, гречневых и иных; гречневые и гороховые блины с разными подливками; овсяные, полбенные, ячменные и гречневые оладья. Сюда же относятся и так называемые «цюкоры», щи мясные, гусиная, куриная и заячья кашица, каша молочная и пшенная, сыр из кислого молока, яичница с воблой и с ветчиной на сковороде и иные блюда. Мордовка додумалась даже до десерта и до заедков, как выражается в этом случае русский человек; припасет она разного сытного печенья, в котором мастерство хозяйки выказывается яснее всего; иная навертит печенье бублями, другая кренделей понаделает, а третья такие вавилоны выведет, что решительно приходится изумляться ее изобретательности. Когда вздумает мордовка печь свое сытное печенье или пирог, то просеет муку через сито и все время, пока месит тесто, солит его, не жалея «сахара народа»; затем тесто раскладывают по неглубоким корытам – и «копша» готова; собственно говоря, слово это и означает яровой хлеб, но следует полагать, что составители словарей не поняли и назвали так яровой хлеб вместо ярового посева, при котором пирог-копша играет первенствующую обрядовую роль; нам кажется, что копша значит просто горбушка (от «копырь» – горб, спина; «копаль» – делать горб, про кошку). Ячменные пироги делаются на дрожжах и называются «тюжень-копшать», т. е. желтые пироги. Блины прозвала мордва – «пача», а оладьи – «куймак», причем первое намекает на тонынину блина, а второе – на то, что оладьи делаются не круглыми, а в виде змеи («кун»). Цюкоры делаются из полбы в форме обыкновенного пирога; тесто делается на дрожжах и начиняется пшенной молочной кашей. Что касается гусиной и куриной кашицы, то она вместе с яичницей играют весьма важную роль на всех молянах и имеют, несомненно, символическое значение. Пшенная каша варится чаще всего крутой и поливается топленым маслом до того состояния, когда оно совершенно разжижается; чем больше масла положено, тем каша вкуснее и хозяйке больше почета, что не жалеет она для гостей добра.
Сыры мордовские все очень вкусные и напоминают отчасти молодые французские сыры, а отчасти польские; когда молоко затворожится, то его кладут в холщовые мешки, которые вешаются затем над какой-нибудь посудиной для стока сыворотки.
Несомненно, самым обычным блюдом мордовским – народным и даже в некоторых случаях священным блюдом – следует признать яичницу, которая также делается не так, как привыкли ее есть наши русские крестьяне: яичница всегда делается донельзя крутой, ее режут на куски, и едва гость входит в дом, как ему в виде почета подает хозяйка лоскут яичницы.
Есть, наконец, и еще одно, встречающееся преимущественно у мокши, блюдо, от которого, пожалуй, с омерзением отвернется неиспробовавший его русский. В Инсарском уезде Пензенской губернии, желая оказать гораздо большее внимание, нам подали в плошке какой-то не то кисель, не то кашицу, обладавшею сильным запахом… Это была запеченная свиная кровь, от которой мы и впредь не отказывались на великое утешение нашим хозяевам, которым очень по вкусу пришлась издавна «верша», или кровянка (от «вер» – кровь). Интересно, что, верша иногда даже и не запекается, а подается сырьем в качестве подливки к мучным блюдам; пьется сырьем на поминках, а также вливается в рот новорожденного.
Если хорошо питается мордвин, то не откажется он и от хмельного, а так как до водки он не особенный охотник, да и дорога она, да и нездорова, то он и придумал свой напиток для моментов радости и горя. Почти в каждом мордовском доме можно найти знаменитый священный напиток мордвы – «пурэ». Не всякий, однако, одинаково хорошо делает этот напиток. По вкусу он напоминает несколько северорусское крестьянское сусло, но гораздо вкуснее и даже пьянее последнего, если только постоит в глиняном кувшине несколько дней зарытым в землю. Варится, прежде всего, простое крестьянское, но не черное пиво, темноватое цветом и с доброй примесью хмеля; во время варки на каждый полуштоф пива вливается полуштофа меда-самотека, который и варится вместе с пивом. Когда пурэ готово, его вливают в глиняные махоточки и закапывают в землю; крепость его зависит только от того, сколько времени оно простоит в земле, да отчасти и от количества положенного в него хмеля.